Король Хогвартса

      Карла Уильямс провела в маленьком тёмном номере затхлого отеля весь следующий день. Девушка была очень бледна, с постели не вставала и ничего не ела. Её мучили сильные головные боли, от которых никто не мог помочь избавиться.       Бедняжка ничего не помнила о том, что с ней произошло. Она даже не помнила, как уходила из «Трёх мётел». Её сознание будто отключилось на какое-то время, а тело ходило непонятно где. Но Карла всех узнавала, знала, кто она, кто её родители, но пока даже отдалённо не понимала, что с ней и почему ей крайне плохо от лекарств мадам Помфри.       Всю ужасную правду Дамблдор рассказал лишь при родителях Карлы, которые приехали в Хогсмид через день после произошедшего. Миссис Уильямс – красивая волшебница с густыми платиновыми волосами и круглым лицом – очень долго плакала и не желала отходить от постели дочери. Мистер Уильямс – высокий худой волшебник с аккуратными тёмными усами – долго беседовал с Дамблдором в коридоре и решил, что больше Карле здесь нельзя оставаться – магия Хогсмида очень негативно влияла на неё, делая слабой.       Мистер и миссис Уильямс, и даже сама Карла, понимали, что их дочь не сможет вернуться домой, что она даже не сможет долго общаться с ними, с родителями. Это было очень мучительно – отправить единственную дочь в мир маглов, в котором она совершенно не умела жить.       – Надеюсь, преступника поймают, – сказал мистер Уильямс. – Если Хогвартс закроют сейчас, наши дети окажутся всё равно что лицом к лицу с Пожирателями. Найдите его, директор. Прошу вас.       Что делать дальше никто не знал. Ни Дамблдор, чьей приоритетной задачей стала поимка студента, сотворившего эти страшные преступления. Директор не сомневался, что здесь замешан именно студент. Тот, кто может беспрепятственно ходить по коридорам замка, общаться с друзьями. Но его должен был кто-то видеть. Хоть раз, хоть мельком. Но они будто пытались поймать порыв ветра.       Даже профессор Снейп не знал, что делать, хотя он мог прямо сейчас назвать виновного – Питер Пэн. Волшебник был абсолютно уверен, что мальчишка замешан и в нападении на Карлу Уильямс. Никто больше просто неспособен на подобное деяние. Чужая магия могла понадобиться лишь Пэну. Но как доказать это? На мальчишку ничего не указывает. Северус сам лично видел его в классе, когда убили одного из студентов. Да и слизеринцы говорят, что Пэн не покидал гостиной в тот день, когда напали на мисс Уильямс. Питер умён, хитёр, он водит всех за нос – Снейп в этом ни капли не сомневался. Но припереть его к стенке означало навсегда попрощаться с шансом вернуть Лили.       Конечно, неправильно думать о себе, когда страдают ни в чём неповинные дети, когда их жизни рушатся. Но Северус, хоть раз за всю свою жизнь, хотел тоже быть счастливым, ведь он так долго был лишён этого самого счастья.       Ещё с вечера вся школа говорила лишь о Карле Уильямс. Бедняжке Карле Уильямс, подвергшейся нападению. Но подробностей никто не знал. Только следующим утром замок потрясла новость о том, что Карла лишилась магии до самой последней капли. Паника, ужас, охватившие Хогвартс в начале зимы, вернулись с новой силой, заставив студентов дрожать и опасаться каждого шороха.       Вылазки в Хогсмид запретили, заперли все неиспользуемые комнаты и помещения сильнейшими заклинаниями, на входы в гостиные наложили новые чары, оповещающие деканов, кто и во сколько ушёл или пришёл. Это были необходимые меры, и все студенты с ними согласились и смирились. Все, кроме слизеринцев, непривыкших ни перед кем отчитываться за свои действия. Они отказывались постоянно сидеть в гостиной, выходя только на уроки, в Большой зал и библиотеку. Слизеринцы ходили по замку, сидели в башне Астрономии, гуляли по территории — делали всё, что было запрещено, не понимая, что подвергают себя огромной опасности. Но профессор Снейп не смог долго терпеть такое поведение своих студентов и влепил каждому, нарушившему правила, суровое наказание.       Поверить в то, что на месте Карлы Уильямс мог оказаться любой другой студент, было крайне сложно. Да и вообще осознать реальность произошедшего практически невозможно. Убить можно по многим причинам. Легко построить теории, предположить, кто и зачем… А вот похищение магии волшебника было таким же странным и невероятным, как убийство единорога. Как это вообще возможно? Кто и зачем решился на столь ужасное преступление? Эти вопросы одолевали всех, каждый стал подозреваемым, не доверяли даже самым близким друзьям. Все знали, что нападение на Карлу Уильямс — не последний случай.       Но Гарри Поттер не подозревал своих друзей. Рон всегда был у него на виду, а Гермиона вряд ли бы даже допустила в своей голове мысль о подобном. Юноша подозревал только одного человека — Драко Малфоя. Гарри был уверен, что слизеринец был замешан и в этом нападении. Пока не ясно, зачем ему похищать магию, но Гарри это скоро узнает. После того, как Кэти Белл подверглась проклятью, он некоторое время следил за Малфоем с помощью карты Мародёров — очень полезной вещицы, созданной отцом Гарри и его друзьями. Но Малфой не делал ничего подозрительного, ни с кем не встречался, и Гарри прекратил слежку. После нападения на Карлу гриффиндорец вновь начал пристально наблюдать за Малфоем, прислушиваться к разговорам. Но в его поведении не было ничего странного. Ничего, кроме того, что Драко везде таскался с Питером Пэном, бросив Крэбба и Гойла. Они даже на уроках о чём-то шептались.       Питер не нравился Гарри. Он был слишком самодоволен, слишком высокомерен. Пэн всем своим видом показывал, что он лучше других — понятно, почему они так сдружились с Малфоем. Но вот что в нём нашла Гермиона? Гарри так этого и не понял, но, может, Питер действительно делает её счастливой? Если бы это было не так, она бы с ним не стала встречаться, правда?       Гарри заметил ещё одну странность — несколько дней Гермиона вообще не разговаривала с Питером. Она проходила мимо него, не сказав ни слова, не одарив холодным взглядом. Они будто были и не знакомы вовсе.       — Расстались, точно тебе говорю, — сказал Рон на перемене. Он сдвинул рыжие брови к переносице и посмотрел на Питера, сидевшего на подоконнике. — Но нам она ничего не расскажет. Почему всё так изменилось?       Гермиона не разговаривала не только с Питером Пэном, но и вообще ни с кем. Она стала какая-то слишком задумчивая и напряжённая, будто постоянно думала о чём-то крайне важном. Гарри не замечал этого за ней, пока профессор Стебель не спросила что-то у Гермионы, а она сказала, что не знает. Но все его попытки поговорить, узнать, что случилось, гриффиндорка прерывала, ссылаясь на усталость или домашние задания.       — Не нравится мне всё это, Рон, — сказал Гарри тихо. Они сидели в гостиной и украдкой поглядывали на Гермиону, сидевшую за столом. Перед ней действительно лежало домашнее задание по нумерологии, но девушка смотрела куда-то мимо него и явно была занята совершенно другими мыслями. — Может, что-то серьёзное случилось?       — Если так, я этому напыщенному слизеринскому индюку морду начищу, — сказал Рон решительно. — Она всё ещё наша подруга. Мы её не бросим.       — Не правильно как-то, что она всё в себе держит.       Но держать всё в себе у Гермионы уже давно вошло в привычку. На первом месте всегда были проблемы Гарри Поттера, а её отходили на задний план и вскоре совсем забывались. Она так никому и не научилась доверять по-настоящему, открывать свои истинные мысли и чувства. Всегда был кто-то важнее, ценнее её, но сейчас Гермиона хотела думать только о себе.       Она бы и рада была с кем-нибудь поговорить, но вот с кем? О том, что её беспокоит, она могла рассказать только Питеру. Ну ещё Драко Малфою, но с этими двумя Гермиона пока не готова разговаривать. Да, когда-нибудь это придётся сделать. Но лучше бы вообще никогда.       Мимо слизеринцев Грейнджер ходила молча, даже не в силах посмотреть им в глаза, а они вели себя так, будто совсем ничего не произошло, будто это не они разрушили совершенно невинную жизнь. Гермиона злилась. Очень злилась. Злилась на Питера и Драко, втянувших её в это, но главным образом злилась на себя, потому что она оказалась очень слабой. Такой слабой, что даже не могла взять себя руки и не расплакаться за целый день. За столом в Большом зале Гермиона сидела, ни с кем не разговаривая, ибо всё сводилось к Карле Уильямс. Слышать её имя было невыносимо. Невыносимо спокойно есть и молчать о том, что прямо здесь, за слизеринским столом, сидят те, кто виновен во всём. И она сама тоже виновна.       Гермиона почти не спала, сжираемая мыслями. Её душили собственные крики и слёзы. Она плакала, закрывшись в ванной, но не переставала говорить, что всё хорошо. Врать всем вокруг стало так же привычно, как и дышать. Только вот, оставшись одна, Гермиона хотела исчезнуть.       В пятницу, после трансфигурации, Гермиона подошла в Пэну и Малфою, собиравшемся уходить.       — Нам нужно поговорить, — заявила она, но не так решительно, как хотела. — В восемь вечера, в Выручай-комнате.       Не дождавшись ответа, Грейнджер поспешно вышла из класса.       — Мы расскажем ей всю правду? — спросил Драко тихо, когда они с Питером вышли в коридор.       — Конечно нет, — ответил Питер так, будто Малфой спросил самую большую глупость на свете. — Для Грейнджер мы должны быть самыми невиновными, самыми раскаивающимися в своих поступках. Но, думаю, надо рассказать, что ты проклял ту девчонку.       — Это почему же? — нахмурился Драко.       — Чтобы показать, что Волдеморт заставлял тебя делать, что ты не хотел и почему вообще решил встать на мою сторону. Нужно больше трагичности, Малфой. Девчонки её обожают.       Вечером пятницы Гарри Поттер заметил ещё одну, наверное, самую странную странность. Он сидел за огромным эссе по зельям, которое — вот прям ценой собственной жизни! — нужно было выполнить идеально, но в его голове не было ни одной мысли. Гарри удручённо вздохнул и, откинувшись на спинку стула, устало потёр лицо.       — Гарри, — раздался из-за его спины тихий голос, — можно одолжить твою мантию-невидимку?       Юноша обернулся и увидел Гермиону.       — А, — запнулся он, — да, конечно, но зачем она тебе?       — Мне нужно встретиться с Питером, но уже поздно. Не хочу чтобы меня поймали.       — Понятно, — сказал он. — Подожди, я сейчас принесу. — И Гарри ушёл в комнату. — Держи, — сказал он, вернувшись, и протянул Гермионе свернутую мантию.       — Спасибо, Гарри, — слабо улыбнулась она и направилась к выходу из гостиной.       — Гермиона, — окликнул Поттер, — ты всегда можешь поговорить со мной. Мы… я беспокоюсь за тебя. Правда.       — Спасибо, — сказала Гермиона, обернувшись. — Но я сама пока не понимаю, что происходит. Питер, он… очень скрытный и иногда может обидеть меня, даже не подозревая об этом. Но сегодня я хочу всё решить. Не переживай, Гарри. Я буду в порядке.       И Гермиона зашагала к выходу. Набросив на себя мантию-невидимку, она вышла в коридор, а Гарри вернулся к дурацкому эссе. Но буквально через несколько минут он понял, что это крайне бесполезное занятие, и достал из под учебников потрепанного вида пергамент, сложенный в несколько раз.       — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — сказал Гарри, дотронувшись до пергамента волшебной палочкой. На нём появились и расплылись чернила, превращаясь в линии и точки.       Юноша рассматривал карту, выискивая знакомые имена. Вон Рон и Лаванда Браун в коридоре этажом ниже рискуют попасться МакГонагалл, заворачивающей за угол. А здесь, в коридоре восьмого этажа, Питер Пэн и Драко Малфой, будто бы ждут кого-то. Меньше чем через минуту к ним присоединилась и Гермиона Грейнджер, а потом все трое исчезли.       Но исчезли они совсем не по-настоящему, а лишь с карты Мародёров, ибо Выручай-комната не имела способности на ней показываться. Комната была всё тем же огромным хранилищем с горами всякого хлама, натасканного сюда за столетия.       Гермиона предпочла держаться ближе к выходу. Пусть она и знала, что Питер не причинит ей зла, но вот насчёт Малфоя такой уверенности не было.       — Ну, — начал Драко, забравшись на комод, — и о чём ты хотела поговорить?       Если несколько дней назад Драко и боялся, что его вытащат из постели посреди ночи и оправят прямиком в Азкабан, то сейчас он знал, что находится вне подозрений. И это точно не влияние Питера, который всегда был абсолютно спокоен. Ну, может чуть-чуть.       — Для начала спрошу, — начала Гермиона, смотря Питеру прямо в глаза и стараясь не выдать собственное волнение, — это ты убил тех четверых?       — Нет, — ответил он уверенно. Гермиона сощурила глаза, будто не веря. — Никаких секретов, помнишь? Присаживайся.       Позади девушки возникло кресло, обитое бордовым бархатом, но она осталась стоять.       — Зачем Тени магия? — спросила Гермиона, хотя знала ответ на свой вопрос.       — Чтобы вернуть Нетландию конечно. Она дала мне это. — Он достал из кармана странное устройство, выглядевшее как стеклянный шар на подставке. — Чаша Дюбуа. Тень думает, что, если наполнить её магией, она спасёт Нетландию, но, по-моему, это бесполезно. Представляешь, сколько волшебников нужно, чтобы наполнить её до краёв?       — Почему ты не можешь переубедить Тень?       — Если бы это было так просто. Она упряма, ей сложно принять очевидное. Но теперь ей придётся.       — Так ты останешься здесь?       — Почему бы и нет? — пожал плечами Питер. — Мне здесь нравится. И здесь… здесь ты.       Питер сотворил себе кресло и, сев в него, выжидающе посмотрел на Гермиону.       — Зачем тебе Малфой?       — Эй, Грейнджер, — нахмурился Драко, — я вообще-то здесь.       — О, я до тебя дойду, не сомневайся, — сказала Гермиона, одарив Малфоя холодной улыбкой. — Так зачем он тебе? — спросила она Питера.       — Мне нужен был помощник. А из всех слизеринцев он самый… небесполезный. Но я знал, что он не станет помогать мне добровольно.       — Поэтому ты вырвал его сердце.       Питер кивнул.       — Это было необходимо. Но если бы я мог этого избежать… Я приносил ему книги, что находил в библиотеке, поручил поговорить с тобой. И устроить встречу с Волдемортом.       Глаза Гермионы удивлённо распахнулись.       — Но… но зачем?       — Я уже тогда понял, что Нетландию не спасти, что лучше остаться здесь, но этот мир тоже в большой опасности. Я решил встретиться в Волдемортом, чтобы бросить ему вызов, посмотреть, на что он способен. Как оказалось — мало на что, — ухмыльнулся Питер.       — Ты хочешь убить его?       — А ты разве нет? — усмехнулся Питер. — Только не говори, что это должен сделать Поттер, что это под силу только ему… Мы все знаем, что сам он ни на что не способен. Да, Поттер знаменит, но всё, что у него есть, это слезливая история, за которой он всю жизнь прячется. Но кто за ним пойдёт? Уизли? Они за себя-то решить ничего не могут, куда им войну выигрывать?       — А ты, значит, сможешь его убить? — спросила Гермиона с некой надеждой.       — Возможно, — самодовольно улыбнулся Питер.       — Но почему ты ему помогаешь? — обратилась Грейнджер к Драко. — Твоё сердце всё ещё у него?       — Нет, Грейнджер, — усмехнулся Драко. — Представь себе — я делаю это добровольно. Тёмный Лорд поручил мне убить Дамблдора. Это я проклял ту девчонку, но… Ты не представляешь, каково это, когда на тебя все давят. Каково это знать, что в случае провала тебя просто убьют. Это сводит с ума, Грейнджер. Каждый чёртов день. Я не хочу так жить. Не хочу жить в непрекращающемся кошмаре правления Тёмного Лорда. Поэтому-то я и присоединился к Пэну. Чтобы всё это наконец закончилось.       Гермиона не знала, что сказать. Она и представить не могла, что всё произошедшее в этом учебном году неразрывно связано. Что всё это происходило прямо у неё под носом, а она даже не заметила.       — Но кто совершил те убийства? — спросила она.       — Не знаю, — пожал плечами Питер. — Мне самому интересно. Ведь если они продолжатся, Хогвартс закроют. Возможно, это сделала Тень. Она уже давно мне не доверяет. Сперва попробовала сама наполнить чашу, — чтобы не искушать меня такой силой — но у неё ничего не получилось. И она отдала её мне.       Версия выглядела так правдоподобно, что Питер сам в неё поверил. Гермиона задумалась. А ведь это вполне возможно. Ну не мог же Питер убить их? Ему это совершенно ни к чему.       — Теперь у меня есть к тебе вопрос, Грейнджер. — Драко спрыгнул с комода и медленно зашагал к Гермионе. — Что ты будешь делать со всем этим? Побежишь к Дамблдору и сдашь нас? Или расскажешь Святому Поттеру? — Он остановился прямо перед Гермионой.       — Если бы я хотела кому-то рассказать, Малфой, — сказала она, сделав акцент на фамилии, — то сделала бы это ещё тогда. Ты идиот, раз так думаешь.       — У-у, — протянул Драко, скрестив на груди руки. — Малышка Грейнджер теперь с нами? А что же скажут Потти и Уизел?       — А им знать совершенно не обязательно. Ты прав, Питер, Гарри никогда сам не справится с Волдемортом. А мне надоело спасать их с Уизли задницы, не получив даже банальной благодарности. Пришло время взять всё в свои руки.       — Но, я думаю, Поттер сможет нам помочь, — сказал Питер. — Он же близок с Дамблдором. Это он сказал ему про крестражи, верно? А Поттер рассказал тебе. — Гермиона кивнула. — Может, он сможет что-то ещё о них узнать?       — Дамблдор доверяет ему. Так что, думаю, да.       — Отлично, — с улыбкой сказал Драко. — Ну, если ни у кого больше нет вопросов, я пошёл. Домашки много. Надеюсь, Грейнджер, ты не подведёшь — мы же теперь заодно.       — Ну, если ты ещё не облажался, то насчёт меня точно бояться нечего, — ответила Гермиона с холодной улыбкой.       Малфой нарочито громко хмыкнул и покинул Выручай-комнату, оставив Питера и Гермиону наедине. Девушка прислонилась какому-то столу, оперлась на него руками и тяжело вздохнула, стараясь уложить в голове всё, что услышала. Неужели, она решила бросить Гарри и присоединиться к Питеру и Малфою? Ладно к Питеру — он хотя бы дорожит ей и никогда не обидит. А Малфой? Он ушёл от Волдеморта, а если предаст и их? Тогда их точно замучают и убьют. Но в одно Гермиона верила точно — Гарри не под силу одолеть Тёмного Лорда. Без неё — нет. А ей, Гермионе, уже порядком надоело рисковать собой из-за прихотей хвалёного Избранного.       Питер встал с кресла и, подойдя к Гермионе, взял её за руку.       — Как ты? — спросил он, гладя её пальцы.       — Не могу поверить, что это всё происходило буквально у меня под носом, а я ничего не заметила, — невесело усмехнулась она. — Но у меня есть сомненья насчёт Малфоя. Я не могу ему доверять. Не боишься, что он предаст тебя?       — Нет, — уверенно ответил Питер. — Его отец в Азкабане, мать заложница и фактически прислуга в собственном доме, а его самого несколько часов воспитывали Круциатусом и избиениями. Ты бы вернулась после такого?       — Можно ещё вопрос? — спросила Гермиона, заглянув Питеру в глаза. — Тебе больше никто не помогает?       Губы Питера растянулись в улыбке.       — От Малфоя хоть и много пользы, но он не способен устроить встречу с Тёмным Лордом. Когда я попросил его об этом, он рассказал Снейпу. И про меня, и про сердце. И теперь у нас со Снейпом, можно сказать, сделка.       — А если он расскажет Волдеморту?       — Не расскажет. Снейп агент Дамблдора, так что… Да, старик оказался слишком расчётлив.       — Всё это так странно, — проговорила Гермиона, прижавшись к Питеру. — Малфой хочет убить Волдеморта, я больше не с Гарри и Роном, скрываю от всех ужасную тайну… Для меня одной это слишком трудно.       — Но ты не одна, Гермиона. — Питер обхватил её лицо ладонями и заставил посмотреть на него. — Я с тобой. Я тебя никогда не брошу. Ты же самое дорогое, что у меня есть. — Он начал покрывать лицо Гермионы поцелуями, задержавшись на губах. — Ты же знаешь, что ты нужна мне?       — Теперь знаю, — сказала Гермиона и поцеловала Питера долгим, глубоким поцелуем.       Сначала Гарри увидел, как на карте появилась точка «Драко Малфой». Она спускалась по лестнице, но столкнулась с точкой «Северус Снейп». Какое-то время они стояли на месте, а потом Малфой пошёл в подземелья, а Снейп — в свой кабинет. Вскоре на карте появились точки «Питер Пэн» и «Гермиона Грейнджер», а через пару минут сама Гермиона вошла в гостиную.       Она сперва не заметила Гарри, лежавшего на диване перед камином, и прошла мимо, но юноша сказал:       — Как с Питером?       Гермиона повернулась и с беспечной улыбкой произнесла:       — О, Гарри, не заметила тебя. Ну, мы поговорили, и у нас всё хорошо.       — А Малфой у вас кто? Личный Пожиратель? Решили отношения разнообразить?       — Что…? — начала было Гермиона.       — Видел. На карте, — сказал Гарри, садясь на диване. — К чему эти секреты, Гермиона? Что ты вообще с ними делала?       — Мы с Питером думаем, что Драко напал на Карлу, — выпалила Гермиона, зная, что Гарри сам подозревает Малфоя. — Вот решили с ним поговорить. А с Питером мы специально разыгрывали ссору, чтобы Драко ничего не заподозрил. Прости, что не сказала тебе.       Гермиона села на подлокотник дивана и посмотрела на друга без капли сожаления во взгляде.       — И что сказал Малфой? — спросил Гарри нетерпеливо.       — А что он мог сказать? — усмехнулась Гермиона. — Естественно, что он не виноват.       — А ты что думаешь? Врёт?       — Ну, как бы странно это ни было, думаю, что нет. Питер сблизился с ним. И в тот день, когда напали на Карлу, они были в комнате. Малфой только ненадолго уходил, но этого было не хватило, чтобы напасть, каким-то образом извлечь магию, вынести Карлу за ворота и вернуться обратно. И так, чтобы Филч ничего не видел. Питер сказал, что его не было буквально пару минут.       — Может, у Малфоя есть сообщник? Он же как-то передал Кэти ожерелье, хотя его не было тогда в Хогсмиде.       — Намекаешь на Питера? — сказала Гермиона, соединив брови у переносицы. — Гарри я верю Питеру. Ни он, ни Малфой в этом не замешаны. Пора и тебе это понять, а не играть в шпионов.       Гермиона встала с подлокотника и направилась в свою комнату. На диване осталась лишь мантия-невидимка.       Гарри вздохнул и закрыл лицо руками. Почему всё так сложно? Опять интриги и расследования. Может, Гермиона права, и Малфой тут не причём? Может, стоит послушать её — хоть на этот раз — и не лезть во всё это? В замке полно мракоборцев — они-то точно поймают виновного. А ему, Гарри, нужно сосредоточиться совсем на другом.       — Всё прошло лучше, чем я ожидал, — сказал Малфой, снимая с себя мантию.       — Да, — согласился Питер. — Осталось только с Тенью поговорить. Поэтому заканчивай здесь и вали.       Драко покосился на Питера, сидевшего на тумбочке. Сейчас лучше сделать так, как он говорит.       — Ладно, — сказал он, захлопнув шкаф. — Но если тебя будут убивать, даже не зови на помощь.       И Малфой вышел из комнаты, оставив Питера совсем одного. Некоторое время он не решался позвать Тень. Он представил, в каком бешенстве она будет. Если она не убьёт его прямо сейчас, Пэну очень сильно повезёт. Питер потёр переносицу и громко сказал:       — Тень! Тень, надо поговорить!       Существо появилось из противоположной стены и с любопытством уставилось на Питера, будто в ожидании хороших новостей.       — Ну, и что ты мне скажешь? — спросила Тень.       — С меня хватит, — произнёс Питер, почти передумав в самый последний момент.       — Что ты сказал? — Тень подлетела ближе, её глаза вспыхнули красным.       — То, что я не буду воровать магию, — решительно сказал Питер и кинул Тени чашу Дюбуа. Она поймала устройство и посмотрела на мерцающую на дне жидкость. — Меня чуть не поймали, весь замок на ушах стоит. Если случится ещё одно нападение, школу вообще закроют. И что я тогда буду делать? Куда пойду? Обратно в приют? Нет уж! Спасибо! Занимайся этим сама. И не здесь.       — Ты понимаешь, что я запросто могу тебя убить? — сказала Тень, подлетая ближе к Питеру. — За столько времени ты добыл только каплю чёртовой магии! — Чаша в руках Тени растворилась. Оно и к лучшему.       — Понимаю. Но мне всё это надоело. Это ты хочешь вернуться в Нетландию, не я. Мне всё равно, что с ней будет. Я хочу…       — Глупый мальчишка, — процедила Тень, схватив Питера за горло. — Жалкий трус. Что ты возомнил о себе? — Она сильнее сжала горло юноши и подняла его над тумбочкой, на которой он все это время сидел. — Никакой ты не король. Я могу убить тебя прямо сейчас.       — Так сделай это, — прохрипел Питер. — Я тебе зачем-то нужен, да? Конечно. — Он хрипло рассмеялся. — Иначе, зачем ты тянешь?       В чёрной руке Тени появился острый кинжал, и она вонзила его Питеру под ребра. Комната наполнилась глухим сдавленным криком, алая кровь, пропитав одежду, полилась на тумбочку и закапала на пол. Питер попытался вырваться, но Тень крепко сжимала его горло.       — Хочешь играть по-крупному? Хорошо. У Хогвартса есть магическое ядро — источник всего волшебства школы. Найди его, и тогда я, может быть, не убью тебя.       Тень отшвырнула Питера от себя. Юноша, ударившись о стену, упал на пол, а сама Тень исчезла так же, как и появилась.       — Чёрт возьми, — произнёс Драко, тут же войдя в комнату. — Что случилось?       Тяжело и хрипло дыша, Питер кое-как сел на полу и резко вытащил клинок из своего бока.       — Это Тень тебя так? — проговорил Драко, никак не решаясь подойти к истекающему кровью Питеру.       — Нет. Сам. Решил поразвлекаться. Лучше не беси меня, Малфой. Чёрт, — простонал Питер, зажимая рану рукой. — Давай, затягивайся. — Он закрыл глаза, сосредоточился на своей ране и представил, как она заживает.       Драко стоял в стороне, не зная, что делать. Подойти к Пэну он не решался, да и вовсе уйти — тоже. Он стоял и смотрел, как вздымается грудь Питера, как он крепко сжимает челюсти. Через какое-то время — Драко показалось, что прошло несколько часов — Питер открыл глаза и убрал руку от того места, где была рана, оставленная Тенью — кожа там вновь стала целой и чистой.       — А говорил — не придёшь, — усмехнулся Питер устало. Он всё ещё был бледен, но это скоро пройдёт.       — Тут стоял такой грохот, что вся школа могла сбежаться. Так что не обольщайся. Хорошенько она тебя, да?       — Ничего особенного, — проговорил Пэн. — Подумаешь — царапина.       — Ну конечно, — усмехнулся Драко. — Так что она сказала?       — О, меня чуть не убили, а тебя волнует совсем другое? — с наигранной обидой сказал Питер.       — Ты же сам сказал — ничего особенного.       Питер закатил глаза, но заговорил:       — Ну, дальше всё интересней и интересней. Тень сказала, что у Хогвартса есть некое магическое ядро. Его-то мне и нужно найти. Хорошо, что эта бешеная горгулья чашу прихватила с собой.       — Но… но Хогвартс…       — Да, я знаю, что Хогвартс лишится магии, Малфой. Без неё замок, скорее всего, вообще развалится. Но ядро мы всё равно найдём.       — Зачем?       — Чтобы стать сильнее, гений. Ты хочешь убить, этого лысого уродца или как? Не понимаю, почему я должен всё тебе объяснять? Как тебя вообще на Слизерин взяли?       Драко, пропустив колкость мимо ушей, задумался. Где-то здесь, в замке, спрятана огромная сила. Никто же не заметит, если он возьмёт немного себе? С ней его никакой Тёмный Лорд не остановит. Но где же искать это ядро? Вряд ли есть комната, на двери которой висит огромная табличка с надписью: «МАГИЧЕСКОЕ ЯДРО».       — Ну, найти его будет несложно — у нас же теперь есть Грейнджер, — ухмыльнулся Драко.       На следующий день, в субботу, Питер решил поговорить с профессором Снейпом о крестражах. Юноша был уверен, что с этим поможет лишь Северус. Не к Дамблдору же идти, в конце концов!       Волшебник был в своём кабинете. Он стоял напротив окна и думал. Думал о поручении Питера, о том, возможно ли вообще убить Тёмного Лорда. Конечно возможно, и Дамблдор догадывается, — а возможно и знает — как именно, но почему-то продолжает молчать. А его, Северуса, просят лишь сварить зелье, сдерживающее проклятье, которое медленно убивало директора. И своё оставшееся время Дамблдор тратит на глупые беседы с Поттером, путешествия… Лучше бы научил мальчишку, как выжить в войне. Это ему куда важнее.       Профессор слегка вздрогнул, когда в дверь постучали.       — Войдите, — сказал он, не поворачиваясь.       — Добрый день, профессор! — бодро сказал Питер, будто это не он чуть не умер вчера от ранения. — Что с вами? Не выспались? — Питер по-хозяйски плюхнулся на стул, но закидывать ноги на стол Снейпа не стал.       — Что тебе нужно, Пэн? Решил-таки сознаться в тех убийствах и нападении на мисс Уильямс?       — Опять вы за своё! — простонал Питер. — Что ж вы никак не успокоитесь-то, а? Конечно грустно, если школу закроют, но брать чужую вину на себя я не собираюсь.        — Даже если это не ты, — начал Снейп, повернувшись к Питеру лицом, — в чём я очень сомневаюсь, ты знаешь, кто это сделал. Не может быть, чтобы ты, Питер Пэн, и не знал.       — Лестью давите, профессор? — улыбнулся Питер. — Не старайтесь — у вас отвратительно получается. Но я всё равно ничего не знаю. Да и у меня есть дела поважнее. Я, в отличие от вас, пытаюсь узнать, как убить Волдеморта. А вы что делаете?       Снейп сел за стол и с интересом посмотрел на Питера.       — И что же ты нашёл, позволь спросить?       — Когда Волдеморт учился в школе, он интересовался один заклинанием. Крестраж. Вам это о чём-нибудь говорит?       — Возможно, — произнёс профессор.       Он догадывался. Уже давно. Так вот о чём молчит Дамблдор — он ищет крестражи. Но почему не рассказать Поттеру, как их уничтожить? Хотя, мальчишка, сам того не подозревая, уже уничтожил один. Это же Поттер — ему всё надо разжёвывать. Зачем Дамблдору все эти тайны? Он надеется, что успеет всё сделать? Напрасно.       — Вы знаете о них, так? — вкрадчиво проговорил Питер. В его зелёных глазах загорелся предвкушающий огонёк. — Расскажите мне.       — Это очень древняя и тёмная магия, — начал Снейп. — Крестраж — это предмет, в котором заключена часть души волшебника. Если волшебник погибает, часть него продолжает жить, и он может возродиться. Крестраж можно создать, только убив человека.       — Значит, у Волдеморта есть крестраж?       — И не один. Насколько мне известно, два уже уничтожено. Сколько их ещё даже не могу предположить.       Питер задумался. Получается, Волдеморт жив, пока существуют крестражи? Но они наверняка очень хорошо спрятаны. Их так просто не будешь носить в кармане или прятать под подушкой.       — Если уничтожить крестражи, Волдеморт умрёт? — Снейп кивнул. — И конечно вы не знаете, как их уничтожить и где могут быть остальные?       — Насчёт первого у меня есть некоторое предположение, но сейчас я не готов его высказать       — Ладно, — сказал Питер, встав со стула. — Но не затягивайте с этим, профессор. Нам всем будет лучше, если эта гадина помрёт. Хотя, не мне вам об это рассказывать.       Широко улыбнувшись, Питер вышел из кабинета. А Северус твёрдо решил поговорить с Дамблдором сразу, как тот вернётся.