Кредо

      Как только Лекса скрылась в толпе, Кларк направилась во дворец. Лакеи и охрана без вопросов пропустили её, хотя одежды Кларк не были похожи на одеяния высокопоставленных персон, у которых было бы право беспрепятственно входить в Паллацо Барберини.              Девушка шла через двор, вдоль и поперёк усаженный цветами: фиалки, бальзамины, азалии, гвоздики. По бокам от клумб стояли невысокие деревья сирени. В это время года они пахли наиболее прекрасно, их запах разносился ещё на половину квартала.              Когда Кларк начала подходить к огромным позолоченным дверям, то немного поодаль от них она заметила Кенородэ де Борэ и его жену Висенью де Борэ. Они неспешно покуривали сигары, лениво обмениваясь короткими фразами. Кенородэ и Висенья не имели детей, они всю жизнь провели для себя. Это всегда удивляло Кларк в дэ Борэ, хотя она знала их с самого детства, ещё, когда девушка была лишь лет двух от роду, семья де Борэ приходили на празднества в их дом в Париже. Кенородэ всегда казался Кларк беззаботным человеком, вечно улыбающимся нестареющим мужчиной. Сейчас Больвиа видит, что его волосы уже не обошла стороной седина, но его сама по себе счастливая натура осталась на месте.              Какое-то время Кларк хотела жить также, не имея детей. Это длилось лет до шестнадцати, пока девушка не встретила свою первую любовь. С ней Кларк была бы не прочь завести семью и потомство. То была милая парижанка английского происхождения. Больвиа проводила с ней дни напролет, пока, однажды, в один жаркий летний день, девушка, которую Кларк любила больше всего на свете, не нашла кого-то другого. Сначала она практически перестала общаться с Больвиа, а затем во всем призналась. После этого Кларк не хотела любить кого-либо в жизни вообще, но, как говорится, свою натуру не перебороть. Девушка пыталась забыть боль предательства путём перебирания девушек одну за другой. Первые месяцы она видела в них лишь свою бывшую любовь. Затем, когда старые чувства немного позабылись и начали стираться, Кларк была готова к новым отношениям.Она даже нашла девушку, но и тот союз не удался по причине неравной любви. Новая любовница из Неаполя любила Кларк больше, чем светловолосая её в ответ. Больвиа не смогла с этим смириться, и ей пришлось отпустить свою новую любовь.              С тех пор Кларк была лишь перебежчиком от одной девушки к другой, ни с кем надолго не задерживаясь, так и не находя своей истинной любви. Конечно, у нее были чувства, на нее похожие, но это были лишь заблуждения. Брат часто её подкалывал по этому поводу, называя чересчур любвеобильной.              Сейчас Кларк проходила мимо де Борэ и вновь видела в их глазах ту неиссякаемую радость, присущую, кажется, только этим людям. В голову невольно забрались мысли о Лексе. Как бы де Вонквер хотела провести свою жизнь? Хотела бы она сделать Кларк своей женой? Или, как только Лекса узнаёт всю правду, она убьёт светловолосую обманщицу? Кларк не хотелось стать одной из тех женщин, играющих жертв в пьесах крытых театров, погибающих от рук их истинной любви. Лекса казалась ей той, с кем хочется остаться, остановить тот невероятный поток жизни и похоти, который Кларк все так отчаянно пытается замедлить и, одновременно, даёт ему развиваться все быстрее и быстрее.              Заметив Кларк, Кенородэ тут же поднял свой взгляд и поприветствовал ее, вырвав из мыслей о прошлом.              — Здравствуйте, мисс Больвиа. Как ваши дела? — голос мужчины был плавным, словно литейное стекло.              — Думаю, моя жизнь налаживается, лорд де Борэ, — улыбнулась Кларк.              — У такой прекрасной девушки, как вы, не должно быть проблем, — кивнув, ответил Кенородэ. — Может, хотите сигару? Они из Туниса, те мастера определённо изготавливают лучшую траву на свете. Только не затягивайтесь сразу слишком сильно, а то на балу будете видеть не людей, а танцующих чертиков, — рассмеялся дэ Борэ.              — Спасибо.              Кларк взяла сигару в рот, прижав своими розовыми губами. Дым от нее сразу же ударил в голову. Больвиа перевела взгляд на сады Палаццо, задумавшись о том, что происходит сейчас в её жизни. Девушка размышляла о том, что Лекса, скорее всего, никогда не предаст братство ради неё. В лучшем случае, она сама придет за жизнью Кларк. Больвиа думала о том, что в такой серьёзной ситуации еще не оказывалась никогда. В любую минуту может все рухнуть. Впрочем, подумалось светловолосой, а зачем она вообще живет? Её пребывание на этой земле больше похоже на череду неудач. Может, легче было бы просто покончить со всем этим?              Кларк затягивалась дальше и рассуждала: в конце концов, если она сама не придет к смерти сейчас, то погибель, рано или поздно, сама её найдёт. В наш век очень опасно жить. Особенно, если ты знатная персона, особенно, если ты враг ассасинов, особенно, когда ты любишь одного из них.              Девушка докурила, попрощавшись с супругами де Борэ, и направилась в гардеробную комнату, находившуюся на втором этаже дворца. Здесь, в огромном помещении с белой отделкой на стенах, украшенных чёрными красками, с изображениями разных лесных животных, было порядка двадцати тысяч платьев. Но то, что было предназначено Кларк, висело в самом углу, на деревянном манекене, поодаль от всех остальных вешалок. Платье было сшито в белых и красных цветах тамплиеров, пышный низ, затянутая талия, открытые плечи.              — Похоже, отец начал увлекаться модой, — подумалось Кларк.              Она осторожно сняла его с манекена, стараясь не задеть рубины, коими был ушит вырез наряда.              Светловолосая надела его на себя, а также ожерелье из красных камней, прилагавшееся к платью. Ещё одним из главных атрибутов её одежд на важных собраниях была фамильная драгоценность — кольцо тамплиеров Больвиа. Оно представляло собой закругление из родированного серебра, а также красного креста, также обрамленного этим металлом. Кольцо досталось девушке от матери, которая умерла пятнадцать лет назад, когда Кларк было всего четыре, от сердечной болезни.              Как только Больвиа подросла, она начала изучать медицину, дабы в нужный момент помочь кому-то другому, возможно, спасти его жизнь.              В гардеробную зашла одна из римских визажистов.              — Оу, мисс Кларк, я как раз вас искала. Мне нужно сделать вам прическу.              — Хорошо.              Через полчаса девушка уже была полностью готова к празднику: платье, ожерелье, духи, отдающие запахом каких-то морозных фруктов и мускуса, и прическа в виде декоративного плетения, переходящего в пучок.                            Музыка наверху уже начала играть, а город за окном постепенно погружался во мрак вечера. Кларк поднялась наверх по ступеням, уложенным красным ковром. Больвиа оглядела гостей: здесь были Папа Римский, герцог Монтре, семья Сэмвеллов и их дружки — Ретардо с сыном, де Борэ, которые уже кружились в каком-то непонятном танце в середине залы, и ещё много знати. Некоторых Кларк знала или вскользь пересекалась раньше, но большинство из гостей она видела впервые в жизни. Практически у всех в руках были бокалы вина: красного, белого, сухого и сладкого. Люди оживлённо что-то обсуждали. Кларк краем уха слышала вопросы, вроде: к чему такая спешка? Что хочет Мандаро? Как обстоят дела с ассасинами? Можно ещё вина? Последний вопрос заинтересовал юную Больвиа больше всего. Она взяла с подноса проходящего мимо слуги бокал бордо руж и начала искать глазами своего отца и брата.              Общество мало знало об Эйенане Больвия, этот человек не любил выставлять свою жизнь напоказ. Он является потомственным тамплиером, неоднократно подтвердившим свой высокий статус в обществе. Отец Кларк всю жизнь занимался государственными делами, принося пользу тамплиерам. Дочь всегда боялась за него, она знала об ассасинах и о том, что они делают. Её отец не был таким, как большинство остальных тамплиеров, он не терроризировал жителей, не обманывал приближенных, не предавал государственных правителей. Эйенан всегда старался сделать жизнь лучше, искоренить преступность и воровство, принести миру покой, а не делить его на части войнами и мором.              Больше всего на свете Эйенан Больвия любил своих детей. Кларк всегда могла положиться на своего отца. Когда мать Кларк и Сато умерла, он начал проводить больше времени с маленькой дочерью и сыном, чтобы они ни в коем случае не закрывались в себе, не чувствовали себя одинокими или брошенными.              Сейчас на его лице были заметны корявые мазки времени, появились морщины на руках, но он все также оставался для своих детей тем идеалом семьянина, к которому они оба стремились. Эйенан всегда был в первую очередь отцом, а потом уже тамплиером.                            Кларк увидела Эйенана и Сато в обществе семьи Флонто. Её отец, немного полноватый темноволосый мужчина, и брат пили вино, обсуждая какой-то раздел земли на юге Италии. Девушка неспешно, ища ещё подносов с вином, подошла к ним и поздоровалась.              — Здравствуйте, мистер и миссис Флонто, — сейчас в обществе было принято знакомиться сначала с менее знакомыми людьми, — Здравствуй, отец, Сато.              — Вы так повзрослели с нашей последней встречи! — воскликнул Жерар Флонто, — В последний раз я видел вас совсем девчушкой с двумя белоснежными косами, в Париже, а теперь вы выросли в такую великолепную даму!              — Спасибо, мистер Жерар, — Кларк мягко улыбнулась престарелому мужчине, — Надеюсь ваше здоровье не стало хуже с нашей последней встречи. Я помню, что оно было не в самом лучшем состоянии.              — С тех пор я посетил множество целителей и людей науки в разных странах. Один индийский священник, хоть сам ничего и не понимал в врачевании, посоветовал мне настой из листьев орхидеи. Теперь я довольно часто употребляю его и чувствую себя намного лучше, — похвастался старик.              — Я правда очень рада этому. — Кларк отпила вина и повернулась к семье.              — Как твое проживание в городе, Кларк? — улыбнулся Эйенан.              — Все хорошо, пап. — они направились к коридорам, отойдя от шумной толпы в праздничной зале.              — Может, тебе что-нибудь нужно? Надеюсь, тебя никто не узнал в Риме? — волновался Больвиа.              — Не волнуйся, отец, все хорошо. Я устроилась в книжном квартале, в бывшем доме мамы. Оттуда хорошо видны римские заповедники, — на этих словах на лбу Эйенана появилась морщина.              — Кларк, ты сегодня так красива, практически не отличить от твоей мамы в молодые годы, — Кларк поняла, о чем думает отец, поэтому попыталась быстро переменить тему.              — Лучше скажи, как твои дела? Что Папа хотел именно от нас в Риме?              — Ему нужны наши ресурсы и помощь, — грустно сообщил Эйенан, — В конце концов, это мы наследники тамплиеров Рима. Все люди в этом дворце подчиняются моему слову, — он помедлил, — Но эти циничные семьи разъедают мне мозг. Все сложнее и сложнее сдерживать их от опьянения власти. Ты и сама помнишь, что натворили Ретардо и Сэмвелл во времена не столь давние. Несложно догадаться, какую репутацию они дают тамплиерам.              — Да, — печально согласилась Кларк.              — Сейчас, найдя Яблоко Эдема, я хочу увести его куда-нибудь подальше от их лап. Честному правителю не нужны сверх силы, дабы управлять людьми. Моя первоначальная цель — улучшить уровень жизни, а потом уже урегулировать отношения, пытаться не создавать конфликты.              — Да, отец, я понимаю, я хотела кое-что спросить у тебя, — Кларк умолкла, смотря в окно на вечерний Рим, собираясь с мыслями, — Ассасины. Как ты думаешь они все просто кровожадные убийцы? — Больвия хотела узнать мнения отца. Вдруг все это — лишь воображение Кларк, и Лекса именно такая, какими тамплиеры описывают убийц, — безжалостная?              — Хмм, довольно неожиданный вопрос от тебя, моя дорогая. Раньше ты никогда ими не интересовалась, — Эйенан нахмурился, — На самом деле, сложно сказать о них что-то определённое. Эти люди довольно жестоки в своих методах. Чтобы добраться до цели, ассасины часто убивают всех на своём пути. Они сильно вредят правительству, убивая важных деятелей, но, Кларк, также они довольно часто убивают и тех, кого бы я и сам хотел отправить requiescat in pace*. Они преследуют благую цель, но не думают о последствиях, редко мыслят наперед.              — Есть ли шанс когда-нибудь устроить с ними перемирие?              — Не думаю, но мы можем стараться иметь в своём обществе поменьше моральных уродов, а ассасинам следовало бы получше выбирать свои цели. Многие, кого они убили, действовали во благо общества, а те некоторые, кто сейчас ходит по земле, являются бездушными убийцами.              — Хмм, — задумалась Кларк, — Теперь мне более понятна их цель. И отец, я хотела сказать… — Кларк собиралась предупредить Эйенана об ассасинах, которые, возможно, посетят сегодня дворец. Девушка не хотела подвергать отца опасности и оставлять в неведении, но к ним подошел, откуда ни возьмись, Беллами Ретардо.              — Здравствуйте, герцог Эйенан. Здравствуй, Кларк, — Ретардо, своим противно-скрипучим голосом, поприветствовал Больвиа, — Как ваши дела, верховный тамплиер?              — У меня все отлично, Беллами. Как твой отец?              — Он в отличной форме, мистер Эйенан, все также готов для новых свершений для нашей великой цели, — Ретардо улыбнулся своей корявой, как казалось Кларк, улыбкой. Впрочем, она ненавидела этого юношу полностью, — Могу я украсть вашу дочь на один танец?              — Нет! — резко ответила Кларк.              — Ах, не огорчайте меня, милая дама. Лишь один танец, и вы не увидите меня до конца приёма.              — Хмм, до конца приёма? Какое заманчивое предложение, герцог Ретардо.              — Ну что вы, называйте меня просто Беллами, — они повернулись идти обратно в залу и единственное, что Кларк успела прошептать отцу, было:              — Во дворце могут быть ассасины, — девушка не хотела вызывать никаких ненужных подозрений у Ретардо, предупредив отца в открытую.              — Возможно, однажды, вам придётся назвать меня королём, — сообщил Беллами, пока они шли обратно в праздничную залу.              — Только в твоих снах, — хотелось сказать Кларк, но Больвиа воздержалась. Уж очень ей хотелось убрать с глаз долой этого идиота.              Они зашли в залу, когда люди как раз начали танцевать. Большинство из них уже были изрядно выпившие, но, как знала Кларк, эти тамплиеры ещё много алкоголя могут в себя влить. Они часто таким занимаются.              Музыканты стали играть вальс, и Беллами потянул Кларк почти в середину танцевальной залы. Они встали в позицию для танца, скрестив руки, левая рука Кларк покоилась на плече Беллами, а его — на талии девушки. Ретардо и Больвиа попытались попасть в ритм, чтобы не отставать от тех, кто уже начал танцевать.              — Ах, музыканты сегодня превзошли себя, — Беллами пытался завести с Кларк разговор, — эта скрипка и контрабас будто подыгрывают моим душевных думам.              — Да, они прекрасны, — согласилась Больвиа. Она не хотела много говорить, лишь ждала окончания танца.              — Вы знаете, я тоже не был в Риме довольно давно. Наша с отцом жизнь в Египте была мне боле по душе, — Кларк подняла на него глаза, не понимая к чему Ретардо ведёт, — но вот сегодня с утра я решил выйти из дворца, дабы насладиться красотой этого города, о котором так часто слышал в Каире, — лицо девушки стало хмурым, но Беллами, будто бы, не замечал этого, — Я решил сначала пройтись по городскому рынку. Как вы знаете, сейчас, в дни праздников, здесь много купцов из разных стран, и вы не поверите, но мне кажется, я видел вас в обществе одной сомнительной особы, смутно мне знакомой лишь по здешним слухам. Её капюшон показался мне довольно забавным, — Кларк попыталась отойти, но Беллами крепко держал её руку и талию, — Ну что вы, Кларк, куда же вы собрались до окончания танца? А вдруг ваш отец узнает о твоих связях с де Вонквер? — голос Ретардо просто излучал самодовольство и притворное волнение.              — Вы расскажете отцу? — Кларк тяжело вздохнула в напряжении и продолжила вальс.              — Ох, нет, что вы. Мне намного интересней увидеть, как вас кто-нибудь поймает, милая Кларк. Для меня нет никакой выгоды, если тамплиеры уличат вас в предательстве и убьют прямо сейчас.              — Но что вы хотите, Беллами? — нервы Больвия уже были на пределе.              — Вы для меня лишь ещё один театр развития событий, милая Кларк. Я не хочу играть здесь большой роли. Интересно, кто из главных героев умрёт в конце? — он сверкнул глазами и нахмурился в своей дьявольской полуулыбке.              Они продолжили танцевать, обмениваясь колкими фразами, не дающими Кларк никакой определенности. Она понимала, что с Беллами теперь придётся по-настоящему считаться. Расскажи он все отцу, и тамплиеры перевернут все с ног на голову. За Кларк будут охотиться, попытаются убить, вся семья Больвиа потеряет авторитет.              Но Кларк знала, к кому можно обратиться за помощью.              — Прошу меня извинить, герцог Ретардо, мне нужно идти.              — Пожалуйста, Кларк, — Беллами вновь улыбнулся своей, как он считал, чарующей улыбкой, — только не задерживайтесь слишком долго. Я слышал, скоро подадут десерт.              Больвия начала пробиваться через толпу, пытаясь найти брата. Он стоял рядом с какой-то девушкой и мило ей улыбался. Кларк раньше ее никогда видела.              — Извините, мне нужно его забрать. — Кларк быстро подошла к Сато, взяла его за руку и увела по коридору в одну из комнат.              — Кларк, ты чего?              — Ой, вы так прекрасны, мисс Рулон. Ой, вы так приятно пахнете, мисс Рулон.              — Роллон, — рассмеялся Больвиа.              — Да не важно. — Кларк тоже рассмеялась в ответ. Но вмиг стала серьёзной, когда вспомнила, зачем забрала брата, — Сато, — Кларк посмотрела в глаза юноши, — У Беллами Ретардо есть на меня компромат. У тебя есть что-нибудь на него в ответ?              — Ну, я думаю, что что-нибудь смогу найти. А что у него на тебя?              — Это… — Кларк помедлила, — кое-что личное, что он не должен был видеть.              — Добро, не буду выпытывать ничего из тебя. Расскажешь, когда захочешь.              — Чем больше людей знает, тем больше бед это принесёт нашей семье. Я не рассказываю только поэтому.              — Хорошо.                                          В этот момент около дворца уже были ассасины. В их главе находилась Лекса. Они стояли около решетчатого забора, состоящего из смотрящих вверх штыков, снизу и сверху соединённых металлом.              — Так, — Лекса осмотрела все посты наблюдения и составила план проникновения, — Милье, ты возьмёшь на себя охрану на земле. Ксантарес и Осто, вы возьмите на себя лучников на крышах. Я и Джейкоб попытаемся пробраться во дворец с южной стороны. Приступайте к делу.              Все ассасины, под покровом темноты, ринулись в разные стороны туда, куда им назначила Лекса. Девушка не спроста решила попасть во дворец именно со стороны юга — эта часть была дальше всех от праздничной залы и ближе всего к кабинету Папы, где Командир собиралась найти информацию о приезде такого количества тамплиеров. Осто, Джейкоб и Лекса забирались вместе по левой стене, по пути вырубая охрану. Их убийства были настолько бесшумными и быстрыми, что другие стражники даже не слышали, как их товарищи падали замертво. Лекса и Джейкоб быстро перебежали на южную сторону и забрались в окно, оставив Осто прикрывать их на крыше. Как только ассасины оказались в коридоре, где, к счастью, никого не было, девушка приказала разделиться.              — Я иду по правому коридору, там ближе комната Папы, а ты иди по левому и старайся отводить охрану отсюда подальше.              — Есть, Командир.              Джейкоб начал осторожно, по стенке, идти в противоположном от Лексы направлении, пытаясь не попасться на глаза стражникам. Де Вонквер же направилась направо. Она осторожно заглянула за угол, но там никого не оказалось.              — Наверное, вся охрана сейчас ближе к праздничной зале, — подумала Лекса.              Она, ступая словно кошка, прошла несколько коридоров, где ей встретились лишь четыре охранника, двоих из них она вырубила. Девушка дошла до кабинета Папы и открыла замок ключом, давно скопированным с оригинала. Рабочая комната Фрациска была отделана белым цветом, под стать самому дворцу, но кое-что в ней всё-таки отличалось. Все вставки были золотые, а на потолке красовалась одна из картин эпохи ренессанса, изображающего господа, снизошедшего до простых смертных. По углам стояли цветы в огромных горшках, разросшиеся почти до карниза. Посередине кабинета стоял такой же деревянный белый стол, инкрустированный зелеными изумрудами. В нем, помимо обычных ящиков, было ещё много потайных, где Папа держал важные документы. Именно они и нужны были Лексе.                                          В это время Осто оглядывал Палаццо Барберини, стоя на крыше. Милье уже разобрался с земной охраной и сидел в кустах, ожидая сигнала Лексы. Вдруг Осто заметил девушку и юношу, забежавших в одну из комнат, выходящую окнами на сад. Как только ассасин увидел лицо девушки, то его тут же охватила животная ярость, скрываемая многие годы. Он узнал в ней черты женщины — тамплиерки, которую видел при стычке в Мэрии двадцать лет назад, в день смерти его друзей. В голову мужчины пришла мысль, что сейчас именно тот момент, которого он ждал всю жизнь.              Осто встал со своего поста и отправился, прямо по крыше, к окну. Милье увидел это и попытался ему что-то сказать, но Осто либо не слышал из-за трех этажей в высоту, либо слишком был поглощен жаждой крови. Мильве посмотрел в сторону, куда направлялся ассасин — в комнате на втором этаже стояли два тамплиера: мужчина и женщина, это Мильве понял по их нарядам. Он начал взбираться наверх, дабы остановить Осто. Мильве знал о его свирепых наклонностях, но ассасин не успел добраться до туда быстрее опытного и умелого Осто.                            — Я использую свои связи во Флорен…, — не успел договорить Сато, как увидел чёрную тень, мелькнувшую в окне. В следующую секунду стекло уже было выбито, и во мраке комнаты, на голубом ковре, стоял мужчина в белом капюшоне. Кларк закричала. Сато выхватил первую попавшуюся шпагу из доспехов, стоявших у стены, встал перед сестрой, прикрыв её своей спиной.              — Беги, позови охрану, — неожиданно спокойно сказал Сато. Его выдавало лишь только тяжёлое дыхание.              — Нет, я не могу тебя оставить.              — Я умею фехтовать, милая сестра. Но он может быть не один. Скорее, зови охрану.              — Хорошо, — согласилась Кларк. Она осторожно отошла к двери, параллельно тому, как на них надвигался ассасин. Девушка проскользнула в коридор, тут же зовя на помощь.                            Крик Кларк услышал Джейкоб. Он тут же ринулся обратно к кабинету Папы. Когда он туда влетел, распахнув двери, то увидел Лексу, читающую какие-то документы. Она подняла на него вопросительный взгляд.              — Что случилось?              — Ассасин напал на тамплиеров.              — Что?! — вскрикнула Лекса.              Девушке тут же пришла в голову единственно верная мысль, кто это мог быть. Других ассасинов, кроме её подручных, здесь не было, и из них был лишь один, склонный не выполнить приказ девушки.              — Забери эти документы и вернись в убежище вместе с Ксантаресом, я со всем разберусь, — Лекса отдала бумаги Джейкобу и ринулась к лестнице на второй этаж.                     Прямо сейчас, на этаже ниже развивались кульминационные события.              Кларк пыталась найти стражников, но все будто бы испарились. Вдруг она услышала звук открывающиеся двери из комнаты, где были они с Сато. Больвия обернулась и увидела все того же ассасина, но сильно потрепанного, с рваным костюмом и весь крови. Чья она была, сложно было сказать. Кларк тут же ринулась в восточный коридор, Осто побежал за ней. Девушка практически не ориентировалась во дворце, поэтому не знала, что этот путь ведёт лишь к одной комнате, но деваться было некуда. Кларк открыла дверь и забежала в гостиную. Здесь стояло множество стульев и диван прямо у окна, некуда было спрятаться. Девушка вновь обернулась и посмотрела на мужчину, надвигающегося на неё. На его лице был огромный шрам, а глаза, налитые кровью, демонически светились.              — Ты была в тот день, — проревел Осто, — А ты отлично сохранилась за двадцать лет, тамплиер. Сегодня ты ответишь за все свои грехи!              Кларк хотела что-то возразить, сказать, что он её с кем-то путает, но страх сковал её язык. Она лишь смотрела, будто бы в замедленном движении, на то, как ассасин поднял над головой саблю, собираясь махнуть ею по Кларк. Девушка в страхе закрыла глаза и отвернулась. Через миллисекунду она услышала непонятные кряхтение и такой звук, будто бы на пол уронили огромный мешок с картошкой. Кларк распахнула глаза и увидела Сато. Его лицо было жестоким, белоснежный пиджак полностью заляпан кровью, а тёмные, как смоль, волосы взъерошены. Сато проткнул шпагой грудь ассасина прямо в сердце.              — Сестра! Ты в порядке? — он подбежал к Кларк, проверяя на наличие ран.              — В-все хорошо вроде бы, — с огромным усилием вымолвила Больвия, только что избежавшая ужасной смерти.              — Пойдём, Кларк, пойдём. Нам нужно спрятаться. Сейчас здесь будут другие ассасины, я в этом уверен.              Сато и Кларк выбежали из гостиной и забрались в один из кабинетов по левой стороне коридора. Единственное, что здесь притянуло внимание Кларк — были стеклянные стены, снаружи зеркальные. Как только они забежали в кабинет, Сато обнял Кларк, чтобы хоть как-то унять её дрожь. В коридоре послышались шаги. Больвиа видели, как два ассасина с молниеносной скоростью пронеслись по коридору и забежали в гостиную. В одном из них Кларк узнала Лексу.                            — Осто! — вскрикнула Лекса. Командир и Мильве перевернули раненого ассасина, — Я же говорила тебе, не нужно вступать в контакт с тамплиерами.              — Эт-т-то был-ла она, — проговорил угасающим голосом Осто, из его рта лилась кровь, — Б-Больвиа, — на этих словах сердце ассасина остановилось.              — Requiescat in pace, brother*. — Лекса закрыла глаза некогда великого ассасина, — Нам нужно уходить, Мильве, — сказала она голосом, не выражающим абсолютно ничего.              Два ассасина спустились по стене дворца и сбежали. Кларк увидела лишь часть костюма Лексы, мелькнувшего за оградой.              Через несколько минут в восточном коридоре уже было с дюжину охраны. Все столпились вокруг мертвого ассасина.              — Как вы работаете, если на моих детей нападают убийцы? — кричал Эйенан Больвиа.              — Простите, герцог, — ответил верховный командир стражников, — они перебили нашу охрану во всех коридорах поблизости, поэтому никто не слышал.              — Как они вообще попали во дворец? Здесь сегодня вся знать и Папа Римский, как ассасины могли пройти? — все также повышенным голосом спрашивал Больвиа.              Кларк в это время уже переоделась в одежду, в которой пришла в Палаццо Барберини, и отправилась домой. Ей нужно было обдумать случившееся. К тому же, надо было быть дома к полуночи, чтобы Лекса не заподозрила неладное.                                          — Простите, Командир, — Лекса и Мильве шли по безлюдным улицам, направляясь к убежищу.              — Это не твоя вина, брат. Все понимали, что Осто может сорваться, но я не думала, что он нападет и на тех, кого просто увидит в окне. — Лекса тяжело вздохнула и опустила глаза, — Он напал на сестру и брата Больвия, не так ли?              — Да, я видел юношу и девушку в окне, до того, как Осто его разбил.              — Жастен говорил, что, когда погибли его друзья, на той стычке были и Больвиа. Наверное, он перепутал детей с их родителями.                                          Лекса переоделась и приняла душ в убежище, поменяв свой серый костюм, заляпанный кровью Осто, на белый, похожий на первый снег. Она не хотела сейчас думать о том, что подвела братство. О том, что потеряла ассасина на задании. О том, что скажет Жастен, когда приедет. Девушке просто хотелось упасть в объятия своей Кларк.              Лекса бесшумно подошла к дому девушки и пару раз постучала в дверь. Внутри послышались шаги и ключ, по вернувшийся в скважине. А затем Лекса увидела её. Ассасин сначала не собиралась показывать девушке своего плохого настроения, хотела подарить художнице свою любовь, но, увидев её на пороге дома, не смогла сдержать слез.              — Хей, хей, Лекса. — Кларк обняла девушку, заводя её в дом, — Что случилось, милая?              — Мой союзник сегодня погиб по моей вине. — по лицу Лексы вновь пробежала слеза.              Кларк прижала её к себе, поглаживала по голове и не знала, что сказать. Светловолосая успокаивала девушку нежными прикосновениями, пока та не перестала плакать. Вдруг Лекса подняла голову и посмотрела прямо в глаза Кларк.              — Ты единственный лучик света в моей жизни, — казалось, девушка потерялась в этих голубых глазах, тёмных во мраке ночи, похожих на океан в пасмурный день. — я люблю тебя.              По лицу Кларк скатилась слеза              — Я тоже тебя люблю, Лекса. Давай забудемся в друг друге. Сейчас нет никого, кроме тебя и меня.              Лекса опустила взгляд на губы Кларк. В следующую секунду девушки уже слились в поцелуе, их языки танцевали вместе.              Кларк отстранилась, снимая с Лексы костюм ассасина.              — Это тебе здесь не нужно, — возбуждённо прошептала светловолосая, стягивая накидку Лексы, расстегивая её пояс и снимая штаны. — Я так хочу почувствовать тебя.              Лекса же, в свою очередь, раздевала Кларк, сначала пытаясь осторожно, расстегивая пуговицы, снять рубашку Кларк, а потом и вовсе ее порвала. Ассасин целовала большие груди Кларк, кончиком языка полизывая её соски, вдыхая прекрасные духи светловолосой. Лекса резким движением стянула штаны Кларк вместе с трусиками и села на её бедра. Трение, созданное снизу, доставляло неимоверное удовольствие обеим девушкам, посылая по их телам заряды тока. Шатенка держала Кларк за спину, прижимая ещё ближе к себе. Она целовала её, одной рукой опускаясь к нежным складкам Кларк, вводя в девушку два пальца, вызывая приятные стоны.              — Чёрт, ты такая узкая, — прошептала Лекса на ухо девушки, — мне так это нравится. Как ты обхватываешь мои пальцы изнутри, — Лекса прикрыла глаза в блаженстве, — ммм, — на этих словах Кларк была уже готова кончить. Лекса почувствовала, как стенки девушки сокращаются и ускорилась, даря Кларк потрясающий оргазм.              Шатенка снова поцеловала грудь, тяжело дышащей после оргазма, Кларк.              — Пойдём, я отнесу тебя. — Лекса взяла белокурую на руки и унесла в спальню, положив на кровать, где девушки продолжили дарить друг другу любовь.