Если у меня получится

- Что случилось? Где она? Голоса доносились откуда из коридора, хотя казалось, что они заполоняют собой всё свободное пространство этой белой больничной комнаты, что пропахла лекарствами. Здесь было даже очень много света, что прямо резало глаза, поэтому она отвернулась к стене и, натянув на себя холодное одеяло, накрылась с головой. Её немного тошнило. За её спиной простучали его каблуки, и в воздухе растаял запах его духов, жестких, резковатых, из-за чего к её горлу подступил ком. - Что с тобой? - он присел на корточки прямо у её кровати. На момент она задумалась, хочет ли сейчас вообще видеть его, но всю ситуацию спас доктор. - С ней всё будет в порядке. Ей стало плохо во время встречи. Хорошо, что скорую вовремя вызвали и она была вовремя доставлена к нам. Я думаю, ей следует отлежаться у нас денёк-второй, пока мы не будем уверенны, что она в полном порядке. Он окинул палату пытливым взглядом: 4 кровати, расставленные по углам, возле каждой из них тумбочка, где-то в краю умывальничек. Нет, всё довольно опрятненько, но не идеально. - Как на счёт отдельной палаты? - спросил он, поглаживая её плечо. - Ну... - протянул Александр Владимирович, - это возможно, конечно. И медсестру мы к ней приставим самую лучшую. - Это нам подходит. Я хотел бы, чтобы её прямо сейчас туда перевели. - Да, конечно. Пройдёмте ко мне в кабинет, всё оформим, я выпишу перечень лекарств. Отдыхайте, милочка. За весь их диалог она даже не обернулась на него. Уже где-то из к коридора она услышала их разговор: - Как думаете, доктор, что бы это могло быть? - О, не переживайте так. У неё излишнее эмоциональное напряжение. Я слышал, Вы недавно стали мужем и женой, а это большой стресс, тем более для такой утонченной женщины как Ваша. Думаю, за денёк-второй мы поставим её на ноги. Они дальше что-то говорили, но ей было уже неинтересно. Доктор сдержал слово. "Все в этом мире продажны...Хотя, это неважно. Главное, что он сдержал слово". За минуту в палату постучали. - Мисс, нам было сказано перевести Вас в отдельную палату. Вы как, идти сами сможете? Она кивнула. К ней подошла медсестра:уже в годах женщина, но ещё с очень привлекательной внешностью, помогла ей приподняться. - Я - Лидия Павловна - Ваша личная медсестра на эти дни, поэтому, если Вам что-то нужно - зовите меня. Она слабо улыбнулась и жестом показала, что идти может сама. Лидия Павловна повела её широкими коридорами к её новой палате. Там было довольно уютно: стены в пастельных тонах, широкая кровать с тёмно-вишнёвым комплектом постельного белья, два кресла из довольно нежной ткани, кофейный столик с вазой и огромным букетом белоснежных роз, плазменный телевизор и, к завершению интерьера, высокий гардероб цвета вишни. - Очень мило, - только и сказала она. - Да, мы старались, мисс, - сразу залепетала её медсестра. - Может, желаете чего-то? - Нет. Можно я побуду одна? - Да, конечно. Если что, я приду, как только вы нажмёте на кнопку вызова, - и она показала рукой на кровать, возле которой действительно стояла довольно огромная кнопка для вызова медперсонала. - Хорошо. Лидия Павловна сразу поспешила удалится, видя, что её подопечной сейчас не хочется видеть кого-либо. Она осталась одна. "Здесь так тихо, приятно. Не хватает только моего барного столика, бутылки хорошего вина и моего окна с широким подоконником". Она опустилась в одно из кресел, широких и довольно мягких. "Милое место, когда пустое". На время её оставили одну. - Как Ваше самочувствие? - голос Александра Владимировича нарушил пустоту её комнатки. - Всё в порядке, - прошелестела она, ибо в этот момент её голос был похож на дуновение осеннего тяжелого ветра. - Спасибо Вам, что ничего ему не сказали. Это важно. Помолчав немного, она спросила: - Сколько я Вам должна? Он посмотрел на неё по отечески сочувствующим взглядом и наконец выдохнул: - Забудьте. Я ничего с Вас не возьму. Видимо были очень везкие причины, раз Вы решили избавится от ребёнка. Помолчав немного, он добавил: - Может, я могу Вам чем-то помочь? На момент она опешила. Ей никогда не пытались помочь другие, но и она никогда ничего не просила. Что-то новое поселилось в её сердце. Возможно, вера в людей, хотя, скорее всего, это было мимолётное чувство и она просто глухо произнесла: - Нет, не стоит. Вы слишком много сделали для меня. Спасибо. Холодные слова. Даже немного резкие. Но, на деле, она была ему очень благодарна. - Я отправил Вашего мужа домой. Сегодня Вы сможете побыть в тишине.Но, если что только понадобится - звоните. Я всегда Вам помогу. Он уже собирался уходить, когда она окликнула его простым вопросом: - Почему? - Вы очень похожи на мою покойную дочь. И он вышел. - Спасибо... - а в ответ ей только засмеялась Пустота. - Доброе утро, кис, - прошептал кто-то у неё над ушком, из-за чего её сон как рукой сняло. - Сколько уже времени? - спросила она, даже не оборачиваясь к нему. - Пол первого. Она повернулась к нему лицом. Всё тот же: уложенные волосы, синеватые глаза, жесткий парфюм, только под глазами видно круги от недосыпания, а рубашка слегка примята у воротника. Его глаза светились какой-то неясной тревогой. Она улыбнулась - мучанно, натянуто - и провела пальчиками по его щеке кончиками пальцев. - Не спал всю ночь, да? - прошептала она. Её улыбка оживила его. Он поцеловал её пальчики. - Я тебе фруктов принёс, все, что только нашел. И сок, твой любимый, банан-клубника. Почему-то последние слова рассмешили её. - Спасибо. Их воркование прервал вошедший Александр Владимирович. - Моя больная уже улыбается? - улыбнулся он в ответ. - Что ж, быстро идёте на поправку. Вы все лекарства привезли? Хотелось бы, чтобы Вы начали лечение прямо сегодня. - Да, там весь список, - сказал он, указывая на кофейный столик, на котором стояли пакеты из супермаркета и всякие лекарства. - Тогда вот Вам подробный список приёма. И Вам следует больше отдыхать, - сказал врач, глядя на неё. - Вам нужен покой. - Ещё пару минут доктор, хорошо? - улыбнулся он своей искренней улыбкой врачу. - У Вас ровно две минуты, - с притворной строгостью сказал Александр Владимирович и вышел. - Зай, может, ты что-то хочешь? Она зарылась щекой в мягкую подушку. - Привезёшь мне мои любимые носочки и плед? Они оба рассмеялись. - Привезу, - прошептал он, прижимаясь губами к её рукам, холодным как и её сердце. Вечером Лидия Павловна зашла в палату к больной и молча поставила пакет на кофейный столик, при этом не спуская печального взгляда со своей подопечной. - Вы уверенны, что ничего не хотите? - просила она её уже, наверное, в пятый раз за день. Она отрицательно покачала головой и постаралась улыбнуться. - Тогда, спокойной ночи. Если что - я недалеко. Она кивнула, и медсестра вышла с палаты. Поднявшись со своей кровати, она подошла к пакету, где был аккуратно сложен её любимый плед с носочками. На момент её руки задрожали, а в глазах зазвенели слёзы. В этот плед в детстве кутала её мама, а эти носочки были самым ценным, что у неё было, ведь их вязал её отец - человек, который значил для неё всё. Она вспомнила, как холодными зимними вечерами, когда за окном свистела вьюга, она одевала эти носочки, куталась в плед и садилась на свой любимый широкий подоконник. Нередко к ней приходил отец, приносил чашку горячего шоколада, и они молча сидели и наблюдали за зимней непогодой, думая каждый о своём. Она одела эти носочки - казалось, её детство не закончилось и она всё ещё была их маленькой вредной девочкой с маленькими ножками. В завершение всего, она выключила в комнате свет, оставив гореть лишь маленький ночничок, закутала себя в плед и села в широкое кресло. Только сейчас она могла чувствовать себя спокойно и в безопасности. - Всё никак не спишь? - послышалось с угла, но она совсем не испугалась. - А я ведь назначил тебе покой. Голос доктора звучал глубоко в этих стенах. Он сел в кресло рядом, поставил на стол бутылку и два стакана. - Это хорошее виски. Выпьем? Она наконец посмотрела на него. Из-за слабого освещения в комнате, его лицо, с утра ещё светлое и улыбчатое, приобрело какой-то мраморный оттенок, а глаза, обычно глубокие и пронзительные, только сейчас были чертовски уставшими, но естественными. Она кивнула, и он молча разлил холодный виски по стаканам. Взяв в руки, он медленным глотком отпил немного. Она ничего не говорила, просто молча взяла в руки стакан - холодный, тяжёлый, - и отпила немного крепкого виски. "Хороший выбор", - подумала она. - Знаешь, ты и в правду очень похожа на мою дочь. У неё были такие же пустые глаза, которые она так умело скрывала за своей маской жизнелюбия. И только в очень редкие моменты я видел её настоящую: тихо сидевшую в тёмной комнатке на широком подоконнике. Она никогда не говорила о том, что на самом деле чувствует, всегда всё носила в себе. Из-за этого я её и потерял... - его голос слегка дрогнул. Он сделал ещё один медленный глоток. - Она была для меня самой ценной в жизни. Я не жил ни для кого так, как жил для неё. А потом она ушла. Из-за какого-то пьяного в дрова козла, который нёсся по дороге на своём "Мерсе". Его даже не осудили. Сынок богатого папаши. Всё можно. А я ведь даже не успел ей сказать, как сильно я её люблю. Даже в этой тёмной комнате, она увидела, как с его глаз потекла скупая слеза. Он глянул в своё бокал и решительно осушил его залпом. Молча долил себе ещё виски. Повторил. Всё это время она смотрела на него пустыми глазами. Отвернулась она только тогда, когда он доливал себе в третий раз. Отпила немного из стакана. - Я не знаю, что довело тебя до такого, но я даже не буду тебя осуждать или учить жить. Ты наверняка сделала так, как считала нужным. Только... Детей у тебя больше не будет. Он пытался не смотреть на неё, но этого и не нужно было, слёзы сами выдавали его. Она, не проронив ни слова, выпила виски в стакане. Долила себе ещё. Выпила. - Это не Ваша вина, - наконец проговорила она. - Я знала, на что иду. "Наверное", - пронеслось эхом то ли в комнате, то ли в голове. Врач взглянул на неё: она сидела, укутанная в огромный плед, белая как мрамор и такая пустая. Ему даже показалось, что она всего лишь иллюзия и он говорит с своим воображением. Но только она всё ещё была живая, хоть и нереальная. - Ты можешь оставаться здесь, сколько тебе угодно, - проговорил он после минутного молчания. Она окинула взглядом комнату, что за эти два дня стала ей родной. - Нет, я не могу так злоупотреблять Вашим дружелюбием. Я должна Вам что-то больше, чем жизнь. - Нет, ты ничего мне не должна. Ты только живи и будь живой. Я ведь вижу, что ты хочешь сбежать от всех, но не стоит. Ты ведь очень красиво улыбаешься. Солнцу всегда будет не хватать твоей улыбки. Они замолчали. Думали о своём. За окном пролетали листья, барабанил крупный дождь. Бутылка виски безмолвно стояла на столе, как единственный свидетель их разговора. Александр Владимирович встал. - Звони мне, в любое время, в любой день, когда очень нужно или просто, чтобы развеять тоску. Не прячься от этого мира. Ты дорогого стоишь. И он ушел. Она опять оставалась одна. На следующий день она пожелала выписаться. Она самолично помогла Лидии Павловне прибраться в комнате. Зашла попрощаться к Александру Владимировичу, оставила бутылку хорошего виски и конверт с деньгами, которые он же отдал ей обратно. Они обменялись визитками. Во дворе больницы её ждал муж, воодушевлённый и с огромным букетом белых роз. Он-то обожал её о беспамятства, а она была пустой. Куклой.