Если у меня получится

Рим остался где-то позади приятным воспоминанием. Для него, конечно. Ей-то было слегка наплевать. Рим подарил ей новые шмотки, фотографии, может, даже воспоминания, но никак не чувства. Её холодом можно было заболеть. Ещё и эти постоянные ночные крики. Она просыпалась в собственной кровати рядом с ним, а стены продолжали кричать криком, который никто кроме неё не услышит и не поймёт. Атмосфера холода и страха преследовала её словно всепоглощающая тень, которой нет ни начала, ни конца. И она была вынужденна продолжать молчать. Просыпаться от собственного голоса, от недостатка воздуха и пространства, но молчать. Ибо она знала, на что идёт. А он ничего не мог с ней сделать. Порой ночами он смотрел, как она беспокойно спит, шептал ей что-то ласковое, прижимал к себе, а она всего этого не слышала. Доходило до того, что она ночью просыпалась и глушила виски, лишь бы не слышать голосов. Это было похоже на её паранойю, которую нужно было умело скрывать от других. И от него - в первую очередь. Осенние ветра приносили с собой длительные дожди, из-за чего город на время превращался в сад зонтов, которые так щедро поливал хозяин - небо. Эти двое тоже почти не выходили из дома. Всё-таки у них был медовый месяц. Он ни к чему её не принуждал: сам готовил завтраки, собирал её разбросанные вещи, убирал пустые бутылки. Как же ей хотелось хоть как-то заставить себя его любить, но ведь это было так сложно. Стоило ему прикоснутся к ней чуть нежней, как ей сразу хотелось бежать и плакать. И ещё неизвестно, из-за чего больше: из-за стыда или из-за личных чувств. А он только молча смотрел на неё преданными-преданными глазами. Они сидели на полу, укатанные в плед. Он - такой большой и сильный, а рядом она - хрупенькая, почти незаметная в его руках. Они включили очередную сопливую американскую драму. "Виноваты звёзды". О, как же ей хотелось, чтобы и в её бедах были виноваты только звёзды! Эти звёзды, что послали ей его не в тот день, не в тот час, как наказание и подарок судьбы одновременно. Звёзды, что по ночам заливали светом её комнату только для того, чтобы она видела всю ту грязь, в которую она сама ввязалась. Звёзды, настолько далёкие от неё, что временем ей казалось, что их существование граничит между реальностью и фантастикой, в которой последнее время она жила. Она тихонько вздохнула. - Знаешь, зайка, - вдруг разнёсся эхом по пустым стенам его голос. - Я подумал, я так хочу детей. Она судорожно глотнула. - Таких маленьких и шумных. Неважно кого, мальчика или девочку, мне просто так важно, чтобы наша семья была целой. Чтобы, когда я приходил домой, меня встречали такие маленькие, как котята, детки. Чтобы в этих стенах была жизнь, понимаешь, куколка? Чтобы я мог смотреть в их нежные как твои глазки, и понимать, что я живу не зря. Что ты скажешь об этом? Его монолог привёл её в такой исступление страха и слёз, что. если бы не тёмное освещение в комнате, он мог бы заметить её невольную слезинку что скатилась по её щеке и исчезла у её белых, пересохших губ. - Зайка, ты меня слышишь? Ей бы сейчас притворится уснувшей, но ведь и бросить разговор на неопределённости она не может. "Зачем же ты так со мной? - носилось в её голове, глазах, губах, что не могли сказать и слова. - А я же тщетно пытаюсь забыть. Забыть...". - Да... - и словно ветер подул у её губ. - Милая, а ты что скажешь? Ты бы хотела охапку таких маленьких деток? "Господи, за что?". - Хмм, не знаю... Разве что с такими же синими глазами как у тебя. - с притворной весёлостью сказала она. Он поцеловал её в висок. Какие же тёплые и мягкие у него губы! Ей бы выдохнуть и расслабится в его руках, но ниточки прошлого не дают ей спокойно дышать. "Кукла в чьих-то руках". - Зайка, ты опять не собрана? - смеялся он, стоя на кухне с корзинкой в руках. - Ну мы ж так и к вечеру не соберёмся! - Ну я уже бегу, - отшучивалась она, бегая с полотенцем на голове и недокрашенными подводкой глазами. Как никак, а девушкой она остаётся до последнего. - Интересно, ради кого ты так стараешься? - сказал он, вроде бы шутя, хотя у самого него ревность возникала даже к её любимым актёрам. - Ой, ну хотя бы для своего отображения, - небрежно кинула ему она, натягивая на себя белую шелковистую рубашку. - Ты вино взял? - Ахах, кого что интересует. Конечно взял. Две бутылки. Всё как ты любишь. Она натянула на себя джинсы, накинула черную кожанку и подвела стрелки на глазах. "Шик и блеск", - улыбнулась она сама себе. - Я готова! Она вылетела как маленькая птичка с квартиры и только её каблучки застучали по ступенькам. Да, когда она этого хотела, она умела скрывать свои боли за маской жизнелюбия, так что ей самой казалось, что она действительно счастлива. За город они доехали легко и без происшествий. Как же вокруг было красиво! Деревья ещё не скинули свои осенние платья, из-за чего все стояли нарядные, будто ожидавшие праздника. Трава в полях очистилась после холодных дождей и теперь стояла как новенькая. Впервые за всю осень небо было хрустально-чистым и таким приветливым для них. До своих любимых берёзок они долетели быстро. "Боже, опять эта полянка. Что же так?". Эти берёзы опустили свои ветки так низко, как только смогли. как бы приглашая её, чтобы она смогла заплести им их косы. "Как наивные глупые детишки". - подумала она, и прошлась босой по росистой траве. - Кис, не ходи босой, простудишься! - Мяу-мяу-мяу, - продражнилась она, убегаю от него босой к самому обрыву. - Поймаю - съем! - и он побежал за своей нимфой, что пряталась за деревьями и листвой. сливаясь с ними в единых движениях тела. И в правду, нимфа. Она подошла к самому краю. Ветер бил ей в лицо, разбрасывая её волосы во все стороны. Ветер Свободы. Он подошел к ней сзади и обхватил одной рукой её талию - настолько она похудела за эти тяжёлый для неё дни. Вторая его рука скользнула по его правому запястью, которое он сжал. шепча ей нежное "Здесь ты только моя". Под их ногами простирался целый город людей и лиц, но только тут они чувствовали себя отдельными от этой серой массы людей. Они поставили палатку в тени великого дуба - отца этих юных берёзочек. Он разжег огонь, она открыла вино и достала фрукты. - За тебя! - За тебя! Звук бокалов был дополнением к нежному пению осенних красок этой полянки. Казалось, всё живое давно сбежало отсюда и только сказка осталась жить в тени старого дуба. Она увидела, как быстро он захмелел. - Зайка, ты только моя? - лепетал он слегка запутывающимся язычком. - Только твоя. Алкоголь совсем не брал её. - Моя маленькая девочка. Я так тебя люблю. - И я тебя. Пустые-пустые слова. Никаких эмоций, никаких чувств. Она подстелила под его голову подушку и укрыла его пледом. Прохладная, бодрящая ночь. Она взяла вторую бутылку вина и пошла к обрыву. Она села у самого края и свесила вниз босые ноги. Листки с берёзы запутались в её волосах, но её это мало волновало. Она отпила вина. Достала телефон. Набрала номер. - Алло, Александр Владимирович? Вы не спите? - Нет, что ты, - послышалось ей в ответ. - Как ты, моя девочка? - Ну... - она протяжно вздохнула. - Всё в порядке. Вы как? Что нового? - Не беспокойся, дочечка. Со мной всё в порядке. Солнце мирно продолжает светить в небе, а, значит, я всё ещё живу. - Свет солнца сменяет луна и звёзды. Далёкие и холодные. Порой я чувствую себя звездой. Не ощущается никаких тёплых чувств. - Ты не спеши. Солнце ведь тоже звезда, а согревает сердца. Придёт и твоё время. ... - Ммррр, киса... Кис... - его голос запутывался в ветках берёз, давая ей ещё минуты, чтобы поговорить с доктором. Она обернулась на него. Ей было немного смешно. - Спасибо за то, что дали высказаться, Александр Владимирович. Доброй ночи. - Спи спокойно, дочка. Она обернулась на своего мужа. Всё так же босой и с бутылкой в руках он подошла к нему. Села на колени. Его рука скользнула по её бедрам и он опять что-то невнятно пролепетал. - Я с тобой, здесь и сейчас, - выговорила она. Он подтянул её к себе. Какой же он милый, когда спит. Ей ничего не оставалось, кроме как допить вино и лечь рядом. Главное, постараться не спугнуть эту иллюзию. Ей и без того было страшно.