***
Поскольку он уже пропустил первый урок, Хироки решил сегодня пропустить школу вообще. Он знал, что его брату это не понравится, но он правда не мог просто оставить своего нии-чана в таком состоянии. Его температура спала, но он всё ещё сильно потел, его лицо и единственно видимая часть шеи всё ещё были красными. Он менял полотенца, время от времени протирая горящую кожу. Его нии-чан просыпался дважды, лишь для того, чтобы попить и сходить в туалет — он просто трепал его по волосам, взъерошив их, его глаза были стеклянными и почти невидящими, прежде чем он заворачивался в одеяла снова. Он ничего не ел, с тех пор, как пришёл домой, — подумал Хироки, мешая кашу, которую он готовил, может быть, он попробует это, когда проснётся сегодня ночью…? Он думал, каких лекарств купить для своего брата, когда кто-то позвонил в дверь. Он нахмурил брови, убавив огонь и вытерев руки, перед тем, как пойти в сторону гэнкана*.*прихожая.
Это странно. У них не было много друзей, и его нии-чан редко пускал незнакомцев в их дом. Они даже не ждали никакой доставки на сегодня, поэтому… Он остановился в гэнкане, задумчиво глядя на дверь, кто за этой дверью…?***
Така сонно открыл глаза, только чтобы зажмурить их снова, когда тусклый свет от ночника ослепил его. Его голова болела, и горло саднило так, будто кто-то засунул в него херову тучу гвоздей, ножей и всего острого. Что произошло…? Он осмотрел своё окружение и на мгновение подумал, что он всё ещё был в комнате ублюдка — связанный, распластавшийся на простынях, измученный своими криками и слезами, которые катились по его щекам — но нет, он не был. Он в своей комнате, в своей квартире, и спасибо херову богу за это, потому что он не был особо уверен в том, как вообще тут оказался. Вода… Мне нужна вода… Он дома, наконец-то в безопасности, даже если он, вероятно, горит прямо сейчас. Но Таку это не особо заботило, потому что он дома, и Хиро должен быть здесь, и— Он ахнул, быстро садясь, когда осознал, что, да, его брат здесь и что младший Мориучи мог видеть тысячи следов, которые усыпали его тело— Его взгляд опустился вниз на водолазку с длинными рукавами, что была надета на нём. Он всё ещё в ней, в одежде, которую ублюдок дал ему прошлой ночью — ранее, вчера? Я не особо могу вспомнить? Чёрт возьми, как долго я спал?! — и она все ещё выполняла свою чудесную работу, скрывая укусы, засосы и синяки на его, в остальном, бледной коже. Он вздохнул с облегчением, убирая спутанные волосы, прилипшие к лицу, назад, Хиро не должен видеть их… и я лучше умру, чем напугаю своего брата до чёртиков! Говоря о брате, где Хиро? Така подтолкнул себя к краю кровати, искры пробежали по позвоночнику, когда его босые ноги коснулись холодного пола. Его голова всё ещё пульсировала, но желание, необходимость увидеть брата были настолько велики, что он думал, что мог бы подняться даже на грёбаную гору для этого. Он пошатнулся, сделав первый шаг, хорошо, что рядом с ним неожиданно появилась надёжная стена, чтобы поддержать его слабое тело. Его задница болела, между прочим — тупая боль появлялась всякий раз, когда он двигался — но это ничто, по сравнению с тем, что он чувствовал после первой ночи— Он сжал губы и направился к двери. Чувство тошноты было настолько сильным, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы… не дать себе опустошить всё содержимое своего желудка. Он не хотел вспоминать ту ночь или любые моменты, проведённые с тем якудза. Полные мучений, полные боли и сожалений, полные беспомощности, слёз и криков, эти огненно-красные пряди перед его взглядом, эти глаза с тяжёлыми веками, эта самодовольная ухмылка; этот низкий, грубый голос в его ушах; его чувства, перегруженные ласкающими, исследующими прикосновениями скользящих по его коже пальцев, и это— Он толкнул дверь, тяжело дыша и мысленно уебав себе за то, что вспомнил об этом — о любых событиях той ночи, если на то пошло — потому что, какого хера, он тут сгорает от температуры, вероятно, из-за эмоционального стресса и физической усталости и всё ещё думает о предыдущей ночи. Я не хочу вспоминать это— Хиро— Хиро— Затем, запах готовившейся каши наполнил его чувства, тёплый аромат заставил его желудок болезненно свернуться, заскулить от голода, а его плечи тут же расслабились. Хироки здесь, — подумал он, подходя к кухне, он здесь и он готовит что-то для меня— Маленькая, уставшая, трепетная улыбка мгновенно исчезла, когда Така обнаружил, что кухня была пуста. Конечно, на плите стояла кастрюлька с горячей кашей, кухонная утварь и ингредиенты были аккуратно разложенные на старом, изношенном столе, но Хироки нигде не было. Это странно… Он нахмурился, напрягая слух, чтобы уловить любой звук или движение в их маленькой квартире— — Он заболел?! Э?! Така замер от этого, его руки начали заметно дрожать, когда в ушах раздался знакомый голос. Он исходил из гэнкана, он был в гэнкане и— — А, хай. Могу я узнать, кто вы, сэр— И Хироки тоже там — ёбаныйврот! Он повернулся, едва не поскользнувшись на полу — от резкого движение у него потемнело в глазах, а головокружение усилилось, когда он практически бросился к входу. — Чёрт…— он ударился плечом об угол, но он был слишком напуган, слишком взволнован и обеспокоен, чтобы хоть как-то обратить внимание на боль, пронзившую его. Они здесь и они разговаривают с Хироки— Нет, нет, никогда — они никогда не должны были видеть друг друга, Хироки не должен был никогда встречаться с ними, разговаривать с ними, потому что тот мужчина — тот мужчина определённо, определённо сможет использовать его младшего брата против него. Он сможет забрать у него Хироки, просто чтобы удовлетворить свою пылающую похоть, чудовищность и— — Я его друг, — глаза Таки распахнулись от ужаса, когда он увидел знакомую зелёную копну волос и идеальный чёрный костюм прямо перед своим сбитым с толку младшим братом. — Томоя— — Хироки! — закричал он, бросившись к подростку, прежде чем грубо схватить его за одежду и оттянуть подальше от гиперактивного якудза. Он оттолкнул Хироки назад, встав перед ним, отчаянно пытаясь уберечь его от взгляда Томои. — Ээ?! — Хироки ахнул позади него, его ловкие пальцы тут же ухватились за его трясущиеся руки. — Нии-чан? Я думал, ты всё ещё спишь! Ты не должен так двигаться! Така хотел рявкнуть на своего брата, заткнуть его, потому что его голова, казалось, была готова взорваться в любой чёртов момент, но он не мог. Хироки был невинен, так сильно отличаясь от того, каким был этот мужчина — того, каким Така стал после этой ночи. Поэтому Така отчаянно пытался восстановить нормальное дыхание, когда взглянул на обеспокоенное лицо якудзы. — Что ты тут делаешь? — выплюнул он, процеживая каждое слово сквозь сжатые зубы. Хироки молчал позади него, его голова в замешательстве металась между ним и мужчиной в костюме. — Нии-чан…? — Я принёс лекарства для твоего брата, — сказал Томоя, поднимая бумажный пакет перед ними. Така побледнел от этого, конечно, ублюдок узнал, какие именно лекарства были нужны его брату. Конечно, он покопался в истории болезни Хироки и, ну, блять, конечно, он будет заманивать Таку обещанием полностью вылечить его брата. Он ненавидел его, ненавидел его ещё больше из-за того, что он делал его слабым и жалким просто из-за каких-то тупых лекарств, которые могли продлить жизнь его брату. Тупой, тупой мудак! Но опять же, несмотря на эту глубокую ненависть, которую он питал к мужчине, он знал, что им это было нужно. Хиро это нужно, но как он мог объяснить всю эту хрень своему брату? Как он мог объяснить, почему мужчина, одетый в дорогой костюм, сейчас стоял у них на пороге и протягивал бумажный пакет с огромной, заботливой улыбкой на лице? — Я… — начал он, его горло тут же сжалось от всей дерьмовости той ситуации, в которой он находился. Он никогда не представлял, он надеялся, что этот день никогда не настанет, но хей, похоже, вселенная постоянно разрушает его жизнь, верно? — Ты оставил это у меня дома, — Томоя, должно быть, видел полный отчаяния и беспомощности взгляд на его лице, потому что он внезапно выпалил это — что не было чистой ложью… — Поэтому я заглянул после работы. Это важно для тебя, верно? — спросил он, пихая пакет ему в руки. Така потерял дар речи от этого. Враньё. — О! — Хироки позади него оживился. — Значит, нии-чан оставался у вас ночью? Спасибо, что позволили ему переночевать в своей квартире, я так волновался о нём, когда услышал новости о его работе! — к ужасу Таки, его младший брат даже сделал небольшой благодарный поклон мужчине — который совершенно никак странно не отреагировал при упоминании ресторана, который они просто взорвали прошлой ночью. Он, вероятно, был хорош в этом — в способности маскировать все свои эмоции и чувства. В способности убивать и ранить людей, даже не дрогнув. В способности насиловать и заставлять кого-то плакать, кричать и молить снова и снова, смеясь, купаясь упиваясь теми жалкими звуками, что он издавал. — Не упоминай об этом! — Томоя ухмыльнулся, размахивая руками и качая головой — заставляя свои зелёные волосы дико летать из стороны в сторону. — Он хороший друг, и я подумал, что ему безопаснее остаться ночью у меня. Хотя я не знал, что он… — Томоя взволнованно посмотрел на него, его прищуренные глаза пробежались по всему его телу. —…болен? Не вешай моему брату лапшу на уши—Чего ты тогда хочешь? Ты хочешь, чтобы Томоя рассказал Хироки, где и как ты проводил ночь, хммм?
Нет, но это—Неправильно? Тогда скажи-ка мне, Такахиро, разве что-то правильное происходило в твоей жизни, а?
— П-почему, — пробормотал он, глядя на своего брата. — Почему бы тебе не приготовить чай для моего друга, Хироки? — спросил он, морщась от горького вкуса этих слов на своём языке. Хироки в замешательстве посмотрел на его, особенно, когда он сунул бумажный пакет в руки младшего. — Мы только поболтаем недолго снаружи, нэ? — Но ты болеешь, Нии-чан— — Со мной всё будет хорошо, — сказал он, взъерошив волосы брата и нежно улыбнувшись ему. — Просто позови нас, когда чай будет готов, нэ? Хироки посмотрел на него широко распахнутыми глазами, и на мгновение, Така подумал, что его брат мог видеть всё, что с ним произошло сквозь его ложь, сквозь его улыбку — что Хироки мог видеть его бедную, сломанную и лживую душу. Но потом юноша нерешительно кивнул, прижав бумажный пакет к груди. — Хорошо, просто… просто возвращайся, если почувствуешь себя плохо, нэ? — затем он повернулся к Томое. — Спасибо ещё раз, Томоя-сан, пожалуйста, дождитесь чай, он скоро будет готов! И потом он снова отправился на кухню. Така смотрел, как его брат уходит, с улыбкой на лице и, только когда он убедился, что тот больше их не слышал, его улыбка моментально сменилась ужасной, недовольной гримасой, когда он снова обратил внимание на якудзу. — А теперь, какого хера ты снова тут забыл?***
Ветер не был таким уж ледяным, и тем не менее он так приятно холодил пылающие щёки Таки. Одному богу известно, как он хотел вернуться вовнутрь и просто… забраться под одеяло и проспать весь день. Он хотел сбежать, хотел, чтобы его поглотила нескончаемая темнота, но— — Ты должен пойти к врачу, Така-чан, — голос Томои прорезался сквозь мысли Таки, заставляя того посмотреть на стоящего рядом якудзу. Они вышли в коридор и облокотились на ржавые металлические перила, как будто это была самая нормальная вещь в мире. — У нас нет для этого средств, — резко сказал он, не особо уверенный, почему он вообще развлекал этого идиота. — Это был первый и последний раз, Томоя. Я не хочу видеть твоё лицо снова, особенно, когда мой брат дома— — Так значит, я могу приносить подарки, когда его нет? Его испепеляющий взгляд встретился с лукавыми глазами и улыбкой. — Моу, Така-чан, ты упрямый идиот, моу! — он раздражённо вздохнул. — Аники дал тебе денег, верно? Почему ты не используешь их? Така скривился от этого. Конечно, Томоя знал об этом. Весь мир, вероятно, знал о том, что их Босс вручил ему херову тонну денег после той роковой ночи. — Ладно, давай просто забудем об этом, поехали, я отвезу тебя в больницу, и мы покроем все расходы— — Что это с тобой? — огрызнулся он, его пальцы схватили железную перекладину так сильно, когда он отчаянно пытался совладать со своим голосом. Он не хотел, чтобы Хироки слышал их хуёвый разговор. — Почему ты внезапно проявляешь заботу обо мне? Он видел, как Томоя вздрогнул, его рот открылся, прежде чем закрыться снова, как будто у него был внутренний спор о том, что делать и говорить. — Ты ничего не сделал и ничего не сказал, когда он забрал меня, — прошипел он, слёзы покатились из его глаз, когда он смотрел на мужчину с такой болью и чувством предательства. — Ты ничего не сделал, когда он угрожал мне и моему брату и всем людям в ресторане— — Така-чан— — …и ты, конечно же, ничего не сделал, когда он делал эти отвратительные вещи со мной, когда мне было больно и я кричал, — он прикусил губу, чтобы не дать громкому всхлипу слететь с них. — …когда он принуждал и насильно трахал меня, когда твой сумасшедший босс издевался надо мной, так почему сейчас? Почему ты беспокоишься из-за простой лихорадки, когда ты мог бы спасти меня от всего, что вообще со мной происходит, а?! Почему сейчас? Почему только сейчас? Така не имел ни малейшего понятия о том, почему он говорил и спрашивал это у идиота в костюме. Он подчинённый того мужчины, вашу мать! Он должен бежать от него изо всех сил, а не вести себя так — разглагольствовать и плакать из-за всего того дерьма, через которое ему пришлось пройти. Это странно, смущающе, но несколько облегчало, потому что сейчас он мог наконец-то сказать всё, что хотел, не боясь, что его задницу разорвут на части. Кхм. Он тяжело вздохнул от этого. Возможно, это не лучшая аналогия, но чёрт подери, если ему действительно будет до этого дело. Он болен, поэтому дайте мне чёртову передышку, моу! — Така-чан, ты должен понять, — начал Томоя. — Мы просто выполняем нашу работу— — Какую работу? — сказал он низко, глянув на обычно оживлённого мужчину, который выглядел весьма подавленным сейчас. — Убиваете людей? Втягиваете невинные жизни в свой прогнивший мир? — его глаза сузились, зрение размылось, когда он язвительно смотрел на него. — Достаёте шлюх для своего босса— Томоя подскочил к нему, хватая оба его плеча, несильно встряхивая. — Нет, — сказал он, поразив Таку выраженностью этого единственного слова. — Не дай Аники услышать, что ты зовёшь себя так, Така-чан. Така зарычал на него, стряхивая эти руки со своих плеч. — Почему нет? Разве это не правда?! — Така-чан— Его широкие миндалевидные глаза метались повсюду, чтобы убедиться, что Хироки не было рядом, прежде чем заговорить, тихо, но с тем же ядом в голосе. — Он жёстко трахал меня почти до самого утра, потом отправлял подарки, чтобы ухаживать за мной и компенсировать то, что он сделал, — сказал он, заставив Томою беспомощно застонать перед ним, выглядя настолько неуютно, насколько было возможно. — Скажи мне, разве это не то, что делают шлюхи? Их трахают, а потом платят за это— — Но шлюхи не получают второго шанса с ним, — проворчал Томоя, теперь стоя совсем близко — и он никогда не выглядел таким пугающим для Таки — он выглядел таким внушительным, практически источая эту «прекрати болтать или я приставлю пистолет к твоей милой маленькой головке» ауру каждой частичкой своего тела. Он тут же захлопнул рот. — …он не баловал шлюх, не мыл их и не одевал, как послушный дворецкий, — глаза Томои сузились ещё больше, если это вообще возможно. — Наш Лидер никогда не кланялся, не опускался на колени, не разговаривал настолько ласково ни с кем— Така сглотнул болезненный ком в горле от этого. Значение слов Томои, мысль о наличии власти над, казалось бы, неприкосновенным якудза были настолько смущающими, настолько головокружительными и ох-настолько опасными для его хрупкого сознания. — ...ни со своим отцом, ни даже со своим братом, которого он уби... — глаза Таки распахнулись от этого, особенно когда Томоя резко отстранился, пробегаясь пальцами сквозь зелёные пряди, прежде чем снова посмотреть на него. — Поэтому, короче говоря, ты не должен никогда считать себя таким, Така-чан, потому что Аники не воспримет это так легко. Потому что если кто-то назовёт тебя так перед ним, поверь мне, даже если это Сато-сан — он позаботится о том, чтобы этот человек умер медленной, мучительной смертью. Така чувствовал себя потерянным. Почему все просят его не относиться к себе, как к шлюхе, если он очевидно был ею — хотя и неохотно? Вынужденно? — И если я скрою это от Аники, — Томоя нервно сглотнул. — Он определённо убьёт меня— — Нет! Не говори ему! — вскрикнул он, шагнув вперёд, чтобы схватиться за выглаженную одежду мужчины. — Я-я не хочу видеть его сейчас, сразу после того, что он сделал! Если… если он увидит меня вот таким, он… он… Будет принуждать тебя снова и снова, даже если он горит от температуры, потому что именно это всегда происходит во время их встреч, верно? Они трахаются. И трахаются ещё больше, пока Така не потеряет сознание от изнеможения. Всё его тело, сознание и душа — чёрт возьми, особенно его губы и задница ещё не были готовы к встрече с этим мужчиной сегодня! Или завтра! Или в другой день на этой неделе! — Но Така-чаааан, — он почти жалобно заскулил. — Аники отдал строгий приказ, что тебе не должно быть нанесено никакого вреда— Така фыркнул. — Но разве не он причина этого дерьма? —…в любом виде, и если он узнает, что я умышленно скрыл это от него…— он пожал плечами и уставился на него предельно серьёзным взглядом. — Он меня кастрирует. Или заставит совершить сэппуку. Така смотрел на него, молча ожидая, когда мужчина ухмыльнётся и скажет ему, что это просто шутка — но серьёзное выражение лица Томои не дрогнуло — и воспоминания о том, каким холодным, насколько жестоким этот ублюдок-Ямашита мог быть, наполнили его сознание. Он не шутил. И Така, по какой-то непонятной причине, знал, что Томоя добровольно это сделает — заберёт свою собственную жизнь — если их босс попросит его об этом. Он облизал свои пересохшие губы, удивляясь, почему Хиро так долго делал это чёртов чай. Он заваривал его на сотню человек?! Така хотел перестать разговаривать с этим мужчиной, перестать думать о том, как смерть Томои запятнает его руки— — Н-не…— начал он, его голос дрожал. — Не говори ему, пожалуйста… И я, так или иначе, не пойду к врачу, я просто… попью лекарств, хорошо? Это пройдёт, скорее всего завтра или через день, поэтому, пожалуйста, — он смотрел широко распахнутыми глазами, когда Томоя застонал в поражении от его просьбы. — Пожалуйста, не говори ему…?***
Хироки уставился на чашки зелёного чая, которые стояли на их старом низком столе. Он уже давно приготовил его, но не мог найти смелости, чтобы прервать разговор своего нии-чана и его друга снаружи. У них была напряжённая беседа, но их слова были приглушены, и Хироки не мог разобрать их. Они дерутся? Последнее, что он мог слышать, как его нии-чан отказывался идти к врачу. Следующие слова были сказаны уже тише. Я надеюсь, нии-чан не будет слишком переживать из-за этого, думал он, наблюдая, как пар поднимался от чашек, он всё ещё неважно себя чувствует, моу… Дверь наконец-то открылась, являя его очень измождённого старшего брата. Хироки вскочил со своего места, заметив, как его нии-чан возился с дверью, прежде чем наконец-то подойти к нему. Он наклонил голову, когда эти миндалевидные глаза, которые он ох-так любил, слегка сощурились на чашки с чаем, как будто они лично его оскорбили. — Ты в порядке, нии-чан? Его брат моргнул, прежде чем посмотреть на него — улыбнувшись, и пошатываясь направиться к старому, потрёпанному дивану — единственному, который у них был. — Нет, — сказал его нии-чан перед тем, как плюхнуться на пустое место рядом с ним. — Но это пройдёт. Мне просто нужно немного отдохнуть, нэ? Отдохнуть от чего? Хироки кивнул, но ничего не сказал, когда его брат устало положил голову ему на колени. Его пальцы тут же зарылись в кудрявые волосы, так же, как его нии-чан делал ему, когда он был маленьким. Его брат прижался к его руке, его глаза закрылись, дыхание постепенно выровнялось. Oyasumi*, нии-чан…*спокойной ночи
Возможно, он не мог делать всё, что делал его брат для него, но Хиро мог одолжить свои колени, внимание и всю любовь, которую он мог дать своему брату — пусть и всего на пару часов. Я всегда буду здесь, когда ты проснёшься, нэ..?