*Прости, прости
Така мгновенно побледнел от упоминания этого грёбаного, проклятого пентхауса. Томоя, кажется, заметил, как его лицо стало мёртвенно-белым, поэтому тут же покачал головой. — Нет, нет, не волнуйся, Аники там нет. Он занят где-то в другом месте— Така вздрогнул от этого, надеясь, что «где-то в другом месте» не означало, что якудза снова занят грязными, жестокими издевательствами над кем-нибудь из своих подчинённых. —…поэтому ты можешь спокойно переодеться! Таке не стало от этого легче, но, хей, Томоя почти умер ради него, поэтому он не будет врать ему прямо сейчас. Возможно… возможно ему стоит доверять ему немного больше. — Л-ладно…— он кивнул, сжимая лямки рюкзака, и последовал за мужчиной к машине. Чем быстрее вечеринка закончится, тем быстрее он окажется дома. Дверь машины захлопнулась, и на Таку нахлынуло внезапное предчувствие, что сегодня вечером что-то точно пойдёт не так.***
Они действительно не собирались задерживаться в доме ублюдка надолго. Ну, не то чтобы Така собирался тратить время на исследование его квартиры — другой, в отличие от того пентхауса, который он разрушил, казалось, давным-давно. Эта квартира была больше, с бóльшим количеством блестящей, новой мебели, на которую Така мог любоваться только с рекламных листовок и сайтов. Просто… просто насколько этот ублюдок богат? Он вспомнил о всех бесчисленных подарках, которые он получал каждый чёртов день — высококлассная еда, украшения, документы на собственность— Не важно, он фыркнул. У него нет столько терпения, чтобы думать обо всех тех деньгах, которые были на банковских счетах этого мудака. В любом случае, он наверняка доставал их все нелегальным путём. Така провёл пальцами по столу, на котором не было пыли. Квартира была хорошо убрана, но каким-то образом… она выглядела так, будто в ней никто не жил. Кроме пустой пепельницы в центре стола Така не мог найти никаких следов мужчины, который должен был жить здесь. Она выглядела такой простой несмотря на роскошную обстановку. Она выглядела такой пустой даже с дорогими вещами повсюду. Она выглядела такой тёмной и холодной даже с панорамными окнами. Словно… словно заброшенный кукольный домик. Ни рамок, ни фотографий, ни разбросанной одежды, ни грязной посуды в раковине на кухне. И тот мужчина правда живёт здесь…? Мысли Таки перенеслись обратно в их скромную квартирку, простую, с двумя комнатами. Она находилась не в самом хорошем районе, и поручни в подъезде были готовы вот-вот отвалиться в любой момент, но Така мог с гордостью назвать это домом, в который он всегда, всегда будет рад вернуться. Потому что там Хиро. Это место, где создавались все их воспоминания — грустные и счастливые — с тех пор, как они начали жить самостоятельно — вдалеке от всех. Это было их жильё — дом — который Така, буквально, построил собственной кровью, потом и слезами — каждая ночь, которую он проводил на работе, была для того, чтобы содержать квартиру и отправить Хиро в хорошую школу. И даже если там всё время бардак, даже если там только маленькие окна, освещающие помещение, даже если матрац, диван и вся остальная мебель выглядели старыми и потрёпанными, даже если у них стояла не мытая посуда на столе — Така всегда, всегда будет любить возвращаться домой, в эту квартиру. Интересно, ему становится одиноко здесь…? Така взглянул на панорамные окна, весь Токио распростёрся перед ним под вечерним небом. Это было красиво, определённо, высокое место, подходящее главе могущественного клана — это место выглядело, как высокий трон, подобающий императору, и всё же— и всё же— — Пошли, Така-чан, — он вздрогнул от неожиданности, когда Томоя внезапно вышел из спальни, держа костюм, который он должен был надеть на вечеринку. — Ты же знаешь, где ванная, верно? — нахально спросил он, и Така почувствовал, как его уши краснеют, как чёртовы помидоры, из-за воспоминаний о том, как он сидел перед якудзой, как его спина прислонялась к сильной груди, когда жестокий мужчина с красными волосами мыл его волосы и тело — довольно интимный момент после грубого, беспощадного случая. Неужели все знают о том, что происходило за этой дверью?! Чёрт возьми, я точно задушу этого мужчину до смерти позже— Но для начала, отрицать. Отрицать— — О-откуда я должен знать— — Тц, тц, ну пошли, — Томоя ухмыльнулся. — Аники ненавидит ждать, помнишь? И даже так, Така послушался, как потерянный, маленький щенок. Надеть рубашку и брюки было легко, но вот чёртов галстук и пиджак — совсем другая история. Хорошо, что тут был Томоя, который завязывал галстук, как профессионал — вероятно, потому что эти ублюдки всегда носили костюмы в любое время и в любом месте. Даже в переулках. Или в клубах. Даже во время шоппинга. Н-насколько… насколько это ужасно? Не удивительно, что он завязал мой галстук, будто использовал какую-то магию! Через какое-то время Таке пришлось встать перед зеркалом, чтобы хорошенько взглянуть на себя. Ну, ничего особо не поменялось, кроме того факта, что на нём был ужасно дорогой костюм, который он определённо продаст по интернету после сегодняшней вечеринки. Я имею в виду, он наверняка стоит дофига, верно? И ублюдку он всё равно больше не понадобится, поэтому я могу… я могу… Он нахмурился, с каких пор он так естественно принимает вещи от якудзы? Он наклонил голову, вьющиеся локоны упали на глаза и частично скрыли его взгляд. Хм… Его волосы похожи на беспорядок. Таке стало интересно, будет ли мужчина возражать, если он уложит их как-то иначе? Стоп, почему он вообще думает о том, что мужчина скажет о его внешнем виде?! Не то чтобы я собирался посещать это дерьмовое мероприятие, чтобы впечатлить его! Така раздражённо вздохнул, на мгновение подняв волосы, прежде чем уставиться на своё отражение. Он выглядел, как нищий в костюме, и на ублюдка определённо будут осуждающе и вопросительно смотреть, если он придёт с лохматым парнем, который выглядел, как ребёнок, стоящий рядом с этим… этим… Така покраснел. Высоким-красивым-офигенно-великолепным-мужчиной-который-мог-заставить-девушек-визжать-просто-пройдя-мимо-них. … … Что это было?! Гааааааах!!! Так смущающе! Така убрал пряди со своего лица и решил, что он поищет какие-нибудь… средства для волос в ванной мужчины, просто чтобы выглядеть более презентабельно — для всех! Не для него, чёрт возьми! Вообще не для него!***
Тору лениво крутил содержимое своего стакана. Вечер оказался скучным, люди бродили здесь и там, посматривая на него — небрежно, пылко, другим хватало смелости попытаться подойти к нему, прежде чем его глаза с тяжёлыми веками заставляли их остановиться и застыть на месте, его вид и отсутствие каких-либо эмоций на лице словно предупреждали, что им действительно, действительно не стоит даже пытаться подойти ближе. Я совсем не горю желанием общаться с бестолковыми людьми. Он вздохнул, обводя глазами огромные просторы зала. Вечеринка проходила в одной из усадеб Сато, в честь его дня рождения, или юбилея, или дня рождения его собачки, или что-то такое — он даже не читал приглашение. Он бы вообще не пошёл сюда, если бы не просил хирурга об одолжении. Такахиро будет в огромном долгу перед ним после этого. И Тору обязательно растопчет его, заманит ещё глубже, пока тот не сможет сказать, что это, ненависть или страсть он испытывает к якудзе. Он закинул руку на спинку длинного дивана, маленькая, кривая ухмылка появилась на его губах. Возможно, он даже сможет попробовать Такахиро сегодня… уже прошло несколько дней? Два? С последней их встречи, и Тору уже мечтал снова схватить эти упругие бёдра, целовать эти пухлые губы, кусать и оставлять следы на безупречной коже… Двери открылись, и его улыбка стала шире. Помяни чёрта, он тут же появится. Он отставил стакан на столик, дорогой алкоголь тут же потерял всю свою привлекательность, по сравнению с парнем в костюме, вошедшим следом за Томоей. Тору поднялся и молча направился к своей добыче, пристальный взгляд ни на секунду не отрывался от теперь полностью открытого лица — и чёрт возьми, если этот паршивец не стал выглядеть даже лучше — его волосы были подняты, являя всему миру эти блестящие миндалевидные глаза. Это нечестно, подумал он, с какой лёгкостью Такахиро мог завладеть всем его вниманием, мыслями, просто войдя в бестолковую толпу. Это нечестно, как он выглядел до ужаса потерянным, трясущимся, словно новорождённый оленёнок, но всё равно привлекал его взгляд, его мечты, всего его. Он прищурился, не желая ничего, кроме как одним рывком сократить расстояние между ними и растрепать эти аккуратно уложенные пряди, потому что эти сияющие глаза предназначались только для него — потому что всё его краснеющее лицо было создано для того, чтобы лишь Тору смотрел на него — не для того чтобы в них смотрели все — но ещё до того, как он успел достичь своей цели и воплотить свои мысли в жизнь, эти глаза внезапно посмотрели на него. Как будто он точно знал, где был Тору. Как будто он точно знал, что собирался делать Тору. Он наблюдал за тем, как эти глаза бесстыдно бродили по его телу — задержавшись на зачёсанных назад красных волосах и нескольких прядях, упавших на лоб. Он видел, как эти глаза спускались ниже, разглядывая идеально сидевший на нём костюм, ниже, ниже, пока Такахиро внезапно не очнулся от своего наваждения — его щёки и уши покраснели, как спелые ягоды, рот был приоткрыт, а глаза стали большими, словно блюдца. Тору мысленно усмехнулся. Такахиро очевидно оценил его внешний вид, и, чёрт возьми, он ненавидел, как кровь снова вскипала от этих опасных мыслей. Хотел, хотел, он хотел больше таких поглядываний, хотел больше влюблённых взглядов — желательно, когда они были в постели, чтобы Такахиро не жмурился или просто отводил взгляд, когда бы Тору не касался его или брал силой, полностью владея им. — Мы здесь, Босс! — Томоя констатировал очевидное. Такахиро фыркнул, но отвёл взгляд и теперь изучал обстановку вокруг. Это место наверняка было новым для него: гигантские люстры, блестящие полы и куча еды и напитков, разносимых среди толпы официантами. Любопытные глаза осматривали всё, пока не заметили, что они привлекли ещё несколько взглядов других гостей. Забавно, как эти яркие глаза тут же расширились, прежде чем уставиться в пол, чтобы избежать столь же заинтересованных взглядов от людей вокруг них. — Я прекрасно это вижу, Томоя, — его правая рука просто сиял, и Тору пришлось побороть желание раздражённо вздохнуть. Иногда он сомневался в своём решении позволить мужчине жить, когда тот продолжал вести себя так же глупо и рассеяно, как сейчас. — Но вы явно не спешили. Я тут умирал от скуки, пока ждал вас. — Умирал? — Такахиро фыркнул. — Ты мог развлечься с этими милыми onee-san*, — он незаметно взглянул на компанию хорошо одетых женщин, которые кидали на них пытливые взгляды. — Готов поспорить, они только и ждут твоего сигнала, чтобы подойти.*дамочками
Тору ухмыльнулся и подошёл чуть ближе — достаточно для того, чтобы они стояли почти нос к носу — но Такахиро был ниже его — пока лицо парня почти не уткнулось ему в грудь. Певец вздрогнул, но поднял на него свой взгляд, всё такой же яростный, как и всегда. Он не отступал. — Арэ, арэ, — он щёлкнул языком. — Неужели это ревность, Такахиро? — Нет, это правда, — презрительно усмехнулся он. — И не называй меня по имени или я ударю тебя по лицу перед всеми твоими важными гостями. Томоя невнятно пробубнил что-то недовольное от этого очевидного проявления враждебности к своему боссу, в то время как тот просто откинул голову назад, низкий смех отражался от углов помещения, шокируя половину людей, которые могли слышать их разговор. Ямашита Тору никогда не смеялся вот так. Ну, иногда он смеялся, но это всегда сопровождалось взрывами или кровопролитием, или просто смертельными пытками. — Ах, ну мы же не хотим этого, нэ? — он улыбнулся, заставляя мальчика ещё больше нахмуриться, прежде чем протянуть тому руку. — Пошли, я отведу тебя к нашим местам. Такахиро тупо уставился на его руку, как будто она могла целиком поглотить его или что-то в этом роде. — Ты встретишься с моим другом позже, — сказал он, наблюдая, как смущение и внутренняя борьба проскользнули на лице певца. — Он поможет твоему брату. Такахиро осторожно посмотрел на него, а потом на его руку, и в тот момент Тору уже знал, что он победил. Медленно, неуверенно пальцы коснулись его собственных, пока он не смог полностью взять меньшую ладонь в свою руку. Он крепко сжал кисть, потянув её владельца, пока Така не уткнулся в его грудь, и с любовью посмотрел на свою компанию в эту ночь. — Надеюсь, ты будешь сегодня слушаться, котёнок, — промурлыкал он, заставляя глаза мальчика расшириться, в то время как он сам начал отчаянно, осторожно вырываться из его рук. — Или ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо тут, прямо сейчас, чтобы все мои важные гости видели, хммм? Ненависть, страх и отвращение промелькнули в глазах парня, прежде чем он печально кивнул. — Я… я понял…— тихо пробубнил он, и этого было достаточно, чтобы заставить Тору улыбаться и немного отступить, создав комфортную дистанцию между ними. Он знал, что все смотрят, мог чувствовать на себе любопытные взгляды, мог чувствовать завистливые взгляды на Такахиро, поэтому лучше показать им, насколько важен этот молодой человек для главы клана Ямашита. Он резко развернулся, схватив Такахиро за талию — рука держала его затылок, когда он наклонился, чтобы захватить эти сладкие, сладкие губы в очень эротичном поцелуе, который длился целую минуту. Он мог видеть панику в этих миндалевидных глазах — страх и отвращение плескались в них, прежде чем смениться полной покорностью. — Мммпфмм… Он внутренне праздновал свою победу, когда тихий стон сорвался с пухлых губ, ещё больше, когда ловкие пальцы Такахиро схватились за его пиджак — было ли это для того, чтобы притянуть его ближе или оттолкнуть, Тору всё равно, потому что прямо сейчас мальчик цеплялся за него изо всех сил. И я позабочусь о том, чтобы так было всегда. Тору ухмыльнулся, когда медленно отстранился, понимая, что гости, раскрыв рты, таращились на них широко распахнутыми глазами от такого проявления влечения. Он видел завистливые взгляды женщин, голодные взгляды мужчин, но его это не заботило. Пусть они все увидят. Он улыбнулся — уже в который раз с тех пор, как этот парень зашёл в зал — и вытер влагу с опухших от поцелуя губ подушечкой большого пальца, всё это время смотря с обманчивым обожанием на покрасневшее лицо Такахиро. Пусть все узнают, что Мориучи Такахиро принадлежит ему — что он собственность клана Ямашита, самого Ямашита Тору. И смерть будет расплатой для тех, кто посмеет положить свои руки на его маленького котёнка.***
Э-этот проклятый ублюдок! Така яростно вытирал рот платком, когда красноволосый якудза отвернулся от него. Он уже почти было собрался состроить раздражённую мину, глядя на широкую спину мужчины, но, учитывая, что почти весь зал пялился на него, он решил, что это будет просто ещё один способ выставить себя дураком перед этими высокомерными людьми. Возможно, я пообещал слушаться, но чёрт возьми, Така взглянул на тело в костюме в нескольких шагах от себя, ему правда нужно было это делать перед всеми этими людьми?! У него что, вообще стыда нет?! Смотрите, теперь каждая девушка глазеет на меня так, будто я украл её мужа или что-то в этом роде! Така не смел поднимать взгляд, потому что уже знал, что встретится с прожигающими в его голове дыры глазами. Именно когда он планировал оставаться в стороне и не привлекать ненужного внимания к себе, ублюдок разрушил всё! Така вздохнул и огляделся по сторонам. Он надеялся, что еда будет вкусной. Ну, это же высококлассная вечеринка для ужасно богатых людей, верно?! И будет дерьмово, если еда окажется отстойной. Хех, фыркнуло его сознание, как будто твой якудза будет есть еду не высшего качества. Место было действительно шикарным, и Таке пришлось сглотнуть пару раз, когда он посмотрел на потолок, потому что он бы обслюнявил весь пол, если бы не сделал этого. Люстры были такими огромными, и хрусталь на них блестел так ярко, что Така задавался вопросом, сколько бы всё это стоило, если б он решил это продать. Он мог видеть своё отражение на гладком полу, и все были одеты в экстравагантные платья и костюмы. Мне здесь не место, мрачно подумал он. Никогда не было и не будет. На самом деле, если бы ублюдок не собирался совершить огромную сделку на этом мероприятии, и если бы не возможность встретиться с кем-то, кто мог помочь вылечить его брата, Така бы предпочёл получить какое-нибудь суровое наказание, чем находиться здесь, словно какое-то украшение, на которое все смотрели. Я имею в виду, он мог бы… он возился с манжетами своего костюма и незаметно взглянул на симпатичных девушек вокруг них — все смотрели на лидера якудза, вероятно, с желанием иметь от него ребёнка или ещё что-нибудь, он мог бы привести девушку из высшего общества… кого-нибудь, кто мог легко слиться с толпой, а не такого, как… не… — Такахиро. Он очнулся, когда мужчина внезапно назвал его имя. Така поднял взгляд, только чтобы осознать, что тот смотрел на него, протягивая руку и подзывая подойти поближе. И поскольку ему было типа жаль себя, он покорно шагнул к ожидающему якудза и озадаченно наклонил голову. — Кажется, Сато совсем не спешит, — сказал он. Така внезапно стал сверхчувствительным к руке, которая легла на его поясницу, когда его заставили посмотреть на компанию якудзы — на мужчину средних лет, который рассматривал его с любопытством и… и с чем-то ещё, что он не хотел видеть, поэтому он просто сфокусировал своё внимание на лидере. — И гости, кажется, уже начинают скучать. Как насчёт развлечь их, Такахиро? … … — Р-развлечь? — повторил он, запнувшись, потому что, чёрт подери, его испорченный ум подбрасывал ему идеи, как этот ублюдок на самом деле будет делать что-то извращённое, или заставит его сделать что-то извращённое и непристойное перед гостями — потому что это его источник развлечений — голый Така, который тяжело дышит, плачет и умирает от желания — поэтому он тут же подумал, что… что… — Т-ты хочешь, чтобы я… я…? Он не хотел принимать это. Всё его тело дрожало от страха, ведь он знал, что даже если он попытается сбежать, если ублюдок действительно хочет этого, он сможет запросто притащить Таку обратно и связать его, и делать… делать отвратительные вещи с ним и— К-куда делось твоё агрессивное чувство собственности на меня?! Я думал, ты сказал, что я… я только… Только… Только твой, тогда почему— Он замер. Така округлил глаза. Какого чёрта? Почему он вообще думал, что мужчина бросил его? Почему он чувствовал себя каким-то отчаянно нуждающимся в нём ничтожеством?! — Да, — небрежно ответил Ямашита, страх, ещё больше ненависти и это… это смутное чувство разочарования и предательства всё больше наполняли Таку. — Сыграй песню или две для всех. — Чт…— Така мог поклясться, что слышал, как его челюсть упала на пол от этого. Он… он хочет, чтобы я спел? Просто спел? Не… не разделся и… и опозорился и… и… На его глазах навернулись слёзы от внезапного облегчения. Облегчения, что ему не придётся делать что-то существенное, что-то, не поддающееся его контролю, и что-то, что ещё больше испортит его. Облегчение, что лидер якудза не передаст его кому-то ещё— Он задохнулся от этой мысли. — К-конечно, — сказал он вместо этого, заработав лёгкий наклон головы от лидера. Он, кажется, не ожидал, что Така так легко согласится, но ничего больше не сказал. — Н-но у меня нет гитары… — Что насчёт пианино? — спросил мужчина. — У них здесь есть рояль, сможешь на нём сыграть? Пианино? Така взглянул на гладкий, чёрный рояль на чуть возвышающемся постаменте. Конечно, он учился играть на клавишных, но… он взглянул на мужчину, который выжидающе смотрел на него, было слишком поздно отступать. Слушайся, подумал Така, медленно кивая и заставляя мужчину нежно ему улыбнуться — от чего по его коже пробежались мурашки — он велел мне слушаться. И он это сделает. — Ты никогда не перестаёшь удивлять меня, Такахиро, — пробормотал он, прежде чем повести его к постаменту, толпа перед ними мгновенно расступалась, чтобы дать им пройти. Така опустил глаза, потому что взгляды незнакомцев и тёплая рука на его спине слишком давили на него, когда они шли к инструменту. — Не волнуйся, я заплачу за это выступление, как клубы платят тебе за концерты, хорошо? Така фыркнул, но всё равно кивнул, как будто ты примешь ответ «нет», идиот. Он сглотнул, когда они остановились перед огромным пианино, клавиши — слоновая кость и тёмное дерево — переливались от яркого света. Это было пугающе, но всё же так заманчиво, потому что прошло столько времени с тех пор, как Така проводил пальцами по клавишам — с тех пор, как он сконцентрировался на игре на гитаре, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, гитару принести проще, чем клавишные, в каждое место, где он выступал. Кроме того, пианино напоминало ему о его семье — их прежнем доме, их родителях, которые— — Я буду смотреть со стороны, — сказал Ямашита прямо в его ухо, Така вздрогнул от слишком близкого контакта и тёплого, влажного дыхания на своей ушной раковине. — Постарайся, Такахиро. Он кивнул, потому что не мог найти слов, чтобы возразить. Он кивнул, потому что подумал, что это единственный приемлемый для якудзы ответ. Он кивнул, потому что на него напало это… это чувство ответственности… как будто… как будто он не имел права подвести его… не имел права подвести этого мужчину перед этими людьми… Это странно. Полный отстой. И Така не хотел больше думать, поэтому он сел, регулируя высоту табуретки и проверяя несколько клавиш — громкий звук пронёсся через весь зал — успешно привлекая внимание всех. Толпа погрузилась в молчание, заставляя Таку нервно сглотнуть— Он посмотрел на клавиши, судорожно пытаясь вспомнить хоть что-то — какую-нибудь песню — прежде чем взглянуть на якудзу — широкие и испуганные миндалевидные глаза встретились с подбадривающими прикрытыми глазами лидера. Б-была не была… Клавиша, другая и ещё одна, пока звуки не слились в нежную мелодию, которую Така думал, что забыл за все годы игры на гитаре. Он раскачивался, пока его пальцы медленно скользили по клавишам, небольшие паузы здесь и там, прежде чем возобновить мелодию, по которой он ох-как скучал.«Here with you now I am good, still miss you I don’t know what I can do, we can’t be true»
«Здесь, рядом с тобой, мне сейчас так хорошо, хоть я и всё ещё скучаю по тебе. Я не знаю, что делать, «мы» не можем быть правдой.»
Он на мгновение откинулся назад, прежде чем, к всеобщему удивлению, запеть следующие строчки на японском.«Mitasareru koto naku futari no kyori Chijimatte iku tabi setsunai»
«Между нами пропасть, которую ничем не заполнить. Это разрывает моё сердце на части.»
«Afuredashita omoi tsunoru dake de Ouuh It’s hart for me to say»
«Бушующие внутри эмоции переполняют меня. Ох, мне так тяжело говорить.»
На мгновение, Така совершенно забыл обо всех, погрузившись в песню — его голос звучал мощно, заполняя весь зал, громко и чисто, плечи двигались с каждым ударом по клавишам. Его глаза были закрыты, когда он пел, пел песню, которою ему оставили его родители, и внезапно его мысли перенеслись обратно в дом — огромный дом, наполненный самыми экстравагантными вещами, а лица родителей смотрели на него сверху. Он видел старое белое пианино, он видел Хиро, видел Томохиро, он мог видеть всех—«Nante omoeba omou hodo ni Kimi wo wasureru koto nante boku ni wa dekiru hazu mo nakute We always wish tonight could last forever I can be your side»
«...но, чем больше я об этом думаю, Я понимаю, что не смогу тебя забыть никогда. Мы всегда желали, чтобы сегодняшняя ночь длилась вечно, И я мог бы быть рядом с тобой.»
—и потом авария, и Таке пришлось открыть глаза — яркий свет почти ослепил его, когда он искал в толпе хоть что-то знакомое — пытался отыскать хоть какой-то признак реальности — но он нашёл лишь эти сверкающие глаза, пронзительный взгляд которых делал его слабым и сильным одновременно, когда он снова и снова стучал по клавишам. Тишина заполнялась лишь звуками его пианино. Н-не— Не смотри на меня вот так. Не смотри на меня так, будто… будто… Он отвёл глаза от тяжёлого взгляда мужчины с красными волосами и снова сконцентрировался на чёрно-белой глади перед собой, вновь начиная петь.«I shouldn’t be in your heart Either the time we have spent And I want you to know what the truth is—»
«Мне нет места в твоём сердце, И то время, что мы провели вместе, всего лишь ошибка. И я хочу открыть тебе правду—»
Авария, вина Таки, кровь, всё пропало — все погибли, кроме Хиро, и Така остался один, чтобы заботиться о нём, дать ему жизнь, всё, что трагедия забрала у их семьи—«But sometimes it makes me so sick, oh no I just can't say to you, no I won't»
«Пускай это и причиняет мне невыносимую боль. О нет. Я просто не могу сказать тебе об этом. Я не смогу.»
Его сильный голос наполнял зал, когда его мысли обратились к Хироки и его будущему. Така бы отказался от всего ради него, сделал бы что угодно, лишь бы искупить свои грехи — работал бы днём и ночью или стал бы подстилкой для этого мужчины, или шлюхой для этого… Сато-сана, если это спасёт Хироки, тогда он готов… готов на всё— Высоко, высоко зазвучали ноты, его голос дрожал, но не ломался, трясся от напряжения, и он чувствовал, как терялся в собственных мыслях и воспоминаниях, о которых всегда мечтал забыть. Фальцет звучал для него, как болезненный вздох—«Nidoto ai suru koto mo nai kana Boku wa hontouni sore de kokoro kara shiawase to ieru kana Yes, we always with tonight could last forever»
«Смогу ли я когда-нибудь полюбить вновь? Смогу ли однажды от всего сердца сказать, что был действительно счастлив? Да, мы всегда мечтали, чтобы сегодняшняя ночь никогда не заканчивалась.»
— I can’t…— небольшая пауза, и Така мог поклясться, что слышал едва различимые всхлипывания на фоне, когда вновь воцарилась тишина, пианино перестало звучать, прежде чем Така раскрыл губы ещё раз. — Be your… side…«Я не могу быть рядом с тобой…»
Это было словно глоток свободы, Така ещё несколько раз пробежал пальцами по клавишам, прежде чем полностью закончить песню, его глаза всё ещё были плотно закрыты, пока он ждал — ждал, когда слёзы просто… не знаю, испарятся или что-нибудь ещё. Он не хотел плакать, не перед всеми, чёрт, не перед этим мужчиной, из-за песни. Это жалко. Но потом все внезапно начали хлопать и шуметь, и он неуверенно открыл глаза— Потемневший, тлеющий взгляд прожигал его — идеальные губы изогнулись в какой? Довольной? Удовлетворённой? Гордой улыбке? И Така не знал, как реагировать на это, поэтому он просто извинился, резко встал с табуретки и, пробормотав в сторону ублюдка «в туалет» — как принцесса из сказки, он сбежал от шумевшей толпы, торопливо исчезая за огромными дверями — совершенно не подозревая о том, что мужчина с каштановыми волосами наблюдал за тем, как он уходил, с таким, таким интересом в глазах.***
Конечно же, Така потерялся. Большие коридоры были похожи на лабиринт, с кучей ненужных дорогих вещей, которые он мог сломать или разбить на кусочки, когда бросился бежать. Ему следовало взять Томою с собой — нет, не прямо в туалет, чёрт возьми — и подышать свежим воздухом, вдали от удушающей атмосферы зала, где проходила вечеринка. Он не мог больше этого выносить — чужих взглядов, взгляда мужчины — поэтому ему нужно было уйти — быстро — чтобы просто… не знаю, успокоить свои нервы? Он был на грани с момента приезда сюда, и, если честно, он предпочёл бы лучше остаться в одиночестве в этом достаточно освещённом коридоре, чем посреди стада незнакомцев, одетых в платья и костюмы, с фальшивыми улыбками и тяжёлым макияжем. М-может, так даже лучше… Подумал он, глядя на луну через большое двустворчатое окно на одной из сторон коридора. Снаружи стояла мёртвая тишина, листва деревьев была тёмной, серебряный свет луны освещал покрытый ковром пол и— — Мпффхх—! Така уже собирался вернуться туда, откуда он пришёл, но в этот самый момент кто-то внезапно зажал его рот рукой в перчатке— Что за— Он попытался посмотреть на нападавшего — ожидая, что это будет красноволосый якудза — но здесь не было ни ярких бордовых волос, ни едких, извращённых комментариев, ни горящих глаз, вместо этого незнакомый мужчина средних лет схватил его и прижимал лицом к твёрдой стене— Кто— Страх охватил его, когда он попытался вырваться. Кто это? Чего он хочет— Его глаза расширились, когда мужчина нагло показал, чего именно он хотел — дёрнул ремень брюк Таки, сильно и резко, и ничего — ничего похожего на то, что делал Ямашита, когда бы они не— Нет, нет, нет, нет— Этого не может быть— — Мпфффхх!!! Пожалуйста, оставь меня в покое! Помогите! — Боже, а ты выглядишь ещё милее вблизи, — выдохнул мужчина позади него, заставляя дрожь пробежать по спине Таки. — Ямашита-сама всегда делится своими питомцами после того, как наиграется с ними — ты же тоже один из них, верно? Така затряс головой. Какого хера, это один из людей ублюдка?! Почему он вообще напал на меня? Разве он не знает, что… что никто не должен— Мужчина засмеялся от его жалкого ответа и ещё сильнее вжал его в стену, царапая его щёки о твёрдую поверхность. Он продолжал сопротивляться, но все его попытки оказались бесполезными, поскольку мужчина был очевидно больше и сильнее, чем он, и здесь не было гитары или какого-нибудь ещё предмета поблизости, который Така мог бы использовать, чтобы ударить об голову этого мудака и сбежать— Ох, блять, неужели меня снова изнасилуют? Чёрт возьми, нет! Помогите! Он удвоил свои усилия — паника неслась по его венам, когда он почувствовал, как что-то твёрдое, что-то тёплое и пугающее упирается в его ягодицы — воспоминания о том, как красноволосый якудза двигался в нём, наполнили его сознание— Но это другое— Он другой— Его мысли вернулись к лидеру якудза. Помоги, ты, ублюдок! Где же ты, когда нужен мне больше всего— Помоги! Ямашита— Ямашита-сан— Тору— Он отодвинул щеку, пальцы соскользнули с его губ, и он воспользовался этим шансом — этой крохотной, крохотной возможностью — чтобы закричать, изо всех сил— — Тору-сан! Тяжесть позади него неожиданно исчезла, тело мужчины ударилось об стену рядом с ним. Это происходило так быстро, и Така мог только видеть разбитый нос и кровь в нескольких сантиметрах от себя. Рука сжимала голову мужчины — сильно, неистово — и Така заметил знакомую татуировку летучей мыши, выглядывающую из-под рукава, и— и— — Тору-сан—! — он всхлипнул, слёзы градом покатились по его щекам, когда он осознал, что именно ублюдок спас его, что красноволосый якудза оттащил этого мужчину от него. Он действительно не должен был чувствовать ничего такого, будто — будто он был что-то должен мужчине — он тоже изнасиловал меня, чёрт возьми! Но в тот момент, Таке было всё равно, потому что сейчас этот Тору-сан — с каких пор он начал звать его по имени — здесь, и он будет в безопасности — в безопасности— В безопасности. В безопасности. В безопасности. — Как. Ты. Посмел…— говорил Тору-сан, доставая пистолет из-под своего пиджака и приставляя его к голове мужчины. Его глаза горели — не от страсти или похоти — а от чистого намерения убить — убить мужчину, который посмел дотронуться до него, и— На какое-то ужасное мгновение, Така подумал, что тот мужчина заслужил это. — Как ты посмел положить свои грязные руки на мою собственность! — прорычал он, но, прежде чем Тору-сан успел нажать на курок или просто размазать мужчину по стене, Томоя уже взял всё на себя, схватил мужчину и повалил того лицом на пол, заломав ему руки за спину и наступив на него сверху. Они уже успели привлечь внимание — мужчины в костюмах окружили их, достав оружие и направив его на истекающего кровью мужчину. Така никогда не думал, что однажды наступит время, когда он будет чувствовать себя в безопасности при виде пистолетов — в руках людей Тору-сана. Его колени подогнулись, и, если бы знакомые, тёплые, сильные руки не удержали его, Така рухнул бы на пол, как куча ткани. Внезапно на его лице появились нежные руки, большие пальцы, которые гладили его щёки, и успокаивающий шёпот — теперь ты в безопасности, не плачь, я защищу тебя, мой драгоценный маленький котёнок — рядом с его ухом. Тору-сан. Он пришёл. И вот так, будучи окружённым теперь знакомым теплом, запахом, голосом, видом этих ярких волос и полуприкрытых глаз, Така сдался. Он разрыдался, прижимаясь ближе к якудзе, его пальцы отчаянно цеплялись за ткань дорогого костюма, когда он уткнулся лицом ему в грудь. Така чувствовал, что ему не хватает воздуха, он тяжело дышал, задыхаясь в своих рыданиях. — Шшш…— рука гладила его по спине, утешая, успокаивая — нежно — что так, так отличалось от выражения ярости и чистого желания убийства, которое он видел на лице мужчины ранее. П-пожалуйста, не делай мне больно. Пожалуйста, не отдавай меня им. Тору-сан. Тору-сан… — Ты позарился на моего самого драгоценного человека, — он слышал, как якудза говорил, в груди рокотало от каждого произнесённого слова. — Даже после моего предупреждения, которое ты всё равно открыто проигнорировал. Ты знаешь, чем это грозит тебе, парень? Така был уверен, что мужчина был старше красноволосого, но голос Тору-сана — низкий и грозный, эхом отдавался во всех углах коридора, и он понял, что даже взрослые мужчины упали бы на колени, просто услышав, как он говорит вот так. — Смертью, — рявкнул лидер, и Така в его руках вздрогнул. — Медленной, медленной мучительной смертью — я разорву тебя на куски из мяса и костей и скормлю тебе твой— — Не нужно этого делать, Тору. Така резко поднял голову с груди якудзы, когда новый голос — новый человек внезапно заговорил. Ему… определённо хватает наглости, чтобы перебить лидера, когда тот сыпал угрозами, хм? Така прищурился, чтобы рассмотреть вошедшего своими заплаканными глазами — длинные каштановые волосы, завязанные в низкий хвост, перекидывались через его плечо. Он не был одет в костюм, как все остальные, а в бордовое кимоно и белые хакама, завязанные белым оби. Его кожа была бледной, а на тонких губах играла словно-кошачья улыбка, когда он направлялся в центр суматохи. Тору-сан пробубнил несколько ругательств, заставляя Таку посмотреть на него в замешательстве — положив подбородок ему на грудь в очень детской манере. — К-кто…— прохрипел он. Якудза опустил на него свои глаза, и всего в одно мгновение ужасающее выражение исчезло с его лица. Вместо этого на его губах появилось улыбка — радостная? Довольная? — когда он зарылся пальцами в его волосы, успешно взлохматив их и позволив прядям упасть на его лоб и глаза. — Увидишь… — Поскольку это произошло на моей территории по вине одного из моих людей, — сказал мужчина, когда другой якудза в костюме вышел вперёд, протягивая ему катану. — Я накажу члена своего клана с помощью наших мечей. Клана? Он… он тоже— — К чёрту мечи, моу! — начал жаловаться Томоя, наступая ещё сильнее на мужчину. — Давай выпустим в него все наши пули, Аники! Он посмел дотронуться до Така-чана! Така никогда не видел зелёноволосого якудзу таким — готовым наброситься и убить просто ради кого-то, вроде него. Но лидер покачал головой и кивнул в сторону ожидающего мужчины, который недавно пришёл. — Пусть разберутся по-своему, — сказал он обманчиво спокойным голосом. — Потому что если нет, я уничтожу весь ваш клан… Мужчина пренебрежительно махнул рукой, прежде чем повернуться к своему подчинённому. — Ты опозорил наш дом и попытался положить свои руки на чужую собственность— Така хотел сказать, что он не чья-то собственность, но он придержал свой язык. Его нахальные комментарии определённо были не уместны в данный момент. — Нет, нет, н-нет…— мужчина на полу замотал головой, а Томоя отпрыгнул в сторону, когда человек в кимоно направился к виновному, доставая меч из ножен. — Вы сказали— вы сказали— И прежде чем Така успел даже моргнуть, кровь — густая, ярко-красная кровь хлынула повсюду, когда мужчина отрубил ступню якудзы — острый меч с лёгкостью рассекал кости, словно горячий нож кусок масла— — Бл— Така попытался отвернуться, чтобы не видеть этого, когда пришедший вновь поднял катану, но Тору-сан — Ямашита — ублюдок развернул его, прижимая спиной к своей груди, и схватил за подбородок, чтобы заставить его смотреть на то, как меч прошёлся по бёдрам мужчины — чуть выше его коленей, и кровь залила всё вокруг ещё больше. Стояли крики, и Така тряс головой, пытаясь вырваться, чтобы уйти, потому что это было слишком, чересчур, чтобы его сознание могло с этим справиться— — Я… я не хочу это видеть…— отчаянно простонал он, сопротивляясь, но якудза держал его за талию, а его губы почти касались его уха, когда он положил подбородок на плечо Таки. — Смотри, Такахиро, — протянул он, пока Така яростно тряс головой. — Вот что я сделаю с любым, кто посмеет дотронуться до тебя, ты понял? Очередной удар меча — в этот раз пришедшийся по руке мужчины. Крики превратились в сдавленные хрипы. Мужчина едва оставался жив, его невидящие глаза были широко распахнуты, пока его конечности отрезали от тела. Слишком. Слишком жестоко. Слишком безжалостно. Бесчеловечно. — Видишь? — спросил Тору-сан низким голосом. — Все под моим командованием устроят самое кровавое убийство ради тебя, Такахиро. — Я—я не хочу… п-пошло оно всё— — И это будет посланием для всех остальных— Така беспомощно скулил, скрежет острого металла, проходящего сквозь кости и плоть, был слишком громким в его ушах. — Н-не надо больше… не надо больше… —…кто попытается осквернить тебя, — его дёрнули за подбородок, заставив посмотреть на безумное лицо красноволосого якудзы. — Я убью их всех ещё более жестоко. Така мог видеть, как мужчина с мечом вонзил свою катану в грудь виновного — прямо в его сердце — и жизнь наконец покинула эти пустые глаза. Така кивнул, всхлипывая и пытаясь прижаться сильнее к мужчине. Тору-сан ничего не сказал, только развернул к себе и обнял — нежно и заботливо, и Така никогда не должен был чувствовать себя в безопасности, когда его обнимал другой убийца, но… но… Он защитит меня. Он не даст мне умереть. Он не даст умереть Хироки. В безопасности… В безопасности…. Я в безопасности с ним— Сильные рыдания сотрясали всё его тело после этого. Домой, он хотел домой. Или куда угодно, на самом деле. Он даже не будет жаловаться, если ублюдок притащит его в свой проклятый пентхаус — куда угодно из этой чёртовой дыры — потому что он до сих пор чувствовал запах крови, всё ещё видел алую жидкость под своими ботинками, он мог слышать, как всё вокруг стихло, и лишь мужчины вокруг перешептывались, он мог слышать крики мужчины, его мольбы и просьбы — ужасающий звук меча, рассекающего тело на куски— Таке стало плохо из-за того, что он окунулся в кровавый мир якудза. И его тошнило при мысли о том, что из-за своей связи — пусть и вынужденной — с лидером он увидит ещё больше этой мерзости. — Мы скоро пойдём домой, — сказал мужчина в его волосы, но Така слишком устал, чтобы спорить, что не было такой вещи, как «их» дом. — Но сначала, давай встретимся с человеком, о котором я говорил. Така замер, когда послышались шаги, и ему пришлось поднять лицо — с опухшими глазами и мокрыми от слёз щеками — с груди мужчины, чтобы посмотреть на того, о ком он говорил. Его глаза встретились с мужчиной, владеющим мечом — на его кимоно и хакама расцвели алые пятна, в руке он держал меч, с которого капала красная жидкость — брызги крови украшали даже его бледное лицо, но среди всей этой крови, окружавшей его и всё его тело, мужчина улыбался ему. Умиротворённо. Как святой, посреди побоища. — Приятно наконец-то познакомиться с тем, кто занимает всё свободное время моего друга детства в эти дни, — промурлыкал мужчина, заставляя кровь Таки застыть от страха и неверия. — Я оябун* клана Сато, — сказал он, прежде чем взять ладошку Таки в свои окровавленные руки, поднять её — и к ужасу Такахиро — оставить нежный, мягкий поцелуй на его холодной, замёрзшей руке—*лидер
— Сато Такеру.