*лидера
Кроме того, теперь каждый захочет заполучить его себе после того выступления, самодовольно думал он, пока гордость и чувство собственничества бурлили в его груди. Така выглядел так прекрасно, словно ангел в тёмном костюме, когда сидел на табурете, и тонкие, ловкие пальцы плавно порхали над клавишам из слоновой кости. И его голос — боже, его голос — он и правда подобен ангельскому, и он бы не удивился, если люди из звукозаписывающих компаний захотели бы получить его себе или что-то в этом роде. Как будто он бы позволил это. Такахиро мой, с жадностью думал он, кидая очередной долгий взгляд на трясущегося парня, и этот прекрасный голос могу слушать только я! Така сидел за столиком в углу, с Томоей напротив, который был занят тем, что набивал себе рот пирожными и фруктами, КОГДА Тору велел ему привести Такахиро в чувства, а не сожрать каждый кусок еды на грёбаном столе— — Ты смотришь на него, — снова заговорил Сато, в этот раз словно не веря своим собственным словам. Тору наконец-то обратил внимание на своего друга детства. — Ты и правда смотришь на него, как влюблённый мальчишка! — сказал он, откидываясь назад и смеясь, будто это была самая смешная вещь в мире. Затем Тору вытащил свой пистолет и выстрелил прямо в голову якудзы с каштановыми волосами. … В своих мечтах. Он не убьёт Такеру, потому что ему всё ещё нужно было кое-что от другого якудза, поэтому не сейчас. Он ухмыльнулся, закинул ногу на ногу и опёрся подбородком на переплетённые пальцы, рассматривая одетого в кимоно мужчину. — А тебе что? Я могу смотреть на него, когда захочу, потому что он мой, — небрежно сказал он, небольшая ухмылка играла на его губах, когда Такеру заметно выпрямился от этого. Он знал эти скрытые угрозы, скрытое послание о том, что будут последствия, если он посмеет хотя бы один единственный раз дотронуться до того, что принадлежало ему, до Такахиро, и эти последствия будут касаться не только его, но и всей его семьи, всего клана, и Тору не остановится до тех пор, пока от Сато-гуми* не останется ничего, кроме пепла и простых воспоминаний этого холодного, жестокого мира. — И хватит смотреть на него, ты пугаешь его ещё больше.*клан
— А ты, когда смотришь, не пугаешь? — возразил Такеру, с упрёком сощурив глаза и понизив голос. — Ты попросил меня убить одного из моих людей, просто ради чего? Чтобы заставить мальчика изо всех сил цепляться за тебя? Улыбка на губах Тору даже не дрогнула, хотя его взгляд вспыхнул ещё сильнее. — Ты был тем, кто убил собственного человека, чтобы спасти свою задницу после того, как задержал наши последние поставки. Такеру улыбнулся и тряхнул головой. — Достаточно справедливо. И говоря о поставках, я слышал, что последняя из России была хорошей. Ты можешь попробовать дать немного мальчику, прежде чем трахать его…— Тору смотрел, барабаня пальцами по подлокотникам, пытаясь удержаться, чтобы просто не достать пистолет и не застрелить мужчину — или начать пытать его, отрезая пальцы один за другим, или выдёргивая ногти, или утопить его, сжечь его…—… Возможно, это заставит его думать, что ему действительно нравится. Тору ненавидел то, как эти губы изогнулись в снисходительной улыбке — как у лисы, которая скрывала секреты и ловушки, провоцируя его потерять самоконтроль лишь от таких простых слов. —… Или ты всегда думал, что он льёт слёзы от головокружительной любви к тебе— — Какие бы слёзы он не проливал, — Тору перебил его, с бесстрастной маской на лице, не желая признавать, что другой якудза нажал на правильную кнопку. Китсунэ* — хитрые дикие создания, и даже малейшая оплошность, крошечное проявление слабости и эмоций могут стать смертельным оружием против него, поэтому Тору не давал эмоциям предать его выражение лица, в конце концов, у него хорошо получалась рожа кирпичом. —… Это всё из-за меня, будь то от боли или удовольствия…— прошипел он, прежде чем откинуться на мягкую спинку кресла. — Это всё моё, и тебе лучше бы убрать глаза от него, если не хочешь, чтобы я выдавил их своими собственными пальцами, Сато Такеру.*лисы
Чёртов китсунэ вскинул брови, улыбаясь ему, и тоже откинулся на своё кресло, закидывая ногу на ногу и показывая жестом, чтобы он говорил дальше. — Ну, ну, что это? Мой друг детства, который небрежно разбрасывался своими романами, теперь защищает кого-то? Это очень необычно для тебя, Тору, — протянул он, прежде чем незаметно бросить взгляд на Такахиро — и ох неужели пальцы Тору дёрнулись от раздражения и желания просто выдавить эти отвратительные глаза…— Мне даже интересно, что такого есть в этом мальчишке, что ему удалось стать объектом твоих неуловимых фантазий.***
Така не был уверен, как бы он описал события минувшей ночи. Он чувствовал себя таким напуганным и нервным, что, вероятно, ожидаемая реакция, когда прямо на твоих глазах произошло кровавое убийство. Каждый раз, когда он закрывал глаза, он мог видеть заляпанные кровью — яркой, красной и тёплой — стены, пол, она была повсюду и на всех. Ублюдок даже заставил его переодеться в такой же костюм — потому что мудак, как чертов бой-скаут, всегда готовил запасной комплект одежды—***
— Это потому что они всегда пачкаются кровью, — любезно пояснил Томоя, будто прочитав его мысли, когда держал брюки и пиджак для Таки. — Аники предпочитает покидать место без какой-либо крови на одежде. Возможно, он об этом подумал и поэтому подготовил запасную одежду для тебя? Сомневаюсь, Така фыркнул и схватил пиджак, шмыгая носом и моргая — его глаза был красными и опухшими от всех слёз и рыданий ранее — он наверняка подготовил его, потому что собирался сделать что-то грязное с Такой. Он решил проигнорировать значение слова «место». Это было место преступления? Этому мужчине всегда нужно было убивать людей? И он просто уходил с «места», надев другой комплект одежды — выглядя чистым и свежим, будто не он только что выпотрошил кого-то или вышиб чьи-то мозги? Были ли эти жизни такими же незначительными, как очередной костюм? Така решил, что его голова не готова искать ответы на эти вопросы. Он просто хотел вернуться домой и отдохнуть — просто… просто подальше от этих убийц в костюмах.***
Но нет, чёртов ублюдок решил остаться, притащив Таку и Томою в очень богато украшенную комнату. Внутри неё витал аромат еды, но Така не мог заставить себя попробовать хотя бы кусочек. Его тошнило при виде Томои, который преспокойно жевал свою еду, после того, как всего несколько минут назад он угрожал убить кого-то; его тошнило от того, как эти два якудза болтали и улыбались друг другу, как будто не они только что устроили кровавое убийство. Они демоны, думал Така, жестокие, хладнокровные демоны, скрывающиеся в человеческом обличии. И его тошнило от того, как эти двое смотрели в его направлении, бросая взгляды украдкой, прежде чем усмехнуться и заговорить низкими, приглушёнными голосами, из-за чего у Таки по спине ползли мурашки. Ну и о чём они говорят сейчас?! Очевидно, что о тебе, глупый, огрызнулось его сознание в ответ. Может, Тору-сан уже устал от твоих закидонов и просил другого якудзу купить тебя или что-то в этом роде. Така застыл от этого, широко распахнутыми глазами глядя на набитые щёки Томои. Зеленоволосый якудза выглядел как невинный ребёнок, когда ел вот так, не заботясь ни о чём, и Така бы поумилялся с него, если бы его мысли не были слишком заняты сейчас. С каких пор ублюдок стал Тору-саном? И что более важно, с каких пор он стал бояться того, что надоест якудзе? Разве он не хотел, чтобы мужчина оставил его? Разве он не хотел вернуться к нормальной жизни? Поэтому, что это… Что за… Чувство ненужности…? — Такахиро. Така подпрыгнул на месте, когда глубокий голос красноволосого якудзы внезапно раздался в комнате. Он оторвал взгляд от похожего на бурундука Томои и повернулся в сторону двух якудза. Красноволосый — ублюдок — Тору-сан смотрел на него с ожиданием, подняв одну руку, словно подзывая его подойти к нему, просто после того, как его имя было названо. И он правда думает, что я просто подойду к нему? Как херов питомец?! Щёки Таки вспыхнули от возмущения, и он очень, очень хотел показать фак этому напыщенному мужчине — то, как он отчаянно жался к нему и нуждался в защите и безопасности, теперь стало просто воспоминанием — но потом ублюдок наклонил голову — несколько красных прядей упало на его лоб — «Подойди, иначе…», казалось, сказал он, на самом деле не произнеся ни слова. Така сглотнул, комкая в руках ткань своих брюк, когда он спорил сам с собой — часть его хотела остаться на месте, сказать «отъебись, я не твой пёсик!» этому мужчине, потому что тот заслуживал этого, но другая часть его — незнакомая, тёмная сторона его сознания говорила ему идти — будь это из-за того, что он боялся последствий, или из-за того, что он искал защиты и ощущения безопасности рядом с ним, Така не знал. Но потом якудза с каштановыми волосами тоже посмотрел на него, его прищуренные глаза наблюдали за каждым колебанием и сомнением на лице Таки. Это раздражало. Он не… не для того, чтобы его разглядывали, не для развлечения кого-то ещё. Он его враг, промелькнуло в его голове, он хочет увидеть, как твой якудза не сможет приручить тебя. И что с того? Пусть провалится, надменно подумал он, пусть облажается, как я. Но эта упрямая часть его твердила обратное, рассматривая этого мужчину в кимоно, как угрозу для Тору-сана, и решила, что это не хорошо. Без него Така останется один в этом подземелье с волками. Без Тору-сана Таку разорвут на куски, Хиро останется один и умрёт. И Така не хотел этого. Ему нужно жить — хотя бы пока Хиро не поправится. Хотя бы до того момента. И этот мужчина — Тору-сан сможет сделать это. Он обещал, Така вцепился в подлокотник кресла, когда медленно поднимался с подушки, игнорируя расплывающуюся на губах мужчины с красными волосами ухмылку от его действий, он обещал мне. Якудза никогда не нарушают своих слов— Никогда не доверяй якудза— Ямашита Тору никогда не нарушает своих слов— Така прикусил губу, на подкашивающихся ногах направляясь к мужчине, расстояние между ними, казалось, растянулось, как палящая пустыня — направленные на него взгляды остальных троих в этой комнате опаляли его кожу, и он хотел уйти, хотел быть в безопасности, защищённым, хотел— — Хороший мальчик, — он моргнул, осознавая, что он действительно сделал это, и что Тору-сан сейчас держал его ладонь — осторожно, поглаживая большим пальцем бледную кожу его руки — прежде чем притянуть его к себе, усаживая рядом. Кресло было слишком огромным для одного человека, поэтому миниатюрный Така запросто мог втиснуться туда — тихий вздох сорвался с его губ, когда он почувствовал тепло якудзы. Якудзы, который наклонился ближе, чтобы прошептать в его покрасневшее ухо. — Мне действительно нравится, когда ты ведёшь себя, как послушный котёнок, Такахиро— Его глаза расширились до размеров грёбаной вселенной, ещё больше, когда он понял, что другой якудза — Сато Такеру, как он сказал — наблюдал за ними всё это время— — Ты херов извращ— — Но ещё больше мне нравится, когда ты начинаешь показывать характер, даже если прекрасно знаешь, что это бесполезно. Мпфггг… Он внутренне застонал, его кожа покраснела, как помидор, пока он ёрзал на своём месте, когда мужчина откинулся назад с самодовольным выражением на раздражающе красивом лице. Я пну тебя по яйцам, якудза ты или нет. — Итак, — мужчина напротив наконец заговорил, весёлый огонек мерцал в его глазах. — Тору попросил меня об одолжении, и это касается твоего брата, я прав? Как этот мужчина вообще может помочь нам? Така сомневался, но кивнул. — С виду не скажешь, — заговорил Тору-сан рядом с ним, обвив рукой его талию, чтобы притянуть Таку ближе — если это вообще возможно. — Но он опытнейший в стране кардиохирург— Глаза Таки уставились на улыбающегося мужчину. — Не может этого быть! — Ауч— — Может быть, Такахиро, — сказал красноволосый якудза. — И он может помочь твоему брату, разве тебе это не нравится? Така перевёл взгляд на якудзу — на этот раз медленно, неуверенно и… с какой-то надеждой, потому что… он мог сделать это — эти люди могли сделать то, что Таке было не под силу — эти люди могли помочь Хиро жить — жить долго, не болеть и по-настоящему наслаждаться жизнью— Всё, о чём Така мечтал. — Д-да, — сказал он дрожащим голосом, его глаза блестели, преисполненные надежды, и впервые его не отпугнула улыбка на тонких губах мужчины с красными волосами. Всё для Хироки. — Хорошо, — сказал Сато-сан, успешно разрушая атмосферу между Такой и Тору-саном. — Как мой друг— — Я не твой друг. —…и сказал, я лицензированный хирург, — Сато-сан благополучно проигнорировал грубое замечание. Неужели эти двое и правда друзья? Почему тогда они выглядят так, будто не могут дождаться момента, чтобы вцепиться друг другу в горло? На самом деле, Така мог чувствовать, что воздух, как говорится, трещал вокруг них от этих взглядов и улыбок, которыми обменивались эти двое. — Основываясь на истории болезни твоего брата, потребуется ряд операций. Така решил не обращать внимания на очевидную враждебность между двумя «друзьями», а сосредоточиться на том, что говорил якудза в кимоно. Ох, значит он врач, хм. Теперь Така был готов говорить. Но сначала. — Как…— начал он. — Как вы вообще получили информацию о состоянии Хироки?! Разве это не должно быть конфиденциально?! Двое мужчин обменялись многозначительными взглядами. И ухмылками. Как чёртовы демоны, и Таке больше не нужны были объяснения. Ну, блять, конечно. Эти люди могут преследовать и убивать людей, использовать деньги, чтобы замести за собой следы, поэтому заполучить в свои грязные руки медицинские записи его брата для них, вероятно, было словно прогуляться по чёртовому парку. — Глупый Такахиро, — начал красноволосый демон рядом с ним. — Ты должен был знать, что— — Что вы можете двигать горы и частично моря, да, я знаю, — Така закатил глаза, не обращая внимание на то, как Сато-сан и даже Томоя, на расстоянии, вытаращили на него глаза, потому что, наверное, было всего несколько людей, которым хватало смелости перебивать мужчину, пока тот говорил о свей тормознутой заднице. И, вероятно, все эти люди сейчас были мертвы или изуродованы, все, кроме Таки — и он не знал, должен ли он быть рад, взволновал или напуган отсутствием реакции Тору-сана на его саркастические замечания. Вместо этого, он просто вскинул брови, изогнув уголок губ в ухмылке, и снова откинулся на спинку дивана — его рука, вырисовывающая узоры на спрятанной под одеждой коже, была горячей и тяжёлой на боку Таки. Така проигнорировал это. Он просто надеялся, что его щёки не стали ярко-алыми, когда он снова посмотрел на Сато-сана. — Но… но врачи…— начал он, нахмурившись от растерянности и сомнений. — Врачи говорили, что будет опасно оперировать его. Что это может убить его, вместо того… вместо того, чтобы спасти… К его удивлению, Сато-сан пренебрежительно махнул рукой. — Они абсолютно правы, но понимаешь, я не большинство врачей, через которых вы прошли. Хотя процесс будет сложным и опасным, это возможно. Ох. Така моргнул. Сглотнув, он откинулся на плечо Тору-сана — облегчение захлестнуло его и… и надежда…? Потому что тогда… тогда Хиро будет… — З-значит, — он прочистил горло. — Значит, вы сможете сделать это? Сможете спасти его? Сато-сан выпрямился, его глаза блестели, когда он улыбался, широко, но не показывая зубов — это напомнило Таке лису по необъяснимым причинам, но он не собирался отступать, потому что лис мог быть запросто уничтожен драконом — сильным, могущественным драконом — когда он смотрел на него с серьёзным выражением на лице. — Безусловно, — сказал он с такой уверенностью, что Така почувствовал, как облегчение несётся по его венам. — Но что насчет тебя? Готов ли ты заплатить цену?***
Это было бесценно — то, как глаза мальчишки распахнулись от удивления, когда Такеру произнёс эти слова. Ох, Тору хорошо постарался в этот раз, выбирая себе игрушку. Такахиро — так звали мальчика — выглядел таким аппетитным в тот момент — вьющиеся тёмные пряди, спадающие на его лицо, почти полностью скрывали эти широкие, стеклянные миндалевидные глаза. Даже со своего места он мог видеть эти такие длинные ресницы и румянец на его щеках. Его губы, пухлые, полные и ох-какие красные, были приоткрыты, пока мальчик тяжело дышал, отчаянно пытаясь успокоить себя. Какую цену ты заплатишь? Такеру был очень любопытным существом. Когда его друг детства — Тору, который предпочтёт убить всех, чтобы достичь своей цели — попросил о небольшой услуге ради этого Такахиро, его интерес уже пробудился. Кто этот парень? Что он сделал, чтобы заставить Тору просить об одолжении, когда тот привык без труда получать всё? Что такого в нём было, что он оставался рядом с Тору неделями, если не месяцами? Почему он всё ещё жив? Такеру рос вместе с красноволосым, и даже если их кланы были полностью противоположны друг другу, они всё равно умудрялись узнать обо всём. Для него не было секретом, как лидер клана Ямашита избавлялся от своих прошлых любовников, либо затыкая их кучей денег, либо просто бросая их где-то в городе на съедение ворон. Он не позволял любовникам оставаться на долго. Ему быстро становилось скучно, поэтому, кем был этот Такахиро, чтобы заставить Тору так измениться? Он наблюдал за тем, как мальчик неосознанно сжал руку Тору, прежде чем в ужасе повернуться к его другу. — К-какого хера?! Ты думаешь, у меня есть деньги, чтобы заплатить за всё это дерьмо?! Ты сказал мне, что спасёшь Хироки! Глаза Такеру едва не вылезли на лоб от этого — от этого вопиющего неуважения к красноволосому якудзе. Что? Какого чёрта?! Этому… этому Такахиро и правда хватает смелости говорить с ним вот так, хах? И, несмотря на заметную дрожь, мальчик всё ещё смотрел на его друга — пронзительно и с такой яростью, что, если бы взглядом можно было убивать, Ямашита Тору уже валялся бы мёртвый прямо здесь и сейчас. Интересно. Он прикрыл рот, чтобы скрыть широкую ухмылку, готовую появиться на его губах. Этот парень интересный. И к тому же он сам выглядел, как конфетка. Ему было интересно, как выглядел Такахиро, когда Тору трахал его, вжимая в матрац — или в любую другую твёрдую поверхность, если на то пошло. — Да, сказал, — Тору ухмыльнулся — что было само по себе очень редким, потому что когда бы его друг детства не улыбался вот так, вокруг него всегда было море крови. — Я оплачу все расходы, как и обещал. Глаза Такахиро, совершенно изумлённые, потемнели от этого. Что это было за обещание? Что пообещал Такахиро этому якудза — что мог пообещать мальчишка без всего великому лидеру, у которого было почти всё в этом мире? И что более важно, чего Тору хотел от него? — Поэтому успокойся, — сказал он, взлохматив и без того растрёпанные кудри, от чего Такахиро нахмурился ещё больше и сбросил руку Тору со своей головы так, будто он не имел дело с грозным убийцей. — Я обо всём позабочусь, поэтому не напрягай свою милую, маленькую головку— — Ты только что хотел сказать, что у меня мало мозгов— — Такеру, — другой якудза серьёзно посмотрел на него. — Ты сделаешь операцию, и я хочу, чтобы его брат вышел из твоей больницы живым и здоровым, иначе, ты останешься без головы. Ему понравилось то, как Такахиро тут же повернулся к нему, кудрявые волосы подпрыгнули вокруг его головы от резкого движения, когда его брови нахмурились от — не побоюсь этого слова — беспокойства. Что было странным, потому что мальчик никогда не должен был испытывать сочувствие к таким людям, как он — особенно к таким людям, как он и Тору, потому что любое проявление эмоций могло стоить жизни в их мире. — И если мне всё удастся? — спросил он, потому что в их мире также не было такой вещи, как «бесплатная услуга». — Что я получу? Тору даже не моргнул перед тем, как ответить — словно он готовил ответ на этот вопрос десятилетиями. — Тот торговый путь в Восточной Азии, что ты хотел, — сказал он, заставив Такеру широко открыть рот. — Ты можешь использовать его, сколько хочешь. Разве не это ты так жаждал получить от меня с самого начала? Такеру почувствовал, как пересохло в горле. Он предпринимал множество попыток свергнуть клан Ямашита с правления этим маршрутом — по которому ввозились вся его контрабанда, оружие и товары из России и других западных стран. Они охраняли его, яростно боролись за него, и Тору готов разделить его с ним, не пролив ни капли крови? Какого чёрта? Кто этот… этот… — Теперь, если извинишь нас, — Тору внезапно ухмыльнулся и взял со стола тарелку с клубникой. Такахиро тоже странно посмотрел на него, потому не будешь же ты просто есть ягодки после того, как угрожал обезглавить друга, но хей, мы же говорим о Ямашите Тору, и у него явно были некоторые проблемы с головой, поэтому, да. Такеру наблюдал, как Тору схватил Такахиро, чьи глаза метали ножи в лидера, за затылок, притягивая парня, который плотно сжал губы, чтобы не позволить тому запихнуть ягоду в его рот. — Такахиро, должно быть, проголодался, — сказал он, скорее, никому, игнорируя «Мппффф!» и махание руками от бедного мальчика. — Он не ел с тех пор, как мы приехали сюда, поэтому я должен покормить его. Такеру хотелось ударить себя по лицу от этого. — Ну же, Такахиро, открой свой милый маленький ротик для меня, — произнёс он, и это, вероятно, было сигналом оставить их наедине с их делами — я имею ввиду, что посмотрите, даже его человек уже подавился едой и сейчас бежал в сторону двери, вероятно, чтобы спасти свои уши и глаза и избавить себя от необходимости быть свидетелем этого разврата — но Такеру не мог отвести взгляд от лица Такахиро — смущённый, слёзы скопились в уголках его глаз, щёки раскраснелись, а свежая, яркая клубника нежно упиралась в его сжатые губы. Он выглядел таким беспомощным. Он выглядел таким… таким… Такеру сглотнул. — Неужели я не заслуживаю награды за то, что устроил для тебя хорошую сделку? — сказал Тору, и Такеру уже знал, что всё сопротивление не имело смыла после этих слов. Смущённые, полные сомнений глаза Такахиро расширились, прежде чем он бросил испуганный, стыдливый взгляд на Такеру. Лидер клана Сато перевёл свой взгляд в сторону мальчика — встречаясь с этими умоляющими, остекленевшими глазами — прежде чем они устремились к красноволосому якудзе, когда мальчик медленно раскрыл свои полные, полные губы. Такеру почувствовал, как нечто незнакомое шевельнулось внутри него при виде этих пухлых губ, принимающих ягоду, сок стекал по его подбородку, капая на одежду — его лицо выражало абсолютное поражение, когда он жевал предложенную ягоду уже без какого-либо сопротивления. И у Такеру, вероятно, тоже было не всё в порядке с головой, раз он нашёл это действие — простое поедание чёртовой клубники — возбуждающим. — Хороший, хороший мальчик, — сказал Тору, бесстыдно как всегда — он пробежался большим пальцем по пухлым губам, прежде чем наклониться ближе для влажного поцелуя. Он был коротким, но смущение, неуверенность и страдания на лице Такахиро быстро сменились на нужду, желание и удовольствие — его руки схватились за одежду Тору, успешно сминая её, когда соблазнительные звуки слетали с его губ. Он явно пялился, видимо, поэтому Тору бросил на него злобный взгляд. — Что? — рявкнул он. — Хочешь посмотреть или всё же уйдёшь? Такеру взглянул на смущённого Такахиро, который пытался сжаться и просто исчезнуть в костюме Тору, кончики его ушей горели от стыда. — Я…— начал он, проследовав глазами к Тору — Тору, который поднял бровь, широкая, самодовольная ухмылка сияла на его лице, словно говоря — эти эмоции, звуки и ответы были моими — что этот Такахиро весь мой. — Это мой дом, поэтому ты не можешь выгнать меня из этой комнаты! Тору невыразительно посмотрел на него. Такеру прочистил горло и подпрыгнул со своего места. — Неважно, просто не устраивайте тут бардак! — он взмахнул руками и бросился к двери, он жаждал чего-то, и даже если он уже захлопнул за собой дверь, образ Такахиро со слезами и удовольствием на лице всё ещё был запечатлён в его сознании. Не удивительно, почему он зацепил Тору, подумал он, проходя мимо Томои, который покорно охранял дверь, и направляясь дальше по коридору, но это пугало, как много власти у него было над Тору… Такеру замер, взглянув на бескрайнюю зелёную лужайку за панорамным окном. Ночь ещё только начиналась, снизу доносился шум вечеринки, но ему было всё равно, потому что на мгновение, он подумал о чём-то блестящем — о плане, как наконец-то сбросить клан Ямашита с трона подпольного мира Японии. Он скрестил руки под рукавами своего хаори и уставился на яркую луну на безоблачном небе, прежде чем ухмыльнуться. Такахиро станет твоим падением, о великий Ямашита Тору.***
— Т-ты…— Така дышал через нос, когда Тору-сан слизывал сок, стекающий по его покрасневшей шее. Он не помнил, когда якудза в кимоно ушёл из комнаты или в какой именно момент он оказался на коленях мужчины, оседлав сильные бёдра, когда якудза насильно кормил его ягодами — красный сок стекал вниз и пачкал его когда-то чистый костюм. — У-у тебя и правда не—ах—т ни капли с-стыда? Чёрт возьми, он ненавидел ту дрожь, которая охватывала его тело всякий раз, когда эти губы засасывали и кусали кожу на его плечах, поднимаясь к чувствительному месту за его ухом, прежде чем прикусить его и обвести языком. — Чего стыдиться? Дрожь проникла до самых костей, когда мужчина проговорил эти слова напротив его уха. Бляяяяять—серьёзно?! Он собирается сделать это— мы собираемся сделать это прямо здесь и сейчас?! — Мы заключили хорошую сделку, твой брат будет спасён, — Така заскулил, когда очередная клубника магическим образом появилась прямо перед его губами. Он уставился на чёртову ягоду, прежде чем жадно откусить её, пачкаясь ещё больше, и после облизал губы, не замечая, как в глазах Тору блеснули голод и похоть. — И всё, что от тебя требуется — это следовать моей воле, подчиняться всему. К тому же… Тихий вздох слетел с влажных, окрашенных в красный губ Таки, когда якудза дёрнул его рубашку, одним движением разорвав белую ткань, от чего пуговицы разлетелись в стороны. Треск разрывающейся ткани так громко отдавался в ушах Таки, его тело покрылось мурашками, когда холодный воздух резко обдал его теперь обнажённую грудь. — Э-это была моя единственная одежда, ты—нх! Така вскрикнул — неосознанно и испуганно — клубничный сок стекал с его губ по подбородку на покрытые засосами шею и грудь, его рука невольно поднялась, чтобы схватиться за голову мужчины, зарываясь пальцами в шелковистые красные волосы, когда он наблюдал, ошеломлённый и задыхающийся, как Тору-сан наклонился и провёл языком по всей его груди — задержавшись на сосках Таки, облизывая и кусая их до тех пор, пока они не стали развратного тёмно-красного цвета. —…Ты…— Така, тяжело дыша, посмотрел сквозь слёзы вниз, чтобы увидеть, как мужчина смотрел на него, его тёплые, влажные губы почти касались его чувствительной, очень чувствительной кожи — его глубокие, тёмные глаза грозились поглотить рассудок Таки — и на мгновение, у него появилось желание впиться короткими ногтями в покрытую татуировками спину, пробежаться пальцами, проследить каждый шрам, под которым чернила въелись в кожу, провести по каждой чешуйке этого дракона, которого он так ненавидел — из-за чего зрачки Таки расширились. — Ты так хорошо выглядишь в красном, Такахиро… Заткнись, заткнись, заткнись к чёрту и… и— Он запрокинул голову назад, сжимая пальцами красные пряди хоть для какой-то поддержки, пока мысленно спорил сам с собой — почему он позволил этому произойти? Почему он так легко поддался мужчине? Куда подевались все его попытки сопротивления, сражения внутри него? Куда пропали все язвительные слова? Почему он… стонал, двигался и тяжело дышал, как мартовский кот, отдав весь контроль над собой рукам мужчины, словно инструмент, на котором играют? Было ли это из-за Хироки? Или из-за благодарности? Потому что каким-то образом он знал, что всё получится? Потому что он чувствовал, что был должен что-то этому мужчине? Тому же мужчине, который развратил его, хотел сделать его своей собственностью — насиловал его бесчисленное количество раз — с самого начала? Мужчине, который взорвал целое заведение, мужчине, который практически шантажировал Такахиро, используя Хироки против него — используя благополучие, безопасность и светлое будущее Хироки против него? Или это было что-то другое? Така уставился на роскошную люстру над ними — кристаллы сверкали и отражали свет, словно алмазы, парящие в воздухе, его бёдра дёрнулись, когда мужчина зарычал возле его груди. Он почувствовал, как теперь знакомые ладони скользнули по его груди, поймав и сжав один из сосков — грубо и резко — заставляя Такахиро ахнуть. Удовольствие, боль, неудовлетворённость и желание пронеслись по его телу, устремившись прямо к паху. О нет, нет, я не могу— Ты не можешь— Но было слишком поздно, лидер уже добрался до его брюк, стягивая их вниз одним движением и выставляя его очень твёрдый, очень ноющий стояк на всеобщее обозрение. Лицо Таки тут же вспыхнуло, он обнял и притянул мужчину ближе — пока его лицо не прижалось к его обнажённой груди — в попытки не дать ему посмотреть вниз и увидеть, как его прикосновения, поцелуи и укусы подействовали на Таку внизу. — Что это…— послышался приглушенный ответ, Така яростно замотал головой, обнимая мужчину ещё крепче, чудо, что ублюдок был всё ещё жив и не задохнулся, от чего тому пришлось положить подбородок на ключицы Таки, он смотрел на него дикими тёмными глазами, пока его рука спускалась ниже, прежде чем обхватить эрекцию Таки. — Ты уже твёрдый? Така попытался возразить, сказать, что хер тебе! И не надейся! Но это вышло жалким хныканьем даже для него самого. — Ах, Такахиро… Было нечто такое в том, как он произнёс его имя, от чего Така был готов растечься, как чёртова жижа — оно было сказало, как трепетная просьба, как песнопение, наполненное почитанием, а тёплое дыхание якудзы касалось шеи Таки. Такахиро безмолвно вскрикнул, невольно толкаясь в волшебным образом появившуюся сильную руку, которая крепко обхватила его член. Ему было так хорошо, и то, что они делали это в чужом доме — в доме незнакомца, добавляло пикантности моменту. И эти пальцы — боже — эти пальцы так настойчиво, горячо и пылко двигались по его члену. Нет, нет, нет— Стоны полные удовольствия срывались с его губ, когда он чувствовал, что разрядка была уже очень близко, ещё немного, немного крепче, ещё несколько движений, и тогда— тогда— И потом Тору-сан внезапно остановился. В этот момент он громко и незнакомо заскулил, его широко распахнутые глаза стали тёмными от желания, его бёдра всё ещё дрожали и двигались — ища то божественное трение, что внезапно покинуло его член. Он был так близок! Так, блять, близко! — Полегче, Така, — ухмыльнувшись, сказал ублюдок и достал ещё одну проклятую ягоду — откуда вообще эти ягоды берутся?! Он хотел ударить мужчину по его тупому лицу и затолкать всю эту ёбаную клубнику прямо в его глотку! Он был так близко! — Мудак, — прошипел он, но его жалобы были прерваны, когда клубнику пихнули в его рот. —Мппффпп!!! Это произошло слишком быстро, и прежде чем он успел понять это, Тору-сан уже стянул со своей шеи красный галстук, звук шёлка, скользнувшего по ткани, стал очередным гвоздём, вбиваемым в крышку его гроба, потому что якудза ни за что не— Он раскусил клубнику пополам, разбрызгивая сок повсюду, когда мужчина обвязал галстук вокруг основания его члена, успешно лишая его любой возможности кончить— — Т-ты жестокий ублю—ахн—док, — пробормотал он, сгибаясь, когда якудза небрежно поглаживал его член — грубо и быстро, и он чувствовал, как желание кончить всё кипело и кипело в нём — но, чёрт возьми, он не мог кончить— — Н-неееет, — он заскулил, от неудовлетворённости слёзы катились по его щекам, пока Тору-сан, посмеиваясь, приподнялся, чтобы слизать сок, стекающий по его подбородку. Он хотел ударить мужчину локтем по лицу, но его тело было слишком занято поисками разрядки, его бёдра начали тереться о скрытый одеждой стояк под ним, пытаясь стянуть чёртов галстук, чтобы он мог кончить— Господи, блять, Иисусе, дай мне кончить— — Если после того, как я сделал для тебя одолжение, ты стал таким, — Така отвернулся, когда Тору-сан начал покусывать его подбородок, одна его рука поддерживала его за поясницу, а другая дразнила его изнывающий член. — Податливым, послушным и настолько горячим для меня, может, мне стоит почаще так делать…? Глаза Таки распахнулись, капли слёз блестели на его ресницах, когда он злобно посмотрел на него. — О-отвали! Тору-сан моргнул, прежде чем медленно подчиниться — что, нет, нет — отстраняясь и прекращая все действия с телом Таки — вернись, чёрт возьми! — Как пожелаешь. Така покраснел от разочарования и стыда, он чувствовал себя ребенком, лишённым конфет, которых он так — до смерти просто — хотел. — И-иди к чёрту! — слабо сказал он, сжимая кулаки на плечах мужчины. — Уже плачешь? — ох-блять, один бог знал, как в этот чёртов момент Така хотел стереть эту кривую улыбку с этого проклятого лица. — Я думал, ты хотел, чтобы я, как ты там сказал? Отвалил? Такахиро хотел ответить что-нибудь, но он был слаб от чистой агонии. Перед глазами всё плыло от слёз, всё его тело тряслось, когда он чувствовал узел вокруг своего члена. Это было так странно, и он хотел почувствовать удовольствие, но ублюдок не давал ему этого— И чёрт возьми, Такахиро, с каких пор ты начал просить его об этом? Просить ублюдка дать тебе это, ты, извращённый придурок?! Он заскулил от нужды. — Но если ты хочешь, мы можем продолжить, — сказал он, когда очередная клубника появилась в его руке. — Давай, откройся мне, и я дам это тебе, Такахиро, — сказал он, прежде чем зажать маленькую ягоду между зубами. Така тупо уставился на него. Потом на ягоду. Хм. Неужели ублюдок ожидал, что он просто кинется к этим губам из-за того, что был неудовлетворён? Да никогда. … … … Така прикусил губу, посмотрев вниз на свой стоящий колом член. Ох, ему было так больно. Он снова всхлипнул, он так ужасно хотел кончить, что это было уже просто невыносимо. Он сидел, замерев на несколько секунд — слишком слабый, чтобы сопротивляться, его чувства разрывались между дискомфортом и эти грёбаным обжигающим, ослепляющим удовольствием. Он снова взглянул на мужчину, который выглядел ужасно привлекательным — тупой, но всё ещё привлекательный — ожидая от него хоть каких-то действий. Потом он ухмыльнулся, и Така потерял контроль. Чёрт, чёрт подери, что ты вообще хочешь от меня, ты, ублюдок?! Така кинулся вперёд, откусив половину клубники и тут же прожевав её, прежде чем почувствовал тёплый, гладкий язык, который проник в его рот — исследуя каждый уголок, пробуя и затягивая его собственный язык в греховный, влажный танец. Он мог чувствовать, как мужчина победно ухмылялся напротив его опухших от поцелуя губ, но ему было всё равно, он не мог удержать стоны, потому что ему нужна была разрядка — сносящая голову, накрывающая наслаждением и эйфорией— Рука Тору-сана обхватила его член, тёплая и неимоверно крепкая, заставляя Таку выгнуться в спине ещё больше, двигаясь вверх и вниз, пока Така безумно толкался в неё, извиваясь на его коленях, как настоящая шлюха. Удовольствие затуманило его сознание, ещё больше, когда якудза провёл своими горячими губами по его шее вниз к груди, чтобы уделить ей больше внимания, и всеохватывающее наслаждение практически захлестнуло его чувства— Такахиро всхлипывал, беззвучно крича — умоляя якудзу остановиться и не прекращать одновременно— — Хватит, х-хватит! — Н-не… останавливайся… пожалуйста! —но якудза не уступал, доставляя ему удовольствие, кусая его, после боли оставалось покалывающее чувство блаженства, Така тяжело дышал, извивался и тихо постанывал, даже если его спина болела от того, как сильно он выгнулся. Боль и удовольствие, рай и ад слились воедино, и было ясно, кто заставил его забыть и отбросить все свои границы— Было ясно, кто владеет им— Было ясно, кто контролирует его— И потом Така бормотал всякую чепуху, смотря на яркие алмазы, сверкающие, как мириады расплывчатых, мутных звёзд над ним, когда галстук исчез с его изнывающего члена, Тору-сан грубо прикусил его сосок — заставляя его голос эхом раздаться в воздухе, когда волна оргазма накрыла его — его короткие ногти впились в скрытые одеждой плечи, когда он напрягся и поддался удовольствию — его глаза были крепко закрыты, но выражение абсолютного удовлетворения и гордости на лице мужчины с красными волосами навсегда останется в его памяти.***
— Ты отправишься в больницу к Сато на следующей неделе, — сказал Тору-сан. — Томоя будет сопровождать тебя и поможет со всем. Просто иди со своим братом и не устраивай никаких скандалов, хорошо? Така хмыкнул и безразлично промычал что-то себе под нос, удобнее устраиваясь с краю на заднем сиденье. Они были в машине, всего в нескольких кварталах от его дома. Он должен был бояться, что мужчина мог запросто отследить его квартиру, но, чёрт возьми, он наверняка уже знал её, поэтому зачем напрягаться и выталкивать его на обочину? Кроме того, Така устал. Они не занимались сексом в той комнате, но он чувствовал себя так, будто его как следует трахали несколько дней. Он был очень измучен, и этот вид чистого удовлетворения на лице мужчины в момент, когда тот заставил Таку кончить, лишь прикоснувшись к нему, всё ещё стоял у него перед глазами. Это было так чертовски эротично. И возбуждающе. И чёрт бы побрал Такины мысли за то, что они были такими извращёнными. Может, он заразился от ублюдка…. который постоянно был похотлив, вне зависимости от места и времени. Он застонал и прижался щекой к холодному окну, не особо заботясь о том, что они сидели на огромном расстоянии друг от друга. Зная якудзу, он наверняка злился, потому что Така не был рядом и не прижимался к нему, словно чёртова коала, как тот, вероятно, хотел. Но опять же, он устал, и после всего, что он пережил сегодняшней ночью, он заслуживал немного покоя и возможности находиться подальше от красноволосого ублюдка. — Мы поедем на метро, — прохрипел он, цепляясь за свою одежду — за ту, в которой он был до того, как переодеться дома у мужчины — воспоминания казались Таке такими далёкими, как будто это произошло несколько лет назад. — Не нужно, чтобы твой прихвостень с башкой из водорослей возил нас повсюду. Тору-сан бросил на него долгий, утомлённый взгляд. Он моргнул в ответ. И затем мозолистая рука внезапно дотянулась до него, дёрнув за волосы и практически подтащив его к раздражённому якудзе. — I-itai*—*больно
— Следи за словами, Такахиро, — строго сказал мужчина, обхватив его подбородок, пока его другая рука ещё сильнее потянула его волосы, слёзы потекли из глаз Таки из-за ужасной боли. — Возможно, я очень благосклонен к тебе, но помни своё место. Така хотел рассмеяться от этого. Вот как. Так же, как и всегда. В конце концов он был шлю— —…ты не должен никогда считать себя таким, Така-чан, потому что Аники не воспримет это так легко. Потому что если кто-то назовёт тебя так перед ним, поверь мне, даже если это Сато-сан — он позаботится о том, чтобы этот человек умер медленной, мучительной смертью. Он сглотнул, боль обжигала, и ему пришлось беспомощно кивнуть, соглашаясь. Слёзы катились по его щекам, он мотал головой, снова и снова спрашивая себя. Как можно верить, что он не какая-нибудь непримечательная шлюха, когда к нему относятся так? Грубая хватка на его волосах ослабла, и Така вздрогнул, когда эти пальцы скользнули по его тёплой щеке, нежно, ласково и с любовью гладя её — отправляя его сердце в очередной водоворот эмоций и замешательства. — Томоя отвезёт тебя…— Така попытался возразить, но вместо этого прикусил губу, зная, что это будет бесполезно. — Ты можешь сказать своему брату, что это его машина, и он просто друг, который хочет помочь, ммм? Така кивнул. Потому что он должен был, как фарфоровая кукла, как безмозглая марионетка, управляемая своим хозяином. — И ты можешь использовать мою карту, — сказал он, пихая блестящую чёрную карту в крепко сжатые ладони Таки. — Если тебе что-то понадобится— — Мне не нужно— — Поверь мне, — мужчина наклонился ближе, прижимаясь своим лбом ко лбу Таки, глядя на него своими полуприкрытыми глазами, кончики их носов касались друг друга. — Она тебе понадобится. Пусть будет на всякий случай, ладно? Така попытался посмотреть в сторону, но рука, мягко ласкающая его щеку, внезапно крепко схватила его за подбородок, и он снова оказался беспомощным перед этим мужчиной. Почему…? Почему до этого он чувствовал себя в безопасности рядом с ним? Почему он вообще хотел быть рядом с ним, прижимаясь ближе? Почему он хотел его защиты, когда Таке очевидно нужно было защищаться от этого человека? От монстра из всех монстров. Но, несмотря на все эти мысли, Така покорно кивнул, его сердце дрогнуло от улыбки, которая появилась на этих тонких губах, когда Тору-сан оставил нежный поцелуй на его лбу, прежде чем заставить его положить голову на своё широкое плечо. Така потерял дар речи, он был напуган и истощён, опустошён, перегружен, испытывал надежду и облегчение одновременно, поэтому просто позволил всему этому происходить. Он закрыл глаза и вздохнул, желая, чтобы эта ночь — эта длинная, утомительная, кровавая, безумная ночь наконец-то закончилась. Может… может завтрашний день будет лучше.