Лорд Дара

      Они пришли на рассвете. В тот час, который именуют временем между волком и собакой. Еще не утро, но уже не ночь. Тяжелое время для часовых. Лагерь у стен Утеса был окружен палисадом, но внимание часовых было приковано в основном к стенам Утеса Кастерли. Они не ждали нападения, ведь враг был далеко.       Всадники ударили по лагерю после залпа лучников. Зажигательные стрелы осветили поле боя и полусонные люди Крейкхолла и его союзников начали умирать под мечами, секирами и булавами всадников. Запели трубы, ворота Утеса открылись, выпуская поток одетых в сталь конных воинов.       Джон скакал во главе своих гвардейцев, копье его осталось в груди одного из воинов с бурым кабаном на накидке. Теперь он сжимал в правой руке тяжёлый вороненый моргенштен, которым можно было оглушить рыцаря, даже не пробивая его броню.       — Старковский ублюдок, — крикнул появившийся словно из ниоткуда рыцарь в цветах Крейкхоллов с секирой в руке. — Умри…       Призрак белой вспышкой возник рядом, заставив коня Крейкхолла вздыбиться.       — Сам умри, кабанье отродье, — проревел Джон, обрушив на голову рыцаря свой моргенштерн.       Рыцарь, получив по шлему булавой, едва не выпал из седла, но высокое седло и стремена этого не позволили. Однако Призрак прыгнул на коня Крейкхолла, валя его на землю. Между тем, Джон и его гвардейцы скакали дальше, сея смерть и разрушение в горящем осадном лагере.       Полыхали шатры, горели подожженные осадные машины, в их свете напавшие на лагерь всадники казались свирепыми теневыми всадниками, ожившими духами героев древности. Северяне даже выли по-волчьи, убивая дезорганизованных и не успевших одеть доспехи людей Крейкхолла.       Когда рассвело, все было уже кончено. Лагерь десятитысячного войска Хранителя Запада догорал, от могучей рати лорда Крейкхолла остались лишь трупы и пленные, в основном, лорды и рыцари, за которых могли дать выкуп. Часть воинов сумели бежать, но за ними уже была выслана погоня.       — Победа, Джон, мы победили, — кричал Торрхен Карстарк, подъезжая к нему во главе своих латников. В правой руке сын лорда Рикарда сжимал изодранное знамя с пятнистым кабаном Крейкхоллов. — Мы взяли этих наглых свиней сонными и показали им, что бывает, когда свинья встречает волчью стаю.       Джон поднял забрало и с трудом улыбнулся Торхену: «Да, Торрхен, мы победили. Но битва это ещё не вся война, за Крейкхоллом придут другие, лорды Простора, присягнувшие Хайгардену.»       Торрхен фыркнул, решив, что просторские лорды не самый грозный противник. Джон вздохнул, поняв, что Торрхен ни за что не поверит, что розаны Хайгардена так грозны. Пока не сойдется с ними в бою.       Ещё бы, под стенами собралось сильное войско, кроме солнца Карстарков здесь черепаха Эстермонтов и лисица Флорентов да и стрелы Сарсфилдов, копья Стекспиров, петух Свифтов и пылающее дерево Марбрандов здесь. А остатки армии Крейкхолла большей частью пленены или стали кормом для ворон.       — Рован и Тарли не попадутся нам сонные, как это случилось с лордом Крейкхоллом, -заметил Джон. Они въезжали в Львиную Пасть во главе своих гвардейцев, Артос Флинт держал в правой руке знамя Джона с львами и волками. — Да и Гарлан Тирелл не комнатная собачка.       — Джон, только не говори, что эти южные лорды такие свирепые, — рассмеялся Торрхен. — Тиреллы, Тарли и Рованы это всего лишь…       — Они предатели, все без исключения, — важно сказал облаченный в роскошные доспехи с золотым лисом в венке лорд, чей надменный облик портили лишь оттопыренные уши. — Король и регент непременно покарают изменников и этого наглеца, посмевшего покуситься на Железный Трон.       Ехавший по правую руку от Джона высокий седой воин в полном доспехе и зеленом плаще с черепахами усмехнулся себе в бороду. Это был сам Ломас Эстермонт, новый лорд Кастамере. Эстермонты сильный дом и родня королю. Джон знал, что лорд Ломас посмеивался над кичливым Флорентом.       Мать Роберта, Станниса и Ренли Баратеонов была из дома Эстермонтов, а сын Ломаса, сир Эндрю — один из верных людей короля и командует его личной гвардией. Его отец получил Кастамере. Не он один, после падения лорда Тайвина многие земли Запада достались лордам из разных концов Вестероса.       Сам Торрхен стал лордом Крэга почти случайно, из-за комичного случая. Замок Вестерлингов был захвачен северянами во главе с Роббом Старком, раненым при штурме. Но Робб решил сам проверить караулы, уступив свои покои еле стоящему на ногах Торрхену Карстарку.       Торрхен признавался, что когда в опочивальню проскользнула юная девица, которая стала одна, без помощи других служанок, ухаживать за его воспалившейся раной. Торрхен был не против и тогда, когда девушка решила «утешить» его, но когда она назвала его «милым Роббом», он решил объяснить, что к чему…       Пожалуй, самому Джону история казалась почти смешной, а лорд Тирион уверял, что ещё одной такой глупости дом Вестерлингов не переживёт. Вдова лорда Вестерлинга, леди Сибелла, решила воспользоваться случаем и «подложить» свою дочь под наследника Винтерфелла.       Как можно было так ошибиться и спутать Торрхена и Робба, Джон не мог понять. Перепутать рыжеволосого и синеглазого Робба с темноволосым и сероглазым Торрхеном было сложно. Уж скорее, Торрхена можно было перепутать с Джоном, благо Карстарки имели похожую на Старков внешность.       Однако лорд Рикард Карстарк объявил, что его сын не оставит опороченную девушку и леди Сибелла решила, что теперь уже за неимением Старка сойдёт и Карстарк. Тем более, все мужчины дома Вестерлинг полегли под мечами северян, а теперь оставался шанс, что Джейн и Сибелла не станут септами.       Торрхен, правда, уверял, что Джейн была в курсе, кто есть кто, но не устояла перед его обаянием. Хотя сам Торрхен мог и не врать. Заниженной самооценкой младший сын лорда Рикарда не страдал. Свадьбу Джейн Вестерлинг и третьего сына лорда Карстарка сыграли в тот же день, в небольшой септе Крэга.       Племянник лорда Ясноводной Крепости, сир Эррел Флорент тоже получил земли на Западе. Он вел латников под знаменем с лисой в венке, когда против него вышел лорд Кеннинг из Кайса. В поединке сир Эррол зарубил западника своей секирой и во главе своих людей обрушился на лишившихся командира западников, обратив их в бегство. В награду ему достались земли и титулы поверженного лорда.       Но что послужило столь щедрому пожалованию, храбрость рыцаря, его род или желание короля Роберта позлить Тиреллов, которые на дух не переносили Флорентов, этого никто не знал. Сир Эррол был обидчив и самолюбив, а став лордом Кайса он ещё более болезненно реагировал на такие подозрения.       Впрочем, Флоренты один из самых влиятельных домов Простора, они в родстве с крупнейшими знаменосцами Тиреллов, а по древности превосходят нынешних лордов Хайгардена. Кроме того, теперь Флоренты неожиданно стали очень близко к трону. И от этого лорд Эррол пыжился ещё сильнее.       Победители и толпа пленных вошли в ворота Утеса, знаменитую Львиную Пасть. Она была когда-то большой пещерой, но задолго до андалов её превратили в большой зал. Джон спешился и снял шлем. В бою ему несколько раз доставались удары по голове…       Внезапно звуки стихли, колени Джона начали подгибаться, а усталость накатила такая, словно он без передышки прошёл по Стене, от Сумеречной Башни до Восточного Дозора. Мир исчез в чёрной вспышке, и Джон потерял сознание…       Череда видений пронеслась перед глазами Джона. Бран летит вниз с высокой башни Первой Твердыни, его отца обезглавливает палач на площади рядом с огромной септой. Он видел рисунки в книгах, похоже это Великая Септа Бейлора. У палача в руках родовой меч Старков, Лёд…       Робб и леди Кейтилин пируют в замке. Столы ломятся от еды и за ними множество богато одетых людей. Он узнает Робина Флинта, сира Венделла Мандерли и Амберов, Большого и Малого, но большинство ему неизвестны. Музыканты играют плохо, а вскоре с галерей вместо музыки летят стрелы.       Начинается бойня, в которой участвуют воины в цветах Переправы, серо-синих. Северяне гибнут один за другим, к Фреям присоединяются латники в цветах Болтонов. Робба убивает лорд Русе Болтон, а один из Фреев перерезал горло леди Кейтилин…       Отдаленно похожая на леди Кейтилин женщина и слащавого вида певец стоят вместе с Сансой у двух мраморных колонн, между которыми видна распахнутая дверь из чардрева с луной на створках. Джон узнает певца, он пел ему и Мирцелле около Перекрестка. Он и сейчас что-то играет…       Бран и Рикон под охраной смахивающих на железнорожденных воинов идут куда-то. Джон видит, что их ведут в Великий Чертог, а на троне Королей Зимы расселся Теон Грейджой. В Великом Чертоге собраны все жители замка. Джон узнает мейстера Лювина, септона Шейли и Миккена…       Арью оглушает посреди какого-то сражения Сандор Клиган и тащит за собой. На Джона, одетого в чёрное, как брат Ночного Дозора, нападают дозорные с кинжалами. Он отбивается, но нападавших много и он, истекающий кровью, валится на снег.       Постепенно все это заслоняет другой образ. Королева Серсея, сидящая на Железном Троне, надменная и величественная, смотрит на него сверху вниз. Он, умирающий, лежит в снегу, пытаясь подняться, но падает. Королева смеётся, и ее смех режет уши.       — Не будь Кейтилин Талли такой мышью, она придушила бы Джона Сноу еще в колыбели, — презрительно говорит Серсея. — Сноу унаследовал от лорда Эддарда склонность к измене.       Череда безсвязных видений, в которых постоянно мелькает Серсея, но не одна, а две. Они подходят к нему с кинжалами и пыточными щипцами, при этом заливисто смеясь. Одна ловко стягивает с него бриджи, он пытается её оттолкнуть, но силы покидают его вместе с льющейся из ран кровью.       Джон словно выныривает из омута. Он очнулся живым, лежащим не на снегу, а на широкой и просторной кровати в тех покоях, которые лорд Тирион отвел ему и Мирцелле. За тот год, что он провёл в Западных Землях, он часто бывал в Утесе и мог поклясться, что он в замке лорда Тириона.       — Ты очнулся, Джон, — услышав знакомый голос, он повернул голову и вздрогнул. На него смотрела Серсея, одетая в лёгкое домашнее платье, с распущенными золотистыми волосами. Через минуту он понял свою ошибку и засмеялся. Сходство было, но это не бывшая королева.       Мирцелла с удивлением покачала головой и присела на край кровати. За год жизни в Утесе она подросла, в ней стало меньше от той девочки, которую он взял в жёны в Винтерфелле и больше от леди Ланнистер, но это была Мирцелла, а не её мать. Она осторожно спросила его: «Джон, ты ничего не помнишь?»       — А что я должен помнить? — спросил Джон, пытаясь обнять Мирцеллу, но та отстранилась. — Я могу рассказать тебе всё, от начала мятежа Крейкхолла до мига, когда я потерял сознание. Подожди, сейчас уже день?       Она легко поцеловала его в лоб и провела ладонью по щеке. Джон перехватил ее руку и поцеловал. Он почувствовал что-то странное и сам ощупал свое лицо. Бороды не было.       — Сколько я был без сознания, Мирцелла? — обеспокоенно спросил Джон. — День, неделю или…       — Сейчас утро, — сказала девушка. — Ты сражался с Крейкхоллами вчера, мейстер Крейлен говорит, что ты уже в порядке, но ты бы знал, как ты метался, когда тебе дали маковое молочко. Ну и побрили тебя, ты зарос, уж извини. Ты точно ничего не помнишь?       Джон задумался и ответил: «Бред всякий. Словно моя семья гибнет. Вся целиком, и я тоже, почему-то одетый в чёрное. И ты тоже была, — почему-то Джон решил умолчать о Серсее. Мирцелла её дочь, и он не знал, как она отреагирует. — Почему-то тебя там было целых две…»       Мирцелла мучительно покраснела и пролепетала: «Прости, Джон, но мне было интересно, да и Розамунда обыграла меня в кайвассу. Нет, я ей подыгрывала, мне просто интересно было, что она попросит. Я не думала, что она этого хочет.»       От ее слов он почувствовал себя сильным. Нет, когда Мирцелле так плохо, он не может быть слабым. Долг мужа защищать леди-жену, а не валяться стонущей колодой. Джон сел и обнял Мирцеллу, которая крепко прижалась к нему и вздрагивала, явно собираясь разрыдаться.       — Я знала, что ты никогда не согласишься, однако ты ещё не совсем очнулся, а я брала у мейстера снадобье…на всякий случай, если ты устанешь или ещё что случится. Но тебе хватило совсем небольшой порции. Розамунда кричала так, что я боялась, что весь замок сбежится.       Джон похолодел: «Мирцелла, ты притащила сюда Розамунду, и она спала со мной, верно?»       Мирцелла смущенно прошептала: «Ты угадал, ну почти. Мы обе спали с тобой. И друг с другом тоже…немного.»       Глядя на побледневшего Джона, Мирцелла торопливо сказала: «Я знала, что тебе не понравится, но сама не знаю, что на меня нашло. Ты сможешь меня простить?»       Джон только засмеялся. Когда Мирцелла подняла голову, он впился в ее губы долгим поцелуем. Девушка, пусть и не сразу, ответила и обвила его своими тонкими руками. Он повалил ее на постель, приподнял подол платья. Девушка сама помогала ему лишать её одежды.       Когда он наконец вошёл в неё, она сжала вокруг его спины ноги и срывающимся голосом шепнула: «Не медли, Джон. Чего ты ждешь?»       Он сделал вид, что передумал и спросил с усмешкой: «Может, позовем Розамунду, моя леди?»       Мирцелла с неожиданной силой повалила его на себя, благо, он не ожидал от неё такого и яростно выкрикнула: «В пекло Розамунду, Джон. Глупая смазливая кукла, которая зарится на чужое. Я не виновата, что её мужу латник из Крейкхолла снес голову, а ты цел. "       В её зелёных глазах мелькнуло что-то такое, что могло бы человека более робкого испугать. Но Джон, разгоряченный близостью девушки и ее страстью, вместо отступления овладел ей. Кажется, они кричали, его спина была вся в царапинах от коготков юной львицы, но он не собирался останавливаться.       Наконец они устали и лежали, не в силах даже заговорить. Мирцелла тяжело дышала и чему-то улыбалась, а Джон через некоторое время решил ее спросить: «Ну и зачем ты притащила сюда Розамунду, только не говори о выигрыше в кайвассу. Было что-то ещё?»       — Да, Джон, было, — ответила Мирцелла, лениво накручивая золотой локон на указательный палец. — Мне было интересно попробовать, когда кроме нас в постели есть ещё кто-то. Но Розамунда так на меня похожа, что целоваться с ней все равно, что со своим отражением. Да и ей больше интересен был ты.       Джон перекатился на бок и прижавшись к Мирцелле, начал её целовать, спускаясь все ниже. Он спросил ещё: «А тебе?»       — И меня тоже больше интересовал ты, — призналась Мирцелла. — Но надо же было попробовать. Интересно же было, да и тебе наверняка понравилось. Считай, что с тобой вчера была не одна, а две Мирцеллы.       — Мне нужна только одна, — сказал Джон, поглаживая девушку пониже живота. Та слабо застонала, но вместо того, чтобы оттолкнуть, лишь шире развела ноги. - Одна плоть, одно сердце, одна душа, отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто встанет между ними.       Мирцелла хихикнула: «Так говорил септон, когда мы клялись перед Семерыми. Джон, ты не боишься, что твои кощунственные речи нам дорого обойдутся? Говорить такое, когда ты…ох, Джон, прекрати, хотя нет. Продолжай.»       — Семеро должны понимать, что не надо встревать между мужем и женой. Мои боги - Старые Боги, не такие ханжи.       Девушка улыбнулась: «Если уж есть молитва о том, чтобы семя прижилось, то не такие уж они и ханжи, эти Семеро.»       Лорд Роланд Крейкхолл стоял мрачный и насупленный. Девиз «никто столь не свиреп» теперь казался издевкой. Тирион, сидящий на троне в огромном зале, некогда бывшем тронным залом Королей Утеса, насмешливо глядел на поверженного противника.       Слева от трона стоял мейстер Крейлен в своем сером одеянии, с длинной цепью из многих металлов. Он служил ещё лорду Тайвину, а теперь служит его сыну. По правую руку от дяди стояла наследница Утеса, Мирцелла, в длинном багряном платье из парчи, расшитом золотом и отороченном мирийскими кружевами.       Мирцелла казалась куда старше и серьезнее, а в ее изумрудных глазах не было ни тени веселья. Лишь мрачное торжество. Ей было за что ненавидеть Крейкхолла, как и лорду Тириону. Лорд Роланд предал сюзерена, а потом устроил бойню в Утесе Кастерли. Но теперь Крейкхолл предал ещё раз…и поплатился.       Джон стоял у подножия трона в красно-золотых доспехах, которые выковали оружейники Ланниспорта. Бегущий волк на нагруднике казался львом, и Джон думал, что теперь он стал защитником Утеса. Впрочем, почему бы мужу наследницы Утеса не носить цвета Ланнистеров?       Зал был полон людьми, были и лорды и рыцари, но больше всего было гвардейцев в серых и алых плащах. Воины с восьмифутовыми копьями казались изваяниями, так неподвижно они стояли на своих местах. Рядом с Джоном замер Призрак, похожий на статую из снега, лишь красные глаза горели, точно угли.       — Ты стоишь перед Тирионом Ланнистером, лордом Утеса Кастерли, Щитом Ланниспорта, Верховным Лордом Западных Земель и Хранителем Запада, — важно сказал мейстер. — В Утесе Кастерли принято, чтобы вассалы, особенно, такие мятежники, как ты, Роланд Крейкхолл, преклоняли колено…       Лорд Роланд поднял глаза на Тириона и процедил: «Я не стану преклонять колени перед карликом, бастардом Старка и той мерзостью, которую Бес называет своей наследницей, а бастард своей женой. Я лишился под стенами этого поганого Утеса своих сыновей, не думаю, что мне оставят мои земли…»       — Надо же, лорд Крейкхолл, вы умеете думать? — поразился Тирион, чьё лицо выражало сомнение, что лорд Роланд вообще способен на что-то сложнее, чем сложить два плюс два. — Ну да, иногда такой конфуз с вами случается. Один раз предать моего отца у вас хватило ума, за это вы получили титул Хранителя Запада…       — Король Роберт дал мне этот титул в награду за подавление мятежа лорда Тайвина, не вам его отбирать, — почти выкрикнул лорд Роланд. — Ты ещё не король, Бес, и даже не десница. Ты не отнимешь его у моего дома!       — Король Роберт дал тебе титул за верность, а его сын отбирает за измену. Уж он-то король на Железном Троне, что бы твой Ренли на юге не кричал, — сказал Тирион. — За верность королю и подавление мятежа Крейкхоллов Ланнистеры снова стали Хранителями Запада.       Крейкхолл попытался броситься на Беса, но рослые гвардейцы в алых плащах, вороненых кольчугах и шлемах с гребнями в виде львов крепко держали бывшего Хранителя Запада. Тирион огласил королевский приговор, вынесенный ещё тогда, когда лорд Роланд поддержал Ренли в его мятеже. Дом Крейкхоллов лишался своих земель, титулов и владений, которые отходили верным королю лордам.       — Я плюю тебе в глаза, Бес, — кричал Роланд Крейкхолл, которого вели к выходу гвардейцы Ланнистеров. — На эшафот я пойду, гордо, смеясь над вами. Скоро король Ренли соберёт всю мощь Юга и вышибет твоего королька из столицы, а тебя из Утеса. Моя смерть…       Тирион поерзал на троне и скривился: «Полагаю, ты встретишь её далеко отсюда. Ты оправляешься на Стену. Оденешь там чёрное, смыв этим своим грехи. Ланнистеры всегда платят свои долги, Крейкхолл. Прощай.»       — Король за меня отомстит, - вопил Крейкхолл, выводимый Красными Плащами из зала. -Он займет подобающее ему место в Красном Замке…       — Да, в каменных мешках или на пике над воротами, — пробормотал Тирион. — Ума у него было немного еще когда он сидел в Малом Совете, а едва нацепил корону, растерял его остатки. Пока Ренли поймёт, что его дело проиграно, он зайдет слишком далеко. Ренли будет не первым мёртвым узурпатором и не последним.       Джон на следующий день выступил из Утеса с уходящей на войну армией знаменосцев Запада. Мятеж Крейкхоллов и их союзников был подавлен, но за Ренли был почти весь Простор и многие дома Штормовых Земель. Даже в Королевских Землях было неспокойно, а многие были уверены, что Дорн поддержит Ренли.       — Возвращайся с победой, Джон, — сказала Мирцелла. Она провожала его верхом на своей снежно-белой кобыле. На ней было не платье, а охотничий костюм, словно она собралась вместе с ним на соколиную охоту. Но Ренли не цапля, с ним придётся повозиться, чтобы победить его. Если это вообще получится.       — Постараюсь, -ответил Джон. Он был закован в сталь с ног, обутых в стальные сабатоны, до шлема с забралом. Доспехи были новые, как раз тот красно-золотой панцирь, в котором он стоял рядом с Тирионом, когда судили лорда Крейкхолла. — Хотя доспехи мне непривычны, особенно их цвет…       — Это цвета моего дома, Джон, — ответила Мирцелла. — Надеюсь, тебе будет приятно, если я скажу, что ты будешь моим чемпионом.       — Разумеется, моя любовь, — улыбнулся Джон. — Надеюсь, ты будешь хранить мне верность, пока я буду сражаться с новоявленным королём Юга.       Мирцелла хмыкнула и ответила: «Как ты мог во мне сомневаться, Джон?»       Война продлилась меньше, чем он ожидал. Войска Запада должны были оттянуть часть сил Простора, пока армии Севера, Речных Земель и Долины собираются и идут на юг. На Узком море господствовал Королевский Флот, а корабли Редвинов ещё не скоро доберутся от Арбора к Штормовому Пределу.       Со смертью Лизы Аррен, выпрыгнувшей в Лунную Дверь при известии о гибели Мизинца, Долиной правил лорд-протектор Джон Ройс. Сам он остался в Рунстоуне, вместе с переданным ему на воспитание Робертом Арреном, но войско Долины ведёт его сын и наследник сир Андар Ройс.       Собранные у Горького Моста основные силы Ренли двигались навстречу возглавляемой армией лорда-регента Станниса Баратеона. Ренли, считавший, что его брат не примет узаконенного бастарда как наследника короля Роберта, объяснил это тем, что настоящим отцом Эдрика является сам Станнис.       «Станнис не такой человек, чтобы стать отцом бастарда. Да и стань он им, то не открещивался бы от него. Тем более, зачем королю делать наследником именно Эдрика, если тот был не его сыном? Отец говорил, что сам убедил короля сделать регентом одного из братьев, и тот выбрал Станниса.»       — Как будто у Роберта был выбор? — сказал Тирион, который узнал эту новость от Джона, получившего письмо от отца. — Назначить регентом Ренли было бы безумием. Король Станнис распугал бы всех своей строгостью, но регент он будет не самый скверный. Если он не захочет отнять трон у Эдрика…       Выдержав паузу, Тирион заметил: «Но это был бы не Станнис. Он либо прямо заявит, что Железный Трон его по праву либо будет бороться за короля Эдрика с кем угодно. То, что Ренли ему брат, не заставит Станниса быть к нему добрее. Нет на свете ничего страшнее действительно справедливого человека.»       Ренли долго пытался организовать брак Роберта и Маргери Тиррел, но в день помолвки король, будучи навеселе, принял участие в большом турнире в Хайгардене и выиграл общую схватку. Выиграть он выиграл, но едва его объявили победителем, и он снял шлем, как он испустил дух. Новым королём стал Эдрик.       Младший брат короля, рассерженный крахом своих планов, поднял мятеж. Кроме большей части штормовых лордов, за него встали почти все просторцы и немало лордов в Вестеросе были готовы его поддержать, скажем, Крейкхоллы.       Поражение Крейкхолла не изменило планов Ренли, его армия уже достигла Тамблтона, когда ей преградила путь королевская армия. Братья Баратеоны устроили переговоры на поле между армиями, но каждый остался на своём.       На следующий день была назначена битва, которая должна была решить судьбу Вестероса. Но сражения не было. На рассвете собранные Ренли королевские гвардейцы, Радужная Гвардия, обнаружили лорда Ренли зарезанным.       Убийцей тоже был член этой гвардии, Бриенна Тарт, леди, пытавшаяся стать рыцарем. Версии об обстоятельствах смерти ходили разные, но большинство сходилось в том, что Бриенна была влюблена в Ренли и слишком поздно сообразила, что сердце Ренли отдано не ей и даже не женщине, а сиру Лорасу.       Отвергнутая женщина способна на страшные вещи, а женщина-рыцарь (хоть и не посвящённая) тем более. Бриенна как-то вынудила Ренли открыться ей и, подтвердив свои догадки, перерезала несостоявшемуся возлюбленному кинжалом горло.       Когда в шатер ворвались другие рыцари Радужной Гвардии, они увидели истекаюшего кровью Ренли с перерезанным горлом и почти целиком облаченного в его знаменитые зелено-золотые доспехи. И Бриенну Тарт, лишь в поддоспешнике, зато с мечом лорда Ренли.       Бриенну прикончил на месте сир Лорас, но когда он зачем-то решил перебить и остальных гвардейцев, это кончилось битвой рыцарей Радужной Гвардии против своего командующего. Четверо были убиты или тяжело ранены, но сир Гайард Морриген все же нанес смертельный удар Рыцарю Цветов.       Ещё до вечера армия Ренли истаяла, как дым. Лишившись лидера, лорды юга присягали новому королю. Возможно, решай все Станнис, то «перевертыши» не отделались бы так легко, но, кроме мятежа Крейкхолла и нескольких стычек, боёв с королевскими войсками огромное воинство «короля Ренли» не вело.       Мёртвый Ренли, покинутый знаменосцами, молодой женой, леди Маргери Тирелл и даже своими гвардейцами, был увезен Станнисом в Штормовой Предел и похоронен в родовой усыпальнице Баратеонов.       Джон, кое-что знавший о отношениях братьев Баратеонов, подозревал, что Станнис лишь выполнял свой долг брата. Проявлять радость от вступления во владение Штормовым Пределом лорд-регент не стал лишь из-за того, что вообще не проявлял на публике эмоции.       Армия западных лордов, так и не сошедшаяся в сражении с лордом Рованом у границ Северной Марки Простора, вернулась домой.Джон не знал, можно ли считать это настоящей победой, ведь они так и не сразились с просторцами. Но раз погиб лидер мятежа, это победа, как ни крути. Не поражение же?       В Утесе Джон узнал две новости. Во первых, скоро будет свадьба короля с его сестрой, Арьей Старк. Роберт упорно хотел, чтобы Старки и Баратеоны породнились и решил не разрывать помолвку. Лишь заменил Джоффри на Эдрика.       Санса сначала дулась, что ей подсунут бывшего бастарда, а потом дулась, когда она узнала, что Эдрик, с разрешения короля, помолвлен не с ней, а с Арьей. Та восприняла это как наказание и хотела сбежать, но все же смирилась, заявив, что теперь она хотя бы никогда не будет леди.       Из писем отца и Арьи Джон знал, что жених и невеста пришлись друг другу по душе, хотя Арье казалась смешным страсть Эдрика восхвалять отца-короля и его боевой молот. В остальном, Эдрик показался ей достаточно неплохим мальчиком, пусть слишком воинственным и ушастым.       — Даже не верится, что Арья, моя маленькая сестра, теперь будет королевой, — сказал Джон Мирцелле.       — Говорят, она очень похожа на леди Лианну, невесту короля Роберта, из-за которой началась война, — пожала плечами Мирцелла. — Король любил её, а вот мою мать, похоже, нисколько. Возможно, видя Эдрика и Арью рядом, представлял, что это он сам и Лианна?       В голосе Мирцеллы слышились недовольные нотки.       — Ты сердишься? — удивился Джон       — Нисколько, — ответила Мирцелла чересчур резко. — Арья твоя сестра. Я с ней подружилась в Винтерфелле и не могу на нее сердиться, даже если бы она не была твоей сестрой. Надеюсь, она будет счастлива с этим Эдриком…извиняюсь, с его милостью, Эдриком Баратеоном.       Тон у неё был при этом на редкость язвительным.       — Теперь ты брат королевы, — добавила она.       — Ах, ну да, только сначала будет свадьба, — ответил Джон. — Пока Арья ещё не королева.       — И на эту свадьбу приглашены, — кисло заметила Мирцелла. — А мне совсем нечего надеть.       Джон поразился этим словам. По его мнению, платьев у Мирцеллы было, мягко говоря, более чем достаточно. На любой вкус и для всякого случая жизни. И драгоценностей тоже хватало.       Мирцелла, глядя на удивленное лицо Джона, звонко засмеялась и сказала: «Ничего-то ты в этом не понимаешь, мой доблестный лорд-муж.»       — А ещё, похоже, у нас будет ребёнок, — Мирцелла посмотрела ему прямо в глаза, словно хотела прочесть в них что-то. — Ты удивлён, Джон?       — Я рад, серьёзно, — ответил Джон. Хотя он был немного ошарашен. Впрочем, их ребёнок родится в законном браке, и у него будет оба родителя. Он надеялся, что роды пройдут спокойно, стараясь убедить себя, что с Мирцеллой не должно ничего случиться.