In Sickness and in Health

      Северус был в ярости. Он знал, что ему нужно время, чтобы обдумать информацию, которую он только что получил. Однако часть его говорила, чтобы он пришел к ней в дом, привязал ее к стулу и заставил ее маленькую кудрявую голову слушать его. Аппарировав в уединенное местечко в районе Гермионы, он остановился. К счастью, логика одержала верх, и он сел на автобусную остановку, чтобы собраться с мыслями.       Он сидел, глубоко дыша, и вдруг вспомнил о ее последнем приступе. О, она так страдала. Это случилось в обед, всего за несколько часов до того, как поймали Яксли. Это и увидел Пожиратель Смерти в сознании Северуса. «Почему именно это?» — подумал Северус, отдаваясь воспоминаниям.       Северус был в кабинете, когда услышал, что она спускается по лестнице. Эти лестницы пугали его. Если приступ начнется, пока она спускается, она может разбиться насмерть. Гермиона очень часто теряла контроль над конечностями.       Он встал и вышел в коридор. С палочкой наготове он внимательно прислушивался к ее шагам; если начнется приступ, он применит заклятие и не даст ей нанести себе вред. Она спускалась медленно, но, как только он увидел ее кудрявые волосы за углом, он расслабился и тут же убрал палочку. Гермиона улыбнулась, увидев его.       — Я как раз собирался спросить, что ты хочешь на обед, — солгал он.       Покачав головой, она сказала:       — Нет, не собирался. Ты вышел, чтобы убедиться, что я не упаду, — она хихикнула. — Глупый, я тебя знаю, — она похлопала его по груди и жестом указала в сторону кухни. — Пойдем, я проголодалась.       Гермиона изучила содержимое холодильника и шкафов.       — Салат? — спросила она, повернувшись к Северусу.       — Если ты позволишь мне нарезать овощи, — ответил он.       — О, так неинтересно. Где твоя жажда приключений?       — А ты сегодня дерзкая, — сказал он, доставая нож.       — У меня не было приступа ночью, — она ярко улыбнулась ему и достала огурец и листья салата. Выбрав помидор, она вручила его ему. — Как я сказала, я проголодалась. Это хороший знак.       Он не смог сказать ей, что увеличил дозу ее зелья для улучшения аппетита, когда обнаружил, что она потеряла еще два фунта. Он взял помидор и помыл его. Он заставил себя не смотреть на нее, когда она наклонилась, ища в холодильнике любимый соус для салата.       Мягкий крик привлек его внимание, он повернулся и увидел свернувшуюся на полу Гермиону.       — С-Север…       Она никогда не выговаривала последний слог его имени, когда начинались судороги.       Он положил нож на стол и был возле нее через секунду. Перевернув ее на бок, он достал из кармана флакон с противосудорожным зельем. Он магией удалил пробку и влил ей его в горло. К сожалению, прежде чем она закончила пить, ее рука выбила флакон из его руки. Он беспомощно наблюдал, как половина зелья пролилась на линолеум. Северус прошептал проклятия себе под нос и крепче прижал ее руки, чтобы она не навредила себе. Он не хотел связывать ее.       Ее лицо исказилось от боли, она застонала. Спазмы немного уменьшились, но ей определенно было очень больно. Нужно было обезболивающее зелье, которого не было в его кармане. Он ослабил хватку.       — Мне нужно взять зелье из подвала. Если ты…       — Боже, Северус! О-о-останови это! — всхлипнула она, цепляясь за его рубашку. — Не оставляй меня, п-по-пожалуйста. Боже, как больно.       Позже он понял, что половина дозы вызвала то, чего он не видел несколько месяцев. Большинство ее мышц расслабилось, включая диафрагму, поэтому она ясно понимала, какую боль испытывает.       — Гермиона, я должен принести зелье, пока ты не сошла с ума от боли, — Северус видел, как мучаются люди в агонии. Они испытывали не сумасшедшую боль, а безнадежность. Отчаяние охватывало их души и отказывалось отпустить. Северус отказывался смотреть, как ведьма в его руках сходит с ума от пыток.       Его слова не возымели никакого эффекта, она все еще цеплялась за него, умоляя остаться. Инстинкт самосохранения победил рациональное мышление, она почему-то чувствовала себя в безопасности, когда он сидел с ней на кухонном полу.       — Гермиона… — от отдернул ее руки от своей рубашки, но она снова схватила его. — Мисс Грейнджер! — рявкнул он, вспоминая свой преподавательский опыт. — Сейчас же отпустите меня! Я должен принести зелье, чтобы снять боль. Вы аврор, юная леди, и награждены Орденом Мерлина. Вы должны контролировать себя!       Она вытаращила глаза и медленно отпустила его рубашку.       — П-простите, п-профессор.       Эти слова разбили сердце Северуса, но он не показал этого. Воспользовавшись возможностью встать, он вышел в коридор и развернулся.       — Я на минуту. И сразу же вернусь, Гермиона.       Когда он вернулся, то увидел, что она прижалась к шкафу, дрожа.       — Ты вернулся, — прошептала она.       — Конечно, жена. Пей это, — он протянул ей обезболивающее зелье, увидев, что спазмы стихли, она жадно выпила его. Через минуту она вздохнула, Северус видел, что боль уходит. — Здесь половина дозы противосудорожного, — сказал он, протягивая ей другой флакон.       Она снова без лишних слов выпила зелье и положила голову ему на плечо.       — Мне так жа… — начала она.       — Ты не закончишь это предложение, Гермиона. Просто скажи, что тебе нужно.       — Отнеси меня в кровать, Северус, — ответила она, повернувшись к нему.       Он поднял ее, как невесту, и отнес в постель. Она крепко цеплялась за него.       Воспоминание прервалось, и Северус встал, направляясь к ее дому. Его гнев не уменьшился. Его сознание лишь подлило масла в огонь. «Она совсем потеряла рассудок?» — подумал он, легко проходя сквозь защиту, удивляясь, что стены все еще пропускают его.

***

      У Гермионы выдался прекрасный день. Приняв долгую расслабляющую ванну, она уложила волосы и надела простое летнее платье. Сомневаясь, она все-таки нанесла макияж. Через час она уже обедала с Гарри и Луной.       Она была дома уже три недели и чувствовала себя почти полностью здоровой. У нее больше не было приступов, но иногда случались слабые спазмы. Восстанавливающее зелье Северуса творило чудеса; она чувствовала себя сильнее с каждым днем. Ее аппетит вернулся в двойном размере, и она была уверена, что вернула свой прежний вес (спасибо Молли Уизли). Физически она чувствовала себя намного лучше. Но в душе…       Очень часто она просыпалась по ночам от кошмаров, ее тело было сковано страхом. Она ожидала боли и судорог, но ничего не было. Ничего, кроме воспоминаний о боли и потере контроля над собственным телом. И, конечно, воспоминаний о нем. Вот что было самым неприятным. В другой комнате больше не спал сердитый Мастер Зелий. Она чувствовала себя одинокой по ночам, мечтая, чтобы он ворвался в ее комнату и успокоил, сказал, что все будет хорошо, что это всего лишь сон.       Она чувствовала себя такой слабой, нуждаясь в его присутствии, как ребенок. Гермиона не была одной из женщин, нуждающихся в мужчине, чтобы чувствовать безопасность. Но она так привыкла жить с ним, что теперь чувствовала себя потерянной.       Первую неделю она пыталась убедить себя, что ее чувства — просто неуместная привязанность. Он заботился о ней, лечил ее, и она зависела от него в какой-то степени. Но со временем она понимала, что правда скучает по нему; по всему в нем. Скучала по разговорам, совместным обедам, по его запаху, Мерлин! Внезапно она понимала, что стоит в его кабинете возле стола, вспоминая, как он читал здесь книги о темной магии. Однажды она легла спать в комнате для гостей, потому что кровать все еще пахла им. Та ночь была лучшей с тех пор, как она вернулась домой.       В доме не осталось никаких его вещей. Она хотела, чтобы он что-нибудь забыл и тем самым дал ей причину связаться с ним. Обыскав дом (дважды), она ничего не нашла, даже затерявшегося носка, который мог бы стать поводом послать ему сову.       В конце концов, она решила, что это жалко, не говоря уже о ее любви к мужчине, который раньше был ее мужем. Она говорила себе, что безответная любовь пройдет, и это немного утешало ее, воспоминание-сон тускнело в ее памяти. Но она не могла избавиться от чувства, что ей чего-то не хватает. Чего-то важного.       Выйдя из ванной, она мысленно сказала себе, что нужно прекращать думать об этом и двигаться дальше. Она не получила ни одного письма от него. Войдя в гостиную, она почувствовала, что границы ее дома нарушены.

***

      Она открыла дверь, когда он подходил к крыльцу.       — Что ты здесь делаешь? — спросила она.       Он не удивился ее приветствию, он ведь ушел, даже не попрощавшись, ну, она так думала. Северус взглянул на нее. Она была прекрасна в светло-голубом маггловском платье длиной до колен. Ее кожа сияла здоровьем, и он заметил, что она прибавила в весе два фунта, возможно, даже три. Он пришел сюда по определенной причине, и она заключалась не в рассматривании своей бывшей ученицы.       — Ты мне не рада? — спросил он.       — Конечно, рада, Северус, — она развернулась и вошла в дом. Когда они прошли в гостиную, она обернулась к нему. — Что привело тебя сюда сегодня? — ее голос был жестким и официальным.       Он проигнорировал неприятное ощущение в груди, вызванное ее тоном.       — Я только что видел министра, и он сообщил мне, что ты собираешься вернуться на работу на следующей неделе, — он положил руки на бедра. — Пожалуйста, скажи мне, что он ошибся.       — Он не ошибся, — прямо заявила она.       — Зачем?       — Что?       — Зачем, Гермиона, ты возвращаешься на работу, которая чуть не убила тебя?       — Потому что это моя работа.       — Работа, которая недостойна тебя и твоих способностей. Работа, которая не помогала тебе совершенствоваться. Работа, которая тебе даже не нравится, Гермиона. Зачем ты возвращаешься в Аврорат?       — У меня есть причины, — выплюнула она.       — Я хотел бы их услышать.       — Прости?       — Ответь на вопрос, Гермиона!       Она нахмурилась, ей не нравилось, что он требует у нее ответов.       — Мне нужна работа, Северус. Как я должна зарабатывать деньги? Думаешь, я могла бы сидеть дома, ничего не делая? Я занималась этим месяцами, и, честно говоря, меня от этого тошнит!       — Так занимайся тем, что достойно твоего времени, твоих способностей!       — Например?       — Ты хотя бы рассматривала другие варианты или нет? — он наступал на нее. — Никогда не думал, что ты так легко сдаешься!       О, это сработало…       — Я не сдаюсь, — сказала она сердито.       Холод пробежал по его позвоночнику, когда он посмотрел на молодую гриффиндорку, злобно уставившуюся на него.       — И именно поэтому я вернусь на свою работу! — она была возмущена его последними словами.       — Как насчет того, чтобы делать все, что ты хочешь? Помнишь наш разговор? — он боролся с желанием взять ее за руки и умолять не подвергать себя опасности снова. — Ты не можешь хотеть этого. Ты можешь делать все, что только захочешь, Гермиона. Ты великолепная. Невероятно…       — Чт… Что? — пробормотала она, он увидел, что ее гнев превращается в замешательство. Покачав головой, она прочистила горло. — Я говорила не о работе тогда.       — А о чем?       Она закусила губу и сложила руки на груди.       — Это больше не имеет значения, — сказала она, вызывающе глядя на него.       Северус выдохнул. «Упрямая маленькая…»       — Ты действительно хочешь снова рисковать своей жизнью после всего, что мы сделали, чтобы ты жила? — он отошел назад и повернулся к ней. — Мы понятия не имеем, какие последствия могут быть у этого проклятия. Что, если случится рецидив? Что, если ты попадешь под Круцио и снова начнется приступ? Мне правда не нравится смотреть, как ты корчишься от боли, Гермиона.       У нее было странное выражение лица.       — Что ты сказал?       — Попадание под другое темное заклятие…       — Нет, нет. Про боль.       — Думаешь, я наслаждался твоими страданиями?       — Конечно, нет. Просто… — она замолчала, смутившись.       Она задумалась, Северус пытался собраться. Он понял, что пора перейти грань. Он просто надеялся, что переживет последствия. Надев маску полного безразличия и сложив руки на груди, он сказал:       — Я этого не допущу.       Гермиона все еще смотрела в даль и кусала губу. Она даже не обратила внимания на него и его гнев?       — Ты слышала меня, Гермиона? Слышала, что я сказал?       — Да, да. Ты не допустишь… — сказала она, глядя ему в глаза. Ее лицо заставило Северуса побледнеть. Она была либо в ярости, либо в замешательстве, либо и то, и то другое, он не мог сказать точно. — Извини? Не допустишь? — спросила она. Определенно яростно. — Я правильно услышала?       — Ты же знаешь, я не люблю повторять.       — Мне плевать, что ты там не любишь! Как ты смеешь?! С чего ты решил, что можешь…       — Потому что мы живем в волшебном мире, Гермиона, и я как твой муж имею полное право…       — Какое право? — закричала она.       — Я имею полное право запретить тебе вернуться на работу, которая не только тебя недостойна, но и может нанести вред твоему здоровью!       — Это смешно! Какой же ты… Подожди, ты больше не мой муж! — она посмотрела на него, он бы описал ее взгляд как «озадаченная ярость».       «Ладно, эта ведьма убьет меня.»       — Формально, я все еще твой муж, — сказал он.       «Мерлин, я действительно боюсь ее», — думал он, удивляясь, куда пропала его сущность Пожирателя Смерти.       — Мы все еще… женаты? — недоверчиво спросила она.       Он кивнул, пытаясь вспомнить, испытывал ли он такой страх, встречаясь с Темным Лордом. Подумав, он понял, что нет.       Она отошла от него, и он стал размышлять о ее палочке. «Где она могла хранить ее?» Она резко развернулась. «ЧЕРТ!» С палочкой или без, она собиралась разорвать его на части.       — Почему ты не подписал документы? — спросила она холодно.       Он покачал головой, не собираясь говорить ей настоящую причину.       — У меня… не было времени. — «Блять, какая ужасная ложь».       Она подошла ближе и прищурилась.       — Прости? Не было времени? У тебя не было времени написать свое имя на куске пергамента?       Ужасной была ложь или нет, он собирался ее придерживаться.       — И отнести все в Министерство. Такие вещи занимают время, Гермиона, я…       — Ты лжешь, и я хочу знать почему.       — В последнее вре…       — Я жила с тобой несколько месяцев и знаю тебя больше половины моей жизни, я никогда раньше не видела такого взгляда. Ты не обманывал меня, когда я была больна. Почему ты лжешь сейчас?       Он отчаянно пытался возвести стены, чтобы спрятать эмоции, выходящие из-под его контроля.       — Нет! — сказала она, взяв его за руки. — Не делай этого. Никаких щитов. Просто скажи мне, Северус, — она сжала его ладони. — Почему?       Его разум предавал его, как и эмоции. Закрыв глаза, он попытался сдержать себя. Затем он почувствовал ее руки на своем лице. Он открыл глаза и увидел ее совсем близко.       — Просто скажи мне, — прошептала она, умоляюще глядя на него глазами, полными слез.       И это сработало…       — Потому что я… — он не мог говорить. Он не мог произнести эти слова снова. Он открывал и закрывал рот, напоминая рыбу.       — Северус, — сказала она, не отпуская его лицо, чтобы вытереть катившиеся по щекам слезы. — Я задам тебе несколько вопросов, будь честным со мной, хорошо?       Она ждала ответа, он не мог ничего сказать. Кивнув головой, он задумался, о чем она собиралась спросить его и может ли он быть абсолютно честен с ней.       — Ты возвращался в больницу, когда все ушли? Ты навещал меня, пока я спала?       «Как она узнала?» Он собирался сказать ей, что сразу направился домой, собрал вещи и ушел. Но правда была в том, что, когда он добавил последний ингредиент в восстанавливающее зелье, оно должно было вариться еще шесть часов, чем он и воспользовался. Это было ошибкой. Размышляя, он понял, что она, возможно, приняла не зелье Сна без сновидений, а что-то мягче. Он чувствовал себя пойманным. Она слышала его исповедь.       — Да, — просто сказал он.       — Ты говорил со мной и держал меня за руку?       — Да.       — Ты поцеловал меня в лоб и попрощался?       Он смог только кивнуть головой.       Улыбаясь сквозь слезы, она сказала:       — Ладно, еще один. Ты хотел что-то сказать мне? — она сделала глубокий вдох. — Северус, ты пытался сказать мне, что любишь меня?       Время остановилось, когда он смотрел на мокрое от слез лицо жены и пытался найти в себе смелость ответить на вопрос. Он не боялся любви, нет. Он боялся отпустить, признать, что кто-то имеет над ним власть. Она могла так легко сломать его. Он только что освободился и не хотел подчиняться другому хозяину, даже такому чистому и прекрасному, как Гермиона. Эти годы оставили свой след. Темный Лорд и Альбус заботились лишь о достижении своих целей, не думая о его душе. Конечно, он заслужил это. Это была цена, которую он должен был заплатить за ошибки юности, но сейчас… Сейчас все по-другому. Гермиона хотела, чтобы он был свободным, она говорила это много раз, и он верил ей. В ее словах не было никакой хитрости. Она хотела видеть его счастливым. Он знал это так же хорошо, как и то, что Веритасерум готовится целый лунный цикл, а правильно сваренная Амортенция имеет перламутровый цвет.       «Разве это не интересно?» — думал он. Размышляя о Гермионе и о том, как лучше ответить на ее вопрос, он вспоминал о сыворотке правды и любовном зелье.       Он больше не мог лгать. В этом не было никакого смысла.       — Да, Гермиона. Это я и пытался сказать, — ответил он. — Но я все испортил. Я-я…       Лицо Гермионы изменилось, она не выглядела сердитой, она не испытывала отвращения, как он ожидал. Она просто выглядела… счастливой.       — Спасибо, Мерлин, — хрипло прошептала она, прижимаясь своими губами к его.       Его тело, казалось, загорелось. Через пару секунд он ответил ей. Он углублял поцелуй, наслаждаясь им. Обняв ее за талию, он притянул ее ближе. Руки Гермионы сжали его плечи. Несколько мгновений они не двигались, обнимая друг друга.       Гермиона издала стон, когда он прикусил ее губу и стал ее посасывать. Он держал ее за бедра, как будто она могла сбежать. Зарываясь пальцами в его волосы, она наклонила голову и скользнула языком в его рот. Она дразнила его, не желая отпускать.       Наконец она прервала поцелуй, сияя так, как будто он подарил ей весь мир.       — Что теперь? — спросила она.       Что-то случилось, Северус больше не мог контролировать себя. Он прижал ее к ближайшей стене и наклонился к ее уху.       — Что теперь, миссис Снейп? — он поцеловал ее в шею, чувствуя, как она дрожит. — Теперь я хочу заняться с тобой любовью. Я хочу снять с тебя это платье и целовать каждый дюйм твоего тела. С головы. До. Ног. И снова, — он отступил назад и увидел ее взгляд, полный удивления и желания.       Погладив ее по бокам, он подцепил подол ее платья и прошелся пальцами по бедрам, показывая свои намерения.       — Я хочу попробовать тебя, доставлять тебе удовольствие, пока ты не уснешь от усталости. Я думал о том, как заставить тебя испытать оргазм, Гермиона, и я хочу попробовать все способы, — он целовал ее шею и плечи. — Я хочу войти в тебя, жена. Хочу чувствовать, как ты раскрываешься для меня, сжимая меня в себе.       — Черт, — выдохнула она.       — Я хочу медленно любить тебя. Слышать, как ты произносишь мое имя снова и снова, Гермиона, — он страстно поцеловал ее. — А чего хочешь ты?       — Отнеси меня в постель, Северус, — прошептала она, умоляя.       — Как пожелаешь, жена, — сказал он, поднимая ее на руки.       Когда он нес ее через гостиную, раздался звук из камина. Через несколько секунд в комнату вошел испуганный Гарри Поттер.       — Что-то случилось? — спросил волшебник. — Гермиона, ты вся красная! Ты снова заболела?