Когда мир катится в пропасть

      Громкий, пронзительный сигнал безжалостно ворвался в мозг, и Бриенна вдруг с ужасом осознала, что видит перед собой слепящий свет автомобильных фар.       Семеро! Похоже, она задремала за рулем и выехала на встречку прямо на мосту! Выброс адреналина разом согнал с нее остатки сонливости: резко крутанув руль, она вернула машину на свою полосу движения и с усилием протерла воспаленные от усталости глаза.       Ну и дела! Пора уже заканчивать с этими бессонными ночами — невозможно постоянно работать на износ. Она бросила взгляд на светящееся табло часов, вмонтированное в панель управления, — уже начало девятого. Если она не поторопится, то опоздает на запланированную встречу с премьер-министром Ланнистером. Впрочем, она уже на подъезде к Королевской Гавани, надо лишь совсем чуть-чуть превысить скорость…       Бриенна поймала себя на том, что как-то уж слишком часто ей приходится идти на мелкие сделки с совестью с тех пор, как она с головой погрузилась в жуткий, отдающий гнильцой клубок грешков, тянущихся за высокопоставленными лицами Вестероса. Но она пообещала и отцу, и самой себе, что докопается до истины. И не намерена была сходить с намеченного пути.       Она почему-то никак не ожидала, что Джейме Ланнистер будет выглядеть почти таким же уставшим и измученным, как и сама Бриенна. Куда девался его великосветский лоск, внушающий уверенность, покровительственный взгляд, присущая ему циничная полуулыбка? Перед ней сидел глубоко несчастный, потерянный человек, а вовсе не тот представительный красавец, которого она видела днем по телевизору. Красивые изумрудные глаза приобрели красноватый оттенок из-за лопнувших от перенапряжения сосудов и лишились магнетического блеска, у плотно сжатых губ залегли горькие складки, кончики аристократически длинных пальцев нервно вздрагивали, рефлекторно пробегая по экрану выключенного телефона.       — Добрый вечер, господин премьер-министр, — Бриенна протянула ему руку для короткого приветствия и, не дожидаясь приглашения, присела на свободный стул. — Хотя не уверена, что для вас он будет действительно добрым.       — Выпьете… чаю? — вместо ответного приветствия в своей обычной холодной манере, неожиданно спросил Ланнистер.       — Кхм… лучше кофе, — Бриенна едва удержалась, чтобы во внезапном смущении не потереть нос пальцем.       Она ожидала от него чего угодно, только не этого простого и, кажется, искреннего предложения. Но еще меньше она ожидала, что вместо звонка своему секретарю он собственноручно сварит кофе в маленькой, но дорогой кофеварке, уютно спрятавшейся в гарнитурном стеллаже за его спиной. Пододвинув чашку ароматного эспрессо Бриенне, Ланнистер тяжело опустился обратно в кресло.       — Что ж, я готов. Выкладывайте, что вы там накопали.       Бриенна сделала небольшой глоток обжигающего напитка — кофе был поистине отменным, явно из отборных сортов, завезенных с Летних островов — и деликатно прокашлялась.       — Даже не знаю, с чего начать…       — Начните с главного.       — Извольте. Ответьте мне, зачем вы разоряете страну?       Она опять обманулась в своих ожиданиях: вместо праведного гнева и угрожающе сведенных к переносице бровей на лице премьер-министра появилась лишь безграничная усталость.       — Как вы можете судить? Вы же не экономист…       — Но и не слепая. Я изучила бумаги, деловую переписку… Вы сливаете активы Вестероса в Эссос. Только так я могу назвать торговлю на крайне невыгодных для страны условиях.       Ланнистер, не мигая, смотрел ей в глаза. Казалось, у него не осталось сил даже на то, чтобы изображать на лице холодную надменность. Он не произнес ни слова в свою защиту, поэтому Бриенна сочла нужным продолжить:       — И Джон Аррен, и Эддард Старк, занимая пост советника президента, видели творившийся в правительстве беспредел и пытались ему помешать. Скажите, — голос Бриенны поневоле стал тихим и вкрадчивым, — именно за это они поплатились жизнью?       — Не понимаю, о чем вы говорите.       — Об убийствах, господин премьер-министр.       — Я не имею к ним никакого отношения, — он с видимым усилием заставлял себя не отводить взгляда от ее лица. — Я не убийца.       — Зачем вы грабите страну? — Бриенна почувствовала, как уголок ее рта нервно дернулся. Сидящий перед ней человек вызывал в ней странную смесь презрения, сочувствия и… уважения. Несмотря на явно неприятный для него разговор, нельзя было не отметить, что держался он весьма достойно.       — Это не так…       — При имеющихся у меня материалах мне не составит труда это доказать. Вы хотите, чтобы ваши темные дела были озвучены публично? Перед грядущими выборами, на которые баллотируется ваша сестра? А может, мне поделиться с общественностью еще одной вашей тайной? О том, чьи на самом деле дети носят фамилию Баратеон?       Бриенна понимала, что сейчас самое время давить, если она хочет узнать правду. Ланнистер уже почти сдался, об этом свидетельствовали его погасшие глаза, крепко стиснутые, но судорожно подрагивающие губы, тяжело опущенные плечи.       — Откуда… вы…       Бриенна достала из портфеля копии результатов анализов и дала ему время их изучить. Он побледнел настолько, что ей стало страшно за его физическое состояние.       — Давайте начистоту, господин Ланнистер. Вы рассказываете мне все как есть, а я попытаюсь вас понять и избежать ненужной огласки там, где это будет возможно. Неужели у человека с вашими активами и доходами столь неуемный аппетит к деньгам?       Премьер-министр устало прикрыл глаза рукой.       — Я… не хотел. Я сам устал от этого и сыт по горло. Но у меня нет выбора. Я на крючке.       — У кого? — Бриенна ощутила, как запульсировало в висках — то ли от крепкого кофе на голодный желудок, то ли от близости к раскрытию очередной тайны.       — У своего брата, — он буквально выплюнул слова сквозь плотно стиснутые зубы.       В мозгу Бриенны завертелись обрывки воспоминаний. Кое-какую информацию о семье Ланнистер она почерпнула давным-давно из новостей в сети, кое-что, хихикая, обсуждали коллеги в ее родном округе, несколько раз Тирион Ланнистер мелькал в каких-то скандальных новостях по телевизору. Младший сын лорда Тайвина был карликом, а скандалы большей частью были связаны с его любовными похождениями и финансовыми махинациями на другом континенте.       — Вы имеете в виду Тириона Ланнистера?       — У меня нет другого брата, — болезненно поморщился Джейме.       — Он, кажется, живет в Эссосе?       — Да. И оттуда дергает меня и Серсею за ниточки, как марионеток. Подозреваю, что не только нас.       — И что же это за ниточки?       — Вы только что ткнули их мне в лицо, — с нескрываемым раздражением он бросил на стол в сторону Бриенны копии бумаг из клиники.       Бриенна снова деликатно кашлянула. Не в ее правилах было лезть в душу людям со своими моральными принципами, хотя понять и принять причины инцеста она не смогла бы даже в самом искреннем приступе великодушия и человеколюбия. Словно прочитав невысказанные мысли в ее глазах, Джейме гордо вскинул подбородок.       — Вы можете меня осуждать. Можете презирать. Но я ни секунды не жалею, что стал отцом своим детям. Серсея всегда была любовью моей жизни. Я не мог ее предать.       — Кхм… Эддард Старк знал об этом письме. Вероятно, Джон Аррен тоже. Значит, последствия «любви вашей жизни» послужили причиной смерти двух ни в чем не повинных и честных людей?       — Я в этом не замешан, — вскинулся Джейме, и Бриенна в этот миг почти поверила ему. — Я никого не убивал.       — Не нажимали на курок, но отдавали приказы? Как удобно — избавиться от весомых претендентов на президентский пост, а заодно и от тех, кто слишком много знал…       — Повторяю вам: я в этом не замешан! — премьер-министр почти кричал, в его голосе сквозило настоящее отчаяние.       — Тогда кто? Ваша… сестра?       — Нет, — Джейме отмахнулся от этой идеи, как от абсурдной, и выглядел при этом вполне убедительно, — она на такое не способна.       — Ваш брат?       — Возможно, — нахмурился Ланнистер. — Но если это он, то у него есть помощник в Вестеросе.       — И кто?       Джейме устало потер виски, явно что-то обдумывая.       — Подозреваю, что Петир Бейлиш, — Бриенна заметила, что Ланнистера слегка передернуло при упоминании этого имени. — В молодости они были очень дружны с Тирионом. Бейлиш всюду сует свой нос, особенно в политику, хотя официально не имеет никакой должности в правительстве. Я нахожусь под постоянным нажимом со стороны Тириона. Можно сказать, он обеспечивает Мизинцу неприкосновенность.       Бриенна выждала паузу, окидывая взглядом его поникшие плечи.       — И все эти смерти… весь этот экономический подрыв страны только из-за того, что вы боитесь огласки вашего… кхм… романа с сестрой?       Джейме вскинул подбородок, и его зеленые глаза гневно блеснули, остановившись на Бриенне.       — Серсея была замужем за Робертом Баратеоном. Такой удар по ее репутации уничтожил бы его как президента и раздавил бы ее саму… Впрочем, теперь это лишь вопрос времени.       Он нервно повел плечами и отвернулся к окну.       Бриенна молчала, огорошенная услышанным, пожалуй, впервые в жизни не зная, как правильно поступить. Безусловно, она понимала, что любовь порою толкает людей на безрассудные поступки… А Джейме Ланнистер, как бы дико это ни звучало, любил свою сестру — это было видно невооруженным взглядом. Самой Бриенне, увы, ни разу в жизни не довелось испытать на себе силу этого чувства. Она никогда не слышала простых слов «я люблю тебя» от близкого человека, кроме, разве что, того ужасного инцидента в старшей школе, когда мальчишки воспользовались ее доверчивостью и разыграли с ней свой жестокий спектакль…       — Завтра я подам в отставку, — мрачно сказал Джейме, обращаясь в пустоту.       Бриенна вздрогнула от звука его голоса. Почему-то перед глазами всплыло его уверенное, улыбающееся лицо, которое она видела с экрана телевизора. Вспомнилось, как она сегодня смотрела на него, слушала его и… верила ему.       — Не надо, — с тяжелым вздохом возразила она, удивляясь самой себе. — В стране нет президента, и вы, похоже, единственный, кто в состоянии погасить народные волнения. Пусть Вестерос спокойно переживет выборы, а уж потом…       Она махнула рукой, так и не закончив свою мысль. Ланнистер медленно повернулся к ней лицом.       — Вы…       — Нет, я не буду ни с кем делиться вашей тайной. Пусть это останется на вашей совести. Но вы же понимаете, что Серсее Баратеон следует снять свою кандидатуру с президентской гонки?       Его кадык судорожно дернулся, но он промолчал, не сводя с нее глаз.       — Кроме того, настоятельно рекомендую вам пересмотреть внешнюю политику государства. А с вашим братом, — она удрученно вздохнула, — я непременно встречусь.       — Не советую, — глухо произнес Ланнистер.       — В смысле?.. — растерянно переспросила Бриенна, уже поднимаясь из своего кресла.       — Ради вашей же безопасности, держитесь подальше от моего брата, — так же глухо ответил Джейме, поднимаясь вслед за Бриенной.       — Благодарю за совет. Но мне нечего бояться, в отличие от вас.       Она пошла к выходу, ощущая себя в высшей степени нескладной и неуклюжей рядом с этим красивым высоким мужчиной, который — она чувствовала это спиной — тихой тенью следовал за ней. У самой двери она остановилась, увидав, что его рука потянулась к дверной ручке. Однако он почему-то медлил.       — Я уже и забыл, каково это…       — Что? — Бриенна решилась посмотреть ему в глаза, и ее ресницы предательски дрогнули.       — Ничего не бояться, — тихо ответил Джейме, не сводя с нее зеленых глаз. — Берегите себя, Бриенна.       От мягкого тембра его голоса, от звука собственного имени, слетевшего с его губ, у Бриенны вдруг неистово заколотилось сердце, а по щекам — она была в этом уверена — разлился идиотский подростковый румянец.       — Вы тоже… Джейме.       Щелчок дверной ручки вернул ее из минутной грезы в реальность, и она, не оглядываясь, вышла из кабинета премьер-министра и зашагала прочь.       ххх       Арья внимательно наблюдала за Эдриком из своего укрытия, обняв за шею скучающую без движения Нимерию. Укрытием был его белый кабриолет, который он припарковал у живой изгороди за высоким кованым забором близ первого пропускного пункта Стены.       Эдрик невыносимо долго разговаривал с охранником, время от времени переминаясь с ноги на ногу и бросая завороженные взгляды вверх, где упиралась в самые небеса величественная, бесконечная, древняя Стена, которую он так стремился увидеть. Затем терпеливо ждал, пока охранник общался с кем-то по коммутатору, и в конце концов удрученно вернулся к машине.       — Твоего брата нет на Стене, — ответил он на невысказанный вопрос Арьи, бросив на нее виноватый взгляд лиловых глаз.       — А где он? — растерялась Арья.       — Взял отпуск, чтобы уладить какие-то семейные вопросы.       — Семейные вопросы? — она призадумалась.       Семья у Джона была только одна — Старки. А из Старков в живых осталось только младшее поколение. Какие такие вопросы он мог улаживать? Арья терялась в догадках. Почему-то на ум первым делом пришел Робб: возможно, Джон, пользуясь своим незаконченным юридическим образованием, пытается обеспечить брату правовую защиту. Однако, подумав, она отмахнулась от этого предположения, ведь в таком случае Джон находился бы в Винтерфелле, а его там нет.       А что если он хочет вернуть домой Брана и Рикона? Или решился вызволить из лап Баратеонов Сансу? Или — у Арьи отчаянно затрепыхалось сердце — с ног сбивается, чтобы обнаружить ее собственные следы по всему Вестеросу?       — Они не сказали, как давно его нет?       — Около недели. Со дня на день должен вернуться на службу.       Она прикусила губу. Догадается ли Джон заглянуть в осиротевшее поместье Старков, когда вернется из своего отпуска? Воображение уже рисовало ей изумление на лице брата, сменяющееся радостью, когда он поймет, кто ждет его дома…       — Что будем делать, босс? — Дейн осторожно коснулся пальцами ее предплечья и медленно спустился ими до костлявого, покрытого неровным, как у дальнобойщика, загаром запястья.       Арья едва заметно вздрогнула от его прикосновения. Проснувшись сегодня утром в одной постели с Эдриком, она не знала, куда девать глаза. Ночью она казалась себе такой нереально взрослой и смелой, словно ей не только что исполнилось шестнадцать, а было уже по меньшей мере двадцать шесть, но утро беспощадно обнажило всю ее неуверенность в себе, которую она всю жизнь пыталась прятать, скрывая за нарочитой дерзостью и напускным бесстрашием.       Она могла представить себя верной подругой, но, конечно, не своим глупым одноклассницам с завитыми кудряшками и головами, набитыми розовыми мечтами; могла вообразить себя боевым товарищем мальчишкам, с которыми тусовалась вечерами после тренировок, предварительно обменявшись с ними в зале несколькими крепкими ударами; могла даже возомнить себя спасительницей мира и защитницей слабых, например, кого-то вроде вечно киснущей дурочки Сансы, не способной и шагу самостоятельно ступить, — однако так и не смогла примерить на себя роль счастливой возлюбленной.       С Джендри было как-то проще. Может, потому что и он сам был простой, свой в доску. С ним было легко и беззаботно, однако Арью до сих пор больно царапала мысль о том, что она не смогла стать для него той, ради которой он захотел бы все бросить и уйти на край света.       Дейн был другим — рассудительным, благородным, правильным до тошноты. Арья была уверена, что проснись она позже него сегодня утром, ее ожидал бы кофе в постель. Он тянулся к ней, с нежностью заглядывал ей в глаза своими фиолетовыми звездами, старался предвосхитить каждое ее движение, галантно открывал перед ней дверцу машины, но Арья всеми силами избегала выяснения отношений — она еще сама толком не разобралась, что за перемена произошла с ней сегодня ночью, и что ей дальше делать с Дейном.       — Я должна узнать, как дела у Робба, — сказала она, неуверенно отодвигаясь от Эдрика. — Ты поможешь мне? Я ведь не могу заявиться в тюрьму и потребовать свидания с братом, сам понимаешь.       — Конечно, — вздохнул Эдрик. — Собственно, я приехал на Север, чтобы помочь Арье Старк воссоединиться с семьей.       Она взглянула на него с подозрением, не до конца уверенная, был ли это сарказм или искренний дружеский порыв.       — Я понимаю, что не вправе требовать этого от тебя.       — Все нормально. Где тут у вас тюрьма?       В воздухе уже чувствовалась осень, и Арья зябко ежилась от порывов прохладного ветра, пока они подъезжали к зданию федеральной тюрьмы Северного округа. На белый кабриолет Дейна с дорнийскими номерами люди косились с подозрением: машины с открытым верхом не пользовались у северян популярностью и выглядели если не диковинкой, то откровенным пижонством. Особенно нелепо сияющий хромом и белизной автомобиль Эдрика смотрелся на фоне мрачных, сизых каменных стен тюрьмы.       Дейн поплелся на пропускной пункт с видом лхазарянина, только что захваченного дотракийцами в рабство, а Арья вновь попыталась утихомирить Нимерию, которая всем своим видом сигнализировала о превышении предела собачьего терпения — вместо сидения в железных и каменных коробках ей требовалась основательная пробежка на природе.       На этот раз Эдрик справился с расспросами гораздо быстрее.       — У них там временно запретили посещения в связи с карантином. Советуют подождать недельку, пока ситуация не стабилизируется. Возможно, после этого посещения возобновят.       Арья готова была заплакать, но только не перед Дейном, разумеется.       — Гребаное пекло! — в сердцах процедила она сквозь зубы. — В этом мире все против меня.       — Успокойся, — Дейн положил ей руку на плечо, — твои братья живы — это главное. И они скоро вернутся.       Арья всегда ненавидела этот дурацкий совет. Ей не успокоиться надо, а немедленно с кем-нибудь подраться! Но не использовать же Эдрика в качестве боксерской груши?       — Ладно, — подивившись собственной выдержке, сказала Арья, — возвращаемся. Я должна выгулять Нимерию, а ты заскочи в супермаркет — надо же нам что-то жрать.       ххх       — Вот наши места! — возбужденно крикнул Рикон, сверив номера кресел с посадочными талонами.       — Не ори, ты не в лесу, — с видом умудренного опытом человека осадил его Бран.       Рикон в ответ показал брату язык. Джон усмехнулся, глядя, как Бран укоризненно закатил глаза, — в точности так делала старая Нэн, когда эти двое не могли угомониться.       Мальчишки заняли места у окна, а Джон уложил сумки в багажный отсек над головой. Глубоко внутри него гнездились смешанные чувства: безмерная радость от встречи с младшими братьями; облегчение от того, что юридические вопросы с опекой и возвращением на Север решились фантастически быстро, как оказалось, не без помощи премьер-министра Ланнистера; тревога перед ответственностью за мальчишек и тихая грусть от того, что семья Старков вернется в Винтерфелл не в полном составе. А еще было щемящее чувство, поселившееся за грудиной в последние дни, и каждый раз, когда Джон концентрировался на нем, перед глазами вставал образ среброволосой девушки с фиолетовыми глазами.       — Вы не могли бы помочь мне, сэр? — женский голос, раздавшийся позади, развеял горько-сладкое наваждение и заставил Джона обернуться.       В проходе салона стояла красная женщина. Моргнув, Джон тут же поправил сам себя: конечно, не сама она была красной, а все ее облачение. Длинное облегающее платье, элегантный кардиган поверх него, туфли на высоком каблуке — багрянец, которым она была окутана, буквально прыгал в глаза и порабощал внимание. На тонкой белой шее сверкал ярко, словно в ювелирном магазине, огромный кровавый рубин; даже в темных глазах и волосах мелькали едва заметные медные отблески. Пораженный, Джон снова растерянно моргнул.       — Сэр? — красная женщина склонила голову набок с легкой усмешкой.       — Простите, — очнулся Джон, на мгновение зажмурившись, чтобы вернуть глазам способность видеть, — что вы сказали?       — Не могли бы вы положить наверх мой багаж? — с ноткой кокетства спросила женщина, указывая глазами на небольшой чемоданчик у своих ног. Стоило ли сомневаться, что он был ярко-красного цвета?       — О… конечно! — Джон подхватил не слишком-то тяжелую поклажу и с невесть откуда взявшейся ловкостью отправил ее в багажный отсек над головой.       — Благодарю, — улыбнулась женщина и села в кресло у прохода, несмотря на то, что два других, ближе к иллюминатору, были свободны. — Летите на Север?       — Ну… очевидно… да, — невнятно промычал Джон, оглядываясь на братьев.       Рикону, похоже, не было никакого дела до соседей: он увлеченно смотрел в иллюминатор, как сотрудники аэропорта грузят на транспортерную ленту пассажирский багаж. Бран же, к удивлению Джона, прямо-таки прикипел немигающим взглядом к красной женщине. Джон смутился еще больше и попытался заслонить собою соседку от нескромного взгляда брата, но с еще большим удивлением заметил, что она смотрит на Брана с таким же интересом.       Внезапно почувствовав себя лишним в этом безмолвном разговоре, он прочистил горло, сел на свое место — конечно же, ему досталось кресло возле прохода — и легонько толкнул брата плечом.       — Бран, — шепнул он, — ты чего таращишься?       — А?.. — тот словно выплыл из морока и его взгляд из остекленевшего стал осмысленным. Растерянно моргнув ресницами, он поднял на Джона свои огромные серо-голубые глазищи.       — С тобой все в порядке? — обеспокоенно склонился к нему Джон.       — Да… Джон, а мне можно за Стену?       Джон ошарашенно уставился на брата.       — За Стену? Зачем?       Бран закусил губу, и Джону показалось, что он вновь обменялся взглядом с красной женщиной. Нахмурившись, Джон хотел было произнести нравоучительную речь о том, что после всего пережитого младшим Старкам следовало бы первоочередное внимание уделить учебе, а не думать о вылазках на закрытые государственные объекты, но в этот момент почувствовал прикосновение к своей руке. Он обернулся: красная женщина коснулась кончиками пальцев его запястья, наклонившись всем телом над подлокотником кресла.       — Простите, сэр, как вас зовут?       — Кхм… Джон… Джон Сноу, мэм.       — Я Мелисандра, — она улыбнулась ярко накрашенными красной помадой губами. — Вы северянин? Летите домой?       — Да, мэм… Был в отъезде по делам, — Джон неуютно пожал плечами, все еще чувствуя, как тонкие пальцы незнакомки обжигают кожу словно огнем.       — Боюсь ошибиться, сэр, но… Вы, случайно, не служите на Стене?       Удивлению Джона сегодня не было границ. Откуда эта женщина знает о нем такие подробности?       — Ваш брат, — улыбнувшись, подсказала она, словно отвечая на его невысказанный вопрос. — За Стену так просто не попасть, а раз он просил об этом, значит, вы имеете туда доступ.       — Да, вы правы, я там служу. А вы зачем летите на Север? Не самое популярное сейчас направление…       Едва эти слова вырвались на волю, Джон почувствовал, что краснеет. Если бы леди Кейтилин услышала его сейчас, то под ее ледяным взглядом он бы уже превратился в сосульку за такое пренебрежение правилами этикета.       Но красная женщина лишь ослепительно улыбнулась идеально накрашенными губами, напоминая неестественно прекрасных моделей с рекламных плакатов.       — Вы правы, меня часто привлекает то, что отпугивает остальных. Я — врач-эпидемиолог, — Мелисандра, наконец, убрала руку, и Джону показалось, что даже дышать стало свободней. — Можно сказать, я одна из волонтеров, которые откликнулись на пламенный призыв нашего премьер-министра. Уж очень любопытно изучить этот редкий северный вирус.       — Похоже, он не просто редкий, а уникальный, — Джон позволил себе очередную бестактность.       Красная женщина скользнула по нему пытливым взглядом.       — Не думаю. Мир цикличен, и ничто в нем не появляется просто так.       При этих словах взгляд Мелисандры скользнул за плечо Джона. Он невольно обернулся и увидел бледное лицо брата, который по-прежнему не отрывал глаз от красной женщины, но, встретившись глазами с Джоном, поспешно отвернулся к Рикону.       — Насколько мне известно, всех заболевших лечат в ведомственном госпитале близ Стены. Значит, мы с вами будем соседями, — Джон улыбнулся, сделав попытку реабилитироваться перед невидимым взором леди Кейтилин и вспоминая правила ведения светской беседы.       — Я не думаю, что задержусь в госпитале надолго. У меня есть кое-какие идеи о происхождении этого вируса. Велика вероятность, что мне придется выехать за Стену и осмотреть места раскопок, с которых все началось. Разумеется, мне потребуются сопровождающие из местных храбрецов, — Мелисандра вновь одарила его многообещающей улыбкой. — Может, вы порекомендуете мне кого-нибудь из своих коллег?       Джон открыл было рот, чтобы достойно ответить красной женщине, но тут, словно спасение, прозвучал сигнал внутренней связи — командир обращался к пассажирам, приветствуя перед взлетом. Мальчишки рядом с ним вдруг затеяли перебранку.       — А почему ты всегда возле окна? — возмущался Бран, толкая Рикона в плечо. — Ты уже давно не маленький! Я тоже хочу смотреть на землю во время взлета!       — Тебя постоянно тошнит! — воинственно нахмурил брови Рикон. — Мама всегда сажала меня рядом с окном…       — Мамы больше нет, а меня уже давно не тошнит!       — Эй, ребята, — нахмурился Джон, — что за детские ссоры?       — Я хочу сидеть возле окна. Пусть уступит мне место, — с несвойственным ему упрямством набычился Бран, искоса поглядывая на Джона.       — Ага, разбежался! — воинственно выкрикнул Рикон.       — Но… — Джон совершено не понимал, как погасить этот дурацкий конфликт.       — Мальчик может пересесть на мой ряд, — обернувшись на голос, Джон увидел безмятежную улыбку Мелисандры, — сами видите, места свободны.       — Можно?.. — Бран уже привстал из кресла, и его вопрос, казалось, был лишь данью уважения старшему брату.       Джон никак не мог понять, что так настораживало его в этих странных переглядываниях Брана и красной женщины. Подсознание буквально кричало ему о том, что между ними существует безмолвный сговор, и потакать ему не следует. Но видимых причин для отказа не было, поэтому он кивнул, чувствуя себя одураченным. После того, как Бран пересел, Джон еще несколько минут настороженно наблюдал за женщиной и братом, но те словно нарочно демонстрировали отсутствие интереса друг к другу: Бран, казалось, увлеченно наблюдал в иллюминатор за взлетом, а Мелисандра, так и оставшись сидеть в кресле у прохода, делала вид, что листает рекламный проспект. Если бы она пересела ближе к Брану, подозрения Джона почти наверняка приобрели бы нехороший привкус, однако внешне их поведение казалось вполне благопристойным.       — Джон, смотри, Копье Гиганта! — восхищенно крикнул Рикон, отвлекая его от беспокойных мыслей. — А вон там — Слезы Алиссы!       Джон ободряюще кивнул и улыбнулся младшему братику, а пальцы сами собой скользнули в карман куртки, чтобы снова погладить шероховатую бумагу конверта. Уже несколько раз он порывался прочесть запечатанное в нем письмо, дразнящее неизвестностью, но твердо решил, что сдержит обещание, данное Дейенерис Таргариен, и прочтет его в Винтерфелле — там, где, наконец, сможет побыть один на один со своими безнадежными мечтами.       ххх       За большим обеденным столом на вилле Мартеллов в Водных Садах Санса чувствовала себя неуютно. В этом не было вины гостеприимных хозяев: Оберин, вице-губернатор Дорна, как всегда, был безупречно обходителен, а его белозубая улыбка, казалось, могла растопить даже вечные льды Стены, не то что одинокое сердце молодой девушки; его дочери Обара и Ним, которых прислуга за глаза называла Песчаными Змейками, устраивали саркастические, но от этого не менее веселые перебранки, высмеивая друг в друге буквально все — от одежды для вечерних развлечений до предпочтений в выборе партнера для утех, от чего Санса покрывалась румянцем смущения; Тристан увлеченно рассказывал отцу, губернатору Дорану Мартеллу, о Мирцелле Баратеон всякий раз, когда ему выпадала возможность вставить слово в шумной перебранке кузин; сам же губернатор, посетивший сегодня загородную резиденцию, благодушно выслушивал каждого члена своего эмоционального семейства.       Сложно было вообразить место, более подходящее для того, чтобы подлечить расшатанные нервы, чем Водные Сады. И все же Санса не могла избавиться от тревоги. Впервые она позволила Оберину уговорить себя пообедать вместе со всеми, чтобы выказать уважение хозяину дома, приехавшему на выходные из Солнечного Копья, и впервые вынуждена была расстаться с потерявшим цвет куском ткани, в который превратилась толстовка Сандора, хранившая следы его крови.       Среди этого веселого гула голосов она чувствовала себя безмерно одинокой.       Разумеется, она замечала и ценила старания семейства Мартелл вывести ее из уныния, но никто из них не был способен разделить боль, разъедающую ее измученное сердце. Она стала лучше спать, благодаря особым травяным настоям, которыми поила ее старая добродушная дорнийка из прислуги, но ночные кошмары, в которых каждый день на ее глазах умирал Сандор, все еще не покидали ее сны.       Несколько раз она порывалась попросить Оберина отвезти ее на могилу Сандора, и каждый раз слова застревали в горле. Теперь, когда молодой организм брал свое, и способность разумно мыслить постепенно возвращалась, Санса стала бояться, что при виде сухой надписи из цифр на холодном надгробном камне безумие вернется, и на этот раз навсегда.       Сандора больше нет, и ее слезы на его могиле, увы, не смогут этого изменить.       — Дорогая Санса, умоляю вас, утолите мое стариковское любопытство, — выдернул ее из облака печальных мыслей бархатный, успокаивающий голос Дорана Мартелла. — Это правда, что вы согласились осчастливить моего неугомонного брата, этого заядлого холостяка, своим согласием?       — Простите?.. — Санса едва не выронила из рук вилку, но сумела удержать ее в дрожащих пальцах.       — Правда, что вы согласились стать леди Мартелл? — чуть понизив голос, вкрадчиво переспросил губернатор.       Несмолкаемый до этого момента шум голосов внезапно утих, и за столом воцарилась выжидающая тишина. Сансе показалось, что все взгляды устремились на нее.       — Э-э-э… — она растерянно перевела взгляд на Оберина в попытке найти в нем поддержку, но то, что она увидела в его темных глазах, заставило ее умолкнуть.       Надежда, смешанная со страхом.       Приоткрыв рот на полуслове, Санса все еще глупо ждала, что Оберин вмешается, обернет вопрос Дорана в шутку и изящно уведет тему разговора в сторону, но он молчал и смотрел ей прямо в глаза. Уголок красивых, словно вырезанных из темного камня губ слегка вздрагивал, крылья аристократического носа едва заметно трепетали, а миндалевидные глаза, обрамленные густым веером черных ресниц, отчаянно просили ответить «да».       Он любит ее. Если до сих пор Санса могла увиливать от ответа, вежливо отмахиваясь от откровенных ухаживаний Оберина, потому что была уверена в корыстности его намерений, то теперь сомнений у нее не было — она ему действительно небезразлична.       И он обещал, что никогда не причинит ей боли.       Санса сжала губы и судорожно сглотнула, не отрывая взгляда от глубоких темных глаз Оберина. Ей не хотелось даже думать о замужестве, ведь ни один мужчина на свете не сможет заменить ей Сандора. Но если она рано или поздно не выйдет замуж, ее не прекратят осаждать загребущие «женихи», мечтающие заполучить отцовское наследство, а кое-кто из них, вроде Петира Бейлиша, может провернуть очередную аферу, обчистив до нитки Сансу и даже братьев и сестру. А Оберин казался таким надежным, таким искренним, таким… правильным.       Сандора уже не вернуть. Не суждено ей стать женой любимого, засыпать по ночам в его до боли желанных объятиях, будить его по утрам поцелуем, прикасаясь губами к грубым застарелым шрамам, встречать рассвет на крыльце трейлера с чашкой дымящегося кофе в руках, глядя в бездонные ясно-серые глаза…       Ничего этого больше не будет. Никогда.       Счастливой ей уже не быть, даже с таким мужчиной, как Оберин. Но если она согласится, то сможет сделать счастливым хотя бы одного человека на этом свете. Единственного человека, кроме Сандора, который отнесся к ней с добром, когда другие алчно рвали ее на части…       — Да. Правда, — тихо сказала она, замечая, как в темных озерах глаз вспыхнула надежда. — Но мы еще не объявляли о помолвке. Я не хотела бы торопиться со свадьбой, ведь я все еще ношу траур по родителям, а мои братья и сестра…       — Конечно, Санса, я понимаю, — мягко перебил Доран, видя ее замешательство. — Я очень надеюсь, что мой брат оценит этот щедрый подарок судьбы и наконец-то остепенится, женившись на такой прелестной девушке.       — О чем это ты? — Оберин слегка приподнял бровь. — Я и так сама добродетель.       Нимерия фыркнула прямо в бокал с красным вином, забрызгав белую скатерть багряными каплями. Похожими на кровь Сандора, оставшуюся на желтой толстовке…       — Фу, Ним! — не преминула поддразнить ее Обара. — Что подумает о нас Санса?       — Что мы умеем наслаждаться жизнью на полную!       — И что от нашего отца иногда рождаются ущербные дети! — хихикнула Обара.       — Обара! — хором крикнули оба мужчины.       При мысли о детях от Оберина Сансу будто обдало холодом и внезапно затошнило. Не в силах больше соблюдать приличия, она вскочила с места и приложила ко рту салфетку.       — Простите… мне надо выйти… подышать, — скороговоркой выпалила она и, не дожидаясь позволения, выбежала из столовой, едва не перевернув на ходу свой стул.       Но даже во дворе, в тени мраморной террасы, ей не удалось насладиться свежестью воздуха: проклятая дорнийская жара буквально проникала прямо в тело и испепеляла внутренности. Санса отчаянно боролась с приступом тошноты, не зная, куда деваться, когда за ее спиной появился встревоженный Оберин.       — Санса, — он положил ладони ей на плечи, — тебе плохо?       — Голова… кружится… — преодолевая рвотные позывы и стараясь дышать глубже, пролепетала она в отчаянной попытке избежать публичного позора.       От глубоких судорожных вздохов в глазах потемнело — ей действительно не хватало воздуха.       — Санса, — тревожные глаза Оберина каким-то чудом оказались перед ее лицом, — что с тобой? Держись, я вызову врача…       Красивое лицо новоиспеченного жениха расплылось перед глазами, ноги внезапно подкосились, и небо неожиданно обрушилось прямо на нее.       — Санса!..