***
Серо-зеленые глаза Мизинца вовсе не излучали страха. Напротив, в них проскакивали смешливые золотистые искорки, словно их обладатель был наидобрейшим человеком на свете. Как будто это не он буднично и невозмутимо отдавал приказы убивать. Как будто не он подстроил отравление Джоффри руками наивной Сансы, не он похитил её и хладнокровно убил Лизу Аррен, последнюю надежду осиротевших детей Старков и Роберта Аррена. Сандору пришлось за ним погоняться. Он высматривал пижонскую фиолетовую машину возле резиденции Бейлиша, возле здания правительства, у нового особняка Ланнистеров, однако нашел, как ни странно, в звукозаписывающей студии, где Мизинец, очевидно, и предпочитал обдумывать свои поганые делишки. — Из какой преисподней ты вылез, Пес? — весело хохотнул Бейлиш, откинувшись в удобном кресле и подчеркнуто-непринужденно закинув ногу на ногу. — Из той, в которую ты сам скоро залезешь, — спокойно ответил Сандор. Как странно… Столько раз он прокручивал в воображении эту встречу, чувствуя ненависть и презрение к этому мерзкому червяку в человеческом обличье, а теперь, когда он видел его наяву, внутри была пустота. Никаких чувств больше не осталось, несмотря на то, что сейчас он стоял перед человеком, чью жизнь собирался без сожаления оборвать. Он не врал Сансе, называя себя убийцей. Именно так должен себя чувствовать настоящий киллер: ни тени сомнения, ни проблеска жалости, ни следа страха. Такому не место рядом с утонченной, нежной, чувствительной девушкой. Единственный спутник убийцы, готовый всегда быть рядом — это звенящая пустота в душе. — Ну и зачем ты приполз? Без конуры остался? — насмешливо хмыкнул Мизинец. — Зря губу раскатал, здесь для тебя работенки больше не найдется. Ты плохо себя зарекомендовал, стрелок. Не надо было гадить там, где тебя кормили. — Ничего, я исправлюсь, — ответил Сандор. Он не пытался вложить угрозу в свои слова, но то ли они прозвучали слишком двусмысленно, то ли застывшая, изуродованная ожогами маска вместо лица выглядела очень уж пугающе, но Мизинец почуял скрытую опасность, и настроение его резко переменилось. — Угрожать мне решил? Кишка тонка. Не забывай, что в моих силах засадить тебя за решетку до конца твоих никчемных дней. А то и билет на электрический стул выписать. Губы Сандора искривились в нехорошей ухмылке. — Выписывай сразу два. Один для себя. — Зачем пришел? — тон Мизинца из притворно-веселого стал сугубо деловым. — В глаза твои шакальи посмотреть. И предупредить. — О чем? — О том, что пощады не будет. Пришла пора платить по счетам. Губы Мизинца попытались сложиться в ответную ухмылку, но от внимательного взгляда Сандора не укрылось, как жалко дернулся уголок его рта. — Здесь повсюду камеры. Ты не посмеешь. Сандор демонстративно осмотрелся. — А неплохо у тебя тут. Тепло, уютно, ремонт шикарный. Наверное, уйму бабла ввалил? — Ты мои деньги не считай. — Да я и не считаю. Жалко портить просто. Поэтому моя пуля найдет тебя в другом месте. — Смотри, как бы сам не добрехался, Пес. Ты не единственный стрелок на свете, — с вызовом вздернул подбородок Бейлиш, но панические искорки все же заплясали в его глазах. — Твои-то не справились, — насмешливо осклабился Сандор, уже поднимаясь с кресла, — иначе меня бы здесь не было. — Не будь так самоуверен, — бросил ему из-за стола Мизинец. — Это моя ошибка. Послушал эту рыжую суку… — Что? — Сандор, уже собиравшийся уходить, застыл на месте и медленно повернулся к Мизинцу. — Никогда не слушай баб, Пес, — невесело усмехнулся Мизинец. — Если бы не вероломное старковское отродье, ты бы сейчас не мелькал бы передо мной своей паленой рожей, а гнил в канаве с решетом в голове. Сандор молчал, не в силах шевельнуться. Мизинец, похоже, был полностью поглощен собственной досадой. — Обещала сделать все, что я пожелаю, а потом взяла и сбежала… Лживая сука. Все они твари, — бормотал он злобно, даже не глядя на Сандора. Он подавил в себе жгучее желание плюнуть Бейлишу в морду. — Не волнуйся. Ты не успеешь повторить свою ошибку, — процедил он и вышел из кабинета, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту. Значит, он жив благодаря Сансе. Это она заступилась за него перед Мизинцем, когда он валялся без сознания и истекал кровью. Она обещала, что сделает для этого червя все что угодно… Ему не хотелось думать о том, что эта мразь уже успела сотворить с ней к тому времени, как подоспел Оберин. Что ж, уже ничего не изменишь. Что сделано, то сделано, остается лишь подчистить хвосты. Мизинец зря слов на ветер не бросал, поэтому пустил по его следу одного из своих цепных псов, чтобы пристрелить где-нибудь по-тихому в подворотне. Но Сандор тоже был не лыком шит и скинул «хвоста» почти сразу же — затерялся среди спешивших домой пешеходов и под их прикрытием спустился в метро. Обмануть тугодумного убийцу оказалось легче, чем обмануть ребенка: Сандор всего лишь зашел в одну дверь битком набитого вагона, заметил, как в соседнюю дверь вошел «хвост», и выскочил на платформу перед самым закрытием дверей. Немного поплутав для верности, чтобы как следует замести следы, он решил, что можно, наконец, заняться делом, и вскоре возник перед черным входом мастерской Кузнеца. Гадая, прогонит его бывший боевой товарищ взашей сразу или снизойдет до того, чтобы излить на него праведный гнев, Сандор толкнул казавшуюся намертво запертой из-за бутафорских навесных замков дверь. Рабочий день механиков уже закончился, и Тобхо Мотт сидел в своей крохотной конторке с наглухо закрытыми окнами один. Что-то писал в пухлом блокноте, время от времени отвлекаясь, чтобы ткнуть пальцем несколько кнопок на большом калькуляторе. Притаившегося за полуоткрытой дверью Сандора он приметил не сразу, а лишь после многозначительного покашливания. Хмурый взгляд Мотта сказал ему все, что хозяин гаража о нем думает. — Тебе Таргариены случайно не родственники, Пес? Тех сколько ни дави, а все равно из любой щели вылезут. Слыхал? Последняя из них, совсем еще девчонка, лидирует в президентской гонке. Только разродилась дракончиком, а туда же… Сандор вздохнул и, крутанув дышащий на ладан стул, присел на него верхом напротив кузнеца. Политические расклады в Вестеросе его мало интересовали. А если быть до конца честным — не интересовали вообще. — Я по делу, — сухо сказал он. — Знаю я твои дела. После них меня месяцами полиция трясет. Что на этот раз? — грубо рявкнул в ответ Мотт. — Это дело будет последним. Кузнец скривился, всем своим видом давая понять, насколько глубоко его доверие к словам Сандора. — Я занят. Давай ближе к сути. — Мне нужна оптическая винтовка, хороший гример и твое личное участие. — Извини, но с мокрухой я завязал. Справляйся сам. Сандор поморщился: — Справлюсь. Винтовка нужна лично мне. — А от меня что нужно? — Ты со мной примерно одного роста. И примерно одной комплекции. Мотт настороженно покосился на него из-под седых кустистых бровей. — Я тебе зад прикрывать не стану. Хватит с меня и того, как ты меня в прошлый раз подставил. — От тебя много не потребуется. Всего лишь обеспечить мне алиби и правдоподобно хромать. Кузнец задумался, сдвинув брови на переносице. — Ну, издали нас, пожалуй, и могут перепутать, если кто зрением обижен. Но рожу-то твою за лигу видать. — Для того и гример. Тобхо с тяжким вздохом откинулся на спинку стула. — И конечно же, все это тебе надо вчера. — Конечно, — здоровый уголок губ Сандора слегка приподнялся в подобии улыбки, — чем быстрей, тем лучше. — Ладно. Заходи через пару дней, там видно будет. Сандор неуверенно прокашлялся. — Я… это… — Что? — едва успев расслабиться, снова насторожился Кузнец. — Можно у тебя перекантоваться пока? Идти мне некуда. А по отелям мелькать не хочу. — Может, мне сразу жениться на тебе, Пес?! — вскипел Мотт. — Остынь, ты не в моем вкусе, — ухмыльнулся Сандор. Кузнец, его старый боевой товарищ, в ответ произнес длинную речь, в которой подробно изложил собственное мнение и о просьбах Сандора, и о нем самом, и о злодейке-судьбе, которая, словно в насмешку, свела их когда-то в жарком Дорне, но эта речь была непечатной. Сандор с удивлением понял, что благодаря Мотту значительно обогатил свой словарный запас. Но, подостыв, тот все же проводил его извилистыми ходами, мимо заполненных замасленными железяками стеллажей в неприметную каморку с двухъярусной кроватью, явственно напомнившей Сандору тюремные нары. — Постель тебе менять не буду, у меня тут не VIP-апартаменты. Со вшами разбирайся сам. Сандор благодарно хлопнул Мотта по плечу и достал из рюкзака бутылку отличного виски, купленную после расставания с детективом Тарт, — у него больше не было причин сохранять рассудок трезвым. — Выпьешь? Мотт взглядом профессионала оценил этикетку и, крякнув, сходил за стаканами. Сандор предпочел не обращать внимания на тусклые пятна, украшающие граненое стекло. Когда пьешь хороший виски, чистота стаканов перестает быть важной проблемой. — За что пьем-то? — разлив по стаканам золотистого цвета жидкость, уточнил кузнец. — За то, чтобы мы виделись с тобой в последний раз, — горько усмехнулся Сандор, подняв свой стакан. Мотт задумчиво почесал пятерней в затылке. — Нет. За это я с тобой пить не буду. Конечно, рожа твоя поганая задолбала меня до несварения желудка, этого не отнять. Но с тобой определенно скучать не приходится. Да и в хорошей выпивке ты толк знаешь. Давай-ка лучше помянем грешную душу того, кого ты собираешься ухайдокать. — Нет, — решительно отказался Сандор, — за эту мразь я пить не буду. Пусть его грешная душа горит в пекле до скончания времен. — Ну ладно. Тогда за Дорн? — вздохнув, предложил Мотт. — Давай за Дорн, — вспомнив вдруг о Сансе, согласился Сандор. И они выпили за Дорн.Глава 44.
29 декабря 2018 г. в 19:35
Джейме, удивляясь сам себе, в который раз поглядывал на часы. Уже с четверть часа он сидел в машине, припаркованной у высотки, в которой располагалась служебная квартира Бриенны Тарт, и чувствовал себя подростком перед первым свиданием. Разве он не премьер-министр страны? Разве не у него в кабинете целая куча неотложных бумаг, которые следовало бы рассмотреть еще до утра? Так нет же, ему вздумалось за каким-то бесом пригласить в ресторан голубоглазую красотку, которую и красоткой-то, положа руку на сердце, не назовешь.
Серсея сегодня решила доконать его окончательно, устроив настоящую головомойку из-за того, что он ее избегает. После смерти Джоффри между ними и правда не было близости, но Джейме почему-то больше не мог смотреть на нее как на женщину, только как на сестру. Все оставалось при ней: изысканная красота светской львицы, чарующая женственность, толика стервозности, которая заводила его с пол-оборота в любые времена… но только не сейчас.
И дело было даже не в тяжелом разговоре с отцом, который после всплывшей наружу правды приехал для разговора с нашкодившими близнецами. Слова Тайвина Ланнистера хлестали больно, словно вымоченные в соленой воде розги; его жесткое требование прекратить порочные отношения давило не хуже каменного надгробия, но отцовские слова на Джейме с Серсеей не могли повлиять ни тогда, когда они, едва оперившиеся птенцы, впервые познали друг друга, ни теперь, когда они стали взрослыми мужчиной и женщиной и вырастили троих общих детей.
Нет, дело было в другом.
Ему не хотелось признаваться самому себе, что в душе появился странный, неестественный интерес к высоченной, нескладной и до безобразия некрасивой женщине. Хотелось думать, что он пригласил ее на свидание только чтобы в очередной раз потешиться над тем, как она густо краснеет под его долгим взглядом, как срывается ее голос, когда он заставляет ее произносить его имя, как ее сапфирово-голубые глаза, смотрящие на него с прямотой на грани глупости, честные и справедливые, насквозь пронзают все его гнилое естество.
Под этим рентгеновским взглядом он до конца осознал свое собственное ничтожество.
Казалось бы, надо радоваться, что ее визиты к нему в кабинет с беседами и расспросами прекратились. Но нет. Ему действительно стало не хватать ее. И он впервые захотел пообщаться с ней вне стен кабинета и не о правительственных делах.
Дверь парадной гулко хлопнула, заставив Джейме вздрогнуть и выплыть из путанных размышлений. Конечно, это была она — такую-то оглоблю ни с кем другим не спутаешь. Он не без раздражения почувствовал, как участилось сердцебиение, и вышел из машины навстречу этой странной женщине.
— Леди Бриенна, — он улыбнулся самой обаятельной из своих улыбок и тут же пожалел, что над Королевской Гаванью сгустились сумерки: нельзя было рассмотреть ее неповторимого румянца на молочно-белой коже.
— Добрый вечер, господин Ланнистер, — ответила она, опустив глаза.
— Любопытно, доживу ли я до того дня, когда вы начнете называть меня по имени? — хмыкнул Джейме, взял ее под локоть и подвел к машине.
— Простите, Джейме, — поправилась она, смешно сорвавшись на фальцет, — мне сложно привыкнуть к неформальному общению.
К платьям ей, видать, тоже сложно было привыкнуть: эта глупая женщина опять напялила на себя брючный костюм — хорошо хоть не форменный синий, плохо на ней сидевший, а коричневый тиаровый, полускрытый под небрежно наброшенным коротким драповым пальто. Теперь с ней нельзя появляться в том респектабельном ресторане, где он заказал столик на вечер: дресс-код там предполагал обязательное вечернее платье для дамы. Что ж, придется слегка изменить планы и искать место попроще, где к внешнему виду его спутницы не станут приглядываться.
Впрочем, кого он хочет обмануть? К премьер-министру страны с настолько яркой внешностью будут приглядываться в любом закоулке Вестероса. А уж к его спутнице и подавно.
— Прошу, — галантно сказал Джейме, самолично открыв заднюю дверцу машины, несмотря на присутствие топтавшегося неподалеку телохранителя.
Бриенна осторожно села на сиденье, стараясь не задеть головой низко расположенный лонжерон крыши. Он ее понимал: лишь немного уступая этой женщине в росте, он сам в машинах современного дизайна, с покатой задней частью, тоже частенько не вписывался головой в этот самый дизайн.
Джейме обошел машину с другой стороны и сел рядом. От него не ускользнуло то, как настороженно Бриенна покосилась на плечистого телохранителя на переднем сиденье. Джейме невольно усмехнулся: «Да, красотка, без охраны никуда — даже девушку в ресторан не могу пригласить без свидетелей». Сзади их прикрывала машина, в которой находились еще двое телохранителей. После недавних нашумевших убийств премьера ни на минуту не оставляли без вооруженной до зубов охраны.
Когда водитель включил зажигание, Джейме тронул его за плечо:
— Давай-ка в «Щупальца Кракена», дружище.
Вышколенный долгой службой у Ланнистеров водитель кивнул, не спросив, почему изменились планы хозяина. А Джейме обратился к своей леди:
— Захотелось вдруг морской кухни. Вы ведь сами родом с острова, леди Бриенна?
— Да, я родилась на Тарте, — скупо ответила она, напряженно подобравшись всем телом.
— Тогда вы должны любить морепродукты.
— Я не привередлива в еде.
Он вновь усмехнулся.
— Это делает вам честь. Однако мне не хотелось бы, чтобы вы давились кальмарами, когда вас от них воротит. Какую кухню вы предпочитаете?
— Морепродукты… вполне подойдут, — заикаясь, выдавила она из себя.
Джейме хмыкнул и с неподдельным интересом повернулся к ней, словно бы случайно задев плечом ее плечо. Ему нравилось открыто, словно изучающе смотреть ей в лицо и нравилось, как она старается избегать прямого взгляда.
— Неужели это так сложно — говорить о том, что вы любите?
Бриенна ответила не сразу, глядя куда-то себе на колени, где беспокойно сцепились в замок ее длинные грубоватые пальцы.
— Откровенно говоря, мне не часто приходилось беседовать с людьми о собственных предпочтениях.
Едкий ответ с долей двусмысленной скабрезности задержался у Джейме на кончике языка — эти простые слова внезапно заставили его призадуматься. Он, Джейме Ланнистер, с самого детства купавшийся во всеобщем внимании и обожании, окутанный любовью матери, добродушных нянечек и собственной сестры, с юности привыкший быть на виду и находить остроумные ответы на бесконечные вопросы журналистов о личной жизни, вкусах и желаниях, со временем оказавшийся публичным человеком, о каждом шаге которого тут же становилось известно папарацци и любителям сенсаций, — он и подумать не мог, что на свете могут быть люди, у которых никто не поинтересуется, как прошел день, вкусным ли был обед и удобной ли была постель…
— Надеюсь, вы позволите мне восполнить этот пробел? — без тени насмешки спросил Джейме. — Но, кажется, мы уже приехали. Придется вам мириться с морепродуктами, Бриенна, до тех пор, пока я не узнаю все о ваших истинных желаниях.
Небольшой уютный ресторанчик, принадлежавший, если Джейме правильно помнил, кому-то из младшей ветви Грейджоев, встретил их приятным теплом и тонким ароматом изысканных приправ и соусов. Телохранители позволили им войти лишь после проверки помещения, а хостес в первый миг растерялась, увидев на пороге столь высокого гостя. Джейме ободряюще улыбнулся замешкавшейся девушке:
— Найдется ли у вас столик для меня и моей леди?
— Подальше от чужих глаз? — совладав с собой, смекнула она. — Конечно, я провожу вас в лаунж-зону.
Джейме взял Бриенну под руку и последовал за хостес. Телохранители молчаливо двинулись следом. От взгляда Джейме не укрылось то, как девушка ловко подхватила со столика табличку о резерве — его высокий статус, разумеется, позволял ему пользоваться некоторыми привилегиями. Часть зала, в которой хостес предложила им столик, действительно была скрыта в отдалении и пустовала; телохранители, присевшие у самого входа в закуток, расположились так, чтобы не мешать хозяину нескромными взглядами.
Официант — судя по возрасту и выправке, самый опытный в ресторане — незамедлительно появился у столика, чтобы предложить аперитив.
— Какое вино предпочитаете? — Джейме элегантно изогнул бровь, глядя на Бриенну. — У них есть неплохое дорнийское…
— Я бы предпочла просто воды, — сурово нахмурив брови, отрезала она.
— Ни в коем случае. — Джейме уверенным тоном сделал заказ за них обоих, и официант растворился в пространстве так же незаметно, как и материализовался перед тем.
— Вы хотите напоить меня? — Бриенна воинственно приподняла тяжелый подбородок.
— Разве бокал легкого вина способен вас опьянить? — хмыкнул он. — Вам просто стоит расслабиться. В моем присутствии вы никогда не пили ничего крепче кофе. Я хотел бы увидеть вас… настоящую.
Бриенна даже задохнулась от возмущения.
— Вы считаете, что до сих пор я играла роль?
Откинувшись на спинку удобного кресла, Джейме кивнул, не сводя с нее глаз, — его откровенно веселила ее реакция.
— Именно. Роль строгого детектива, разоблачающего страшные злодеяния. А я хотел бы увидеть в вас просто женщину.
— Что?.. — теперь она растерялась, распахнув голубые глаза до предела. — О чем вы?
— Вы так и не ответили, какую предпочитаете кухню…
— Я уже говорила — я неприхотлива в еде.
— …какой цвет вам нравится? Какую музыку слушаете? В каких местах любите бывать? Чем занимаетесь в свободное от работы время?
Растерянность на ее некрасивом лице сменилась подозрительностью.
— А зачем вам это? Составляете на меня досье?
Джейме почувствовал внезапный укол между лопатками. Еще совсем недавно он и правда собирал на нее досье по указке отца. Но зацепиться там было не за что: уязвимые места у леди Правосудие, похоже, напрочь отсутствовали. Единственная дочь у отца, рано покинувшая родительское гнездо на живописном острове и с головой погрузившаяся в учебу. Окончив академию, она обосновалась в захолустье Речных Земель среди горстки провинциальных недоумков, мнивших себя криминалистами. Она была одним из самых успешных детективов, а раскрываемость ее дел имела самый высокий процент. Не была замечена ни в каких отношениях — ни в романтических, ни в дружеских. Волк-одиночка, всегда идущий против стаи. «Раскуси ее, — услышал он в голове голос отца. — Ты должен ее остановить. Мне все равно, как ты это сделаешь».
Задание, полученное от отца, было недвусмысленным. Но раскусить этот орешек Джейме вдруг стало интересно и самому.
— Чтобы составить на вас досье, необязательно было с вами встречаться.
Вернулся официант, разлил по бокалам вино, и на несколько минут за их столом воцарилось молчание. Когда они вновь остались одни, Бриенна со свойственной ей прямотой спросила:
— Давайте начистоту. Чего вы хотите добиться от меня, господин Ланнистер?
Джейме не смог подавить улыбку, как ни старался. Перевел взгляд на бокал:
— Чтобы вы выпили.
Бриенна посмотрела на бокал с вином так, будто он был по меньшей мере драконом, с которым ей предстояло сразиться один на один. Но, поколебавшись, все же пригубила борского золотого — Джейме решил, что его спокойная мягкость понравится Бриенне больше, чем жгучая страсть красного дорнийского.
— До дна. — Он не смог сдержаться.
— Не командуйте, — огрызнулась она и решительно отставила бокал. — Хоть вы и государственный чиновник, но я не ваш подчиненный.
— А давайте сыграем? — он чувствовал себя школьником, дразнящим простушку-одноклассницу, но ничего не мог с собой поделать.
— Во что? — хрипловато уточнила Бриенна, а в ее сине-голубых глазах снова промелькнула растерянность.
— Я говорю что-нибудь о вас. И если угадываю правильно, вы делаете глоток вина. Если не угадываю — пью я. Идет?
Сказать по правде, он надеялся увидеть на ее лице хотя бы подобие улыбки — до сих пор он ни разу не видел, чтобы эта женщина улыбалась. Однако она лишь сильнее сдвинула к переносице белесые брови.
— Играть в игры с политиком чревато.
— Вы боитесь? — насмешливо прищурился Джейме.
— Нисколько. — Ее решимость была видна по тому, как выпрямилась ее и без того ровная спина, и она нервно одернула полы невзрачного жакета. — Начинайте.
— Итак, — Джейме сделал вид, что задумался, — ваш любимый цвет… голубой?
Она довольно долго и озадаченно смотрела на него, но в конце концов вздохнула и молча отпила из своего бокала. Джейме победно улыбнулся.
— Отлично. Любимое время года… лето?
И наконец дождался: уголки ее слишком полных губ дрогнули и едва заметно дернулись вверх.
— Не угадали. Ваша очередь пить.
Он охотно пригубил вина и хищно облизнулся, нарочито медленно проведя языком по нижней губе. Бриенна вспыхнула и торопливо отвела глаза.
— И все же? Какое? Весна?
— И снова не угадали.
— Неужели зима? — Джейме искренне удивился.
— Нет. Осень.
— Но почему? — Он и правда хотел бы знать ответ. Для него осень всегда символизировала увядание жизни, короткий период перед долгой смертью-зимой. Сейчас тоже была осень, и по вечерам его частенько одолевала привычная хандра.
— Не скажу, — недружелюбно отозвалась Бриенна, не глядя на него.
Джейме попытался догадаться. Крутил и так, и эдак… И лишь когда попытался представить себе Бриенну в легкой одежде — открытой блузке, короткой юбке, а то и, чего доброго, в откровенном бикини, то понял: пожалуй, лето — действительно не ее время.
— Ладно. Любимый фильм… Наверняка это сериал о том детективе, который каждую серию расследует новое преступление… «Солги мне», так?
Она хмыкнула.
— Мимо. Я вообще не смотрю ни фильмы, ни сериалы. В них сплошная ложь. Пейте.
Джейме выпил.
— Ну, хорошо. Любимое время суток — ночь. И не говорите мне, что я не угадал.
Она задумалась. Семеро, она на полном серьезе задумалась! Каждый раз, когда эта женщина приходила к нему, у нее были красные от недосыпа глаза, а это могло значить лишь одно: ей привычней жить и разгадывать свои детективные загадки именно ночью.
Но она отпила из бокала.
— Это было слишком просто, признаю, — Джейме чувствовал себя удовлетворенным. — Давайте перейдем к вопросам посложнее. Что вы цените больше всего в жизни, Бриенна?
Она молчала, выжидающе глядя на него. Ах, да! Он ведь должен сам ответить. И, вступая на опасный путь, он спросил:
— Работа?
Она повела плечами, немного подумала и отпила из бокала. Джейме скептически хмыкнул.
— А я надеялся, что ошибался.
— О чем вы? — насторожилась она.
— Я думал, что больше всего на свете вы цените отца.
Взгляд сапфировых глаз стал настолько ледяным, что Джейме поежился, как от мороза. Ему опять показалось, что она видит его насквозь.
— Какое вам дело до моих отношений с отцом?
— Бриенна… мы просто разговариваем…
— Вы не стали бы просто так разговаривать со мной. Чего вы хотите от меня? Почему вы заговорили об отце?
Повинуясь внезапному порыву, Джейме подался вперед, накрыл ее судорожно сжатую в кулак кисть своей ладонью и посмотрел ей в глаза со всей серьезностью, на которую был способен.
— Бриенна. Ты должна быть осторожна.