Between

Как на самом деле будут выглядеть эти «решительные действия», Донхёк пока толком и не знает, но то, что предпринять их стоит, сомнений не вызывает никаких. Он рассматривает разные варианты, но каждый в чём-то плох — либо слишком тупой, либо слишком навязчивый, либо не даст результата. Размышляет он, пока остальные в неуютном, давящем молчании как-то уж слишком медленно допивают чай. Джемин всё ещё выглядит немного растерянным, Джено — подавленным, один только Минхён невозмутим. — Как твоя математика? До Донхёка, погружённого в размышления по самую макушку, не сразу доходит, кому и кто вопрос задаёт. Он вертит головой по сторонам, отмечает, что все смотрят на него, а самым заинтересованным выглядит Минхён. Переспрашивать не хочется — мало ли, вдруг его опять переклинит, и Донхёк окажется под градом насмешек. — Нормально? — он отвечает слегка неуверенно. — Я, по крайней мере, больше не боюсь, что учитель вот-вот выйдет из себя из-за того, что я так сильно туплю, и тыкнет мне в глаз указкой. На его неловкую попытку пошутить реагирует, что неожиданно, один только Минхён — хмыкает в чашку с чаем, его плечи едва заметно вздрагивают, тогда как Джемин и Джено сидят неподвижно. Донхёк практически негодует — Минхён, вообще-то, тут меньше всех его друг, если можно так выразиться, но он хотя бы попытался сделать вид, что ему смешно (есть даже вероятность, что эта эмоция — ненаигранная). Донхёку даже не хочется их как-то расшевеливать — он, по идее, болеет, а ещё не до конца оправился от всех новостей. Да и зачем идти в гости, если даже разговаривать не собираешься? Поэтому Донхёк, довольный, что смог придумать столько аргументов в оправдание своего нежелания общаться, решает продолжить беседу с Минхёном, остальные, думает он, подтянутся, если повезёт. — Но позаниматься ещё надо, новую тему я не понял, — Донхёк даже забывает выставить себя перед Джено умнее, чем есть на самом деле — всё равно он до этого упустил столько возможностей это сделать, что и считать страшно. — Естественно, надо, — Минхён отставляет чашку и откидывается на спинку стула, принимая чуть более расслабленный вид. — У тебя крем на носу, вытри. — Где? — Донхёк бестолково трёт пальцем переносицу, на что Минхён закатывает глаза и тянется к нему сам, чтобы вытереть. Донхёк от неожиданности движется в направлении, строго противоположном тому, в котором только что двигалась минхёнова рука, и получается в итоге, что он просто-напросто отшатывается от Минхёна, как в испуге. — Донхёк, — и тон снова такой, что Донхёку даже стыдно за свои действия. — Если бы я хотел сделать тебе что-то плохое, то уж точно не под таким предлогом. Повернись, пожалуйста, у тебя всё ещё крем на носу. — Прости, — тихо говорит он, пока Минхён легко касается кончика его носа подушечкой пальца. Они даже не друзья, но Донхёк не чувствует неловкости, будто подобный физический контакт — обычное дело. С Минхёном всё как-то проще, не так, конечно, как с Джемином, но всё же… комфортно? — Это от неожиданности, честное слово. — Я верю. Как насчёт воскресенья? — Что? — Донхёк всё никак в себя не придёт, не каждый день всё-таки всякие Ли Минхёны проявляют небывалую склонность к скиншипу. — Позаниматься в воскресенье. Я как раз весь день свободен, и… — А, да, конечно. В понедельник тест, я как раз хотел немного подготовиться, но с тобой, наверное, даже лучше. Донхёк косится на Джено, проверяя, есть ли у того хоть какая-то реакция на их с Минхёном разговор. Реакции — ноль, даже в отрицательное, и Донхёк приунывает слегка, потому что в идеале Джено уже должен был возмутиться и заявить, что в воскресенье он ведёт Донхёка на свидание — в кино, желательно, потому что романтика и все дела, хотя что романтичного в месте, где все вокруг жуют, перекрывая звук фильма, а комментируют и того громче, и пахнет попкорном и толпой, Донхёк так и не понял, разве что, полутьма, но её и дома можно создать, если захочется, поэтому — весьма относительная такая романтика. Однако реальность оказывается куда более удручающей. В реальности Джено с безразличным выражением крутит в руках пирожное и уж точно Донхёка ни на какие свидания не зовёт. — Джено, ты не против? — интересуется Минхён, и Донхёк даже не удивляется, что он чуть ли не с ним заодно непреднамеренно, — устал уже удивляться на сегодня, хватит, его впечатлительная натура требует отдыха. Джено приходится переспрашивать три раза, пока до него доходит смысл вопроса. Он выглядит таким потерянным, что Донхёку и смотреть тяжело. — Нет, я к Чэнлэ как раз на весь день собирался. Он мне все уши прожужжал про какую-то игру новую, посмотрим, стоящая вещь или нет, поэтому занимайтесь спокойно, — а голос механический, и Донхёк предпочёл бы, наверное, чтоб Джено вообще молчал, поддерживая иллюзию своего хоть относительно нормального состояния. Будь Донхёк чуть наглее и безбашеннее — наверняка бы обнял его крепко-крепко, но он пока смелый только в мыслях, где вариантов, как обратить на себя внимание Джено, бесчисленное множество. В голове Донхёка проскальзывает мысль, что можно под каким-нибудь предлогом тоже к Чэнлэ напроситься, и наплевать, что компьютерные игры — это вот вообще не его, но, во-первых, у него до сих пор никаких представлений, как можно тест сдать без минхёновой помощи, а во-вторых, старший жертвует своим временем безвозмездно, поэтому отказываться от возможности даже как-то некрасиво. — Мне уже тоже, наверное, надо о помощи просить, — Джемин вклинивается в разговор так внезапно, что Донхёк едва удерживается от восклицания по типу: «Вау, оно говорит!». — Иначе вылечу скоро из-за математики. — Всё так плохо? — спрашивает Минхён, и Джемин даже ответить не успевает, прежде чем у Донхёка включается а-я-тебе-говорил режим. — Ты бы попробовал хоть раз за семестр за домашку взяться, может, помогло бы, — бормочет он практически себе под нос, но все почему-то слышат. На Донхёка смотрят сразу три пары глаз, но он только фыркает. — Я что, неправ? С младшей школы дурака валяет, а тут надо же, за ум взялся. Поразительно, просто поразительно. — Не ворчи, — Джемин в шутку треплет его за плечо. — Зануда. — Безответственный. — Зануда. — Безо… Отвали, придурок, я из-за тебя уже вестись на такую ерунду начинаю. Джемин наконец будто из транса выходит — смеётся низко, громко и прямо Донхёку в ухо. Донхёк закатывает глаза, откровенно не понимая, что в его словах смешного. Но потом смотрит украдкой на Джено, который улыбается тоже, едва заметно, но всё же, и думает, что готов сказать их ещё тысячу раз, если это поднимет ему настроение.

***

Когда в воскресенье утром — Минхён всё-таки ужасен, разве назначают нормальные люди занятия на десять часов утра? — Донхёк снова стоит у дома братьев Ли, то почти не волнуется, по сравнению с первым разом — так и вообще не. Он полностью сосредоточен на том, чтоб не зевать, потому что заснуть не мог до трёх часов ночи, всё размышлял, как бы незаметнее стать ближе к Джено. И результат это дало, правда, совсем не такой, на какой он рассчитывал — всего-то мешки под глазами и дикое желание убивать, когда будильник зазвонил в восемь. Минхён снова в очках, его волосы слегка влажные, видимо, после душа, и чуть заметно вьются. Это выглядит почти очаровательно, и Донхёк еле как подавляет желание сказать что-нибудь наподобие: «Хён такой милашка!», но как бы перед его носом дверь за такое не захлопнули. — Ты опоздал на… — Минхён бросает взгляд на запястье, где поблёскивает циферблат дорогих часов. — Четыре с половиной минуты. — Джемин ещё говорит, что я зануда. Он тебя, наверное, недостаточно хорошо знает. Они снова размещаются на том же самом диване, только на этот раз место фруктов занимают учебники и справочные материалы — Минхён поделился своими, куда более понятными, и Донхёк практически с отчаянием думает, что если и это его не вытянет, то шансов уже никаких. — Я, кажется, сейчас в обморок упаду, — стонет он два часа спустя, измученный сложными заданиями и громоздкими решениями. — Ничего страшного, — флегматично отзывается Минхён. — Я умею оказывать первую помощь и всё такое. Донхёк смотрит на него практически с ненавистью. Нет, это не Минхёна он ненавидит, а конкретно его нежелание сжалиться. — Надо было тоже идти к Чэнлэ. Сидел бы сейчас, пялился в экран компьютера, а не вот это вот всё. Слишком поздно он понимает, что не надо было, наверное, этого говорить. — Ты бы пялился не на экран, — Минхён чуть наклоняется к нему, и у Донхёка появляется плохое предчувствие. За этими словами точно последует что-нибудь, отчего Донхёк будет неделю отходить. — А на Джено. Предчувствие не подводит. У Донхёка и сердцебиение учащается, и ладони потеют, и даже обморок уже в разы ближе, но он только закатывает глаза и делано спокойным тоном говорит: — Не придумывай. — Такой забавный, — Минхён хмыкает, и Донхёку даже в этом чудится что-то практически зловещее. — Сложно было не заметить, что тебе нравится мой брат. Я попал, думает Донхёк уныло, с преувеличенным интересом разглядывая исписанную тетрадь, в которой правильного столько же, сколько в его действиях — ничтожно мало. — Он один этого не замечает, — и отпираться уже кажется бесполезным, чёрт бы побрал Минхёна с его проницательностью. — Он никогда не замечает того, что нужно. Вы в этом даже похожи. — Что? — удивляется Донхёк, отрываясь от рассматривания тетради. — Ты о чём? — Неважно, — Минхён уходит от дальнейшего разговора, тыкая карандашом в записанный Донхёком ответ. — Тут неправильно. У тебя вот здесь ошибка, попробуй… Донхёку хочется стукнуть его учебником прямо по светлой макушке, потому что не ведут себя так нормальные люди. Не начинают разговор, явно пытаясь его привести к чему-то определённому, и не сворачивают его так внезапно. — Ты невыносим, — Донхёк нисколечки не врёт. — Только перестаешь таким казаться, как опять выдаёшь что-нибудь неожиданное. — Я рад, что мои действия сложно предугадать, — Минхён улыбается, снимая с себя налёт серьёзности, и Донхёк понимает, что достучаться до него сегодня и узнать, что он имел в виду, уже не получится. — Я правда такой загадочный? — Нет, ты просто бесишь, — выдыхает Донхёк, яростно зачёркивая неправильное решение. — Зато у тебя появился повод меня шантажировать. Что ты хочешь за то, что о моих чувствах не узнает вся школа? Минхён принимает на несколько секунд обманчиво серьёзный вид, трёт переносицу как будто даже задумчиво, затем выдаёт с непроницаемым выражением лица: — Я обязательно развешу по всей школе объявления о том, что тебе нравится мой брат… — пауза, видимо, для того, чтобы подогреть интерес. — Если ты сейчас же не решишь это уравнение. Серьёзно, Донхёк, я устал уже объяснять, сколько можно думать. Донхёк, забыв о всём предполагаемом уважении — Минхён ему хён, как бы упорно младший этот факт не игнорировал, — яростно и с громким: «Ты невыносим» лупит его ручкой, куда дотягивается. Минхён сдавленно шипит, когда ему попадают по уху, и отбирает у Донхёка ручку. — Решай давай, я уже текст для объявления придумал. Действительно невыносим, думает Донхёк, с горестным вздохом возвращаясь к ненавистному уравнению. Надо было падать в обморок.