Between

С тестом Донхёк справляется даже лучше, чем ожидал, даже несмотря на то, что поначалу весь трясётся и паникует, ощущая, как всё, что объяснял Минхён, испаряется у него из головы. Результаты им объявляют на следующий же день, и Донхёк пару минут сидит, не в силах поверить, что он наконец-то не балансирует на той тонкой грани, что отделяет его оценку от устрашающего «неудовлетворительно». Напротив, кажется, что ещё немного — и он снова поднимется в рейтинге, возвращая себе законное место в топе лучших. Сам учитель, кажется, удивлён, что ученик, которого он уже посчитал неспособным к математике, внезапно снова обогнал половину класса по результатам. Он объявляет балл Донхёка с таким видом, будто очень сомневается, что набрал его тот своими силами, но Донхёку, по правде говоря, наплевать, что думает этот старый зануда. В кафетерий он буквально влетает, готовый закричать что-нибудь вроде: «Ребята, произошло невероятное!» или броситься Минхёну на шею, и плевать на реакцию, Донхёк благодарен ему сильнее, чем кому-либо в жизни. Но атмосфера за столиком неожиданно тяжёлая, никто не смеётся и даже не улыбается, да и тишина непривычная, только Чэнлэ и Джисон вплоголоса что-то обсуждают. У Донхёка в голове мелькает мысль, что случилось что-то из ряда вон, но он быстро успокаивается, понимая, что ему бы уже сообщили. Ну, наверное. Он проскальзывает на своё привычное место тихо, без всяких криков, на шею сидящему рядом Минхёну не вешается, только спрашивает шёпотом: — Что-то случилось? — Нет, просто эти двое, — Минхён кивает на Джено и Джемина, — переругались. — Из-за чего? — хмурится Донхёк. — Джено спросил, почему Джемин не представляет нам свою девушку. Ну, слово за слово… Из-за ерунды, короче, не волнуйся, помирятся. Как тест-то? — Тест? — до Донхёка, погружённого в чужие проблемы, пару секунд не доходит, о чём Минхён вообще. — А, шикарно, спасибо, — тут он неожиданно даже для себя самого смущается, понимая, что старший ему действительно очень сильно помог, но не получил за это абсолютно ничего. — Как мне тебя отблагодарить? — Никак, — сразу же отвечает Минхён. Сидит некоторое время неподвижно, будто размышляя, затем спрашивает: — Джено, ты завтра вечером занят, да? — Я же говорил, что да, — слегка раздражённо отвечает Джено. Донхёк машинально отмечает, что никогда его таким не видел — вечное солнышко Ли Джено всегда улыбался и разговаривал доброжелательным тоном, будто запрограммированный на это. Со скрипом, но признать приходится — Джемин значит для него действительно много, раз малейшая ссора с ним вызывает у Джено такую реакцию. — Тогда, — Минхён поворачивается к Донхёку, его лицо — в считаных сантиметрах, настолько близко, что младший впервые может рассмотреть неровности у него на коже. Надо же, думает Донхёк, он не идеален. Но это даже лучше — не приходится так сильно переживать, сравнивая Минхёна с собой. — Ты идёшь со мной в кино.

***

Донхёк, безуспешно пытаясь хоть как-то привести волосы в порядок за десять минут до выхода, тоскливо думает о том, что мечты сбываются, но с большими неточностями — ещё совсем недавно он так хотел сходить на свидание в кино с Джено, но судьба вдоволь поиздевалась, заменив младшего из братьев Ли на старшего, а свидание — на «я с Джено сходить собирался, а у него какие-то дела нарисовались, поэтому идёшь ты, чтоб билеты зря не пропадали». Идти, заменяя кого-то, Донхёку не очень приятно, если честно, но если таким образом он может выразить благодарность, то придётся. Тем более, плюсы есть тоже — хотя бы за билет платить не придётся. Минхён уже возле кинотеатра, когда Донхёк подходит туда, и снова в расстёгнутом пальто. С каждым днём всё холоднее, и младший всерьёз недоумевает, как это он ещё не слёг с каким-нибудь воспалением лёгких. Сам Донхёк закутывается всегда максимально, спасибо слабому здоровью, и сейчас они с Минхёном выглядят полными противоположностями. — Я не опоздал, — говорит Донхёк прежде, чем Минхён успевает вымолвить хоть слово. — На случай, если ты собирался сказать что-нибудь на эту тему. — Я собирался сказать «привет», — Минхён закатывает глаза. — Но раз так, то молодец, у тебя есть задатки пунктуального человека. Донхёк не может не состроить рожицу Минхёну вслед, когда тот поворачивается спиной. Глупо, по-детски, но он даже удовлетворение какое-то чувствует после этого. Впрочем, славное чувство почти триумфа длится недолго. Оно не покидает Донхёка, пока он, довольный, покупает большую порцию попкорна и занимает место рядом с Минхёном в самом центре зрительного зала. Но проходят десять минут фильма, музыка становится зловещей, и Донхёк застывает с расширившимися от внезапного понимания глазами. — Ты что… — он говорит достаточно громко, затем понимает, что это может помешать остальным зрителям, и понижает голос до рассерженного шёпота. — Привёл меня на ужастик? — Да, а что, что-то не так? Всё не так, готов закричать Донхёк. Он не трус, но просто ненавидит эффект неожиданности. Единственный человек, с которым он мог посмотреть ужастик — Джемин, и то только потому, что с Джемином интересно смотреть даже программы о садоводстве. А что, если он испугается очередного жуткого звука, и Минхён подумает, что он боится? — Если ты боишься, то это нормально, Донхёк, — вдруг говорит Минхён, на удивление правильно растолковывая его реакцию. — Ты можешь даже заорать от страха, я не буду смеяться или что-то такое, потому что кто знает, не заору ли в следующую минуту я сам. Донхёк кое-как, но успокаивается. Он по-прежнему не может привыкнуть к Минхёну настолько, чтоб говорить и делать всё, что вздумается, не опасаясь, что его поймут неправильно, что неудивительно, учитывая, насколько мало длится их общение. Но всё это — вопрос времени, Донхёк уверен. В итоге Минхён цепляется за его руку раньше, чем Донхёк успевает по-настоящему испугаться. — Ты чего? — шепчет Донхёк, даже не пытаясь убрать чужие пальцы со своего плеча. — Я предупреждал, — шепчет Минхён в ответ. — Если что, можешь тоже за меня схватиться, если будет страшно. Оставшуюся половину фильма Донхёк всецело сконцентрирован на том, чтобы не смеяться, когда пальцы Минхёна сжимают ткань его рубашки чуть сильнее на особенно страшных (для Донхёка — совсем нет) моментах. — Кто бы мог подумать, что Ли Минхён так боится ужастиков, — подтрунивает Донхёк, когда они одеваются после того, как сеанс заканчивается. Минхён смотрит на него, чуть нахмурившись и поджав губы. — Я куплю тебе поесть, и ты забудешь это. Донхёк, по правде говоря, жутко голоден даже несмотря на то, что в одиночку съел весь свой попкорн и отобрал немного у Минхёна, которому было не до этого. Поэтому он лишь растягивает губы в максимально милой улыбке и кивает. Минхён приводит его в небольшое уютное кафе неподалёку, в котором сам Донхёк любит иногда зависать после занятий, чаще всего один, с завистью разглядывая многочисленные парочки. Теперь он приходит сюда с Минхёном, и пусть парочкой их назвать нельзя и с натяжкой, Донхёку становится спокойно. Он разглядывает меню долго, пытаясь выбрать что-то не слишком дорогое, потому что в этот раз платит не он, а за него. Это нервирует настолько, что, когда Минхён идёт делать заказ, Донхёк говорит, что будет только сок. — С тобой всё нормально? — спрашивает Минхён. — Я же сказал, что куплю тебе поесть. — В этом-то и дело, — раздражённо бросает Донхёк. — Или ты сейчас же заказываешь всё, что хочешь, или я воплощу в жизнь свою идею с объявлениями. Минхёну опять удалось повернуть ситуацию в свою сторону, Донхёк бы даже восхитился, если б нервничал не так сильно. В отместку он действительно заказывает всё, что хочет, и выходит очень много. Минхён ограничивается мороженым. У него точно что-то с головой не в порядке, думает Донхёк, вспоминая постоянные минхёновы прогулки нараспашку. Постепенно завязывается разговор, и настроение Донхёка ползёт вверх. Он как раз на середине рассказа о том, как Джемин свалился с моста в средней школе, и его чуть не хватил сердечный приступ, когда у Минхёна звонит телефон. — Ренчжун? — он несколько секунд слушает, затем мрачнеет прямо на глазах. Горло Донхёка будто кто-то сдавливает огромными ледяными ладонями, волнение накатывает волной. — Хорошо, сейчас буду. — Что-то случилось? Одного «Джено» хватает Донхёку для того, чтобы вскочить и начать застёгивать куртку. Пальцы не слушаются, замок заедает, и в итоге Донхёк едва не вырывает его вовсе. — Я с тобой, хорошо? — он повязывает шарф, в спешке слегка криво, нахлобучивает шапку и смотрит на Минхёна умоляюще. Тот, видимо, понимает, насколько сильно Донхёк волнуется, потому что лишь молча кивает. — Ренчжун даже ничего не объяснил толком, — с паузами, потому что до ближайшей автобусной остановки они практически бегут, выговаривает Минхён. — Сказал, что «небольшие проблемы» с Джено, но зная его, могу предположить… — им удаётся запрыгнуть в отъезжающий автобус, и Минхён упирается ладонями в колени, пытаясь отдышаться. — … что проблемы глобальные. На улице уже практически стемнело, светящиеся вывески и горящие тёплым жёлто-оранжевым окна проносятся мимо, но для Донхёка они — одна сплошная непонятного цвета масса, потому что неизвестность его по-настоящему, не то что всякие ужастики, пугает. Он только ободряюще похлопывает слегка более бледного чем обычно Минхёна по коленке, надеясь хоть чуть-чуть его успокоить и успокоиться самому. В доме Джено и Минхёна свет горит только в одном окне — на кухне, и именно туда старший и направляется, даже не разувшись. Донхёк скидывает ботинки на пороге и спешит за ним. Джено сидит за столом в одиночестве, оперевшись щекой на ладонь. Он жив и здоров, но — Донхёк понимает это, когда Джено поднимает на него расфокусированный взгляд — безбожно пьян. Минхён только резко выдыхает, обещая убить Ренчжуна максимально жестоко. — А ты — придурок, — практически рычит он, когда Джено пытается что-то сказать. Затем отвешивает младшему подзатыльник и выплёвывает: — С вашими «небольшими проблемами» я скоро поседею. Донхёк стоит у порога, неловко переминаясь с ноги на ногу. Для него это всё слишком — и пережитое волнение, и такой непривычный вид обоих братьев. Сейчас бы в обморок, думает он слегка даже тоскливо. — Чай будешь? — внезапно спрашивает Минхён. — Можно было бы, конечно, последовать примеру моего обожаемого донсэна, потому что по-другому тут не успокоишься, но так как мы несовершеннолетние, алкоголя дома не водится. Зато есть чай с мелиссой, вкусный. Донхёк только кивает и практически падает на ближайший стул — ноги не держат. Он стягивает ослабевшими пальцами с головы шапку и некоторое время в полной тишине, нарушаемой лишь шумом, который вызывает Минхён своими излишне резкими движениями, мнёт ткань в руках. — Джено-хён? — зовёт он тихо. — Что-то случилось? — Джемин случился, — сразу же, будто только и ждал, когда хоть попытаются понять и просто спросят, отвечает Джено. — Это всё… — язык у него заплетается, что, в общем-то, ожидаемо, — … серьёзно. Донхёку снова больно где-то в области сердца, но уже не так сильно — это уже не так неожиданно, как первое признание. К тому же Джено вдруг смотрит на него со всей серьёзностью, на какую только способен, и спрашивает: — Ты же поможешь мне? — таким тоном, что у Донхёка словно душу наизнанку выворачивают. — Стать к нему ближе. Донхёку не хочется уже даже смеяться. Всё повторяется по старому сценарию, только в главной роли по уши влюблённого теперь не он сам, а Джено. Просто потрясающая ирония. И вроде бы эгоизма в Донхёке достаточно, чтобы отказаться, но Джено смотрит так жалобно, что приходится принять это как очередной шанс доказать старшему, что неплохо было бы перестать убиваться по Джемину и обратить внимание на кого-нибудь другого (он сам — доброволец). Донхёк кивает. Минхён смотрит на него с немым что ты творишь во взгляде. Донхёк и сам не знает, но когда счастливый до безобразия Джено лезет к нему обниматься, пытается убедить себя, что всё делает правильно.