Between

Донхёк не может уснуть всю оставшуюся ночь, только ворочается с боку на бок в кажущейся такой неудобной кровати. Глаза лишний раз старается не открывать — взгляд неизбежно падает на веточку омелы, под которой ещё совсем недавно целовались они с Минхёном. Джено написал спустя двадцать минут после того, как ушёл. «Его мама сказала, что он ушёл спать, завтра утром с ним поговорю. Не волнуйся». Донхёк не может не волноваться. Он понимает, что единственное, что ему нужно — поговорить с Джемином и объяснить ситуацию, раз уж он не смог сделать этого раньше и в дело вмешалось недопонимание. Только вот захочет ли Джемин вообще с ним разговаривать? Донхёк, если честно, вообще не до конца понимает причину его обиды. Неужели они всё-таки были влюблены в одного человека? Джено — не вещь, и Донхёк это понимает, как понимает и то, что разделить его они бы однозначно не смогли. Как и не смог бы он отказаться от своих чувств вот так разом, просто потому, что испытывает их не один. Но вряд ли бы он стал ввязываться в эту сомнительную аферу с отношениями, если бы знал, что Джемин был влюблён уже тогда. В любом случае, исправить всё сейчас хоть и кажется сложным, но всё же не так нереально, как вернуться в прошлое и предотвратить некоторые свои поступки. Минхён — отдельная и очень болезненная тема, и Донхёк старается не касаться её даже в собственных мыслях. Не выходит совсем, но это уже другой вопрос. Он внезапно вспоминает об оставленных под ёлкой подарках и встаёт с кровати — всё равно уже не уснёт. Джемин дарит ему, можно сказать, самое дорогое — коллекцию разнообразных сортов чая. Донхёк, задумчиво крутя в руках упаковку чая с мелиссой, думает, что пусть бы Джемин и сам всё это выпил, лишь бы продолжал приходить в гости. Джено презентует сертификат в книжный (купил, видимо, пока Донхёк выбирал книгу для Минхёна) с коротенькой запиской, где значится, что Донхёк должен потратить его на то, что ему действительно нравится, а не на то, что рекомендует им учитель по литературе. Донхёк читать в принципе не особо любит, но давно положил глаз на книги по психологии, поэтому подарок далеко не бесполезный. Остаётся последняя коробочка — красная, перевязанная золотой лентой, — всё именно в тех цветах, на каких Донхёк настаивал для украшений. Внутри — то, что заставляет Донхёка ошарашенно, по-фанбойски взвизгнуть — диск любимой группы, лимитированная версия с автографами. Но как Минхён узнал? Донхёк говорил о своих музыкальных предпочтениях всего пару раз, неужели он запомнил? Да и как вообще достать удалось? Донхёк же готовился душу продать, но не оставалось ни одного диска. Из упаковки вылетает маленький прямоугольник плотной коричневой бумаги, на котором каллиграфическим Минхёновым почерком выведено: «Гению математики Ли Донхёку с любовью от Ли Минхёна». Формулировка строгая, но Донхёк смеётся уже на «гении математики», затем его взгляд цепляется за два слова, которые одновременно являются частью стандартной подписи и значат так много. С любовью. Действительно ли Минхён имел в виду ту самую любовь, что и Донхёк к нему испытывает? Он же ответил на поцелуй вчера, да и всё его поведение говорило о взаимности, но всё же… Всё же Донхёк основательно сглупил, упустив самого важного в своей жизни человека. Он ложится на пол, продолжая держать в руках записку. Шею щекочет мягкий ворс ковра, и Донхёк внезапно думает, что не будь он таким дураком, то сейчас бы лежал и радовался этому «с любовью». Однако пока он не представляет, как подойти к Минхёну и признаться, рассказать о том, о чём рассказать, безусловно, нужно, даже если в ответ он получит отказ. Одна только мысль об этом заставляет его сердце сжаться. Вибрирует телефон, и Донхёк читает короткое: «Он даже со мной не хочет разговаривать» от Джено. Через пару секунд приходит продолжение: «Сказал, что устал от этого вранья и закрыл дверь прямо у меня перед носом. Думаю, надо просто немного подождать. Минхён заперся в комнате и не выходит, я что-то волнуюсь. Ты-то хоть в порядке?». Один не хочет разговаривать, другой вообще слабо подаёт признаки жизни. Замечательно, просто великолепно. «В порядке, не волнуйся. Всё наладится», печатает Донхёк в ответ. Ничего не в порядке, но волновать Джено лишний раз не хочется. Хочется только верить, что всё действительно наладится. Никто из тех, кто мог бы помочь этому свершиться, разговаривать не хочет, и у Донхёка остаётся последний вариант, который приходит в голову совершенно неожиданно. Он набирает номер, которым пользовался всего пару раз и то только для того, чтоб узнать, где Джемин, когда у того был отключен телефон. — Алло, Йерим-нуна? С праздником! У тебя найдётся время примерно через час?

***

Йерим-нуна действительно очень красивая, а ещё — добродушная, хотя при первой встрече Донхёк её таковой и не посчитал. Иного объяснения тому, что в праздничный день она согласилась поговорить с малознакомым пареньком, нет. — Выкладывай скорее, что хотел обсудить, у меня не очень много времени, — говорит она сразу же, как садится напротив Донхёка в небольшой уютной кофейне. — Ладно, тогда сразу к делу. Что между тобой и Джемином? — Мы… м-м-м, друзья? — девушка хмурится брови, задумавшись. — Да, думаю, нас можно назвать друзьями. — Друзья? — теперь уже хмурит Донхёк, пытаясь сообразить. — Вы разве не встречаетесь? Йерим заказывает себе ванильный латте и только потом отвечает: — Было дело, да и то… Это не мой секрет, но Джемин никогда ведь не признается. Ну, в общем, я согласилась стать его девушкой на время. — О-о-о-очень интересно, — тянет Донхёк, прищурившись. Джемин, оказывается, предпринял тот же ход, что и он, не зря, наверное, дружат столько лет, мозги работают уже в одном направлении. — А зачем, он не говорил? — Сказал, что сглупил и запаниковал, когда ты спросил, не с девушкой ли он переписывается, — пожимает плечами Йерим. — Те сердечки… Всё было в шутку, Донхёк, ничего серьёзного, просто манера общения такая. Ну, я согласилась, потому что он на этом очень зациклился и сказал, что отступать уже поздно и он не хочет и терять лицо. Мне это ничего не стоило, мы же всё так же оставались друзьями. Первое время мы ещё изображали парочку, но потом всё сошло на нет, потому что Джемин сказал, что влюбился, и всё это, по его мнению, неправильно. Мог бы и сказать уже, что мы больше не встречаемся, кстати… — Интересно, что он тебе предложил за то, чтоб ты с ним, идиотом, согласилась встречаться, пусть и понарошку. — Так, кое-какие художественные материалы. Он мне давно их собирался подарить, но я отказывалась, а тут такой шанс подвернулся. В общем, вот. Но он не ответил на моё поздравление, с ним всё в порядке? Донхёк кратко пересказывает ситуацию, наблюдая, как по мере рассказа слегка расширяются от удивления глаза Йерим. — Если б я знала, что всё так закончится, то никогда бы не поддалась на уговоры этого малолетнего трусишки, — тянет Йерим расстроенно. — Нет-нет-нет, всё хорошо. Там достаточно вины каждого из нас, но твоей совсем нет. Ты молодец, раз выручила его. — Спасибо, — Йерим смущённо улыбается. — Ну, я пойду? Меня уже ждут, наверное. И удачи, если что, сообщи мне, я сама поговорю с Джемином. Донхёк желает ей всего наилучшего, а затем, оставшись наедине со своим какао, пишет Джемину: «Ты сколько угодно можешь обижаться, и я не отрицаю своей вины. Но я тут виделся с Йерим, и оказалось, что ты тоже о многом умолчал. Мы на равных, согласись? Надеюсь, ты всё-таки согласишься на разговор».

***

Пока Джемин молчит, к Донхёку в гости приходит Джено. — Ничего, — объявляет он с порога. — Я стоял у него под дверью три часа. — Ну не дурак ли? — возмущается Донхёк. — Ты же знал, что это ничего не даст. — Знал, — вздыхает Джено. — Но всё ещё надеялся. Я вообще за вещами Изюма пришёл. Ну там, лоток и корзинка здесь остались, Джемин к тебе не придёт, поэтому забираю. Пока Джено собирает вещи, Донхёк размышляет о том, стоит ли рассказывать Джено о том, что он узнал от Йерим, или нужно подождать, пока сам Джемин созреет. Вариант «он должен это узнать» побеждает, потому что Донхёк хочет побыстрее избавиться от роли впутанного в их отношения. Джено слушает внимательно, и под конец у него такой счастливый вид, что у Донхёка от его улыбки глаза слепит. — То есть, я ему нравлюсь? И это всё не по-настоящему? И шанс есть? Вау, даже не верится! — он воодушевлённо размахивает корзиной для кота, едва не попадая Донхёку по носу. — Да, теперь всё, что нам обоим нужно сделать, — это признаться. Ну и мне помириться с Джемином, хотя, думаю, теперь он должен пойти на контакт. — У тебя к хёну всё серьёзно? — тихо спрашивает Джено. — Более чем, — вздыхает Донхёк. — Осталось это только до его сведения донести. — Если ты его обидишь, то наша дружба окажется под вопросом, — серьёзно говорит Джено. — Он самый лучший, и если ты сделаешь ему больно… — Джено, я не собираюсь делать ему больно. Себе — ладно, но ему — никогда. Если ты когда-нибудь задумаешься о том, что я к нему чувствую, просто вспомни себя и Джемина, и все вопросы отпадут. — Это действительно серьёзно, — кивает Джено. Донхёку остаётся только согласиться. Они прощаются, перед этим пожелав друг другу удачи. Хотя она, безусловно, важна, храбрость, по мнению Донхёка, тоже бы не помешала. Он включает свой новый драгоценный диск и садится на кровати с ноутбуком. Песни, как назло, в большинстве своём грустные, и Донхёк еле подавляет в себе желание опять удариться в страдания. Но он провёл день на редкость продуктивно, проблемы стали лишь толчком, и нарушать этот порядок вовсе не хочется. «Как признаться в любви» Донхёк гуглит чисто на автомате. Интернет предлагает ему тысячи способов, но все они кажутся какими-то не такими — то неискренними, то дорогостоящими, то вообще откровенно странными. Донхёку легче совсем не становится. Он думает, что вряд ли можно спланировать что-то настолько важное. Тем более — когда объект влюблённости всё ещё ждёт разговора по душам и поэтому подход к нему требуется крайне осторожный. «Делайте и говорите то, что велит вам сердце», советует сайт, который выглядит довольно авторитетным. Донхёку хочется бежать к Минхёну прямо сейчас, но от одной мысли об этом все внутренности трусливо поджимаются, а ноги будто деревенеют, показывая, что никуда он не побежит. Донхёк в отчаянии даже бьётся пару раз головой о клавиатуру. Затем, всё так же на автомате, просматривает странички Минхёна во всех соцсетях, любуясь фотографиями и смеясь над остромётными комментариями. Они не виделись меньше дня, но Минхёна уже безумно не хватает. Донхёк хочет видеть его лицо не на фотографиях, а рядом, не читать его шутки, а слышать и смеяться над ними вместе. Это, наверное, уже крайняя стадия. «Я зайду к тебе завтра», внезапно пишет Джемин. Донхёк буквально почувствовать может, как начинает снова двигаться к обретённому и тут же утерянному спокойствию. Всё у него наладится.