***
Оставшись, наконец, один, Тони не ощутил облегчения, хотя присутствие долговязого киллера страшно выводило его из себя. Череда последних событий заводила его всё дальше, и вот капкан захлопнулся: он сам не знал, где находится, не мог встать с постели и с трудом шевелился. Его враг ходил рядом, вольный в любой момент сделать с ним что угодно. А самое страшное — Эйрин попала в ту же ловушку. Он, сам того не желая, втянул и её, подверг страшной опасности. И теперь даже не знал, что думать и чувствовать: она была для него спасительным счастьем, если бы не она, он, наверное, был бы уже мертв. Но разве ей место здесь, разве правильно сейчас радоваться их воссоединению?.. Полмиллиона долларов. За его голову. Кто, почему и зачем пошёл на это? «Подумай на досуге» — легко сказать! Блэк даже не представлял, в каком направлении искать! Он жил как сыр в масле: состоятельный красавчик и баловень судьбы, привыкший к тому, что все вокруг его любят и обожают. Но вот она — расплата, вот она — цена целых двенадцати лет беспечности и благополучия. Конечно же, он мечтал уехать отсюда и увезти с собой Эйрин как только хоть чуть окрепнет. Но сказанные утром слова Шторм-Спринга заставили ещё раз задуматься. Этот убийца вёл себя странно. Он не выполнил свой заказ, если не врёт, сам теперь оказался на мушке. Для чего ему это? Что за липкая паутина обвила Тони Блэка с ног до головы? И почему этот пепельный блондин действует столь парадоксально: спасает, увозит в укрытие, лечит и зазывает в союзники? Не вернее ли было избавиться от него и девушки и залечь на дно самому? Тони не понимал ничего. Мутный взгляд остановился на одной точке, холод и боль усиливались, тело и разум с трудом выносили напряжение. Из такого вот незавидного состояния его вывело лишь появление любимой. Эйрин присела рядом на корточки, провела ладонями по его лицу. Видно было, что она испугалась, решила, что ему стало хуже. Нежные ручки поправляли его волосы, нос водил по его щеке, наполняя душу теплом и отводя боль. — Тони, мой львёнок, что с тобой? Тебе очень больно? Сейчас я помогу, я придумаю что-нибудь. — Не нужно, Эйрин. Мне уже лучше, через пару дней встану на ноги. — Даже не думай! Здоровая правая рука притянула девушку к себе, полный грусти взгляд изучал её свежее прелестное личико: добрые серые глаза и мягкие выразительные губы. Вокруг всё померкло кроме любимого образа, и, не в силах более сдерживаться, Энтони полностью охватил эти губы своими, долго и упоительно вкушал их сладкий и желанный эфир, ласкал языком и покусывал. Глаза его закрылись, голова закружилась: поцелуй, которого он ждал долгие двенадцать лет! Даже больше. За всё это время ни одна барышня лёгкого поведения не удостоилась поцелуя Тони Блэка. Истерзанное ранами тело наполнилось новыми силами: отодвинувшись от края, Энтони схватил Эйрин обеими руками и притянул к себе всю, уложил рядом и обнял, почти что скрыв под собой, жадно сжимал в объятиях, забирая её у целого мира. Развязав слабый узел на поясе бархатного халата, он ощутил телом всю её мягкость, трепетность и тепло. Губы терзали шею, а руки хищно трепали лакомую упругую грудь. В душе он верил, что она уже целовала его в губы, когда лечила, в те часы, которых он не мог помнить. Но именно этот поцелуй и ласки стали для Энтони воплощением давней необоримой мечты. — Когда всё закончится, я больше не отпущу тебя. Ни на секунду не отпущу! Дай мне ещё пару дней, мы уедем. Он продолжал целовать её, придавив своим весом, просто втирая в кровать, а Эйрин заботливо укрыла их одеялом и гладила его волосы. — Тони, ты ранен. Нужно лежать еще хотя бы неделю. Я помогу, ты скоро поправишься. — Он прервал её речь очередным, очень страстным и длительным поцелуем. Тупые мягкие толчки его носа, рассеянные, но горячие ласки не давали девушке двигаться. Сил у Энтони было ещё очень и очень мало, но даже когда он затих на плече у Эйрин, закрыв глаза, тяжело дыша, но блаженно и искренне улыбаясь, она не позволяла себе шевельнуться, обнимала своего Тони, целовала его голову. — Каким же ты стал красивым! Я часто думала, какой ты сейчас. И ты вошёл — вот такой, каким виделся в мыслях. — Ты думала обо мне? — Голос Блэка был тихим и немного хриплым, а дыхание вновь становилось горячим: может быть, лихорадка возвращалась под вечер, а может быть так давал знать себя переизбыток чувств. — Конечно же! Можешь считать, каждый день. Как я могла не думать? — Ты была замужем, ты изменяла мне. Он не скрывал напряжённой обиды, Эйрин, напротив, загадочно улыбнулась. Но Блэк не видел в тот миг выражения её глаз. Несколько секунд она думала — как сказать правильно, как пояснить. Наверняка, представила, сколько же раз по факту он бывал с женщинами за столь долгое время, но не стала заводить разговоров об этом. Если есть женщина, и есть мужчина, изменяет всегда, разумеется, только она. Иного не дано. — Да, мне пришлось согласиться. Иначе меня бы не взяли в важную для меня экспедицию. Но только мы никогда не были вместе, вот так. Тони чуть приподнялся, пристально сверля ирландку глазами. — Ты не спала с мужем? Не верю! — Да, не смогла. Поэтому мы развелись. В сущности, и не жили вместе. Огромные голубые глаза Блэка расширились, долгое время он вглядывался в подругу, сомневался в правоте её слов, искал поводы уличить её во лжи. Но Эйрин была собой — обычная его Эйрин с её умными, чуть грустными, но решительными глазами. А от рук её, трепетно затихших на его плечах, исходило чистое живительное тепло. Душу Энтони обуяла неописуемая радость, он вновь приподнялся на локте и забрал любимую под себя. Губы покрывали её лицо поцелуями, полные слёз глаза не сдержали одну — и девушка кротко коснулась его щеки там, где остановилась слезинка. Косматая голова уткнулась ей в грудь, с уст сорвался тихий стон. Женское сердце дрогнуло, она обняла его и осторожно уложила себе на плечо так, чтобы Тони почти не чувствовал боли от ран. — Прошу тебя, отдохни. У тебя снова начинается лихорадка. Блэк действительно замер. Сердце его сперва с силой ударялось сквозь кожу о тело любимой женщины. Но уже через пару минут успокоилось. Раненная рука отяжелела и неподвижно лежала поперёк груди девушки, продолжая быть властной над ней, несмотря на усталость. Выдав за минуты чересчур много сил и эмоций, Тони уснул. А Эйрин, как заворожённая, не шевельнулась, пока глаза его вновь не открылись. Всё это время лишь пальцы её трепетно двигались, даря никому не заметную ласку вновь обретённому другу и единственному мужчине в её жизни. Они обрели друг друга, вернули себе непростительную утрату, которой завершилась их юность. Но оба хорошо понимали, в сколь незавидном и опасном положении находятся. Тихо, почти что шёпотом, смышлёная женщина расспрашивала своего избранника обо всём, что сейчас могло им помочь: о той жизни Энтони, которую она не застала, о созданной им криминальной организации, знакомствах и последних делах. Многое из того, что он отвечал, повергало её в форменный ужас. Но одного лишь взгляда на бессильного сейчас раненого красавца было довольно, чтобы принять и простить, даже может быть понять в чём-то. Девушки любят отчаянных парней, но замуж выходят за надёжных. В случае с Муррей это правило сработало лишь наполовину: она любила. И сейчас понимала, что без её помощи и участия сам он не разберётся. Со слов Тони Эйрин делала пометки в блокноте, шаг за шагом прорисовывала структуру подпольного концерна и обозначала центры влияния. Блэксмит не был самым крупным производителем смертоносного товара, но получалось так, что на нём замыкался круг из семи таких же воротил, как он сам. А все вместе они держали более половины американского рынка, и ещё часть европейского. Энтони не скрывал, что может существенно влиять на решения всех, входящих в эту «Великолепную Семёрку». В их кругу правили одни и те же законы и порядки. Благодаря принятому правилу они были конкурентами, но не вредили друг другу и не враждовали. — Как тебе удалось это? Для американского бизнеса не свойственны отношения дружелюбной мирной конкуренции. Энтони улыбнулся, устраиваясь удобнее и лаская носом шею Эйрин. — Ты забыла, что мы европейцы? — Выходит, ни на кого из этих шестерых грешить нельзя? — Ни при каких обстоятельствах. Каждый из них понимает, что вслед за такими делами семёрка развалится. Им не прибрать к рукам мои предприятия, поставщиков и заказчиков. И им незачем подставлять под удар свой собственный бизнес. — Тогда нужно искать обиженного клиента. — Умоляю тебя! Никто не был обижен. Мы не поставляем людям второсортного дерьма. И не кладём в карман сверх разумного. Все цены всегда заранее известны. Ирландка отложила блокнот и задумалась. Её маленькие ручки чуть крепче обняли Тони и ласково притянули его к себе. Нет, она не собиралась терять его, тем более позволить убить. Этот человек был слишком дорог ей, а значит нужно было думать. Если они не вычислят заказчика, будут и впредь подобны слепым беспомощным котятам. В своих рассказах Блэк говорил, что сам всегда видел себя благородным разбойником. И всеми силами старался привить остальным что-то типа «кодекса чести». Он мог резко и принципиально отказаться от выгодного предложения, сулящего прибыли, если сделка претила ему по сути. — И часто ли приходилось отказываться? — Нет конечно. Знаешь, бывает, заводится где-то бешеный шелудивый пёс и прёт на своих же. Или две стороны одного конфликта просят снабдить оба фронта. Тут уж приходится выбирать по совести. Мы не только дельцы, но и воины. Эйрин подумала, что Блэк правда особенный, и эти его черты вполне могут привлекать, вызывать уважение, стать причиной авторитета. Для него детское хобби переросло в дело жизни, не исказившись в основах. В первую очередь он всегда оставался воином со своим кодексом чести. — Скажи, а давно ли в последний раз ты отказался от сделки? И по какой причине? — Нужно вспомнить. Только сперва хорошенько прижать тебя и всю искусать! — Может, сначала подумаешь? Как-никак, все мы на этом ранчо — заложники сложившейся ситуации. Знаю, ты не веришь Шторм-Спрингу. Но он тебя спас и хочет помочь. Только не знает как. Отвечая на поцелуи, Эйрин рассчитывала-таки получить ответ и слегка отстраняла от себя разгорячённого Блэка. Силы возвращались к нему какими-то странными приливами, и, едва почувствовав их в себе Тони предпочитал сразу же их истратить. — С год назад или меньше один местный придурок хотел заказать огромную партию и отправить её на восток — форменным отморозкам и религиозным фанатикам. С этим оружием они бы завтра же напали хоть на Америку, хоть на любую другую страну, где не бьются головой о дорогу по пять раз на дню. Я пока ещё не выжил из ума, чтобы вооружать тех, кто потенциально атакует меня же. — Имя того человека ты помнишь? Того, который обращался к тебе. — Бенджамин Рэддок. Кажется так. На руке у него было большое заметное родимое пятно. В плане гарантий оплаты ссылался на связь с Ротшильдами и Рокфеллерами. — И к кому ушёл этот заказ? — Понятия не имею. Если бы хоть один из моих согласился, я бы начистил ему морду и выставил вон из сообщества. Девушка записала в своём блокноте имя и прочее, что услышала. — Видишь, без нашего пленителя нам не обойтись! Я не хакер, а ты вообще ничего не соображаешь в компьютерах. Нужно хвататься за соломинку. Обещай с ним поговорить и расскажи об этом несостоявшемся заказе. — Хорошо, обещаю. Только не вздумай доверяться ему полностью и не забывай, кто он. Пока только это. И не сейчас. Сейчас я не отпущу тебя ни на шаг! Наслаждаясь ласками любимого, Эйрин не могла заметить и понять, что хозяин дома видит и слышит их. Сам он не думал следить за постояльцами, просто завершил дела и заглянул их проведать. Из слов Энтони многое прояснялось: девушка сумела вытащить из Блэка очень важную и ценную сейчас информацию. А ещё уговорила не чураться вчерашнего врага и оказать ему хоть какое-то доверие. Всё это можно было посчитать недюжинным успехом. Если бы не одно «но». Лишь один взгляд на них — нежащихся в одной постели, целующих друг друга, не скрывающих своих чувств — похоронил надежду Транди на дружеские отношения между Тони и Эйрин. Обычно скованный льдом разум отказывался воспринимать увиденное и горел белым огнём. Сжавшееся в одну болезненную точку сердце словно бы надорвалось. Род его деятельности обязывал уметь передвигаться почти бесшумно, и он ушёл прочь — туда, откуда пришёл, к своим телефонам и компьютерам, в которых единственный в этом доме действительно разбирался. Сидя при свете ночной лампы, Шторм-Спринг не узнавал себя, нещадно ругал за такой непозволительный, вопиющий наив, во власти которого находились его мечты и надежды. Теперь они рухнули вместе с обретением столь нужного сейчас доверия Тони Блэка. Такова оказалась цена — непомерная, высокая, беспощадная. Краски мира померкли, но никуда не делась любовь: прекрасная и глубокая. Лишь она есть та драгоценность, от которой нельзя отказаться, если однажды её познал и принял как есть. Сколь бы больно это ни оказалось.Часть 8 «Цена доверия»
2 марта 2018 г. в 01:31
Официальные новости странным образом не сообщили ничего ни об исчезновении Муррей, ни об убийстве в Ньюбурге. Выход в интернет и адресный запрос выдал одно незначительное упоминание, но под ним уже висели слова опровержения, а после прямо на глазах у Шторм-Спринга запись исчезла. Дело начинало пахнуть очень высоким уровнем вовлечённых в него сторон. Киллер уже не сомневался, что его бывший работодатель тесно связан с ФБР. Творить в средствах массовой информации подобные зачистки не под силу бандитам или купленным полицейским.
Сидя в кресле, обложившись чужими телефонами и поставив на колени ноутбук, Транди кропотливо изучал всю попавшую ему в руки информацию. Время от времени взгляд его падал на спящего Блэка. На сей раз, победа осталась за ним: ирландку удалось выпроводить готовить и спать ещё вечером. Время лунного света досталось ему. На следующий день Шторм-Спринг проснулся очень поздно, пришедшие на ум мысли и зацепки надолго затянули его в интернет. Всю ночь рядом с Тони сидела Эйрин, только лишь утром, после нескольких часов сна, удалось вновь оказаться рядом с объектом — теперь уже его страсти.
Бычье здоровье Тони давало себя знать: по-настоящему плохо ему было только первые двое суток на ранчо. Потом лихорадка прошла, взгляд стал ясным, он полностью пришёл в себя. Слабость и боль сильно ограничивали движения, но было понятно, что самое худшее позади. Открыв глаза, он осмотрел свою комнату, попытался приподняться и сесть. Наверное, Блэк искал глазами Эйрин, но взгляд его встретился со Шторм-Спрингом. Несколько секунд они безмолвно глядели друг на друга. Транди приблизился и спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
Мужчина чуть отстранился к стене и ответил:
— Не подох пока, как видишь.
— Боль сильная?
— Терпимая. И, может, хватит корчить из себя няньку? Поясни, наконец, зачем ты завалил тех бандитов и приволок нас с Эйрин сюда? Вылечишь и пристрелишь, чтобы прибрать к рукам гонорар?
— Прошу, не нужно поспешных выводов.
— Где Эйрин? Что ты с ней сделал?
— Представь себе, ничего. Она спит в соседней комнате. Сидела с тобой всю ночь.
Ярко-голубые глаза Энтони светились решимостью, словно два кристалла на измученном бледном лице.
— Не смей её трогать! И вообще отпусти. Тебе нужен я.
Транди не спешил отвечать, с грустью глядя на своего собеседника.
— Нужен, и ещё как! Ты, кажется, забыл, что мы с тобой оба числимся в объектах на уничтожение. Поодиночке не выплывем. А вместе можем еще попытаться.
Лицо Энтони помрачнело, от проницательных глаз блондина не ускользнуло, как он съёжился под одеялом и тяжело вздохнул.
— Я предпочту сам решать свои проблемы. А ты решай свои.
Теперь уже досадная улыбка тронула лицо киллера.
— Тони! Умоляю тебя, ты веришь, что вот так запросто обойдёшься без меня? Я тебя отчасти понимаю! Но, кажется, о своём истинном враге ты не знаешь ничего. А вот я могу с твоей помощью его вычислить. Ну, отпущу я тебя и девушку. Через день, если не через час, вас обоих пристрелят или взорвут. Даже если доберёшься до своих, будешь благородно воевать с ветряной мельницей, ежеминутно подставляя себя под мушку.
Блэк закрыл глаза, глубоко задумался. Весь его облик и движения выдавали тяжкую жестокую боль, и не от полученных ранений.
— Назови хоть одну причину, по которой я должен тебе поверить.
— А разве то, что ты жив, и твоя подруга тоже — не достаточная причина?
Голубые глаза Энтони снова вспыхнули ярким, режущим и таким манящим светом, какой увидишь разве что у крупных благородных хищников.
— Ты и сам знаешь, что это не достаточная причина. У тебя в голове твой собственный замысел, и как только ты выведаешь у меня нужные тебе и твоим боссам вещи, ты спокойно завершишь своё дело.
Эта его извечная сердитость, нотки рычания в голосе восхищали не меньше, чем правильность форм фигуры и резкие, мужественные очертания лица.
— Блэксмит, тем, кого ты называешь моими боссами, не нужно было что-то узнать от тебя. Они, поверь, проинформированы о тебе лучше твоих собственных подельников. Мне заказали убить тебя, просто убрать со сцены. И пообещали за работу полмиллиона долларов. Немало, правда?
Услышав сумму, Тони не сдержал себя, резко дёрнулся вперёд, но сразу же вновь опустился на постель, остановленный сильной болью. Всё тело его было напряжено, глаза сверлили Шторм-Спринга. Тот понял, что, возможно, перегнул палку, и Энтони ещё очень слаб для таких потрясений. Устроившись на любимой табуретке за головой Блэка, Транди как бы невзначай коснулся его плеча, глаза жадно пожирали взглядом пряди волос, разметавшиеся по подушке. Прошедшей ночью ему не удалось побыть с Тони, и блондин уже изрядно соскучился по обретённым маленьким радостям.
— Тише, не заводись и не делай себе плохо. Твоя подруга с меня шкуру спустит, если опять пойдёт кровь и тебе станет хуже.
— Вот хорошо бы, чтоб спустила!
Рациональный от природы рассудок взвешивал «за» и «против» использования последнего аргумента. С одной стороны, без него разговор мог форменно не сложиться. С другой же стороны, Транди переживал за Блэка и словно сам чувствовал его боль. Рука продолжала водить по плечу Энтони.
— Говорю, успокойся! Вполне возможно, что я и сам повёлся как последний кретин, и вместо кейса с деньгами меня ждала пуля в затылок. Ты же помнишь наши фотографии в кармане этих мордоворотов.
Легче и спокойнее Блэку явно не стало. Зажатый в комок, он смотрел перед собой сосредоточенным, но уже помутневшим взором. Шторм-Спринг понял, что пора убираться и больше не будоражить израненного парня, едва очнувшегося от лихорадки и пришедшего в сознание.
— Ну, всё, ухожу. Лежи, не терзай себя раньше времени. Просто на досуге подумай, кто и почему мог не пожалеть такой суммы за твою голову. А я тоже подумаю, чему обязан отставке на кладбище. Уж явно не только промаху в ресторане.
Уходить не хотелось, но даже не опасения, а само собой разумеющиеся вещи на глазах становились реальны: он пугал Блэка, пока ещё не способного защитить себя и девушку. Скорее всего, был ему откровенно противен. Насколько одного из них влекло к другому, настолько же второго отталкивало. Причём, не без весомых причин… Запершись в своей комнате, Шторм-Спринг с головой ушёл в расследование. Звонки и смс с телефонов бандюг ясно свидетельствовали о том, что они «шестёрки». В деле фигурировало имя некоего мистера Хьюго, который и прислал их в Ньюбург. А стало быть, контактировал с заказчиком, если, конечно, этот Хьюго и бывший работодатель Транди — не есть одно и то же лицо. Его нужно было пробить по всем каналам, причём теперь уже самому, не выходя на связь со своими помощниками. Транди не мог знать, каков теперь его статус в глазах тех, с кем он работал раньше. И не сливал ли кто-то из них всю информацию сразу на два канала. В сложившейся ситуации рассчитывать он мог только на себя. И на Энтони, которому безоговорочно верил: было в Блэке что-то излишне прямое и даже наивное. Решить бы ещё задачу о том, как добиться его доверия. Эту задачу очень важно и нужно было решить как можно скорее.