Солнце восходит на западе

Серсея стояла у окна, глядя вниз. С вершины Твердыни Мейегора был виден не только внутренний двор Красного Замка, но и улицы Королевской Гавани, шумные и суетливые; спешащие по своим делам, гомонящие люди походили на муравьёв у разворошенного муравейника. И никому из них не было дела до горя их королевы. - Значит, ты выбрал Тириона. Джейме вздохнул. Она говорила так, словно вместо головы Тириона он положил на плаху её собственную голову. Ему не было нужды спрашивать мнения сестры, когда он принимал решение – он и без того его знал. Поединок во имя суда Богов вовсе не казался ему надёжным способом спасти жизнь его незадачливого младшего братца, особенно после того, как сестра избрала своим чемпионом Гору. Джейме вполне доверял Оберину Мартеллу, вернее, его лютой ненависти к Григору Клигану и Ланнистерам, но всё же себе он доверял больше. И он один знал, что было более всего любо и желанно его отцу, и, главное, у него одного это было. Несмотря на все опасения Джейме, Тайвин Ланнистер принял предложенную сделку благосклонно, почти радостно, суд поединком отменили, а все возражения Серсеи, её мольбы и угрозы их отец попросту проигнорировал. А теперь Джейме пришёл сообщить о своих планах Серсее; в этом не было особой нужды, так как она и без того всё знала о них, но Цареубийца полагал, что так будет… честнее. Когда Серсея повернулась к нему, её лицо было мертвенно-бледной маской – не намного живее лица Джоффа, когда он видел его в последний раз. Джейме поспешно отмахнулся от этого воспоминания. Пусть он и не считал мальчишку своим сыном, ему не пристало так откровенно проявлять равнодушие: если он не скорбел по сыну, то должен был скорбеть по королю. Но Серсея знала его лучше всех других людей на свете, и от неё ему трудно было что-либо скрыть. В эти мгновения на её лице жили только зелёные глаза, и все резкие, обидные слова, которые она готова была бросить ему в лицо, отразились в её пронзительном взгляде. - Ты выбрал Тириона. Не меня. Не нашего сына, - отрывисто заговорила королева с тем же безжизненным выражением лица. – Ты выбрал его убийцу! – в её голосе было столько обвинения, что сердце Джейме против его воли виновато сжалось, хотя он был абсолютно уверен в своей правоте. - Я уверен, что Тирион не делал этого, - только и сказал он. Ненависть Серсеи к их младшему брату была слишком очевидной, и теперь, наконец, она получила выход. Больше ей не нужно было притворяться, что они семья, при всех улыбаться и говорить с ним учтиво, пряча за этим проклятия. В глазах Серсеи застыл вопрос. Почему? Он слышал его слишком часто с тех пор, как вернулся, слышал сквозь слёзы и полубезумный смех, слышал шёпотом и срывающимся криком. Он был ему слишком знаком, чтобы Джейме не угадал его сейчас. И десятки раз он отвечал на него, отвечал так честно, как только мог, но она всё равно не понимала. Иногда мужчине казалось, что она даже не слышала ответа. Услышит ли сейчас? - Тирион долго был Десницей и всегда был близок к Джоффри, и у него было много возможностей отравить его. Почему же он сделал это на свадьбе, когда на них смотрели десятки людей, и каждый указал бы на него? У Серсеи не было ответа. Только ненависть текла под её кожей, отравляя кровь. - Тогда его жена, эта мерзкая волчья сучка. Джейме только пожал плечами. У леди Сансы, безусловно, было гораздо больше поводов желать Джоффри смерти. С того дня, когда он в последний раз видел старшую дочь Неда Старка, у неё было много времени, чтобы из ослеплённой любовью девочки превратиться в измученную, грезящую о мести пленницу. Так или иначе, Цареубийца был уверен, что девушки уже не было в Королевской Гавани в тот час, когда он в сопровождении северян въехал в городские ворота. Должен ли был Тирион ответить за преступление своей жены, даже если она совершила его? - Санса Старк, вероятно, уже сгинула где-нибудь в Королевских Землях, - произнёс он. Серсея вскинула на него взгляд, но Джейме предусмотрительно отвернулся. Он не верил в то, о чём говорил, но именно это хотела услышать его сестра. И он готов был сказать это, готов был сказать что угодно, лишь бы не отравлять их последние минуты вместе воспоминаниями о смерти Джоффри, обвинениями, упрёками, слезами… Не на такое прощание рассчитывал Ланнистер. Когда-то он теперь увидит Серсею? Когда король поедет обозревать свои земли и в числе прочих заглянет на родину предков, в Кастерли Рок? Или когда его, Хранителя Запада, дела приведут в Королевскую Гавань? Несмотря на то, что происходило между ними в эти несколько дней после его возвращения, Джейме отчаянно не хватало его Серсеи. И в то же время он видел – хоть его сердце отказывалось это принимать – что его сестра больше не та женщина, которую он оставил в Королевской Гавани, отправляясь на войну с Роббом Старком. А он сам? Остался ли он тем же безрассудным, смеющимся в лицо любой опасности, жестоким человеком? Путь от сырых подземелий Риверрана до ворот Красного Замка оказался слишком длинным, и прежний Джейме Ланнистер не выдержал его. Исчез, умер, переродился. - Ты оставляешь меня, - вдруг круто сменила тему вдовствующая королева, - ради отвратительной насмешки Богов. Предпочитаешь мне человека, убившего нашу мать, - теперь горе и ненависть уступили место оскорблённому самолюбию Серсеи. Цареубийца вздохнул. Как будто он сам не потерял мать в тот день. Как будто Тирион не потерял мать в тот день, когда родился. Как будто Тирион был виноват в том, что случилось. Вероятно, в Серсее было больше от лорда Тайвина, чем в нём самом – во всяком случае Тириона они ненавидели одинаково и по одной и той же причине. - Ты оставляешь меня одну, - гнев причудливо мешался с жалобными нотками в её голосе. – Почему ты молчишь, Джейме?! - Серсея, - он подошёл к сестре и взял её руки в свои. Ладони её были холодны, как ледышки, и Джейме ожидал, что она тотчас вырвет их, но она не сделала этого. – Я должен сделать это по многим причинам. Наш отец желает того… - Когда ты в последний раз слушался отца?! – с вызовом перебила его Серсея. Всегда, даже после того, как надел белый плащ, он был больше Ланнистером, чем безликим королевским гвардейцем. - …и его воля совпадает с моими… Словом, я не вижу для себя иной судьбы. Калека не может служить в Королевской Гвардии, - Серсея невольно опустила взгляд на его холодную металлическую руку, - и, тем более, командовать ею. А кто я в Королевской Гавани, если не королевский гвардеец? Сын Десницы, брат королевы-матери, дядя короля, - Цареубийца, брат Цареубийцы, – только и всего, - Джейме пожал плечами, одним этим движением отметая все возражения. Но заставить Серсею Ланнистер замолчать, смириться с поражением было чрезвычайно трудно. - Возлюбленный королевы. Ты обещал никогда не оставлять меня, помнишь? – она ласково провела пальцами по его лицу. Это вызвало в Цареубийце искру былых чувств, и Джейме поспешил отодвинуться от искусительницы. Если он поддастся чарам Серсеи и откажется от обещания, данном отцу… Он – последний шанс Тириона на спасение, а это многого стоит. - Всё это не означает, что я перестал любить тебя, - живой, тёплой рукой он поймал тонкие пальцы сестры и прижал их к губам. Он хотел было поцеловать Серсею по-настоящему, но женщина вывернулась из его объятий. Не получив желаемого, королева снова разозлилась. - Это только слова, Джейме, только слова. Слышала, - глаза её сузились, как у кошки, завидевшей мышь, - ты отправляешься в Кастерли Рок с Бриенной Красоткой. Что ж, такой женщины ты и достоин! – выплюнула она. - Серсея, ты не понимаешь… - он устал бороться с ней. Они снова и снова брели по избитому пути, не находя согласия. Когда это случилось с ними? Почему? От рождения до недавнего времени они были лишь половинками одного целого, ни больше, ни меньше. Разве они смогут существовать порознь теперь? – Бриенна – заложница, обещание того, что её отец будет поступать так, как нужно. Такова воля нашего отца. - Такова воля нашего отца! Королевская Гвардия совсем отучила тебя думать что ли?! – закричала она. – Я полагала, что наша любовь кое-что значит для тебя! Я думала, ты любишь меня по-настоящему! Но теперь ты выбрал не меня, а их – нашего урода-братца, убийцу, и эту корову! Так и убирайся к ним! Пожалуйста! – она взмахнула руками, и чёрные шёлковые рукава взметнулись, как крылья злой скорбной птицы. - Я уйду, Серсея, но после ты пожалеешь об этом. - Убирайся! – снова закричала она. Слёзы злобы и бессилия катились по её щекам, и в этот миг впервые в душе Цареубийцы ничего не шевельнулось при виде плачущей Серсеи. Его интуиция воина сработала идеально: в ту же секунду, когда Джейме притворил за собой дверь, золотая чаша со стуком врезалась в резное дерево. Он почти физически ощущал проклятия, что неслись ему вслед. Когда за дверью воцарилась тишина, Цареубийца остановился, помедлив: одна его часть желала вернуться, невзирая на опасность того, что ему раскроят череп ещё одним драгоценным сосудом, сжать сестру в объятиях, зацеловать до бесчувствия, тем самым доказывая свою любовь и неправоту Серсеи; другая же часть, быть может, более разумная, полагала, что нужно упрямо шагать вперёд, не оглядываться, оставить вдовствующую королеву наедине с её страхами и гневом и посмотреть, что из этого выйдет. Джейме выбрал второй вариант. Тем более, что в подземельях Красного Замка его ждало ещё одно прощание. Он полагал, что последние дни в Королевской Гавани Тириону позволят провести во дворцовых покоях, пусть и под усиленной охраной. Но Тайвин Ланнистер посчитал небывалой милостью уже одно то, что он сохранил жизнь младшему сыну; во всём же остальном Тирион был для него ничем не лучше, чем любой другой преступник, ожидающий отправки на крайний северный рубеж Семи Королевств. Правда, одно отличие всё же существовало: дабы снарядить вместе с Бесом внушительное количество рекрутов, Десница велел хорошенько потрясти все тюрьмы и темницы столицы и Королевских Земель. Его приказ был выполнен неукоснительно, и до ушей Джейме дошло, что компания Тириону подобралась самая отпетая. Кое-кто ухмылялся, мол, Тайвин Ланнистер заботится о том, чтобы и к месту своей ссылки его сын-убийца прибыл со своеобразной, но большой свитой. Его младший брат же, как донесли Джейме тюремщики, говорил, что тем самым отец желает ускорить его отъезд, не желая ждать, пока в тюрьмы не попадёт достаточно тех, кто не заслужил более мягкого наказания. И то, и другое могло быть правдой. Джейме не хотел думать об этом. Главным для него было то, что Тирион будет жить, пусть такой ценой и так далеко от него. У дверей камеры Джейме отослал тюремщика. Удивлённый мужчина передал ему факел и ключи от замка и с почтительным поклоном удалился. Несколько секунд Цареубийца стоял у дверей, взвешивая ключи на ладони. Сейчас в его руках была свобода его брата; один поворот ключа в замке – и Тирион свободен, для него открыты бескрайние земли за Узким морем. Так ли доверял ему их отец, чтобы быть уверенным, что Джейме не сделает этого для своего младшего брата? Что станет с ним, если он обманет ожидания Тайвина Ланнистера? А с Тирионом? Мужчина тряхнул головой, отгоняя эти предательские мысли. Каждый из них сделал свой выбор, и другого пути больше нет. Стальная дверь открылась без шума – похоже, для нового постояльца петли смазали маслом. Сноп жёлтого трепещущего света от факела высветил Тириона, сидящего у дальней стены. Если Бес и ожидал кого-то увидеть на пороге своей тюрьмы, то только не старшего брата. Стоило ему признать в посетителе Джейме, как карлик взвился на ноги и бросился к нему. В какой-то миг Джейме даже показалось, что вот сейчас Тирион уткнётся лицом в его колени и расплачется, как нередко случалось в детстве. Конечно, этого не произошло: за много лет, минувших с тех дней, его младший брат оброс толстой бронёй к презрению, ненависти и насмешкам людей, привык отвечать усмешкой на усмешку, ещё более ядовитым словом на едкие замечания; на своём недолгом веку Тирион повидал много и стал намного мудрее самого Джейме. Но всё равно Цареубийца видел перед собой не бывшего Десницу короля, а своего маленького брата, которого до сих пор нужно было защищать. - Тебе совсем не обязательно было делать это, - Бес смотрел на брата снизу вверх. – Оберин Мартелл достаточно хороший воин и достаточно сильно ненавидит Гору, чтобы меня смогли оправдать на суде. Это была весьма странная благодарность. Несколько секунд Цареубийца не знал, что ответить на такое заявление Тириона. - Мартеллы едва ли испытывают большую любовь и к Ланнистером. И я видел достаточно поединков, чтобы не знать, как случайность порой решает их исход, - в тон брату ответил Джейме. – И я не хотел бы доверить подобной случайности жизнь брата. Какое-то время карлик пристально смотрел на него. Под тяжёлым взглядом разномастных глаз Тириона Джейме стало несколько не по себе. Конечно, Ночной Дозор – не самое лучшее пристанище для отпрыска одного из Великих Домов Вестероса. Возможно, Тирион надеялся на поединок и его благоприятный исход ещё и потому, что в таком случае у него был шанс остаться в Королевской Гавани или Кастерли Рок, или выбрать для себя одну из стран за Узким морем. Решение Джейме обрекло его на пожизненную службу на краю света, в вечном холоде, среди воров, убийц и бастардов. - Моя жизнь недостаточно ценна, чтобы ради её спасения ты отказывался от того немногого, что действительно тебе дорого, Джейме, - оказывается, Тирион знал его гораздо лучше, чем Цареубийца когда-либо полагал. Джейме усмехнулся. На самом деле его радовало то, что это был единственный повод для возражений Тириона. - Зато ты, возможно, впервые заслужил искреннюю благодарность нашего отца, - ответом ему послужила кривая усмешка, исказившая и без того уродливое лицо его брата. – Что сделано, то сделано, Тирион. И я ни капельки не жалею о своём решении, - иногда он всё же сожалел о нём, но запрещал себе даже думать об этом, и Тирион стал бы последним человеком, который бы узнал о его сомнениях. – И что проку от калеки в Королевской Гвардии, тем более на посту лорда-командующего? Было время, когда это было действительно моё место, но теперь оно прошло. Через несколько секунд молчания карлик сказал: - Дорнийский Змей, я полагаю, очень недоволен. - Плевать я хотел на Оберина Мартелла! Может быть, он и удачливый воин, но я предпочитаю, чтобы он испытывал свою удачу не на тебе. Джейме понимал, что, вероятно, он видит сейчас брата в последний раз. Завтра на рассвете они оба покинут Королевскую Гавань, чтобы отправиться каждый к своему месту заключения. А между Кастерли Рок и Чёрным Замком пролегает полмира, которые кто-нибудь из них вряд ли преодолеет в этой жизни. Потому он старался запомнить любую мелочь в образе Тириона, его манеру говорить, ум, обширные познания в том, о чём Джейме и понятия не имел, шутки, наполненные ядовитой иронией, чтобы вспоминать их в те минуты, когда одиночество станет душить его в стенах его родового замка. Ведь ему придётся коротать дни и вечера с одной лишь и без того угрюмой Тартской Девой, которая, ко всему прочему, похоже, теперь считает его едва ли не своим врагом. Физическое уродство Тириона не значило для него ничего, и больше, чем когда-либо он недоумевал, как это люди могут называть его чудовищем. Давно забытая по-настоящему детская нежность к брату снова проснулась в нём, заставляя забыть обо всех пороках, которые Тирион приобрёл по мере взросления. Повинуясь этому чувству, Цареубийца присел на корточки и развёл руки в стороны, открывая объятия Бесу. Тирион без раздумий шагнул к нему, короткие руки его обняли Джейме за шею. Этот миг единения длился недолго; уже спустя несколько секунд братья отступили друг от друга, смущённо посмеиваясь, почёсывая затылки и недоумевая, как же их, взрослых мужчин, повидавших немало дурного на своём веку, зачерствевших душами, угораздило повести себя как малышей, набивших шишки. Вдруг Тирион расхохотался. Недоумённо подняв брови, Джейме ждал объяснений от брата. - Вся ирония в том, Джейме, что я хотел однажды снова побывать на Стене. Но, конечно, не так… - Тебе стоило быть аккуратнее со своими желаниями, - проворчал старший Ланнистер. - У Богов своеобразное чувство юмора, - пожал плечами Тирион. – По правде сказать, лорд-командующий Мормонт – один из самых благородных людей из тех, кого я встречал. И не все чёрные братья отпетые мерзавцы. Кое-кто из них мне нравился даже больше, чем наша любезная сестрица и прихлебатели, которыми она себя окружила. Вот взять, к примеру, бастарда Неда Старка… Отличный малый, надеюсь, его ещё не утащили грамкины и снарки. Цареубийца покачал головой. - Ты зря рассчитываешь на его дружбу. Вспомни о том, что между Старками и Ланнистерами шла война, в которой погибли все Старки. - Ты забываешь, Джейме, что, надевая чёрный плащ, мы отказываемся от прежней семьи и прежнего имени, и единственной семьёй для нас остаются братья Ночного Дозора и его лорд-командующий. - Для нас? Вот как, Тирион? – протянул неприятно удивлённый Джейме. Он-то думал, что его брату будет столь же трудно расстаться с ним, как и ему тяжело прощаться с Тирионом. А оказалось, что Бес готов с лёгкостью променять красно-золотой плащ на чёрный, одну семью на другую. Взгляд Тириона, когда он посмотрел на Джейме, был чрезвычайно серьёзен, в нём не было даже намёка на желание уязвить его. Карлик пожевал губами, словно подбирая слова, а потом заговорил. Голос его был негромким, но каждое слово отчётливо разносилось по камере, многократно усиленное эхом от каменных стен. - Я должен привыкать к этому, не так ли? Сначала я готовился к смерти, потом к оправданию и прощению, но проще всего оказалось приготовиться к долгому путешествию на север и вечной службе в Ночном Дозоре. Что касается семьи… Не могу сказать, что Ланнистеры меня слишком любили – кроме тебя, конечно. Думаешь, сложно отказаться от того, чего никогда не имел? Отнюдь. Я видел чёрных братьев и провёл среди них достаточно времени, чтобы понять, что и среди них возможны крепкая дружба и братская любовь, не слабее той, что есть между нами с тобой. Я буду скучать по тебе, Джейме, непременно, но не могу сказать того же о Серсее или отце, - жёстко сказал он. Джейме не знал, что и ответить. Впервые он понял, что его младший брат среди семьи и приближённых Ланнистеров был так одинок, что предстоящая пожизненная ссылка не казалась ему слишком большой трагедией. - Я тоже буду скучать, - он не смог скрыть горечь. Между братьями повисла неловкая пауза. Тоска сдавила грудь Джейме: прощание с Тирионом, как и с Серсеей, отчего-то оказалось не таким сердечным, как он того хотел. Но он не хотел расставаться так, словно все нити между ними были разорваны раз и навсегда. - Я напишу тебе из Кастерли Рок. Чёрным братьям дозволяется получать письма от членов своих прежних семей? Если эта колкость и задела Тириона, то он не подал виду. - Я пришлю ворона, как только доберусь до Чёрного Замка. Думаю, Старый Медведь не откажет мне. Джейме без труда узнал это чувство, так громко говорившее в его брате: чувство превосходства Ланнистеров. Он был уверен, что оно не умрёт в Тирионе до самой его смерти, как и в нём самом, и в их сестре, и в их отце; Ланнистер всегда останется Ланнистером, какой бы плащ ни был надет на нём, багряный, белый или чёрный. За дверью раздались шаги, чьё-то негромкое осторожное покашливание. Джейме заметил, как насторожился его брат. - Милорд, - раздался приглушённый голос тюремщика, - милорд, прошу меня извинить, но вы слишком задержались. Скоро будет смена караула, и если вас заметят… Прошу, не губите меня! - Хватит скулить! – грубо оборвал его Цареубийца. – Я сейчас выйду, - шарканье у двери известило их о том, что тюремщик удалился на почтительное расстояние, чтобы дать братьям проститься. Джейме повернулся к Тириону. – Ну что ж, вот, кажется, и всё, брат. Удачной дороги. И, я надеюсь, что ты найдёшь на Стене то, чего не нашёл здесь, в тёплых краях, - он стиснул левой рукой плечо брата. Короткопалая рука коснулась его золотого протеза, и Джейме пришлось остановиться. На губах Тириона играла виноватая улыбка – такую он не часто видел у своего брата. - Но всё же я оставляю здесь кое-что, чему не смогу найти замену, - тихо и очень серьёзно проговорил он. И, словно чтобы больше не задерживать брата, карлик поспешно отошёл к дальней стене своей камеры, впившись взглядом в старую каменную кладку. Цареубийца стиснул здоровую ладонь в кулак. Его отсутствующую длань ломило, как никогда прежде, от того, что он не почувствовал этого прощального прикосновения. *** Выйдя на рассвете во двор Красного Замка, Джейме Ланнистер едва не застонал: его свита, состоящая из тридцати гвардейцев в багряных плащах, нескольких молоденьких пажей и троих конюхов, ожидала его. Была здесь и Бриенна Тарт; она сидела в седле прямо, словно хлыст проглотила, чуть поодаль от группы ланнистерских слуг, всем своим видом показывая, что оказалась здесь она отнюдь не по своей воле. Как ни странно, видеть эту упрямицу Цареубийца был рад больше, чем всех остальных. Он давно отвык от подобного сопровождения, и считал себя слишком старым, чтобы привыкать. Но его титул Хранителя Запада обязывал его мириться с таким количеством охраны и прислуги, и поделать с этим он ничего не мог; соглашаясь на условия отца, он соглашался повсюду таскать за собой этих дармоедов. Ему подвели белого жеребца, который принадлежал ему как лорду-командующему Королевской Гвардией. Джейме невесело усмехнулся: прощальный подарок юного короля, как и великолепные доспехи взамен доспехов гвардейца, что покоились сейчас в одной из повозок. Томмен действительно был уверен, что делает своему дяде приятное, но по взгляду Серсеи во время прощального ужина он понял, что эта идея принадлежала именно ей, и цель её была вовсе не в том, чтобы одарить Джейме. Тем самым Цареубийцу вышвыривали из Королевской Гавани, из замка и из жизни короля и королевы-матери. Вспомнив об этом снова, Джейме почувствовал на языке отвратительный привкус желчи и сплюнул себе под ноги. Конь топтался на месте, чувствуя нервозность хозяина, косил на него своим влажным тёмным глазом. Похлопав его по гладкой мускулистой шее, мужчина легко вскочил в седло. Цареубийца не оглянулся, хотя его так и подмывало взглянуть на ту башню Красного Замка, в которой находились покои Серсеи. Он желал увидеть её напоследок, но страшился того, что она не встанет у окна, чтобы хоть взглядом проводить своего возлюбленного. Мужчина собрал поводья в здоровый кулак, твёрдой рукой направляя своего коня к воротам замка. Сегодня он оставит свою прежнюю жизнь позади, и сделать это он должен был так же решительно и твёрдо, как делал всё в своей жизни. А где-то на задворках замка собиралась свита для его младшего брата, для которого тоже сегодня жизнь круто переменится. Менялось всё и для Тартской Девы, которая не привыкла быть чьей-либо пленницей. То, что он не один сегодня вступает на зыбкий незнакомый путь, было слабым, но всё-таки утешением.