Истинное одиночество – это присутствие человека, который тебя не понимает. Элберт Хаббард
Джейме хотел позавтракать в своих покоях, подальше от любопытных глаз слуг и вассалов, которые станут следить за тем, как Цареубийца неуклюже сражается с куском мяса левой рукой. Но потом он вспомнил, что за завтраком в Великом Чертоге лорд принимает прошения, разрешает тяжбы, мимоходом решая чью-то судьбу между ветчиной и медовыми коврижками. Его лорд-отец прекрасно справлялся с этим, но Джейме был не уверен, что сможет так же. У него был опыт выслушивания военных донесений и ежедневных отчётов Королевских Гвардейцев, но никто из них не докладывал Джейме об урожае, о налогах, об обидах, требующих вмешательства лично лорда. Запоздало Джейме подумал, что ему нужно было спросить совета о том, как править Западными Землями и Утёсом Кастерли. Не у отца, нет – тот, вероятно, лишь высоко взметнул бы светлые брови, красноречиво показывая, как сильно он разочарован старшим сыном. Нет, он должен был посоветоваться с Тирионом до его отъезда, ведь, несмотря на то, что все видели в его младшем брате пьяницу и насмешника, Тирион был самым прагматичным и сообразительным в их семье. Но теперь его братец был где-то на Королевском Тракте, и ни один ворон не смог бы найти его. С самого утра у него разболелась голова. Это стало бы прекрасным поводом для того, чтобы отменить первую встречу с вассалами и жителями замка. Но, впрочем, выслушать их жалобы и пообещать разрешить свары было проще, чем предать и убить короля, которому поклялся в вечной верности, и требовало гораздо меньше храбрости. Когда он спустился в Великий Чертог, людей там оказалось больше, чем Цареубийца ожидал. Волнение вновь разыгралось в нём, боль в висках запульсировала с новой силой, в горле пересохло. На негнущихся ногах он добрался до резного деревянного кресла, помнившего ещё первых правителей Кастерли Рок. Как часто видел он отца, восседающего в нём, но никогда не мечтал занять его сам. Слуга услужливо поднёс ему кубок со сладким вином, и Джейме с благодарностью принял его. Кастелян замка, мейстер Крейлен заняли свои места по правую и левую руку Ланнистера, и мужчина вновь испытал благодарность за то, что они не бросили его один на один с этими людьми. Оба мужчины помнили Джейме ещё мальчишкой и, должно быть, без труда прочли испуг в его глазах. Первая жалоба касалась того, что один земледелец собрал урожай за границами своего поля. Джейме это показалось если не смешным, то уж во всяком случае незначительным, не стоящим разбора в самом господском замке; а потом он напомнил себе, что всю свою жизнь получал белый хлеб на золотых блюдах, не видя даже поля, тогда как для этих людей поле и земледельческий труд были самой жизнью. Посоветовавшись с сиром Дамионом, Джейме наложил на виновного штраф и заявил, что лично будет приглядывать за порядком в своих владениях. Похоже было, что такие слова из уст Ланнистера после многих месяцев отсутствия на этих землях кого-либо из их семьи доказали людям, что порядок и неусыпный надзор вернулись во владения Ланнистеров. В самом деле, что ему ещё осталось, как не пересчитывать снопы сена, зерно в амбарах да звонкие монеты в сундуках и кошельках? Отбросив эти невесёлые мысли прочь, Джейме вздохнул с облегчением: несмотря ни на что, он не был ни освистан, ни осмеян; напротив, к нему относились с почтением, как к истинному, законному хозяину, слушали его, затаив дыхание. Обменявшись с кастеляном замка улыбками, Ланнистер заметил какое-то движение у входа в Великий Чертог. Это была Бриенна. Удивлению, охватившему Джейме, не было предела. Он-то думал, что эта женщина предпочтёт прятаться в отведённых ей комнатах, а не являть себя любопытным взорам его вассалов. Тотчас, как по сигналу, глухой шёпот поплыл по огромному залу. Бриенна не посмотрела ни вправо, ни влево, казалось, даже ухом не повела, но Ланнистер отчётливо видел, как румянец пополз по её веснушчатым щекам. Одного взгляда его хватило, чтобы мейстер уступил девушке своё место. Слуга тотчас принёс Крейлену табурет. Едва Бриенна уселась, Джейме склонился к ней. - Вам интересно, как я смогу вести дела в Кастерли Рок? Я думал, что вы предпочтёте оставаться в своих покоях, - прошептал он, стараясь говорить как можно дружелюбнее. Он чувствовал на себе узоры десятков глаз, любопытные взоры. Кто первый напишет его отцу и его сестре-королеве о том, что Бриенна-Красотка сидела по правую руку от него, словно не пленница Ланнистеров, а его законная жена? Конечно, Серсея, уязвлённая, расстроенная и оскорблённая тем, что он удалился в из родовой замок в компании Тартской Девы вместо того, чтобы быть при ней сторожевым псом, раздует из этого скандал на десятки писем. Предвидя все колкие и жалобные фразы Серсеи, Джейме устало потёр глаза. Бриенна же ответила не сразу, но твёрдо: - А вам, милорд, нравилась ваша камера в Риверране? – девушка смотрела точно на свои пальцы, сомкнутые на замок и лежащие на коленях. Джейме задохнулся от возмущения, мгновенно забыв о всех тех людях, которые ему предстояло выслушать. Да как она может?! Разве можно сравнить даже худшие комнаты этого замка с той грязной зловонной ямой, в которую его бросила Кейтилин Старк?! Почему эта женщина ведёт себя так, словно он лично пленил её и приволок сюда в цепях и кандалах? Он сам – не меньший пленник этих стен, чем она, пусть и родился в Кастерли Рок. И он хотел бы оказаться в любом другом месте, только не здесь! И он хотел быть с ней дружелюбным, добрым, откровенным настолько, насколько мог быть откровенным с человеком, который ему не слишком-то нравился и который презирал его, раз уж им придётся делить одну крышу и стол. Но Джейме промолчал и отвернулся. Он понимал, что ему придётся стерпеть немало холода, колких слов и едкого молчания от этой упрямой девицы, отчего-то вбившей себе в голову, что он главный её враг. И так же мужчина понимал, что не может сказать ей ничего в своё оправдание, не может признаться в собственной слабости. Однажды Джейме сделал это, но тогда он был болен и несчастен, и не мог больше выносить этого вечного молчаливого упрёка в её голубых глазах. Но даже его признание на счёт Эйериса, он видел, не слишком-то изменило отношение Бриенны к нему, а ведь, на его памяти, это был самый благородный и самый лучший поступок в его жизни. Едва ли она взглянет на него по-другому, если он расскажет ей от тоске, которую испытывает, сидя на этом самом месте. Словно не расслышав последней сказанной девушкой фразы, Ланнистер повернулся к просителям и с удвоенным интересом принялся выслушивать их жалобы. На протяжении всего этого приёма Джейме чувствовал себя ребёнком, прилежно, но неуверенно отвечающим урок учителю. Десятки глаз в Великом Чертоге следили за каждым его движением, отслеживали каждую мелькнувшую на лице эмоцию, к каждому его слову прислушивались десятки ушей, оценивая его и, конечно, сравнивая с его отцом, дедом и всеми другими Ланнистерми, что сидели на этом древнем престоле до него. Малодушно Джейме порадовался, что Кастерли Рок не знал твёрдой руки и острого ума Тириона – это сравнение он бы точно проиграл. Всё время, пока он судил и улаживал споры, Ланнистер чувствовал на себе пристальный взгляд Бриенны, понимая, что она тоже оценивает его. И он так же хорошо понимал, что она пропустила мимо ушей все те моменты, когда он был прав и справедлив, зато хорошо запомнила всё то, что можно было поставить Джейме в вину и добавить к списку вещей, за которые она презирала его. Должно быть, ему придётся смириться с ограниченностью суждений этой девушки и смиренно ждать, пока его отец перестанет нуждаться в поддержке столь малой силы, как воинство Селвина Тарта. Но, в то же время, Джейме собирался быть предельно вежливым с нею и гостеприимным настолько, насколько это было возможно при их натянутых отношениях. Это бы несколько сбило спесь с Бриенны Тарт, полагающей, что в нём нет ни единой положительной черты. Поэтому, когда солнце стало клониться к закату, а многочисленные просители, слуги и воины потянулись к выходу, чтобы вернуться к своим очагам, к работе или в казармы, Джейме подчёркнуто галантно поклонился Бриенне. Её лицо удивлённо вытянулось, она часто заморгала. - Не окажете ли вы мне честь отужинать со мной, миледи? Полагаю, вы рады будете выбраться из своей мнимой темницы. Так ли было велико её презрение к нему, или же девушка разглядела на его лице неприязнь к своей персоне, Джейме не знал. Но Бриенна ответила ему лёгким, совсем не женским поклоном и ответила с большим достоинством, чем он от неё ожидал: - Благодарю вас, милорд. Но я всё же предпочитаю одиночество обществу тюремщика.***
Дни, минуты, секунды её пребывания здесь тянулись чудовищно долго, и это усугублялось тем, что она не получала никаких вестей от отца, хотя Джейме обещал, что Селвину не запретят писать дочери. Было ли это в самом деле так или это была лишь очередная ложь Ланнистеров? Бриенна не слишком беспокоилась об отце, к длительной разлуке с которым привыкла давно, но её интересовала реакция Вечерней Звезды на предложение Тайвина Ланнистера. Конечно, лорд Селвин был не в том положении, чтобы бросать вызов короне, однако он всегда отличался силой характера и непредсказуемостью. Должно быть, он не отказал Деснице короля, иначе положение самой Тартской Девы значительно изменилось бы, но ей хотелось бы знать подробности. Долго ли продлится этот союз, требующей пленения Бриенны? Или, быть может, когда Тайвин упрочит свои силы, нужда в небольшом войске Тарта отпадёт, и её отпустят? Если Джейме и получал письма от своего отца, если в них что-то и говорилось о дальнейшей судьбе Бриенны, то он хранил молчание. Бриенне не нравился Кастерли Рок. Не только потому, что здесь она была пленницей – гостьей, как услужливо напоминал ей Джейме Ланнистер и все вокруг. Быть может, всё дело было в том, что, за исключением краткой остановки с войском Ренли в Штормовом Пределе, столь же короткого служения леди Кейтилин в Риверране и в высшей степени неприятной вынужденной жизни в Красном Замке, Тартская Дева привыкла к относительной свободе и простору Королевского Тракта, которой лишалась в объятиях высоких каменных стен. Здесь же, в отличие от остальных обитателей твердыни Ланнистеров, она отнюдь не чувствовала себя в безопасности – напротив, её не оставляло чувство, словно она поймана в ловушку, несмотря на относительное дружелюбие окружающих. Закатный, где она выросла, был гораздо меньше Кастерли Рок, и намного уютнее, несмотря на фактическое отсутствие женской руки: неуклюжее управление Бриенны в расчёт принимать не стоило, а фаворитки Селвина Тарта хорошо знали своё место. Немалая часть комнат Кастерли Рок была вырублена прямо в скале, что, безусловно, было хорошо при нападении драконов, но мешало обычной жизни, так как тяжесть камня ощущалась почти физически. С другой стороны, утёс возносил замок слишком высоко к небесам, чтобы его обитателям было неуютно от столь близкого соседства с Богами. Так или иначе, девушка томилась здесь, невольно, с горькой усмешкой сравнивая себя с прекрасными девами из песен, заточёнными в высоком неприступном замке злым колдуном или чудовищем. И, хоть Кастерли Рок был высок и неприступен, она не была даже симпатичной, и едва ли во всех Семи Королевствах нашёлся бы хоть один, пусть даже самый захудалый рыцарь, готовый ради неё пошевелить хоть пальцем. Впрочем, и Джейме Ланнистер не был ни волшебником, ни чудовищем: Бриенна презирала его, это правда, но видела, что Цареубийца здесь был таким же, не счастливее неё, пленником. Девушка в тысячный, должно быть, раз за те бесконечные дни, что она жила в Кастерли Рок, обошла донжон замка. Казалось, она запомнила уже каждую плиточку в мощёном дворе, каждую трещину или украшение на древних стенах замка; даже Каменный сад, где в компании мрачного чардрева она прежде находила успокоение, до смерти надоел ей. Тело её ныло от вынужденного бездействия, к которому Бриенна не привыкла. Даже верховая езда сейчас исключалась, так как взнуздывать и седлать коня для того, чтобы проехаться по небольшим внутренним дворам замка, было верхом глупости, а выезжать за ворота твердыни ей было категорически запрещено. Оружия у неё не было, и всё, что ей оставалось – это наблюдать за тренировочными боями личной гвардии Джейме и гарнизона замка издали. А ей так хотелось присоединиться к ним, размять мышцы, провести одну или две шуточных битвы с достойным противником! Ей казалось, что сейчас даже вес полного доспеха был бы для неё не тяжелее шёлкового одеяния. Прежде её жизнь была наполнена трудностями и опасностями, подстерегающими её на каждом шагу, а теперь она вошла в спокойное, размеренное и удивительно тоскливое, хоть и безопасное – никогда в жизни Бриенну не охраняли так, как теперь – русло. И от этого девушке было невыносимо. С оружейного двора вновь донёсся перестук мечей, и Тартская Дева досадливо стиснула челюсти. Она видела, как сражается с воинами гарнизона сир Бенедикт Брум – легко, словно играючи, словно вес тяжёлого меча был совсем ничтожным. Она считала его достойным противником для тренировочного боя, а, кроме того, Бриенне казалось, что сир Брум знал толк в хороших воинах, и ему было плевать, был ли он мужчиной или женщиной. Кроме того, Джейме не раз повторил ей, что она – почётная гостья Кастерли Рок, а разве почётным гостям отказывают в их желаниях? Решение с каждой секундой крепло в ней всё больше; едва ли Тайвин Ланнистер обрадуется, если, истерзанная тоской, его пленница бросится головой вниз в море, беспокойно плещущее у подножья утёса. И, стиснув кулаки, чтобы придать себе больше решимости, Бриенна отправилась к сиру Бенедикту. Когда Джейме заканчивал завтрак в своём солярии, перед ним появился его стюард. Мальчишка был донельзя смущённым, но, вместе с тем, Джейме заметил, что его разбирает смех. - Что такое, Норэг? – облегчил он задачу стюарду. Юноша кашлянул, проглатывая усмешку. - Леди Бриенна Тарт желает видеть вас, - скороговоркой выпалил он и добавил уже спокойнее: - сию минуту. Если эта женщина ещё могла удивить Ланнистера, то именно так. - Пригласи. Стоило Норэгу приоткрыть дверь, как Бриенна ворвалась в комнату. На её широком лице была написана злая решимость, что, впрочем, не могло помешать яркому румянцу заливать её щёки. Это странное сочетание порядком повеселило Джейме. - Норэг, принеси сидра и ещё холодного мяса, и фруктов… - Спасибо, я не голодна, - резко проговорила Бриенна. Ланнистер не знал, что произошло за дверями этой комнаты и так возмутило девушку, но сейчас она как будто стала успокаиваться. - Кто сказал, что это для вас? – поддразнил её мужчина, тогда как Норэг уже закрывал за собой дверь. Бриенна пропустила это мимо ушей. Она смотрела на него исподлобья, а голубые глаза метали молнии, и Ланнистер с тоской подумал, что и без того вечно упрямая Тартская Дева сегодня настроена как никогда решительно. Но что, Иные её забери, так разозлило Бриенну? - Вчера вы были грубы со мной, миледи, и отказались поужинать, а сегодня с утра пораньше врываетесь в мои покои, - Джейме увидел, что её едва ли не передёрнуло от этих слов, и спросил уже совсем другим тоном: - что случилось, женщина? - Ваш мастер над оружием… - Брум? Девушка кивнула. - Они бы могли смеяться, сколько угодно – это я снесу. Но он отказался дать мне оружие! – возмущение звенело в её голосе. Джейме кашлянул. - Что ж, Брум не дурак и понимает, что значит дать пленнику в руки меч… - Тренировочный! Брови мужчины поползли вверх. Положительно, он никогда ещё не видел Бриенну Тарт такой оскорблённой, такой решительной и такой растерянной одновременно. Похоже, от возмущения, разгорячённая спором, а до этого стычкой с Бенедикт – о, он знал нрав своего мастера над оружием, почти такого же упрямца, как Бриенна! – она даже забыла смутиться. - Что ж, Бриенна, мы оба знаем, что и тупой меч станет в твоих руках грозным оружием, - это было почти похвалой, признанием в ней великолепного воина, но девушка, похоже, не обратила на его слова никакого внимания. – Или мне напомнить тебе медвежью яму в Харренхолле? – признаться, он сам вспоминал этот эпизод своей жизни гораздо чаще, чем полагалось. Где та тоненькая ниточка, которая связывала их с Бриенной в тот день? Где та странная связь, которая заставила его вернуться в то жуткое место и отправиться безоружным навстречу медведю? С нею было бы намного проще. – Сир Бенедикт, полагаю, по достоинству оценил твои способности. - Что ж, я ожидала этого от тебя, Цареубийца. Полагаю, ты и твой отец считали, что я буду вышивать золотыми нитями гобелены, пока вы будете считать, что мой отец ведёт себя правильно? – злость блеснула в голубизне её глаз, тихий голос звенел от напряжения. Ссориться с Бриенной Ланнистеру хотелось меньше всего. Если рухнет этот хрупкий мир, жизнь в Кастерли Рок станет вовсе невыносимой. - Бриенна… - осторожно начал он. Право, он не знал, расплачется девушка от его слов или разъярится окончательно. Он плохо представлял себе Тартскую Деву плачущей, но он достаточно хорошо умел утешать расстроенных женщин. Одолеть Бриенну на мечах или в рукопашной ему сейчас не под силу. – Ты воин и должна понимать… Мне ты не дала меч, даже когда нам грозила смертельная опасность… - машинально он потёр культёй лоб. От неё это движение не укрылось, но Тартская Дева тут же отвела взгляд. Джейме заметил, что румянец её стал ещё ярче. – Ты не хуже меня понимаешь, что дать меч врагу… - Так мы враги, Цареубийца? Этот вопрос окончательно поставил Джейме в тупик. Не друзья, не враги, не любовники, не союзники. Тем не менее, они заперты в одной клетке, и ни одному из них не сбежать. Что это, если не насмешка Богов? - Что я могу сделать? – он беспомощно развёл руками. Он действительно чувствовал себя беспомощным под этим обвиняющим взглядом, а ведь Джейме полагал, что знает Бриенну. Но эта неумолимая девушка перед ним была совсем чужой. - Моей клятвы будет достаточно? Помимо того, разумеется, что на много лиг вокруг у меня нет ни друзей, ни союзников, нет ни меча, ни лошади, ни даже медяка в кармане, - быстро сказала девушка. – Если я поклянусь, что не подниму руку на тебя или твоих людей… пока я здесь… - уже тише добавила она. Эта оговорка не ускользнула от внимания Ланнистера, и он ухмыльнулся, но промолчал. – Ты разрешишь мне упражняться в фехтовании? Джейме ухмыльнулся шире. Бриенна шумно втянула воздух носом. Нервы её были на пределе. Ей претило вот так унижаться перед Цареубийцей, моля ему даровать ей то единственное в мире, что приносило ей успокоение и радость. Вот-вот девушка готова была взорваться, но сдерживалась: нельзя было совсем разозлить Ланнистера. - Ты поклялась защищать Ренли – и он погиб. Ты поклялась доставить меня в Королевскую Гавань, целым и невредимым, и вот, - он показал культю. - Ты не можешь упрекнуть меня в том, что я не сдержала эту клятву. Только не ты. В самом деле, если бы не её примитивная помощь в том адском пути до Харренхолла, возможно, Джейме потерял бы руку до плеча, разум или вовсе жизнь. Не стоило слишком сильно винить её – она сделает это за него. - Пожалуй, будет несправедливо ставить это тебе в вину, это правда. Но Ренли, всё же… Лицо Тартской Девы потемнело, и на какой-то короткий миг мужчине показалось, что она ударит его. Но девушке удалось справиться со своими эмоциями. - Если меня вынудят сидеть за вышиванием, я брошусь со скалы вниз, - угрюмо произнесла она. – Что скажет на это твой отец? – девушка вызывающе вздёрнула подбородок. Цареубийца рассмеялся. - Похоже, леди-рыцарь умеет торговаться не хуже ростовщика. Что ж, кажется, у меня просто нет выбора. Хорошо, - он кивнул, - будем считать первые две клятвы Бриенны Тарт разве что неудачными попытками. Не считая клятвы леди Кейтилин… - Эту клятву я исполню, - решительно перебила его Бриенна. – Ты обещал мне. Джейме отмахнулся от неё здоровой рукой. Ему совершенно не хотелось сейчас говорить об обещании, данном в запале Тартской Деве, именно потому, что был совсем не уверен, что сможет сдержать его. Он ведь понятия не имел, где находятся обе дочери Старка, какая судьба ждёт союз Кастерли Рок и Тарта и саму Бриенну. Он даже не был вполне уверен в том, что ждёт его самого, хотя знал наверняка, что хорошего в его будущем будет мало. - Что ж, клянёшься ли ты, Бриенна из Тарта, что, если я дам тебе меч, ты не поднимешь его против меня, моей семьи или кого-то из моих людей? Даже если это будет тренировочный меч, - он слегка улыбнулся, чтобы развеять ненужную торжественность момента, которая появилась совершенно неожиданно. - Клянусь, - твёрдо ответила девушка и добавила, уже тише: - пока я здесь. Эта присказка не слишком понравилась Джейме, но спорить с нею снова ему не хотелось. Всё, что он мог сделать, пока она здесь, это установить с Бриенной если не дружеские, то ровные, лишённые презрения и колкостей отношения, чтобы, если будет воля Богов такова, что им придётся встретиться на поле брани, зарубить его Бриенне помешала бы её собственная честь.