Солнце восходит на западе

Если тебе ответили молчанием, это ещё не значит, что тебе не ответили. Сократ

Когда Тартской Девы и след простыл, настроение Серсеи переменилось. Она стала весела и беспечна, как когда-то давно, напоминая Джейме, за что он её полюбил. Серсея была милой и предупредительной, ласковой, хищный и затравленный блеск исчез из её глаз. У Джейме уже была готова отповедь — на душе его всё ещё было неспокойно из-за Бриенны, — но он так и не сказал ничего. После ужина он проводил сестру в её горницу, и, стоило двери закрыться за ними, Серсея обняла его крепко, как не обнимала даже сразу после приезда, прильнула к его губам. Джейме наслаждался поцелуем, и молчание Серсеи, все ненаписанные ею письма, даже грубость сегодняшнего утра перестали иметь значение. Когда воздуха между ними осталось слишком мало, он отступил. — Отец захочет найти тебе нового мужа. — А тебе — жену. — Отвергнутая королева лукаво стрельнула взглядом в его сторону. Но уже в следующее мгновение Серсея стала серьёзной. — Ты лишил Оберина Мартелла возможности погибнуть, защищая нашего братца, и отец усмотрел в этом возможность примириться с Солнечным Копьём. — Оберин Мартелл? Серьёзно? А приданым тебе станет голова Клигана, — усмехнулся Джейме, наблюдая, как сестра направляется к штофу с вином. — А как же Тиреллы? Если хоть капля Ланнистерского золота уйдёт в Дорн, Жирный Розан лопнет от злости. — Что ему за дело до золота, если все Семь Королевств и их король в цепких лапках его дочурки? — кисло улыбнулась Серсея. Она разлила борское золотое по кубкам и преподнесла один ему. Джейме неловко вставил кубок в свой золотой протез, стараясь не думать об округлившихся глазах Серсеи. — Видишь, я даже выпить с тобой по-человечески не могу. — Пустое. — Она коснулась его покалеченной руки. — Не думай пока об этом. Мы здесь, вдвоём, — Серсея подкрепила каждое слово поцелуем, сладким от вина и не только, — как мы всегда мечтали. Если бы только не Красотка… Слава Семерым, Утёс достаточно велик, чтобы на нём могла спрятаться даже она. — С улыбкой она допила своё вино и отошла. Джейме смотрел ей вслед. Как мы мечтали. Совсем иными были её слова сегодня утром. Что-то переменилось в Серсее, вот только что? И из-за чего? А он, в самом деле, когда-то мечтал об этом. Но его мечты никогда не сбывались, и эта не сбудется тоже. Как только лорд Тайвин утихомирит Дорана Мартелла, а Тиреллы залечат раны на своей гордости, дело можно считать решённым. А нет, так Серсея сама упорхнёт в Королевскую Гавань как только почует, что снова может прибрать сына и власть к рукам. Вино показалось Джейме кислым, а вкус сестринского поцелуя обернулся пеплом на его губах. Он отстранился, поджал губы. Серсея поставила кубок и принялась стягивать с себя платье. Её медленные движения в другой момент заставили бы желание вспыхнуть в Джейме, но сейчас его сердце оставалось холодным, как Стена. — Я позову горничную. Серсея с удивлением воззрилась на него. Тоже поджала губы, прищурилась. Должно быть, сейчас они были абсолютным отражением друг друга. — Вот значит, как? Это ты ли утром уверял меня, что тебе жизнь здесь была не мила без моего присутствия? А теперь отталкиваешь меня. Позволь узнать, что заставило тебя так перемениться ко мне. Больше всего Джейме сейчас боялся ошибиться. Снова. Что, если резкость Серсеи по отношению к Бриенне, её неосторожные слова о Джейме были и впрямь вызваны усталостью и злостью из-за разлуки с сыном? Что, если он отталкивал сестру-близнеца совершенно зря, причиняя ей тем самым ещё более сильную боль? Она оказалась не нужна отцу, не так уж нужна сыну, а Серсее так важно быть нужной… Он смотрел на неё в трепещущем свете факелов, делавших её облик изменчивым, таинственным, почти незнакомым, и пытался понять, что сокрыто за этой усмешкой, за этим блеском в глазах. Но он так хорошо знал Серсею, что против собственного желания разглядел уязвлённую гордыню — и более ничего. И это ранило его так сильно, как только можно было представить. Ей было плевать на то, что он отвернулся от неё — просто Серсея Ланнистер не могла терпеть пренебрежения к собственной персоне, плевать, исходило ли оно от конюха, придворных рыцарей Томмена или брата-близнеца. Она требовала восхищения, поклонения, словно богиня; требовала, но ничего не собиралась отдавать взамен. Потому что у неё и не было ничего. — Ты не должна была так говорить с Бриенной. И более я не допущу… — В самом деле?! — Серсея буквально задохнулась от негодования и ярости. — Ты отказываешь мне… ты клялся мне в любви, говорил, что мечтал обо мне, и вот когда я явилась туда, где меньше всего хотела бы быть, ты отворачиваешься от меня из-за того, что я просто указала этой девке, нашей пленнице, которая по какому-то недоразумению не заперта в своей комнате или и вовсе в темнице, её место?! Ты с ума сошёл, братец?! — Во-первых, Бриенна — леди из благородного дома, что бы она ни носила, как бы себя ни вела, и ты не вправе оскорблять её. Во-вторых, дом Тартов в союзе с нашим отцом. Хочешь, чтобы Вечерняя Звезда прослышал о том, что его дочь в Кастерли Рок подвергается оскорблениям, унижениям, и отвернулся от нас?! Мало нам бед! Станнис Баратеон, северяне, даже Дейенерис Таргариен в Заливе Работорговцев — все они будут счастливы принять Селвина Тарта, если он захочет переметнуться от нас. И другие лорды Штормовых Земель уважают его куда больше, чем Тиреллов. Понимаешь ли ты это, Серсея, когда задеваешь Бриенну?! И, в-третьих: я уважаю Бриенну Тарт и никогда не буду считать её своим врагом; я обещал ей, что Кастерли Рок станет ей если не вторым домом, — боюсь, это просто невозможно — то во всяком случае не худшим местом пребывания. Я намерен сдержать это обещание и не позволю тебе всё испортить. Не позволю, чтобы из-за того, что я позволяю тебе откалывать подобные выходки, обо мне снова заговорили как о человеке, который не держит собственных слов. Было ещё кое-что… На самом деле, было так много всего — глупая клятва Бриенны леди Кейтилин, не менее опрометчивая клятва Джейме Бриенне, Скоморохи, Харренхолл, отрубленная рука, баня, медвежья яма, долгий путь домой, подземелья Кастерли Рок, тренировочные поединки, поездки в порт и Ланниспорт, — чем Джейме не собирался делиться с Серсеей. Попросту не хотел. Впервые у Джейме была какая-то тайна от сестры, впервые у него было что-то своё. И это было так ново, что от этого так захватывало дух, как когда его посвящали в рыцари. Сравнение, может быть, слишком громкое, однако давно Джейме не испытывал таких сильных чувств. На лице у Серсеи отразилась обида — она прямо-таки исказила правильные, прекрасные черты. Она всем своим видом давала понять Джейме, как сильно оскорбили её его слова, однако, к собственной чести и изумлению Джейме, сумела воздержаться от гневных и оскорбительных слов. Серсея просто сделала глубокий вдох и обняла себя руками. — Что ж… Добро же… Если ты так решил… Он кивнул и отвесил ей глубокий почтительный поклон. Серсея приняла его так, как и полагалось королеве: исполненной достоинства, с гордо поднятой головой. Выйдя из комнаты, Джейме тихонько притворил дверь, и лишь отойдя на несколько шагов от двери, услышал резкий вскрик Серсеи и звон бьющегося о дверь стекла. Штоф, подумал он. Прекрасное произведение искусных стекольщиков, но разве Серсея когда-либо умела что-то ценить? Вещи ли, человеческие чувства — она принимала их так же естественно, как каждый день отламывала кусочек хлеба, желая утолить голод. За штофом последовал бокал — серебро тонко задребезжало, встретившись с дубовой дверью. Погнётся, но не сломается, решил он, это-то можно отдать опытному мастеру для починки. Вернувшись к себе, он пытался читать донесения, но события сегодняшнего отвратительного дня снова и снова приходили ему на ум. Что происходило с ним, с Серсеей? Они не виделись так много, но дважды за день успели поссориться, толком не успев насладиться обществом друг друга. Так не должно было быть. Не с ними. Работа не шла, мысли Джейме были слишком далеко от мер зерна, драконов и оленей, корабельщиков и торговцев, и он, оставив все доклады на потом, улёгся спать. Но и сон не шёл: он всё думал о Серсее. Она была отделена от него толстыми гранитными стенами, тяжёлыми дверями, но всё же продолжала терзать его мысли. Джейме злился на Серсею — и был доволен, что смог дать отпор сестре хотя бы здесь, где наконец-то почувствовал себя полноправным хозяином; и одновременно он желал бы позабыть все обиды, вернуться в покои Серсеи и помириться с нею, покрыть её лицо, тело жаркими поцелуями, чтобы она навсегда забыла о причине их размолвки. Но он знал, что делать этого нельзя: едва Серсея почувствует его слабость, она станет вертеть им как прежде и станет хозяйкой Кастерли Рок и его судьбы раз и навсегда. А в этом замке он хотел быть единственным хозяином. Да и в своей жизни тоже. Джейме проворочался до рассвета, так и не сомкнув глаз, а на рассвете поднялся, злой и измотанный, велел оседлать своего коня и погнал его прочь из Кастерли Рок под удивлёнными взглядами слуг и солдат домашней гвардии. Видя, что он не в духе, никто не решился спросить у него о направлении и конечной точке этого спонтанного путешествия, да Джейме и сам не знал. Ему просто вдруг захотелось простора и свободы, пусть даже такой. Он гонял коня по холмам между замком и Ланниспортом, пока бока белого жеребца не залоснились от пота, и он не начал оступаться, лишь потом повернул домой. Солнце уже взошло довольно высоко, но ветер был прохладный, и Джейме подумал, что осталось совсем немного до осени, а там и до настоящей зимы. При мысли об этом сердце стиснула ледяная когтистая лапа страха, и Джейме громко ругнулся, браня себя за трусость. Нужно будет написать Тириону: пусть его младший братишка развеет глупые суеверные страхи несколькими едкими фразами о том, что дозорные на Стене только пьянствуют и зазря морозят задницы. Вернулся в замок Джейме как раз в разгар завтрака. Невесёлое это было зрелище: Серсея властвовала за длинным и пустым столом, рядом с ней стоял сир Дамион с постным лицом; судя по его виду, Серсея за что-то ему выговаривала. Серсея была прекрасна, как солнце, казалось, она намеренно решила даже к завтраку спускаться в таком виде, словно снова переживала собственную коронацию; рядом с ней Джейме в запылённой и пропитанной потом тунике казался просто крестьянином. Бриенны за столом, конечно же, не было. Должно быть, женщина пряталась в отведённых ей покоях, лелея свою раненую гордость или же просто-напросто боясь снова показаться Серсее на глаза; и в том, и в другом случае Джейме её прекрасно понимал. Он бы куда больше удивился, если бы Бриенна Тарт нашла в себе храбрости провести эти минуты с Серсеей за одним столом. Увидев его, его сестра замолчала и поджала губы, напустив на себя обиженный вид. Сир Дамион, заметив эти перемены в ней, обернулся и увидел Джейме; тотчас лицо его прояснилось, он устремился к своему господину, но Джейме жестом остановил его. Сперва ему хотелось позавтракать, да и с Серсеей бы не мешало выяснить отношения; все дела могли подождать. — Леди Бриенна не пожелала составить тебе компанию? — Он всё-таки не смог скрыть ехидства в голосе. Серсея вспыхнула. — Полезет ли тебе в горло кусок без присутствия этой коровы? Служанки навострили уши, Джейме нахмурился. Станут болтать, разнесут слухи… Он отломил кусок хлеба, смял мякиш в пальцах. — Не начинай, Серсея. Она как будто бы смягчилась. — Ты первый начал. Джейме заметил, что в кубке у неё вместо привычного травяного отвара или хотя бы эля было вино. Это ему не понравилось, но он смолчал; он хотел замять ссору, а не раздувать это пламя. — Прости, — совсем тихо сказал он. Но Серсея услышала, и на лице её расцвела снисходительная улыбка. Джейме как-то отстранённо подумал о том, что бы сказала его сестра, узнай, что просит он прощение за свою мимолётную резкость, а не за вчерашние слова; эти слова он брать обратно не собирался. Подозвав служанку, он всё-таки спросил, где Бриенна. — Леди Бриенна попросила принести в её покои молоко, хлеб и мёд, — прощебетала служаночка, непрерывно косясь на Серсею. — Она сказала, что у неё болит голова, и она не спустится к завтраку в Великий Чертог. Просила передать извинения Её Величеству… и вам. Сказалась больной. Это всё были уловки утончённых придворных дам, не думал Джейме, что эта дева-рыцарь тоже станет прибегать к ним. — И что же ты, передала? — Джейме усмехнулся. Девушка покраснела, как маков цвет, пискнула что-то нечленораздельное и устремилась к другому концу стола, как будто от этого только что выдуманного дела зависела вся её жизнь. Джейме мрачно проследил за нею взглядом. Конечно, ничего она не передала Серсее, она ведь боялась её, как огня. И Бриенна, прося служанку об этом, прекрасно знала, что ничего подобного королеве не передадут. Впрочем, быть может, оно и к лучшему. О, как бы взбеленилась Серсея, если бы такие нелепые извинения ей преподнесла служанка! Джейме ещё мог это стерпеть, но и ему стало неприятно. Перед его взором встало лицо Тайвина Ланнистера: хмурое, замкнутое, высокомерное и осуждающее. Будь он здесь, он непременно напомнил бы, что благородным пленникам, пусть они и зовутся гостями, нельзя давать слишком много свободы и всегда надо держать их на виду. Особенно таких, как Бриенна Тарт: таких, которые знают, где у меча рукоять, безмерно упрямых, принципиальных до зубовного скрежета и верных каждой из своих дурацких клятв. Те, кто по своей глупости приравнивали таких вот гостей к своим друзьям и соратникам, дорого потом за это платили. Достаточно было вспомнить хотя бы Старков и их пленника-воспитанника Грейджоя, положившего конец роду Неда Старка. Служанки в сторонке о чём-то шептались, к ним подошёл кастелян, и среди прочего Джейме уловил в их разговоре имя Бриенны. Лишь теперь он понял то, что Серсее наверняка бросилось в глаза с первых её мгновений пребывания в замке: все его домочадцы, начиная с сира Дамиона и заканчивая последним конюшонком, с волновавшими их проблемами шли к Бриенне. Она не имела власти в Кастерли Рок, но всё же она неоднократно передавала Джейме какие-то просьбы или указывала на те проблемы, которых он не видел или не желал замечать, будто бы от себя, на деле же, похоже, по указанию слуг. Джейме знал, что Бриенна никогда не была с ними высокомерной или грубой, никогда не кричала и никого не отталкивала; опыт поддержания порядка в замке её отца ей действительно пригодился, хотя Закатный не годился ни в какое сравнение с родовым гнездом Ланнистеров. Серсею же боялись. Ей кланялись, её почитали, но, если у них была возможность не попадаться ей на глаза, они старались этого не делать. И пусть Серсея чувствовала себя королевой даже вдали от столицы и Железного Трона и усердно делала вид, что дела замка её не волнуют, слишком мелки для неё, на деле же её явно задевало, что в замке, в котором она родилась, её мнением интересуются меньше, чем мнением пришлой мужеподобной девицы. По правде сказать, Джейме ожидал, что Бриенна не высунет носа из своей комнаты ещё долго. Поэтому его удивлению не было предела, когда из окна своего солярия он увидел, как она гоняет по двору Подрика Пейна. Он глядел на них, и, в конце концов, Бриенна, словно почувствовав его взгляд, подняла голову, но лишь на мгновение. К изумлению Джейме это заставило её зазеваться, сбиться с ритма, и бывший паж Тириона легко достал девушку. Оба они замерли, ошеломлённые этим; до Джейме долетело смущённое лепетание юного Подрика и смех Бриенны. Джейме и сам улыбнулся. Если уж Бриенна Тарт была ещё способна смеяться, значит, жестокие слова Серсеи не так уж сильно её задели. И Джейме отчего-то был рад этому. Он вернулся к своим бумагам, но долетавший со двора стук деревянных мечей, отрывистые окрики отвлекали его как никогда прежде. Доклады и отчёты, столбцы цифр казались ему донельзя скучными, утомительными, он попросту не мог усидеть на месте. Неведомая сила гнала его во двор. Что могло быть лучше после вчерашнего отвратительного дня, бессонной ночи и утомительного утра, чем почувствовать себя живым, почувствовать, что его воинское умение, утраченное вместе с рукой, возвращается к нему понемногу? Кто мог помочь ему в этом лучше, чем Бриенна? Сегодня он решил взяться за затупленный стальной меч, оставив деревяшки в бесславном прошлом; это, должно быть, изумит Бриенну и заставит её хмуриться и недоумевать… Она посмотрит на него своими голубыми глазами, подожмёт пухлые губы и с сомнением покачает головой; он, пожалуй, даже позволит ей выиграть — сегодня. Довольно с неё и поражения от Подрика. Когда он появился во дворе, Бриенна как раз уложила Подрика на лопатки. Она улыбнулась юноше и подала ему руку, что-то сказала. Под согласно закивал. Они выглядели по-настоящему счастливыми — оба, — и Джейме даже замедлил шаг, засмотревшись. Широкое лицо Бриенны разрумянилось и стало почти симпатичным, светлые волосы прилипли к влажному лбу, она отбросила их лёгким взмахом руки, из другой не выпуская тренировочного меча. Паж, двое солдат из домашней гвардии Ланнистеров и сир Бенедикт, наблюдавшие за этим поединком, заметили Джейме первыми и склонили головы. Подрик Пейн обернулся и, увидев Джейме, низко поклонился. Это уже не укрылось от Бриенны. Резко вскинув голову, она проследила взглядом за Подриком, прищурилась, но не пошевелилась. Потом она что-то отрывисто сказала Подрику, сунула ему в руки свой деревянный меч и пошла прочь. От подобного демонстративного неуважения дрожь возмущения прошла по телу Джейме. Стиснув зубы, он смотрел вслед Бриенне и думал только о том, какую ужасную ошибку совершил, открывшись ей, доверившись и позволив ей чувствовать себя в Кастерли Рок как дома; она перестала бояться, если когда-нибудь боялась вообще, освоилась настолько, что теперь считала возможным пренебрегать им, хозяином замка и своего положения! Впервые с того мгновения, когда Джейме объявил ей решение отца, ему действительно захотелось запереть её в её комнате, лишить солнца, воздуха, общества людей и возможности тренироваться. Впрочем, с горечью подумал Джейме, и в этом она его опередила, отправившись в добровольное заточение в своих покоях после вчерашней выходки Серсеи. Тем временем мужчинам наскучило глядеть на его хмурое лицо, и они разошлись кто куда. В вымощенном плитами дворе остался только Подрик. Он несмело подошёл к Джейме, не решаясь заговорить с ним. — Что, юный Подрик, тебе сегодня удалось одолеть саму Тартскую Деву? — как можно более участливо поинтересовался Джейме. Мальчишка был совсем не виноват в том, что Бриенна решила испытывать его терпение, а он обещал Тириону приглядывать за Подом. Тот неуверенно переступил с ноги на ногу. — Мне просто повезло: миледи отвлеклась и… — Он пожал плечами, словно предполагая, что Джейме и сам всё поймёт. Джейме понимал. Но Подрика стоило подбодрить. — Немногим удавалось совладать с нею, даже когда она была расстроена или ранена. — И уж точно не ему. О том, что Подрику повезло исключительно потому, что Бриенна не защищалась и не защищала кого-то, кого любила, Джейме решил смолчать. Уверенности в своих силах Пейну это точно бы не прибавило, а кто как не Джейме знал, насколько это важно. — Жаль, что ты так измотал леди Бриенну, что у неё не осталось сил и для меня. Подрик вдруг хохотнул. — Измотал? Нет, милорд, разве леди Бриенну можно измотать? — Он помотал головой. — Всё дело не в том… Правда, я не знаю, в чём… Джейме внимательно посмотрел на Подрика. Что знал этот малец? Могла ли Бриенна проникнуться к нему этой странной участливостью, чтобы открыть ему и свои мысли? Под пристальным взглядом Джейме он покраснел. — Я не знаю… — Он неуверенно почесал затылок. — Миледи сказала, что устала, правда, и велела вам передать… При слове «велела» Подрик стал почти багровым. Язык его словно присох к нёбу, и он, похоже, был не в состоянии произнести ещё хоть слово. Джейме помрачнел. Велела, вот как? Подрик Пейн принадлежал Ланнистерам, как его отец, дед, все предки со времён Завоевания… и всё же эта девица, в сущности, бесправная, нескладная, некрасивая, над которой все потешались, завоевала сердце и душу Подрика. Она теперь повелевала им, не Ланнистеры. Кого ещё привлекло доброе сердце и открытая душа Бриенны Тарт? И на что они были готовы ради неё? — Так что же миледи велела мне передать? — Э-э-э-э… м-м-м… — Лишь через некоторое время к мальчишке вернулась способность говорить. — Миледи просила меня передать вам, что она не сможет оказать вам внимание и сойтись с вами в поединке. И ей очень жаль. Как бы не так. — Спасибо, Подрик. — Гневаться на него не было никакого смысла. Виновата была Бриенна, а больше всего — он сам, слишком многое позволивший ей. — Иди. Ты сегодня побил Тартскую Деву — это кому угодно вскружит голову. Подрик убрался вон так быстро, словно только и ждал позволения. Джейме несколько мгновений постоял в опустевшем дворе, тщетно гоня от себя ощущение, что всё испортил этим людям одним только своим появлением, и, громко и с чувством выругавшись, вернулся в замок. Остаток дня он провёл за бумагами и выслушиванием докладов кастеляна и нескольких старост окрестных селений. Вечером за ужином Бриенны снова не было, и Джейме не удивился и старался не думать об этом. Серсея зато цвела и была весела, как никогда с тех пор, как вернулась. Она щебетала подле него, тянулась к нему, и это внимание сестры немного отогрело заледеневшее сердце Джейме. Это она увлекла его после ужина к себе в спальню, осыпала его поцелуями; она первая стала стягивать с него тунику, и Джейме с удовольствием поддался ей. Какое дело ему было до Бриенны Тарт, когда его обнимала прекраснейшая женщина Семи Королевств?