Солнце восходит на западе

Тирион вошёл в его комнату и остановился на пороге, словно бы в нерешительности. Джейме был удивлен тем, что его брат был почти смущён, ведь он полагал, что теперь Тирион будет вести себя в Кастерли Рок как хозяин. Он выпрямил спину, поудобнее устраиваясь на постели. Джейме был зол на себя из-за того, что приходилось встречать Тириона вот так, но в голове всё ещё временами мутилось; лучше уж он будет говорить с братом, сидя на кровати, чем рухнуть ему под ноги без сознания в самый неподходящий момент. На Тирионе были простая чёрная куртка, чёрные бриджи и чёрный же плащ. Это так странно контрастировало с золотом и багрянцем, которые он предпочитал раньше, что Джейме стало грустно. Будто его лишили чего-то знакомого и родного. Он не испытывал этого чувства, когда его брат отправился на Стену, чтобы никогда не вернуться домой; он не испытывал его, когда дракон с Тирионом на спине пикировал над замком. Он не понимал, почему чувствует это сейчас, когда Тирион стоял в его комнате и смотрел ему в глаза. — Думал, ты будешь в белом — под цвет чешуи твоего дракона. — Я что, похож на девчонку? — фыркнул Тирион. — Только они выбирают себе платье под масть лошади, на которой поедут, или под цвет камзола своего кавалера. К тому же, один из Ланнистеров уже носил белый плащ. Не хочу и в этом быть твоей тенью, поэтому пусть будет чёрный. Джейме нахмурился. Он не мог понять, была ли насмешка в словах Тириона или простая неловкость людей давно не видевшихся и встретившихся при не самых лучших обстоятельствах. — Я больше не ношу белый плащ, как ты мог заметить. И я променял его на твою жизнь, кстати говоря. Тирион помолчал несколько мгновений, глядя Джейме прямо в глаза. Что-то изменилось в нём. Холод Стены сделал его таким или пламя драконов? Прежде Джейме всегда знал, что в ответе за своего младшего брата, что должен был быть снисходителен к нему, но теперь он откуда-то знал, что Тирион больше не примет этого снисхождения. — Это была благородная жертва, — тихо произнёс он, — хотя, возможно, это нужно было и тебе самому. Но я надеюсь, ты не ждёшь, что я стану извиняться за то, что не сгинул на Стене. — Откровенно, жестоко, хлёстко. Он будто заглянул в душу Джейме — ведь что-то и впрямь терзало его, словно Тирион отверг его щедрый дар. — Нет. Но я бы хотел спросить, почему, имея возможность уйти и вернуться домой, ты выбрал не свою семью, а ту, кто определённо захочет нас уничтожить? Он знал, что вопрос этот звучал глупо. Он знал, что скажет Тирион в ответ на него. И всё же всё в нём протестовало против поступка Тириона. Он сам был обижен Тайвином Ланнистером и выброшен, сослан, он так же стал жертвой отцовских интриг и амбиций; может быть, когда-то лорд Тайвин и отдавал ему предпочтение между всеми своими детьми, но те времена давно прошли, и Джейме стал лишь инструментом в руках отца. Однако он не предал. И не смотрел, как убивают отца, не соглашался с низложением племянников. Уступка Бриенне и обещание леди Кейтилин, в которых его обвиняли и отец, и сестра, были просто смешными по сравнению с предательством Тириона. — Свою семью… — Тирион закатил глаза. Что ж, ожидаемо. — Прошлую семью я потерял, новую ещё не приобрёл — ведь я не дал клятвы дозорного, просто не успел… Не думаю, что я был так уж нужен в Чёрном Замке, — ухмылка его стала грустной, — раз мне так легко позволили уйти. А вот здесь я сгодился. — Ты ведь Ланнистер. Не побоялся, что она скормит тебя дракону раньше, чем разглядит твой ум? — ехидно поинтересовался Джейме. — Королева Дейенерис — вовсе не Безумный Король, Джейме, как бы тебе ни хотелось думать именно так. Она умеет слушать и думать, прежде чем отдавать приказы или приговаривать к смерти. Кроме того… ну, ты знаешь, Дозор лишает имени, семьи и прежних грехов. Некоторые об этом забывают, но Дейенерис чтит старые традиции своей страны. — Прекрасно! Очень жаль, что я не ношу чёрное: для твоей новой королевы я всё ещё Ланнистер, у неё нет причин забывать моё имя или закрывать на него глаза. А впрочем… — Джейме прищурился, глядя на брата, и отчеканил: - ничуть не жаль. Джейме не питал иллюзий на счёт собственной участи. Он поднял меч против Дейенерис, плевать, что защищал свой замок — этого всегда хватало драконьим королям для расправы. Ну а между ним и Дейнерис стояла тень безумного короля, которого девочка-королева никогда не знала, но за которого наверняка жаждала отомстить Цареубийце. Не то глупый, не то благородный поступок Бриенны лишь отсрочил неизбежное, но не предотвратил. Вопрос был в том, что драконья королева выберет: благородный меч, позорную петлю или мучительный, беспощадный, но великолепный драконий огонь? За себя Джейме просить не будет — он твёрдо решил это, едва узнал, что Дейенерис Таргариен направляется в Западные Земли во главе армии верхом на драконе. Он пожил достаточно, и в его жизни было достаточно неблаговидных поступков, чтобы молчаливым гордым смирением с судьбой попробовать искупить это. Но он должен был просить за Серсею, попытаться спасти ей жизнь, что бы между ними ни происходило. Во многих своих грехах они были едины, но бремя убийства Безумного Короля не должно было лежать на ней. Серсея выцарапала бы ему глаза, если бы узнала, что по его милости будет обязана жизнью ненавистному младшему братцу. Но выбора у него не было, ничего уж тут не поделаешь. — Послушай, Тирион. Пусть ты отказался от имени и семьи, прошу тебя на мгновение вспомнить, что когда-то ты был Ланнистером. Сделай так, чтобы Серсея жила. Больше ни о чём я тебя не прошу. Тирион задумчиво склонил голову к плечу, разглядывая его. Потом спросил: — Почему ты не просишь за себя? Он только пожал плечами. — Не хочу унижаться, тем более, что это бессмысленно. — Почему же бессмысленно? — как-то странно спросил Тирион. Джейме фыркнул. — Северный ветер выдул тебе мозги, что ты забыл, что я сделал? Я никогда не жалел об этой смерти, не стану делать вид, что раскаиваюсь, и сейчас. Тем более что она меня всё равно не простит. Я бы не простил. — Твёрдо произнёс он и заметил, как на мгновение странно изменилось лицо Тириона. Он быстро обернулся, чтобы скрыть это. Потом до Джейме дошло: Дейенерис была виновата в смерти их отца. Что ж, ей повезло, и на вершине колеса оказалась она, а у него не было возможности мстить. — Так что не вижу смысла давать ей лишь повод посмеяться. Но не хочу, чтобы Серсея разделила мою участь. — Когда-то ты хотел всё делить с нею, — тихо заметил Тирион, совладав со своими эмоциями. — То время прошло. Да я вряд ли, — подумав, добавил он, — я когда-нибудь хотел, чтобы Серсея последовала за мной в могилу. — Разумно. Я бы тоже не хотел разделить с нашей сестрицей могилу. Посмеиваясь, Тирион проковылял к столику, на котором стоял штоф с вином и кубки. Неспешно налил себе вина одной рукой — только сейчас Джейме заметил в другой руке брата какой-то небольшой кожаный мешок на завязках — и пригубил, зажмурившись от удовольствия. Джейме не видел в ситуации ничего смешного или даже забавного, но промолчал. — Сбежать со Стены стоило хотя бы ради такого прекрасного вина. По пути на Север любое вино может превратиться в кислятину. Ну а с чего ты взял, что тебе грозит смерть, Джейме? — В глазах его поблёскивало привычное лукавство, пока он говорил. — Иного и быть не может. — Может быть, всё было бы так в другой ситуации. Но ты — один из лучших воинов Семи Королевств, и королева это знает. А сейчас на счету каждый человек, умеющий держать оружие. Так что, насколько я могу судить, ты рано прощаешься с жизнью. Джейме затаил дыхание, пока он говорил. Облегчение и ликование, которые он почувствовал на миг, показались ему самыми позорными чувствами в его жизни. Он не боялся смерти, он готов был принять её, любую… Так что же произошло с ним самим? — Ты смеёшься надо мной сейчас? Воины? Ей нужны воины? Кастерли Рок был последним замком, противостоящим Дейнерис Таргариен, но теперь он пал, и все Семь Королевств теперь принадлежат ей. А если бы и не принадлежали — с чего ты или она решили, что я стану сражаться на её стороне? В любой войне, не важно, с кем? И потом, Тирион, ты кое-что забыл. — С этими словами он вытянул искалеченную руку. Обычно при посторонних он носил золотой протез, чтобы не выглядеть так неуклюже, но в своей спальне не надевал его, вот и сейчас забылся. Что ж, возможно, это даже и к лучшему. — Моя слава давно в прошлом, теперь я даже в солдаты не гожусь. И мой меч никогда не сможет принадлежать Дейенерис Таргариен, даже если бы я мог удержать его. С кем бы она ни воевала. — Королева затеяла величайшую битву в истории. — Тирион будто бы не слышал его слов. — И ставки в этой битве будут прежним не чета… Это не земли, замки или золото, Джейме, — мрачно сказал он, — это жизнь. Джейме закатил глаза. — Разве ты не слышал меня? Я не буду биться за Дейнерис Таргариен, кем бы ни был её враг. Тирион промолчал, лишь развязал тесёмки на своём мешке и вытряхнул из него… изуродованную человеческую руку. Кости, лохмотья мяса и остатки одежды… чёрной, кажется. Дурнота подкатила к горлу Джейме. А в следующий миг, когда рука поползла по полу, слепо шаря костлявыми пальцами, словно искала жертву, Джейме глухо вскрикнул. — Неведомый тебя задери, это ещё что такое?! — Сердце Джейме колотилось где-то в горле, он пытался восстановить дыхание, словно после долгого бега. Неожиданным быстрым движением Тирион ухватил руку там, где когда-то было плечо, и швырнул в огонь. Пламя взвилось, пожирая истлевшую плоть. Тирион усмехнулся, проследив за взглядом Джейме. — Кое-чему в Дозоре могу научиться и я. Полагаю, я оказал одному из своих безымянных братьев последнюю услугу. — И что это было? — Оживший мертвец. — Теперь он не улыбался; казалось, таким серьёзным и мрачным Джейме ещё никогда не видел брата. — Этого добра хватает за Стеной, но с ними справиться легче, чем с Белыми Ходоками, породившими их… Сказки нашей нянюшки, Джейме, оказались вовсе не сказками. Полчища двигаются на юг, а перед ними бегут полчища одичалых, и, клянусь Семерыми, я очень надеюсь, что у Джона Сноу хватит ума пропустить их. — Одичалых — за Стену? Джейме никогда не интересовало, чем там занимается Ночной Дозор, но каждый ребёнок в Семи Королевствах знал об их бесконечных стычках с одичалыми. — Именно так. Времена меняются, Джейме. И пусть лучше эти тысячи объедают Семь Королевств, чем умрут и присоединятся к армии Иных. От самих слов Тириона веяло холодом, и хоть Джейме всё это казалось не более чем сказочками, что-то не давало возмутиться и рассмеяться Тириону в лицо. Ещё недавно он засмеялся бы и послал к Неведомому человека, сказавшего ему, что на свете существуют драконы, но четыре дня назад он видел огромную драконью морду так же ясно, как сейчас видел перед собой Тириона. Если существует пламя, должен существовать и лёд — это скажет любой мейстер в Цитадели. Если существуют драконы, может быть, существуют и Белые Ходоки? — Едва ли с ними можно совладать мечом, — тихо заметил Джейме. — Любая помощь будет благословенна, а у тебя, к тому же, есть валирийский клинок. Даже два, — спохватился он, — ведь я привёз тебе Вдовий Плач. Меч, который Тайвин Ланнистер подарил своему венценосному внуку на помолвку. Половина Льда, достояния Неда Старка. Нет уже ни лорда Эддарда, ни Джоффри, ни Тайвина Ланнистера, а две половинки меча почти соединились. Как после этого не верить в легенды, что слагают о клинках кузнецы? Остались ли ещё легенды, в которые можно не верить? — Дейенерис Таргариен убила нашего отца, — тупо повторил Джейме, — и ты хочешь, чтобы я стал её солдатом, присягнул ей… Снова то странное выражение появилось на лице Тириона. Хотел бы он знать, что оно означает. — Это больше, чем воинская присяга, Джейме. — Ты хотя бы понимаешь, о чём просишь?! — Он смотрел на брата и словно бы не узнавал его. — Тирион, я понимаю, что между вами с отцом никогда не было особой любви… Под пристальным взглядом Тириона Джейме осёкся. А его самого любил лорд Тайвин? Любил ли сам Джейме отца? Он испытывал подобающий случаю гнев и хотел бы отомстить, — потому что так было должно — но горевал ли он по-настоящему? Впрочем, сейчас дело было не в его горе, а в том, что Тирион призывал его послужить убийце отца. — Однако ты — сын Кастерли Рок куда дольше, чем брат Ночного Дозора или драконий всадник, ты должен бы помнить… Тирион кусал губы и как-то странно посмотрел на Джейме, но не в силах более молчать, перебил его: — Наш отец позаботился о том, чтобы я не чувствовал себя дома в этом замке задолго до того, как он услал меня на Стену. — Тем самым он спас тебе жизнь, — с жаром выпалил Джейме. Его брат криво усмехнулся. Вкупе с ужасающим шрамом, полученным на Черноводной, эта ухмылка сделала его лицо похожей на гротескную маску. — Лишь в ответ на твой бесценный дар. — Он сделал в сторону Джейме ироничный полупоклон. Джейме вспыхнул, но ему нечего было сказать в ответ на это… Что это было, благодарность или обвинение? Он не видел брата много недель и за собственными обидами и горестями почти забыл, каким Тирион может быть, особенно когда его что-то задевает. И он не знал, сможет ли привыкнуть к такому Тириону: всего несколько месяцев на Стене и знакомство с Дейенерис Таргариен сделали его словно бы старше на несколько лет. И гораздо увереннее в себе. Прежде его надежным щитом было золото Ланнистеров, имя Ланнистеров, гвардия Ланнистеров и его собственные насмешки, но теперь Тирион избавился от этого всего — кроме насмешек, безусловно — и всё ещё выглядел столь же внушительно. Было ли так удивительно, что он променял все свои обеты на служение женщине, которая показала ему, что это такое — владеть самым настоящим драконом? Сам Джейме никогда не грезил об этих тварях, но Тирион мечтал о драконе с тех пор, как стал достаточно большим, чтобы слушать сказки о Валирии и Таргариенах. Он понимал, что во всём Вестеросе, да что там — на всём белом свете нашлось бы немного людей, способных устоять перед подобной сделкой. — Значит, ты нашёл себе королеву, — мрачно подытожил Джейме. Тирион покачал головой. — Я брат Ночного Дозора. Ни королей, ни королев — ты же помнишь? Джейме только вопросительно поднял брови. — Тогда как мне понимать твоё предложение? — То, о чём я говорю, превыше служения любому из королей, которых мы знаем. Это… это вопрос выживания всех людей в Вестеросе, а может быть, на всей земле. У холода нет границ. Ты же видел руку, — напомнил он. — Десятки тысяч таких же мёртвых неумолимых, неутомимых, жестоких рук протянулись к нам из Застенья. Останься наш отец жив, он продолжал бы эту войну и, возможно, даже победил бы. Он уничтожил бы драконов, если бы только нашёл способ, отправил бы Дейенерис в бордель и сидел бы рядом с Томменом как его Десница, пока Белые Ходоки не подошли бы к стенам Королевской Гавани. Что значит жизнь одного, даже если это Тайвин Ланнистер, если за неё можно попытаться купить десятки и сотни тысяч жизней? Скажи мне ты, Цареубийца, — кажется, Тирион впервые в жизни так назвал брата, и это пронзило Джейме небывалой болью; а он-то думал, что давно свыкся, — который нарушил клятву и убил одного, чтобы спасти целый город, разве эта цена слишком высока? Джейме поджал губы. Вот и доверяй тайны честным девам. — Бриенна не должна была тебе это рассказывать. Вообще никому не должна была… Его брат вдруг расхохотался. Должно быть, предавший сперва Ночной Дозор, а затем семью, Тирион видел что-то смешное в раскрытии чужих тайн. — А она ничего мне и не рассказывала! Эта женщина скрытна, как Стена, и твои тайны она сохраняет как свои. Я просто подумал: что ещё ты мог так сильно желать скрыть, как не добрый поступок? Нам, Ланнистерам, они не к лицу и портят нашу репутацию, — он широко улыбнулся, напомнив Джейме прежнего Тириона — завсегдатая кабаков и борделей. Джейме промолчал. Он молчал довольно долго, Тирион успел налить и выпить кубок вина. Его брат редко бывал неправ, вот и сейчас правда была на его стороне, хотя и была совершенно не по душе Джейме. Сравнивать себя и Дейенерис, своего отца и Безумного Короля ему хотелось меньше всего. Вдруг он вспомнил о Серсее, которая кипела гневом и ненавистью в своих покоях, отказываясь даже на глаза показываться младшему брату и драконьей королеве. Пока они это терпели, но когда терпение закончится?.. — Серсее это не понравится. Тут уж Тирион расхохотался так, что дорнийское едва не полилось у него через нос. — Ну, её мнение ничего не значит. Кастерли Рок, армия Ланнистеров, весь Запад — твои. Хоть что-то стоящее наш отец всё же сделал перед смертью.

***

Ещё никогда он не чувствовал себя более не в своей тарелке, чем сидя за одним столом с Дейенерис Таргариен. Лениво ковыряя свой кусок остывающей баранины, — а аппетита не было совершенно, да ему и кусок в горло не лез под пристальным взглядом драконьей королевы — Джейме ругал себя за то, что вообще поддался уговорам Тириона и не остался по примеру Серсеи в своих покоях. Безусловно, он был рад, что сестра предпочла ужинать в своей комнате: присутствие Серсеи только ещё больше накалило бы обстановку; Серсея в последнее время не знала меры в вине и наверняка не стала бы молчать, забыв о том, что она теперь не хозяйка Кастерли Рок, а заложница. Однако зачем он сам был здесь? Стоило признаться: рассказанное Тирионом тронуло Джейме куда сильнее, чем ему бы хотелось. Он хотел бы, чтобы ему было наплевать на людей, которые сделали его изгоем, лишили всего… или почти всего. Он хотел бы послать всех и всё к Неведомому и просто наблюдать, как мир катится в пропасть, но… Он не мог. Не зная до конца всего, в главном его брат всё-таки оказался раздражающе прав: Джейме было не наплевать на людей. Теперь он не слишком-то много стоил как воин, но тренировки с Бриенной всё же принесли свои плоды, и он больше не был абсолютно беспомощным. И этим вечером, переступив через горе, гнев и ненависть, он пришёл в этот зал, чтобы присмотреться. И Джейме пока не мог понять, нравилось ему то, что он видел, или нет. Дейенерис Таргариен явно была не глупа. И в ней было немного — во всяком случае, на первый взгляд — от её безумного отца. Уж Джейме, безмолвно стоя у трона Эйериса или у дверей его спальни, успел хорошо изучить его. В какие-то моменты она напоминала ему одинокую и печальную королеву Рейеллу, но стоило ей заговорить с кем-то, как она буквально преображалась. Джейме видел, что она мало кому доверяла; и не удивительно, ведь рядом с ней были отпрыски домов, предавших Таргариенов всего каких-то пятнадцать лет назад. И Вестерос не был её домом. Она много слышала о нём и наверняка всю жизнь ждала возвращения туда, где было гнездо её дома, но по-настоящему Дейенерис Таргариен была здесь чужой. Она сама знала это и все вокруг знали. Они присматривались друг к другу, все, а не только Джейме. Ему случилось задержать на королеве взгляд как раз тогда, когда Дейенерис повернулась и взглянула на него. Джейме показалось, что она хочет что-то сказать, но потом она отвернулась. Однако стоявший за спинкой её стула Дикон Тарли не смог промолчать. — Сир Джейме! — голос юноши был высоким, полным какой-то непонятной гордыни и в то же время взволнованным. — Мне не нравится, как вы смотрите на королеву! Извольте объясниться! В зале мгновенно повисла тишина. Королева перестала есть, искоса посмотрела на своего защитника и улыбнулась. Сам Джейме не смог сдержать смешка, от чего юный сир Тарли залился краской до самых ушей, что особенно подчёркивал белоснежный плащ, который мальчишка нёс с прямой спиной и небывалой гордостью. Он узнавал… нет, не себя, скорее эту гордость из-за великой чести, выпавшей на его долю. Он ещё помнил, как это… И помнил плохо скрываемое разочарование своего отца. Джейме хорошо знал лорда Тарли и был удивлён, встретив его сына в свите Дейенерис; лорд Рендилл всегда казался ему одним из преданнейших подданых Томмена, однако прежние клятвы больше ничего не значили. Тирион рассказал Джейме, что старший сын Рендилла Тарли носил чёрное, так что несложно было представить, что чувствовал этот непреклонный человек, когда его младший сын и единственный наследник преклонил колено перед Дейенерис и умолял её дать ему белый плащ, дабы он мог служить ей до конца своих дней. Что ж, возможно, кара Семерых могла принимать разные обличья, и это было одним из них. Мальчишка был отчаянно влюблён в королеву, это было заметно с полувзгляда. Как много Джейме мог бы рассказать обо всех превратностях любви королевского гвардейца к королеве!.. Но вместо этого он только сказал: — Королевский гвардеец — это меч, а не человек, юноша. Он должен быть готов отдать жизнь за своего короля, но не должен раскрывать рта, пока король не велит ему сделать это. Отвернувшись, он встретился взглядом с Бриенной, сидевшей неподалёку. Та округлила глаза, словно предупреждая его о чём-то. Джейме знал, что у Бриенны были весьма неоднозначные отношения с Рендиллом Тарли, и он рассчитывал, что она не слишком-то будет жалеть этого мальчишку. — Уж не так ли защищать, как вы защитили своего короля? — Едкие слова ножом ударили ему в спину. Джейме медленно повернулся к Дикону. Боковым зрением он видел, как омрачилось красивое заинтересованное лицо королевы, как стиснул свою вилку Тирион, словно хотел сжать руку на горле Джейме, чтобы не дать ему наговорить или наделать глупостей. Где-то на краю сознания Джейме понимал, что молокосос прав, но ему до смерти надоело, что ему пеняют за содеянное все, кому не лень, даже те, кто ещё не родился в день, когда он убил Эйериса Таргариена. Он медленно поднялся из-за стола, не сводя глаз с Тарли. Тот заметно нервничал и, похоже, решил подбодрить себя упрёками в сторону Джейме. — Так что, полагаю, не вам учить меня нести службу! — воскликнул он. Джейме поднялся и обошёл стол. Если уж он не был в кандалах, он был волен уйти, когда пожелает. Во всяком случае, из Великого Чертога, если не из замка. И именно это он собирался сделать. Но мелодичный, однако прошитый сталью голос, донёсшийся вслед, остановил его. — И не мне? Он круто развернулся на каблуках. Королева Дейенерис тоже встала, но ей пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в лицо. В фиолетовых глазах её горела неприязнь. Может быть, ей и нужен был его меч, но она не простила. Впрочем, и Джейме её прощать не собирался. — Не знаю, Ваше Величество. Вас там не было, и вы не знаете, почему я это сделал. Никто не знает… Скажу так: у меня были на то причины. Может быть, даже к лучшему, что вы о них не узнаете. — Вот как, сир?.. — Голос её дрожал. Джейме уже был готовы быть брошенным в казематы или скормленным драконам, но тут Бриенна вскочила со своего места и стремительно прошла в центр залы, слегка заслонив собой Джейме. Он невольно посмотрел на неё, разрывая огненный перекрест взглядов с драконьей королевой. Джейме запнулся, и, кажется, градус его ярости и гнева Дейенерис Таргариен несколько снизился. — Прошу прощения, Ваше Величество, — краска бросилась Бриенне в лицо, ладони вспотели, а сердце билось где-то в горле, но она должна была говорить, говорить, говорить, если не хотела увидеть, как Джейме сожрёт дракон. Не для этого она так много времени потратила на примирения со своей совестью из-за того, что ей пришлось ударить Джейме в спину. — Мне нужно… Нам нужно… Нам с сиром Джейме нужно кое-что обсудить. Очень срочно, — почти прорычала она, сверкнув глазами на Ланнистера. И королева, и Джейме явно собирались что-то возразить ей, поэтому Бриенна, не дожидаясь ни слова ни от кого из них, схватила Джейме за руку повыше золотого протеза и потащила за собой к выходу. Она успела заметить гнев и насмешку — в фиолетовых глазах королевы нынешней. Но ей было плевать. Смущаться и извиняться она будет потом. Бриенна понятия не имела, куда ведёт его, лишь бы подальше от разгневанной Дейенерис. Когда они миновали один лестничный пролёт, Джейме остановился и вырвал свою руку из её хватки. Гнев ли исказил его лицо или пляшущий свет факела на стене? На всякий случай, защищаясь, Бриенна скрестила руки на груди. — Что ты себе позволяешь, женщина? Кто ты такая, чтобы закрывать мне рот в моём же собственном замке?! Бриенна проглотила жгучую обиду и ответила Джейме нападением на нападение. — Я та, кто поклялся защищать тебя! — почти выкрикнула Бриенна. — И я не собираюсь смотреть, как ты, не взирая на все старания мои и твоего брата, упорно суёшь голову в пасть дракона! Казалось, Джейме немного поостыл. — О какой клятве ты говоришь? — Ты знаешь, о какой. — Но недоумение в его глазах было совершенно искренним. Бриенна вздохнула. — Я говорю о клятве леди Кейтилин. — О Семеро, женщина! Ты собираешься хранить клятву мертвецу, когда весь мир вокруг нас перевернулся с ног на голову? Но Бриенна пропустила его слова мимо ушей. Она шагнула ближе к нему, вглядываясь в лицо Цареубийцы. Нет, он не мог забыть. — Ты тоже поклялся, — заметила она. — Поклялся, что её дочери будут в безопасности, что ты обеспечишь её им. Ты обещал мне… Поклялся. — Линия её подбородка затвердела. Джейме смотрел на неё во все глаза, словно в несколько мгновений Бриенна преобразилась. И впрямь, несколько мгновений назад он был готов ударить её, ошеломлённый самоуправством Бриенны, а теперь он почти восхищался ею. — Ты снова хочешь отступиться от клятвы? Клятвы, снова эти клятвы. Он чувствовал себя так, словно пробирался по очень узкому коридору, утыканному обоюдоострыми мечами: как ни пытайся извернуться, обязательно поранишься. Впредь ему следует быть осторожнее со словами и обещаниями. — Боги, Бриенна… — почти простонал он. — Разве ты не понимаешь?.. Но её твёрдый взгляд требовал от него ответа. И Джейме понял, что находится в шаге от того, что она в нём разочаруется. Ещё больше его удивило то, что он отчаянно не хотел, чтобы это случилось. — Леди Санса в Орлином Гнезде… — Ты считаешь, что она в безопасности там, с Бейлишем? — непреклонно вопрошала Тартская Дева. Должно быть, именно такой голос был у его совести. Он нахмурился. — Нет, но… — Он не мог солгать, он слишком хорошо знал, что представляет собой Мизинец. — Леди Арья… Перед ним вновь была та Бриенна, которую он встретил в темнице под Риверраном — карающая, обвиняющая, неумолимая. А он снова оправдвался. И ему захотелось любой ценой стереть это ужасное выражение с её широкого лица, которое он привык видеть совсем другим. — Исчезла… — шепнул Джейме. — Ты поклялся… — Я ничего не могу сделать, сидя здесь, — ожесточённо заявил он. — Ты ничего не сможешь сделать, если погибнешь. — Ледяная маска Бриенны вдруг сломалась, обнажая беспокойство, почти муку. К этому моменту воздух между ними накалился до предела, и дело было вовсе не в пламени факела. В который раз Джейме отметил, как удивительно прекрасны глаза Бриенны, особенно когда горели огнём воодушевлением и лишь чуточку — гневом. Было забавно и немного приятно от того, что она злилась на него из-за того, что он подвергал свою жизнь опасности. Леди Кейтилин повезло встретить её на закате жизни, ведь лучшего стража для своих дочерей она найти не могла. И более верного. Лорд Селвин Тарт давал клятвы и нарушал их, менял своих королей, но его дочь следовала лишь своим собственным обещаниям. И Джейме тоже повезло, что часть этой преданности Бриенны Старкам распространялась и на него… Или она была предана ему ради него самого? Нет, думать так было слишком глупо и самонадеяно. Взгляд Джейме скользнул по веснушчатому широкому лицу, задержался на губах Бриенны. Она была куда благороднее него, честнее, добрее и справедливее; она теперь без труда могла одолеть его, а у Джейме остался лишь один способ одолеть её. Стоило ли удивляться, что Бриенна терпеть не могла, когда её вот так вот беззастенчиво рассматривали, она дёрнула плечом, переступила с ноги на ногу — и очарование момента рассеялось, оставляя Джейме с каким-то странным разочарованием. Будто он не сделал что-то очень важное, что давно хотел, что было ему очень нужно. Он смутно представлял, что это было, но точно знал, что момент был упущен. — Ты меня совсем не слушал, — разочарованно протянула она. Он усмехнулся. Бриенна была права, но не признаваться же в этом. — Это была всего лишь перепалка с королевой и её гвардейцем. Даже Эйерис Таргариен не казнил людей за одно слово, а более жестокого и импульсивного короля сложно представить. Если его дочь станет делать это, нам лучше позвать на трон Великого Иного — и то жить будет проще. Но и эту шутку Бриенна не оценила. Рассказал ли ей Тирион то, что рассказал Джейме? — Почему ты над всем смеёшься? — А что мне остаётся, Бриенна? — Он печально покачал головой. — Раньше мой брат чувствовал себя шутом при дворе, но теперь у меня, похоже, такая роль. На виду у целой вражеской армии ты огрела меня по голове и теперь заслонила меня от королевского гнева… Это благородно с твоей стороны, но в глазах других я окончательно стал бесполезным ничтожеством, они смеются надо мной. Королева ненавидит меня и терпит только потому, что мой брат ей нужен, и потому что Тирион сказал ей, что я ей нужен. Джейме Ланнистер под защитой у женщины и карлика! — ожесточённо проговорил он. Выражение лица Бриенны изменилось, снова превратилось в замкнутую маску. Похоже, она обиделась на него. Но разве он не прав? Прежде его боялись и ненавидели, теперь смеялись над ним, и этого-то он вынести и не мог. Кто как не Бриенна, всю жизнь боровшаяся за то, чтобы что-то значить, мог его понять? Но она явно слышала в его словах упрёк, и этот упрёк отразился в лазури её глаз. — Прости. Я не должен был так говорить… Но мне больше некому сказать, ведь ты единственная, кто потом не станет смеяться над могущественным Царецбийцей, превратившемся в ничто. — Джейме, я… — пробормотала она, заливаясь краской. — Да ничего, плевать. — Он ещё раз заглянул в её глаза и увидел, что Бриенна едва не плачет. Первым порывом Джейме было коснуться её, успокоить, но он сдержался: если чьи-то утешения и нужны были Бриенне, то точно не его.

***

На следующее утро Джейме ответил Тириону, что согласен отправиться с ним на Стену, за Стену и к самому Неведомому, только не преклонять колено перед Дейенерис Таргариен. Тирион поворчал, но согласие принял. Когда он спросил о причинах, Джейме промолчал. Не мог он сказать, что делает это не столько из любви к человечеству, сколько из-за того, что ему нужно было за что-то себя уважать. Пусть даже недолгое время перед тем, как он умрёт. Но сказать об этом Тириону, его тени, его младшему брату было выше его сил. Оказалось, он мог быть абсолютно честным только с Бриенной, но даже у неё его честность не нашла отклика. — Ты уверен? — хмуро спросил Тирион, выслушав его. — Королеве это может не понравиться. Джейме искоса посмотрел на брата и пожал плечами. — Ей нужен мой меч, а не моя клятва, так? Мой меч у неё будет, и этого довольно. — Помолчав, он добавил: — как думаешь, поверит Дейенерис Таргариен клятве человека, убившего её отца? Тирион поджал губы и закатил глаза. — Вот и я думаю, что нет, — спокойно продолжил Джейме. — И я не знаю, смогу ли я искренне поклясться ей в верности. Вернее, знаю: не смогу. Так или иначе, она мой враг и всегда им останется. Дело не в Дейенерис, а в том, что ты рассказал. Мне кажется, это стоит того, чтобы рискнуть. И потом, кто знает, вдруг я захочу надеть чёрное? — рассмеялся он. — Снова нарушать клятвы, чтобы меня снова упрекали всё, кому не лень? Он развлекался, глядя на недовольное и взволнованное лицо брата. Похоже, Тирион был вовсе не уверен, что королева не обладает темпераментом своего отца и будет спокойно сносить выходки Джейме. Джейме не хотелось бы окончить свои дни в пасти дракона, тем более теперь, когда он увидел для себя достойное дело, но он слишком давно был готов к такому повороту событий, и всё это забавляло его, так что он готов был рискнуть. Но, конечно, он всего лишь поддразнивал Тириона, говоря о Ночном Дозоре: ещё меньше, чем быть скормленным дракону, Джейме хотел хоть день провести под властью бастарда Неда Старка. Хоть и говорили, что клятва Дозору избавляет человека от прежних клятв, преступлений и прошлой жизни, Джейме не думал, что то же касалось и желания отомстить. А для того, чтобы ходить, оглядываясь, и спать, ожидая ножа в спину, ему не нужно было тащиться на Стену, достаточно было остаться при дворе Дейенерис Таргариен. — Что это ты задумал? — поинтересовался Тирион, глядя, как Джейме снял со стены Верный Клятве. Тут же перевёл взгляд на Вдовий Плач, который только что по просьбе Джейме принёс ему. Но Джейме не ответил. Он вынул меч из ножен и, положив плашмя на культю, разглядывал великолепную дымчатую сталь. Цвета Старков. В меч был украшен золотом и рубинами, в цветах его дома, но серый цвет неизменно напоминал о штандартах Неда Старка. Мог ли предположить горделивый Хранитель Севера, что случится с ним и наводящим ужас Льдом? Мог ли Старк подумать, что даже сломанный, меч продолжит защищать его дочерей? Ведь именно для этого Джейме и предназначал их. По крайней мере, один из них. А второй, если позволят Боги, сослужит службу человечеству, как и желал того Тирион. — Джейме? — Они прекрасны, не так ли? — Вынув из ножен и Вдовий Плач, он положил мечи рядом. Тирион ахнул у него за спиной. Джейме понимал его: восторг почти невозможно было сдержать. — Валирийцы знали толк в оружии, — заметил Джейме, — и Тобхо Мотт тоже. — Зачем ты принёс их сюда сейчас? — Тирион с подозрением взглянул на него. Он усмехнулся. — Два меча однорукому ни к чему, и одного многовато. Так что от одного из них, — он посмотрел на мечи и почувствовал себя так, словно собрался отдать одного из своих детей; впрочем, в человеке, которому меч предназначался, он бы без оглядки отдал и своего ребёнка, — я собираюсь избавиться. — Джейме! — Ты ведь будешь сегодня на ужине? Они вошли в Великий Чертог, когда все уже расселись и приступили к трапезе. Взгляд Джейме оббежал присутствующих, споткнулся на Серсее, сидящей скраю в алом с золотом платье; она улыбнулась ему одними уголками губ, но взгляд её был пустым. Они не говорили с Серсеей с тех пор, как… В новом мире, где королевой стала Дейенерис Таргариен, они ещё ни разу и не встречались. Казалось, увидев его, Серсея приободрилась, чуть расправила плечи. Оставалось лишь гадать, что она выкинет, когда поймёт… Впрочем, решимость Джейме это ничуть не поколебало. Джейме остановился посреди залы, и Подрик, которому сегодня пришлось напоминать о вассальной клятве его рода, остановился чуть позади него. Он слышал, как нервно кашлянул юноша: и без того стеснительный, хоть и смышлёный, Подрик новую королеву боялся, как огня. Будь его воля, он оставался бы в своём чуланчике подле покоев Бриенны, но настойчивой просьбы, почти приказа Джейме он ослушаться не посмел. Сперва на них не обращали внимания, потом голоса стали смолкать. Вот Тирион поднял на них глаза и вздёрнул бровь, безмолвно вопрошая — что задумал? Джейме встретился взглядом с Бриенной; в глазах её мелькнуло беспокойство, она нахмурилась и быстро посмотрела на королеву. Дейенерис выглядела заинтересованной, но не более. Дикон Тарли за её спиной при виде меча, которым был опоясан Джейме, и меча в руках Подрика надулся, как индюк. Наверняка он уже представлял, как они вдвоём бросаются на Дейенерис, а он умирает у её ног, приняв на себя предназначенные ей удары. Джейме стало смешно, но он быстро прогнал эти мысли. В конце концов, он пришёл сюда не ради этого. — Сир Джейме? — звонкий голос Дейенерис взвился в тишине. Он легонько поклонился королеве. Не хватало ещё, чтобы гнев Дейенерис всё испортил. — Ваше Величество, я пришёл сюда ради одного дела, о котором думал уже довольно давно… Надеюсь, вы простите, что я прерываю ужин, но я хочу, чтобы все видели. Чтобы все знали. Леди Бриенна, — она, казалось, даже подскочила на месте, когда он обратился к ней, — прошу вас, подойдите. Бриенна помедлила лишь несколько мгновений, будто не до конца веря, что он стоит в центре зала во время ужина с королевой и называет её имя. Но шаги её, когда она шла к нему, были уверенными и твёрдыми, а спина прямой. Шепотки полетели ей вслед, но Бриенна не обернулась, не шелохнулась — только румянец пополз по веснушчатому лицу. Краем глаза Джейме заметил, как исказилось лицо Серсеи, но это ничуть не обеспокоило его, и в следующее мгновение он уже позабыл об этом. — Что ты делаешь? — шепнула Бриенна, остановившись рядом с ним. Взгляд её пробежал с его лица на Вдовий Плач, потом на Подрика и на меч в его руках. Парнишка залился краской похлеще Бриенны. — И Подрика сюда втянул… — Склонись, — шепнул ей Джейме в ответ. — Что? — Встань на колени, женщина. — Как он мог забыть об осторожности и упрямстве Бриенны? Она в ответ непонимающе нахмурилась. — Пожалуйста, — добавил он. Её глаза изумлённо расширились, но она сделала то, что он просил. Джейме широким жестом вынул Вдовий Плач из ножен, свет факелов пробежал по дымчатому лезвию, искоркой мигнув на острие и рубинах, вызвав всеобщий восторженный вздох. Он не привык ещё к этому мечу, рукоять лежала в ладони чуть по-другому, и Джейме крепче стиснул пальцы. Придётся привыкнуть. Верный Клятве больше ему не принадлежал. Бриенна настороженно смотрела на него снизу вверх, и отнюдь не благочестивые мысли на мгновение мелькнули в его голове. Пришлось сделать усилие, чтобы сосредоточиться на том, что он собирался сделать. — Что ты… Когда меч плашмя легко ударил её по правому плечу, она замерла, не договорив. А через мгновение глаза её наполнились слезами. Джейме легко улыбнулся, едва заметно качнул головой. Не надо. Бриенна неотрывно смотрела на него, поэтому она поняла. — Бриенна из дома Тарт, — меч перепорхнул на левое плечо, — именем Воина обязую тебя быть храброй. Именем Отца обязую тебя быть справедливой. — Как будто об этом Бриенне с её обострённым чувством справедливости нужно было напоминать. Меч лёг на правое плечо. — Именем Матери обязую тебя защищать юных и невинных, именем Девы обязую тебя защищать женщин… — А кто защитит её? — Именем Старицы обязую тебя быть мудрой и рассудительной. Именем Кузнеца обязую тебя быть стойкой пред лицом опасности. Именем Неведомого — да не убоишься ты смерти. — Меч снова коснулся её левого плеча. — Встань же, Бриенна Тарт, рыцарь Семи Королевств! В полнейшей тишине она поднялась, всё так же не сводя взгляда с Джейме. Сморгнула слезинки, дрожащие в уголках глаз. Некрасивое лицо её, пылающее восторгом и смущением, удивительно преобразилось, и Джейме больше всего на свете захотелось, чтобы зрители, во все глаза сейчас пялящиеся на них, куда-то исчезли. Рядом с ним кашлянул Подрик, возвращая Джейме к реальности. Не всё ещё было сделано. А обо всём другом он сможет пофантазировать позже. Вернув Вдовий Плач в ножны, Джейме взял у Подрика Верный Клятве и замер на мгновение. Полагалось застегнуть на Бриенне пояс с ножнами, и он так и хотел, но его увечье мешало. Поэтому он просто немного неуклюже протянул ошеломлённой девушке меч и усмехнулся: — Справишься сама? Я немного… не подхожу для этого торжественного момента. Самую малость. — Джейме махнул золотой рукой. Руки её дрожали, когда она приняла у него Верный Клятве, и лишь со второго раза она смогла застегнуть на талии пряжку пояса. — Это уж слишком, — пробормотала она. — Ничуть. Послышался скрип отодвигаемого стула, затем топот каблучков. Словно застигнутые за чем-то непотребным, они с Бриенной одновременно вскинули головы и лишь мельком увидели метнувшийся алый шлейф. Серсея, мрачно отметил про себя Джейме, Серсея обескуражена и в ярости. Но что ему было за дело до этого сейчас? — Ты просто спятил, Цареубийца, — голос Бриенны дрожал от восторга, смущения и возмущения, ведь она так ненавидела быть в центре внимания. Смешок сорвался с губ Джейме. — На что я рассчитывал? — За… э-э-э… сира Бриенну Тарт! — услышал Джейме голос брата и повернулся. Стоя на стуле, Тирион воздел кубок над головой. — Так, выходит?! — крикнул через за Тирион и засмеялся. Будто это стало сигналом, вокруг вновь зашумели голоса, зазвенели кубки. Королева покачала головой и повернулась к забытому собеседнику. О них, похоже, вмиг позабыли. И Подрик, пользуясь моментом, куда-то ретировался. — Идём. — Джейме подтолкнул Бриенну к выходу. — Куда это? — поинтересовалась она, но покорно пошла следом за ним. Рука её то и дело касалась эфеса меча. Джейме заметил это. — Надеюсь, лев тебя не смущает, как и рубины. Будет нелегко найти здесь кузнеца, способного переделать меч из валирийской стали. — Смущает?! Нет, Джейме… Это… это честь для меня. — Да ну? — не поверил он. Хлопнула дверь, отгораживая их от шумного пиршества. — Куда мы идём? — В септу. По правилам ночное бдение в септе должно предшествовать посвящению, но я собрался с мыслями только сегодня, так что… Но я спрашивал у септона, и он сказал, что такое допускается. Вообще-то ты всё равно уже рыцарь, и никто теперь не отнимет у тебя этого, но я хочу, чтобы ты стала помазанным рыцарем. С септоном я договорился, и хотя он вычитал меня за то, что я потакаю твоим неженским увлечениям, всё же согласился. Утром тебе предстоит исповедь. Сможешь вспомнить все свои грехи, а, женщина? У тебя будет для этого целая ночь, — он рассмеялся. Бриенна была странно молчалива, пока они шли через залитый лунным светом двор. Когда они остановились у дверей септы, Джейме нахмурился. — Что-то не так? — Не могу поверить, что ты сделал это для меня. И меч… Он ведь твой? — У меня есть этот. — Джейме похлопал Вдовий Плач по рукояти. — Два мне всё равно не нужны… И потом, даже его имя больше подходит тебе. В конце концов, я должен был как-то отблагодарить тебя. Никто другой бы не решился взять на себя такой грех и, «потакая твоим неженским увлечениям», посвятить тебя в рыцари, а для меня это станет лишь ещё одним неблаговидным делом. Подумаешь! Я вижу, что оно того стоило. Она подняла на него взгляд, светящийся таким восторгом, почти благоговением, что у Джейме перехватило дыхание. Никто и никогда ещё на него так не смотрел. Ему стало жаль, что придётся прямо сейчас распрощаться с Бриенной, отдав её Семерым. Быстро наклонившись к ней, Джейме крепко поцеловал её, только теперь поняв, наконец, чего так сильно ему не хватало, чтобы чувствовать себя живым и цельным.