Солнце восходит на западе

Это было нечестно со стороны Джейме по отношению к ней, её бедному сердцу и новым обетам. Она мечтала стать рыцарем в детстве, с того момента, как поняла, кто это такие; когда ей было девять, ей запретили даже думать об этом и говорить, и Бриенна уяснила раз и навсегда, что рыцарского помазания ей не видать, лишь бы не отняли меч и доспехи. Но эта недостижимая мечта всегда жила в ней, будто привычная, но саднящая тоской заноза. И даже познакомившись с самым презираемым и порочным рыцарем в Семи Королевствах, Бриенна не разочаровалась в рыцарстве. Джейме Ланнистер был, скорее, исключением — так ей хотелось думать. Она знала, что никогда не получит посвящения, но расстаться с мечтой не могла. Но для Джейме Ланнистера не существовало правил и запретов, даже когда он был на положении опального заложника. Он говорил и делал всё так, словно всё ещё был хозяином в этом замке и в Семи Королевствах, словно никто не мог слова против сказать, заковать его в кандалы, бросить в темницу. Никто не произнёс ни слова возражения, когда он коснулся своим мечом плеча Бриенны, произнося освящённую временем формулу посвящения в рыцари. Никто не вспомнил, что она женщина — или что женщин-рыцарей не бывает. И для Бриенны не было ничего зазорного в том, чтобы принять недостижимый почётный титул из рук клятвопреступника. Должно быть, она сошла с ума или растеряла всю свою честь, но в те мгновения она готова была идти по следу Джейме и жизнь за него отдать. Но после, словно в насмешку, но снова поступил как Джейме Ланнистер: перечеркнул всё великолепие момента и восторженное изумление Бриенны одним-единственным поцелуем. Тем, чего она никогда не ждала, но о чём лишь иногда позволяла себе… задуматься. Это было чем-то ещё более невероятным, чем рыцарство для неё — ведь мужчины обращали на неё взгляд только для того, чтобы посмеяться или, в крайнем случае, предложить поединок. Никто и никогда не желал поцеловать Бриенну Красотку. И уж точно не Джейме Ланнистер. Но он сделал это, и так, что любые мысли испарились из её головы, а посвящение и Верный Клятве растаяли в дымке, как что-то незначительное, случившееся годы назад. Поцелуй был неспешным — и в то же время длился словно всего одно мгновение; Бриенна даже попробовала ответить, ведь это было именно то, чего она хотела, робея, стыдясь собственных желаний и злясь на саму себя. И снова Джейме ошеломил её, отступив. Он улыбнулся и легонько подтолкнул её к септе, напоминая, зачем она пришла сюда, в конце концов. Стоило ли говорить, что ночное бдение она провела в совершенно растрёпанных чувствах, и мысли её были так далеки от приличествующих случаю благочестивых и благородных помыслов? Наутро старый септон Кастерли Рок в тишине и сияющем свечаме полумраке септы принял её сбивчивую исповедь и совершил помазание, завершая посвящение Бриенны. О Джейме и мыслях, что сопровождали её этой ночью, Бриенна стыдливо умолчала, надеясь, что Боги не слишком сильно прогневаются на неё. Никто не пришёл в септу утром: ни Джейме, ни Тирион Ланнистер, ни королева. Должны ли они были? Ждала ли она кого-то? Она не знала. Хотела ли она увидеть Джейме и поговорить с ним о случившемся или хотела как можно дольше не встречаться с ним? Выйдя из септы помазанным рыцарем и щурясь на яркое солнце, Бриенна и самой себе не могла ответить на этот вопрос. Бриенна всё ещё не понимала, как ей стоит относиться к королеве Дейенерис Таргариен, а потому старалась лишний раз не попадаться ей на глаза. Но повернуться к королеве спиной и просто уйти, когда она стояла прямо у неё на дороге, было невежливо и чревато неприятными последствиями, так что Бриенна просто остановилась, выжидая. Но Дейенерис не просто оказалась у неё на пути — она подошла к ней, заинтересованно разглядывая Бриенну с головы до ног. Взгляд её задержался на рубинах эфеса Верного Клятве, светлая бровь дёрнулась вверх, но что бы она ни думала, королеве удалось совладать с собой. Впервые Бриенна видела её так близко — совсем ещё молодую, младше неё самой, но уже уставшую девчонку; и впервые — почти одну, если не считать молчаливой и скромной девочки-переводчицы, что тенью следовала за Дейенерис. Здесь королеве не нужен был переводчик, так что, похоже, ей просто нравилось общество маленькой чужестранки. Да и кем была она сама, если не чужестранкой? Это самым невероятным образом роднило её с Бриенной, и Бриенна, лишённая настоящего дома, семьи и друзей, отброшенная судьбою в чужие края, невольно посочувствовала королеве. — Леди Бриенна… Или мне стоит говорить «сир»? — То, что в иных устах прозвучало бы издёвкой, из её уст звучало действительно как ненавязчивый интерес. — Как правильно говорить? — Думаю, «леди», Ваше Величество, — смиренно ответила она. — Но септон в самом деле совершил помазание, или вчера всё это был лишь спектакль, чтобы привлечь внимание к Джейме Ланнистеру? — с нескрываемой неприязнью, от которой у Бриенны мурашки побежали по коже, произнесла она. — В самом деле, Ваше Величество. Бриенна старалась не смотреть ей прямо в лицо, надеясь, что её односложные ответы скоро прискучат королеве. Но Дейенерис никуда не спешила. — Ваш отец присягнул мне, леди Бриенна. Ну а что же вы? Будете верной мне, или вы человек Джейме Ланнистера? Она почувствовала, как краснеют щёки. Что все эти люди думают? Что она продастся за меч и сбывшуюся мечту? В конце концов, Джейме был не худшим человеком из тех, перед кем когда-либо преклоняли колени. К тому же, она ещё никому в верности не клялась. Хотя похоже, скоро её заставят сделать выбор. — Вы так говорите, словно невозможно быть верной вам и Джейме одновременно, Ваше Величество. — Джейме… Вот как? — Дейенерис снова вскинула бровь, и Бриенна вспыхнула ещё больше. Выражение лица у королевы было таким, словно она, самое меньшее, застала Бриенну в постели Цареубийцы. Какое счастье, что ни одна живая душа не знала о банях Харренхолла… — Думаю, это почти невозможно. — Моя верность ещё никому добра не принесла, Ваше Величество. На сей раз королева неожиданно улыбнулась. Улыбка её была скупой и не слишком весёлой, но уставшее лицо оживила. — Вы склонны к предательству? Я слышала о вас иное… От вашего отца, конечно же, но и от других людей. Напротив, все говорили, что у вас обострённое чувство справедливости, а отвага и преданность — ваши лучшие качества. — Я никого не предавала, но я не смогла защитить тех, кому клялась в верности. Я приносила клятвы Ренли Баратеону и леди Кейтилин Старк — они мертвы, я обязалась найти дочерей леди Кейтилин, — с горечью продолжала она, — и их следы затерялись. Дейенерис немного подумала, потом сказала: — Баратеоны и Старки — не друзья Таргариенам, но всё же я слышала, что в большинстве своём они хорошие люди. Почему же после того, как вы послужили им, вы стали служить Ланнистерам? — Я не служу им, Ваше Величество, — с нажимом повторила она. — Я никому не служу. — Это редкость, леди Бриенна. Чаще всего приходится выбирать сторону. — А кто вам сказал, что вы и Ланнистеры на разных сторонах? — А как будто бы нет. — Его брат летает на вашем драконе. Тут-то Дейенерис прямо-таки расхохоталась. Потом утёрла слезящиеся глаза, отбросила упавшие на лицо светлые пряди. — Я не тешу себя пустыми надеждами: лорд Тирион не принадлежит мне. И уж тем более, его брат. И ещё меньше — леди Серсея. Не могу сказать, что меня это слишком огорчает. Но если лорд Тирион хотя бы какое-то время будет верен мне, от сира Джейме я ожидать этого не могу. — Вы убили его отца. Полагаю, лорд Тайвин был не лучшим отцом на свете, но… Она прикусила язык, но было уже поздно. Что это ей взбрело в голову упрекать королеву? Ладан и ароматические курения септы, похоже, совсем затуманили ей разум. Разве не так поступают с врагами — всегда? Убей, чтобы не убили тебя. Разве лорд Тайвин не был также отцом Тириону? Однако тот явно не слишком горевал. И потом, самое главное, разве не был повинен Джейме самым страшным образом в смерти отца самой Дейенерис?.. Бриенна ожидала, что сейчас вся тяжесть королевского гнева обрушится на её бестолковую голову, но к её удивлению Дейенерис лишь склонила голову набок, будто о чём-то раздумывая. Похоже, она не намеревалась казнить Бриенну прямо сейчас. — Ну, вы наверняка знаете, за что Цареубийца получил своё прозвище? — Бриенна только кивнула, ком стоял у неё в горле. Дейенерис меж тем продолжала: — и с вашим-то обострённым чувством справедливости вы наверняка можете рассудить так: он забрал жизнь моего отца, а я — жизнь его отца. Так ведь? Она не знала, что ответить. Ей вообще никогда не давались долгие разговоры, особенно с сильными мира сего, а тут она чувствовала себя так, словно каждое мгновение могла угодить в ловушку. Но не на кого жаловаться — она сама расставила себе эти ловушки, по собственной глупости. А потом она представила, что бы почувствовала, если бы кто-то отнял жизнь её отца, даже во имя справедливой мести! Ведь Бриенна не считала, сколько жизней отняла на своём пути, никогда не думала о тех, кто мог бы захотеть отмщения… Разве стала бы она оправдывать смерть отца возмездием? Никогда! Так почему королева должна была?.. Бриенна только пожала плечами, мечтая провалиться сквозь землю. — Думаю, рассудили бы именно так. Поэтому скажу вам, что никакого торжества справедливости не было. — Как это? — Бриенна не могла понять, куда Дейенерис клонит. Тайвин Ланнистер был мёртв, мертвее мёртвого, не хотела же она сказать, что не была причастна к этому? Им сказали, что именно Дейенерис Таргариен сожгла непокорного лорда Ланнистера… — Ну, — хмыкнула королева, кажется, всё ещё раздумывая над своими словами, — лорд Тайвин действительно погиб в драконьем огне — ужасная смерть, надо сказать. Вот только чешуя у того дракона была не чёрная. Сказав это, она ловко обошла Бриенну и направилась в сторону бывших конюшен, ставших теперь тесным логовом для её драконов. Бриенна же, ещё несколько минут назад желавшая отделаться от королевы и не встречаться с ней как можно дольше, поплелась следом. Множество мыслей и вопросов роились в её голове, одна хуже другой. А одна догадка была самой страшной, и Бриенна хотела услышать, что ошибается. Не для себя — для Джейме. — Но, — ей пришлось кашлянуть, чтобы протолкнуть слова, как колючий ком, застрявший в горле, — вы ведь Мать драконов… Разве может кто-то другой… Королева хихикнула, покачала головой. — Вы никогда не видели дракона вблизи, не так ли, леди Бриенна? Она только покачала головой. — Нет, Ваше Величество. — Как и большинство людей на земле… — задумчиво пробормотала Дейенерис. — Я их мать, вы правы. Я сделала всё, чтобы они появились на свет, пожертвовала тем, что мне было дорого… — Фиолетовые глаза смотрели сквозь Бриенну, когда она говорила. — Я кормила их мясом, которое сама поджаривала на жаровне… Но как любые дети, они вырастают и перестают слушаться мать. — Она тряхнула серебристыми локонами, будто пробуждаясь ото сна, взгляд её снова стал ясным, вдумчивым, с искоркой лукавства. — Каждому дракону нужен всадник, миледи. Человек, который будет им повелевать, который станет частью дракона и частью которого станет дракон. Обычно у дракона бывает только один всадник, которого он выбирает сам, не наоборот; иногда, если дракон живёт достаточно долго, может смениться двое или даже трое всадников… Так было у первых Таргариенов. Но я не хочу утомлять вас историей. Я всадница Дрогона, Рейегаль и Визерион не слишком хорошо слушаются меня, хотя и помнят, как я кормила их с рук. Визерион также выбрал себе наездника… лорд Тайвин Ланнистер окончил жизнь в его пламени. Не принимайте это слишком близко к сердцу, миледи. Подумайте вот о чём: имей лорд Тайвин такую возможность, он поступил бы подобным образом с каждым из нас. В игре престолов побеждают или умирают, третьего не дано. Так, кажется, говорят в Вестеросе? Подумайте над этим, — повторила она, — и пускай сир Джейме тоже подумает. Как видите, у меня на одну причину больше ненавидеть его, чем у него — ненавидеть меня. И всё же я готова закрыть глаза на многое. Скажите ему об этом. Пусть он не совершает ошибок. И вы тоже… не совершайте. Королева как будто собиралась уйти, но Бриенна не позволила ей. В её голове всё ещё не слишком хорошо укладывались кусочки этой мозаики. — Вы готовы простить его? Но почему? — тихо спросила она, всё ещё не понимая. У Дейенерис Таргариен было немного причин добиваться расположения Цареубийцы. — Мне нужен мир в Семи Королевствах, миледи. Грядут непростые времена, я должна быть уверена, что никто не вонзит мне нож в спину. И каждый человек будет на счету… А Джейме Ланнистер — ключ к Кастерли Рок и Западным Землям. Не Серсея, не Тирион, а Цареубийца. По праву, закону и всему остальному всё это, — она обвела рукой замок, — принадлежит ему. Я могу трижды сделать лорда Тириона лордом-хранителем Запада, но это не заставит людей хранить верность ему. Они верны Цареубийце. Они мне нужны. Поэтому и он мне нужен. Она снисходительно улыбнулась Бриенне и пошла прочь, и девочке-иноземка последовала за нею так же молча, как и стояла рядом всё время, пока они беседовали. Бриенна ударила кулаком по раскрытой ладони, испытывая отчаянное желание оказаться где угодно, но только не здесь. Что это вообще было? Дейенерис нужна была её лояльность или лояльность Джейме? Если её, то зачем, если Джейме, то как она собиралась добиться её, вбивая клин между братьями? А хуже всего было то, что это бремя королева изящным жестом преложила на её плечи. Что она должна была сделать? Всю жизнь Бриенна пыталась поступать правильно, по чести, и хоть результат не всегда был тем, чего она хотела, её совесть почти всегда оставалась чистой. Но в том, что она должна была сделать сейчас, чести было немного: она должна была или солгать, позволив Джейме жить в уверенности, что Дейенерис Таргариен виновна в смерти его отца, и дальше испытывать королевское терпение неповиновением и остротами, граничащими с нахальством; или она должна была рассказать правду, обезопасить его хотя бы от гнева королевы, но раз и навсегда лишить Джейме брата. Дейенерис была права: Тайвин Ланнистер поступил бы так же с каждым, если бы мог. Таковы были законы борьбы за престол. Но приличия также велели сыновьям мстить за своих отцов вне зависимости от того, насколько они были близки. И что же было лучшим выбором: мстить королеве или родному брату? Она нашла Джейме именно там, куда ноги сами несли её, подгоняемые инстинктом — на внутреннем дворе Кастерли Рок. Несмотря на ранний час, Джейме фехтовал с невидимым противником, уклоняясь от воображаемых ударов, прыгаяя туда-сюда, рубя налево и направо, будто его окружала целая группа врагов. Должно быть, ему было невмоготу находиться под одной крышей с Дейенерис Таргариен и несколько лишних часов. Несмотря на то, что совсем другие мысли занимали её сейчас, она приостановилась, чтобы незамеченной немного понаблюдать за Джейме. Она всегда знала, что он восстановит своё великолепное ратное умение даже с одной рукой, но сейчас с удивлением и не без удовольствия Бриенна отметила, что в руке у Джейме был брат-близнец её собственного нового меча — великолепный Вдовий Плач. Луч солнца упал на пляшущую в руке Джейме рукоять меча, рубины на Вдовьем Плаче и Верном Клятве перемигнулись, как двое старых знакомых… Что бы ни случилось, инстинкты служили Джейме хорошо: заметив отблеск, он резко повернулся к Бриенне. Готовый к битве, безрадостно отметила она. — А, это ты, — вымолвил он, и Бриенна заметила вырвавшийся у него из груди вздох облегчения. Нет ничего хуже, чем не чувствовать безопасности в собственном доме. Тень, мелькнувшая на лице Джейме, исчезла, он улыбнулся при виде Бриенны. — А ты думал, Безупречные королевы явились за тобой? — парировала она, подходя ближе. — В наше время ни в чём нельзя быть уверенным. Если бы ты знал, как прав, с горечью подумала Бриенна. Она знала, что если будет слишком долго откладывать, так и не сможет сказать ему горькую правду, но и не знала, как начать этот тяжёлый разговор. Джейме присмотрелся к ней. В зелёных глазах мелькнула настороженность, но улыбка с лица не сошла. — А ты что такая смурная, леди-рыцарь? Только не говори, что старик септон обманул меня и отказался совершить помазание. — Джейме нахмурился. Он говорил и, кажется, вправду был озабочен этим, а Бриенна думала только о том, что он удивительно непринуждённо ведёт себя с нею, будто бы это не он поцеловал её вчера на прощание. Будто в том, что он поцеловал её, нет ничего необычного. Она тряхнула головой, мысленно ругая себя. В конце концов, сейчас было о чём подумать, кроме поцелуев. — Нет, всё прошло прекрасно. Хотя могу предположить, что идея ему не слишком нравится, и ночи ему не хватило, чтобы с нею смириться. — Уверен, что совершенно не нравится. Но какое нам до этого дело? В своей жизни этот человек совершил помазание для стольких мужчин, которые были гораздо менее достойны рыцарства, чем ты, Бриенна, что должен смириться с рыцарем-женщиной. Большая часть мужчин, которых Бриенна знала в своей жизни, даже если они неплохо к ней относились, расхохотались бы при этих словах. Но много ли нашлось бы смельчаков, способных смеяться в лицо Джейме Ланнистеру? Было так непривычно слышать, как кто-то одобрительно, а не с презрением отзывался о её давней мечте. Было так непривычно, что она стала явью. — Тогда в чём же дело? — Выйдя из септы, я встретила королеву. Лицо Джейме исказила гримаса. — Которую? Впрочем, это неважно: любая из них способна вызвать несварение. Неужели они впрямь говорил сейчас о своей сестре? Но она вообще не должна была думать об этом, какое ей дело… — Дейенерис Таргариен, — Бриенна проигнорировала его шутку. — О, вот как? И чем же она тебя так расстроила? Бриенна скривила рот. — Разговорами о верности. Все хотят моих клятв, как будто слова моего отца не достаточно, как будто я не должна поступать, как он… — Не должна. — Джейме сделал шаг к ней. Взгляд его был… странным, голос — мягким, успокаивающим. — Ты редкий человек, Бриенна. Не потому, что ты дочь Вечерней Звезды или наследница Тарта, не потому, что ты женщина, носящая меч… Потому что ты — это ты. Не удивительно, что все хотят заполучить в свою свиту Бриенну Тарт. И это она тоже заставила себя пропустить мимо ушей. — Она хочет не только моей верности. Ей нужна и твоя клятва, Джейме. Теперь его лицо ожесточилось, взгляд стал холодным. — Я уже сказал Тириону, что этому не бывать. Если ей нужно было моё слово, стоило подумать об этом прежде, чем убивать… — Это сделала не она, — выпалила Бриенна прежде, чем он закончил. Изумление мелькнуло на лице Джейме, брови поползли вверх. — Ты говоришь о моём отце, верно? — уточнил он. Бриенна кивнула, не зная, куда деть глаза. Джейме задумчиво почесал подбородок, помедлил. — Но мне сказали, что его сжёг дракон… Ужасная смерть, — Джейме поморщился. Всё так же не глядя на него, она кивнула. Ну неужели он не мог догадаться, неужели ей придётся произносить эти страшные слова вслух? — Это была не она, — пробормотала Бриенна. — Не Дейенерис. Это был другой дракон. Это был… Ну же. Всего мужества Бриенны не хватило на то, чтобы произнести имя, чтобы ранить Джейме так сильно. Ей и не пришлось — Джейме вымолвил имя брата не громче вздоха, с изумлением, недоверием и ужасом, каких она никогда не слышала в его голосе. Ей снова оставалось лишь кивнуть. Мускул на лице Джейме дрогнул, потом снова и снова, но видимым усилием воли он взял себя в руки; только глаза выдавали его, и этот застывший взгляд, словно холодные безжизненные изумруды, напугал Бриенну. — Почему она рассказала это тебе? — чужим голосом спросил он. — Ей нужно твоё слово… Почему-то она думает, что ты… послушаешь меня. — Бриенна пожала плечами. Джейме усмехнулся. В другой раз она бы подумала, что он смеётся над её словами, над предположением Дейенерис, что Бриенна может как-то влиять на него, но только не сейчас — сейчас Джейме усмехался собственным явно неприятным мыслям. Бриенна настороженно следила за ним, ожидая, что в любой момент Джейме может совершить какой-нибудь необдуманный поступок. Что бы он ни собирался сделать, она не позволит ему, пока им владеют лишь гнев и боль. Даже если ей снова придётся оглушить его, как тогда, когда драконы снижались над Кастерли Рок. Конечно, она надеялась, что обойдётся без этого, но в конце концов, она разбила ему сердце не для того, чтобы видеть, как он сам идёт в пасть к дракону. — А ты? — Что — я? — Зачем ты говоришь мне это? Твой отец преклонил колено перед Дейенерис, и ты тоже? — зло процедил Джейме. — Не думал, что Тартская Дева, известная своими понятиями о чести, склонится перед узурпаторшей. Она непонимающе нахмурилась. Разговор принимал весьма неожиданный оборот: Бриенна и впрямь ожидала от Джейме всего, но только не нападок на неё саму. — Мне плевать, кто сидит на Железном Троне, который совсем свёл вас всех с ума! — воскликнула Бриенна, машинально сжимая в руке рукоять меча. От Джейме не укрылся этот жест, и недобрая усмешка исказила его побледневшие губы. Бриенна смотрела на яркие пятна, горящие на его скулах, и постаралась напомнить себе, что Джейме не в себе от новостей. — Я никому не клялась да и не собираюсь! Королева думает, что моё слово принадлежит тебе — Неведомый знает, почему! Ты обвиняешь меня — в чём? Говоришь со мной так, словно я тебя предала, но я не клялась тебе в верности, Цареубийца! Она перевела дыхание, мысленно коря себя за сказанное. Ещё несколько минут назад она была очарована им, теперь же злилась на Джейме так же, как в те далёкие времена, когда Боги только свели их. Как беспечно этот человек отталкивал от себя тех, кто хотел ему добра! Понимал ли он то, что его жизнь всё ещё висела на волоске, и кажется, почти всем было плевать на это! Вдруг Бриенне захотелось плакать от обиды, злости и отчаяния. Похоже, этот чёртов напыщенный болван до сих пор думал, что мир принадлежит Ланнистерам, багряного с золотым знамени боятся в каждом уголке Семи Королевств, а золото открывает любые двери и меняет отношение любого человека. И он совершенно не видел, что она желала ему только добра. — Очень хорошо, — медленно произнёс Джейме, — очень хорошо, что ты мне ничего не должна. Знакомым движением, теперь ставшим естественным и для левой руки, Джейме сжал рукоять меча так же, как только что сделала она сама. На какое-то мгновение ей показалось, что Джейме сейчас выхватит меч из ножен и набросится на неё, но он лишь твёрдым шагом двинулся к ней, а потом мимо Бриенны. Всё так же не выпуская из ладони украшенного рубинами эфеса Вдовьего Плача. Во взгляде Джейме застыла страшная решимость, говорившая о том, что он явно не настроен улаживать это дело миром с кем бы то ни было. Бриенна стремительно шагнула в сторону, преграждая ему путь, её рука взметнулась и упёрлась в грудь Джейме. Он остановился, вздрогнул и непонимающе помотрел на её руку. — Что ты делаешь, Бриенна? Зачем? — Теперь он говорил тихо, словно все силы покинули его. — Я должна тебе, и сейчас я возвращаю свой долг. — Что ты несёшь? — нахмурился Джейме. Она была готова загибать пальцы, но руку от Джейме не убрала, боясь, что он всё-таки уйдёт. -Ты спас меня от Кровавых Скоморохов — помнишь? Светлые брови изогнулись в притворном удивлении. — Жест, на который должен быть готов любой рыцарь. А я ведь помазанный рыцарь, даже если на моём белом плаще столько грязи, что не отмыть. Помнишь? Это было так похоже на прежнего Джейме, но Бриенна не позволила себе расслабиться и отпустить его. — Медвежья яма; там-то ты точно спас мне жизнь. Кто знает, что бы со мной сделал твой отец, если бы ты не согласился на моё пребывание здесь. — Мне всё равно нужна была какая-никакая компания, я сделал это не из благородства. Во мне нет благородства. Спроси Эйериса Таргариена. Она только фыркнула. Джейме осторожно прикоснулся к её руке, убрал её от себя, и рука Бриенны безвольно повисла. И всё же он не ушёл. — Много лет все только и делали, что смеялись над моей мечтой, — продолжила она, — мужчины, даже мой отец, смеялись, женщины считали, что я сошла с ума. А ты хоть и смеялся, но исполнил её. — Рука Бриенны снова коснулась рукояти Верного Клятве. — Это дорогого стоит. А кроме того… Он смотрел на неё своими невозможными зелёными глазами испытующе и пристально, но Бриенна поняла, что вовремя остановилась. Ещё бы немного, будь она чуть несдержаннее — и ничего бы уже нельзя было вернуть назад. А ведь это почти наверняка не имеет никакого значения. Она мотнула головой, мол, ничего. — Я всё равно не понимаю, к чему ты клонишь, женщина. Говори быстрее — мне надо идти, нужно разобраться с неотложными делами, которые вдруг у меня появились благодаря тебе и драконьей королеве. — Ладно. Я взяла на себя смелость и тебе спасти жизнь. Ведь ты же хотел отомстить, правда? Я видела, как ты смотришь на королеву… Вот только тебе ни за что не одолеть её драконов, Безупречных и этого дурачка Тарли. Он хмыкнул. — Ну, с Тарли я ещё мог бы поспорить. Я должен отомстить, Бриенна. Разве это не долг каждого сына — мстить за отца? Правда, — Джейме помрачнел, — теперь мне придётся мстить своему брату. Надо признать, проще было ненавидеть королеву Таргариен. Он снова сделал шаг, но на этот раз Бриенна крепко ухватила его за ткань дублета, не позволяя двинуться дальше. — Тебе придётся ударить меня, чтобы сделать ещё шаг. Может быть, разрубить пополам. У тебя есть все шансы, Цареубийца, — прошипела она. В порыве яростного желания защитить Джейме от самого себя она притянула его так близко, что их лица почти соприкасались. Она чувствовала на щеке дыхание Джейме и очень некстати вспомнила вчерашний поцелуй. Ну что за глупая корова?! Неужели так всегда и бывает: стоит однажды испытать это, и уже ни о чём другом невозможно думать?! Это слишком походило на песню, но сейчас как никогда прежде песни показались ей сущей глупостью. — Ещё немного и я подумаю, что ты вынуждаешь меня, — в тон ей ответил Джейме. Взгляд его скользил по лицу Бриенны, будто выискивал что-то. — Проливший родную кровь проклят Богами. Стоит ли твой отец этого? Стоит ли хоть что-то этого? — Скажи это Тириону, женщина. Как Боги велели поступать с отцеубийцами? Он отстранился от неё и неожиданно осторожным, почти нежным движением расцепил пальцы Бриенны, намертво сжавшие бархат на его груди. Лишний раз напоминая Бриенне, что он всё ещё силён. Что он тот самый человек, о котором в Семи Королевствах слагали легенды, пусть и не самые приятные. Человек, не страшащийся ни проклятий, ни Богов, ни, к сожалению, драконов. Она не знала, что он прочёл на её лице, но вдруг взгляд Джейме и его выражение лица несколько смягчились. — Я не собираюсь убивать Тириона. Во всяком случае, пока, даже если долг велит мне это. Для начала я хочу услышать всё это от него.

***

Тирион сидел в своём кабинете, погрузившись в чтение каких-то бумаг, окружённый картами и свитками. Настоящий государственный муж, радеющий о благе каждого самого ничтожного человечка в королевстве. При этом на нём всё ещё был чёрный простой камзол брата Ночного Дозора, словно Тирион отвергал всю прежнюю роскошь, которая снова стала ему доступна. Вероятно, на большю часть людей этот показной аскетизм действовал убедительно, так Тирон показывал всем, что он не такой, как другие Ланнистеры, столь ненавидимые народом — его отец, брат и сестра. Что он лучше. Наверное, многие ему верили, и лишь единицы знали, что он представляет из себя на самом деле. Отцеубица. Теперь среди них был и Джейме, и видят Семеро, он многое бы отдал, чтобы повернуть время вспять и не слышать слов Бриенны. Кристальная честность этой женщины и её наивная вера в то, что он лучше, чем есть на самом деле, наконец и с ним сыграли злую шутку. Вероятно, Тирион до сих пор считал Кастерли Рок своим домом или по какой-то другой причине верил, что здесь ему не грозит опасность: на входе Джейме не остановили гвардейцы или хотя бы самый захудалый телохранитель, кинжал в ножнах лежал на столе, но так, что сразу не схватить — и было видно, что Тирион о нём и не вспомнит при необходимости. Несколько месяцев на Стене ничему его не научили. Заметив Джейме, Тирион только поднял голову, рассеянно улыбнулся и снова погрузился в чтение бумаг. Ему сильно повезло, что Джейме за долгие месяцы по-настоящему привык обходиться лишь левой рукой, иначе остаться бы ему без зубов и с проломленным черепом, а так он всего лишь слетел со своего стула и кубарем покатился прочь в вихре своих чёрных одежд, когда кулак Джейме врезался ему в лицо. — Уф! — неуклюже поднимаясь и осторожно ощупывая челюсть и скулы, выдохнул он. — Братец Джейме, похоже, ты считаешь, что я всё ещё слишком красив, и решил исправить это! — Тирион, к удивлению Джейме, нашёл в себе силы осторожно ухмыльнуться. Опасливо поглядывая на возвышающегося над ним Джейме, он языком трогал зубы, убеждаясь, что все на месте. Джейме стоял над ним, зажав его в углу комнаты, скрестив руки на груди, и ярость стучала в его висках. Ему пришлось призвать всё своё самообладание, чтобы не схватиться за меч. Он обещал Бриенне… И ещё ему всё-таки претила мысль об убийстве брата, даже если он должен был сделать это. Возможно, он хотел найти причину оправдать Тирион. — Итак, — он снова потёр лицо. На правой скуле разрасталось багряное пятно, грозившее превратиться в кровоподтёк в скором времени. Интересно, отправит ли Дейенерис его на плаху за избиение её первого советника? — Так ты всё знаешь, — спокойно, но с некоторой долей разочарования в голосе сказал Тирион. Он не спрашивал. Джейме опешил. Он не ожидал от брата такого спокойствия, почти смирения, будто так или иначе Джейме должен был непременно узнать о том, что произошло. И ему это не нравилось, потому что изумление вытесняло из него гнев и ярость. — И кто же тебе сказал? — осведомился Тирион таким тоном, как будто речь шла о невинной придворной сплетне. — Бриенна. А её сочла нужным оповестить королева. — Ага, — он кивнул. — И зачем леди Бриенна сделала это? Джейме пожал плечами. Он шёл сюда, чтобы выбить признание и объяснения из Тириона, но что-то пошло не по плану, и это его брат теперь задавал вопросы. И чем дальше они беседовали, тем лучше Джейме понимал, что не сможет причинить Тириону вред. А неотомщённый Тайвин Ланнистер будет приходить к нему во снах, присоединится к его кошмарам. — Бессонная ночь в септе не пошла женщине на пользу, — буркнул Джейме. — Я сделал её рыцарем, и она решила походя спасти мою бессмертную душу. Тирион прыснул. — Сочла за лучшее, чтобы ты убил брата, а не королеву, так? — Иногда её понятия о чести… удивляют. Она решила, что я не стану убивать тебя. Не смогу. — А ты? — Тирион поднял голову и прямо посмотрел ему в глаза, но голос его дрогнул. Что он должен был сказать? — Должен бы был. Но сначала я хочу услышать… Почему, Тирион? Это же наш отец! — Голос Джейме предательски сорвался. Некоторое время Тирион молчал, опустив голову и всё ещё прижав ладонь к горящей скуле. Потом вздохнул, посмотрел на Джейме. — Ты позволишь мне сесть? От треклятых северных морозов у меня теперь почти всегда крутит ноги, после твоей затрещины звенит в голове, а в двух словах я тебе не смогу… объяснить. Если ты, конечно, дашь мне это время, а не снесёшь раньше мою бедную уродливую башку своим прекрасным валирийским клинком. — Тирион скривился, и было непонятно, шутит ли он или действительно опасается этого. — Мне нужна правда! — рыкнул Джейме. — Поэтому говори сколько хочешь, лишь бы ты не лгал! Тирион обошёл неподвижного Джейме, взобрался на стул и аккуратно убрал бумаги в сторону. Потом оглянулся на него. — Тебе тоже стоит присесть, Джейме, и мы попросим вина. Разговор этот будет долгим… и нелёгким. — К Неведомому вино! Я хочу, чтобы мы оба были трезвыми, когда этот разговор закончится. Но он всё-таки опустился на стул, придерживая рукой меч. Жест был для него вполне естественный, но Тирион заметил его и, вероятно, истолковал по-своему, нервно сглотнул. — А я всё же выпью, — он с явным трудом отвёл глаза от сверкающей рукояти меча, — мне предстоит много говорить. Тирион потянулся и взял со стола серебряный колокольчик. Звонкая трель прорезала комнату, а они всё так же сидели в молчании. Лишь когда за дверью раздались шаги, Джейме осознал, что не только его брат всё ещё воспринимал Кастерли Рок как свой не самый любимый, но безопасный дом: он сам был слишком расслаблен, словно всё ещё находился на своей территории, где никто не смел причинить ему вред. А ведь всё безвозвратно изменилось. Он должен был не медлить, если хотел проучить Тириона, а теперь чем дольше он сидел вот так напротив него, тем сложнее ему будет поднять на него меч. Вдруг Джейме подумал, как бы смеялась сейчас Серсея над ним, не способным сделать то, чего велели от него законы чести и долга. Положа руку на сердце, он впервые вспомнил о Серсее с того момента, как Бриенна сообщила ему новые подробности смерти отца. А ведь Серсея была таким же ребёнком Тайвина Ланнистера, как он или Тирион, она имела такое же право знать… Такое же право на месть. Уж Серсея точно не стала бы вот так сидеть рядом с Тирионом, ожидая не известно, чего, кипя от ярости. Даже когда дверь распахнулась, Джейме не шевельнулся. Он был ещё достаточно умелым воином, чтобы попытаться отразить удар, если кто-то решит напасть со спины… Но тело его напряглось по привычке. Он даже забыл вдохнуть, когда слуга с поклоном поставил на стол между ними поднос, на котором были штоф с борским золотым и два бокала. Лишь когда слуга удалился, Джейме позволил себе снова дышать и заодно порадовался, что не стал махать мечом почём зря. — Борское золотое, — причмокнул Тирион, наливая себе полный бокал. Кивком он предложил вино Джейме, но получил отказ и покачал головой. — Только ради этого стоило вернуться с проклятого Севера. — Я здесь не за тем, чтобы распивать с тобой вино, а за тем, чтобы получить ответы. — Да-да, — нараспев протянул он, смакуя вино. Джейме захотелось выбить бокал из его руки, но он сдержался. — Почему я был таким ужасным сыном и убил нашего отца. Об этом ты хотел поговорить? — Он казался расслабленным, но разномастные глаза его блеснули остро и хищно. — После того, как он оставил тебе жизнь, хотя тем самым пошёл против вердикта судей. Тирион невесело хохотнул. — Не делай этого, Джейме. Ты ведь и сам не веришь в то, что говоришь. Ты говоришь так только потому что он мёртв. Джейме изогнул брови. — О чём ты? — Делаешь вид, будто Тайвин Ланнистер оставил мне жизнь и отправил на Стену — где жизнь карлика с юга вряд ли продлилась бы слишком уж долго — из отцовской любви или что-то вроде того. Но ты же и сам знаешь, что это не так! Наш отец выполнил свою часть сделки — только и всего! На мою жизнь ему было наплевать! — Тирион сжал маленькие кулаки и медленно выдохнул. А потом добавил нарочито спокойно: — впрочем, как и всегда. Вернее, как и всегда, он не слишком бы расстроился, если бы пришлось меня казнить — лишь бы я более не позорил род Ланнистеров. — Он горько усмехнулся. Джейме начинал раздражаться. Он пришёл сюда для того, чтобы услышать, как Тирион повинится, а не для того, чтобы слушать его жалобы. — О какой сделке ты говоришь? — отрывисто бросил он. О каких ещё делах Тайвина Ланнистера он не знал? Его брат недоверчиво рассмеялся. — Моя жизнь в обмен на то, что ты снимешь белый плащ, который ему так сильно надоел, и обзаведёшься выводком маленьких Ланнистеров. Мы с тобой уже говорили об этом, когда я… вернулся, нет смысла повторяться. Мы оба всегда знали, что свои планы он всегда связывал с тобой, Джейме, любые планы на нашу семью. Меня же считал ни на что не годным, разве только тихо умереть, не запятнав имя Ланнистеров. Кстати, не вижу, чтобы ты так же добросовестно выполнил свою часть договора, как он. Хотя теперь это, наверное, уже неважно. То, чего Джейме никогда не хотел. Он исполнил самое горячее желание отца, чтобы спасти жизнь брату, который потом отнял жизнь отца… Как причудливо шутят Семеро… Они молчали довольно долго. Прежде Джейме хотел получить ответы, теперь страшился их. Тирион будто срывал маски, обнажая отвратительную, но неумолимую правду об их семье. Правду, от которой Джейме всегда пытался отмахнуться. — Я считал, что довольно легко отделался, — снова заговорил Тирион, когда Джейме стал думать уже, что из него и слова не вытянешь. — Иногда я даже жалел тебя, ведь ты остался в поле зрения отца, когда меня он навсегда выбросил из своей головы и планов, — усмехнулся он. — И я никогда не собирался возвращаться в Королевскую Гавань. Во всяком случае, в Королевскую Гавань, принадлежащую Ланнистерам. Но вот явилась королева Дейенерис, предложила мне дракона, новую жизнь, в которой я бы что-то значил… — Возможность отомстить… Тирион замолчал, задумался ненадолго, глядя на пламя свечи сквозь золотистое густое вино в бокале. Хмыкнул. — Может быть… Может быть, когда я соглашался сменить чёрный плащ Ночного Дозора на дракона, я и подумывал об этом, желал этого. Однако по прибытии в Королевскую Гавань, несмотря на отряды золотых плащей и гвардейцев Ланнистеров, а также отряды некоторых лордов и вести о том, что войска всех знаменосцев Томмена, кто ещё не преклонил колено перед Дейенерис, стекаются в Королевские Земли, я слез с дракона, взял какую-то белую тряпку и пешком вошёл в Красный Замок, не зная, выйду ли оттуда. Знаешь, почему? Джейме покачал головой, пока Тирион пил вино. С наслаждением допив бокал, он вытер губы рукой. — Я говорил тебе об этом. Для моих коротких ног путь от любых ворот Королевской Гавани до дворца короля достаточно долог, поэтому у меня было время подумать о многом. То, что я видел за Стеной, показалось мне куда более важным, чем все наши южные распри. Даже более важным, чем то, что мой отец никогда меня не любил и отправил на смерть, обвинив в том, чего я не совершил. По сравнению с армией мертвецов это сущие пустяки. У меня был ещё один мешок вроде того, какой я преподнёс тебе — на самом деле у нас было много таких мешков с мертвыми руками и прочими частями тел, которые мы показывали лордам по дороге к Королевской Гавани; за Стеной этого добра завались. Я показал лорду Тайвину Ланнистеру руку мертвеца и рассказал всё, что знал, а он рассмеялся мне в лицо и сказал, что только белый лоскут сохранил мне голову на плечах. Сказал, чтобы я убирался прочь и готовился умереть в бою — или на плахе, если солдаты Томмена доберутся до меня. Посчитал меня безумцем. — Тирион пожал плечами. Он старался казаться равнодушным, но Джейме видел, как ему всё ещё горько и обидно. Несмотря на всё то, что он сказал ему прямо сейчас, в нём ещё жил тот маленький мальчик, который так отчаянно пытался заслужить одобрение и любовь отца. В конце концов все разочарования Тириона вылились в столб драконьего пламени. — И ты убил его за это, — тихо заключил он. — О, вовсе нет! — бодро воскликнул Тирион. — Королеве были нужны люди. Нам нужны были люди. Драконы — это очень хорошо, но нам нужен каждый солдат Вестероса, чтобы потягаться с ходоками. Если бы наш отец был жив, он отсиживался бы за стенами Красного Замка, пока мог, посылая людей в битву снова и снова. А напоследок, когда стало бы ясно, что все эти люди умерли зря, он выбросил бы твоего сына из окна или дал ему яду, чтобы до него не добралась Дейенерис. Все эти люди нужны были нам живыми — всё ещё нужны. Думаешь, смерть одного, даже если это Тайвин Ланнистер, не равноценная плата за столько жизней? В этом была жутковатая логика. Джейме хорошо знал отца и легко мог представить, что сказал он Тириону, когда тот показал ему ожившую руку и рассказал о Белых Ходоках. Он достаточно знал отца, чтобы понимать, что всё было так, как говорил Тирион. Однако кое-что не давало ему покоя. — Почему ты? Почему твой дракон? Ты мог бы позволить Дрогону сделать это… — Джейме почувствовал приступ дурноты. Тирион передёрнул плечами. — Королева Дейенерис ещё девочка, неопытная и честолюбивая. К тому же, она не… недолюбливает нашу семью — и не без причины. — Он усмехнулся, прямо глядя на Джейме. — Ей показалось, что большую славу она заработает у людей, если одолеет Тайвина Ланнистера в бою или проведёт его, закованного в кандалы, по всей Королевской Гавани — раз уж ей не добраться до тебя. Но это заняло бы слишком много времени и стоило бы многих жизней. Я просто облегчил задачу. Левой рукой Джейме налил себе вина — неловко, расплескал через край. Ему нужно было выпить: голова шла кругом, он уже не понимал, преступник Тирион или герой, обезумевший от обиды убийца или разумный королевский советник. Он не знал, как должен поступить: законы чести говорили, что он всё же должен наказать брата, но здравый смысл подсказывал, что жертва, принесённая Тирионом, была ненапрасной. В конце концов, всё его существо ещё противилось тому, чтобы поддаться своей ярости. Он осушил свой бокал и пробормотал: — Вот он я. Королева до меня добралась. Почему же она ничего не делает? Кривая улыбка прорезала лицо Тириона. — Это было моё условие. Она здесь чужая, люди бы не пошли за ней. Ей нужен был Ланнистер, чтобы заполучить людей Западных Земель… а может и не только. Видишь ли, ей пришлось смириться с тем, что она потеряет меня, если причинит тебе вред. И королева выбрала то, что было разумнее всего. Как видишь, Ланнистеры всегда платят свои долги. Он отсалютовал ошеломлённому Джейме бокалом и рассмеялся.