*** Слишком никакой
Зачесал волосы наперед, напялил розовую футболку, точно в тон штаны, обул кроссы и в путь. По дороге захватил товарища, купили алкашки. Дальше, дальше! Чем быстрее все начнется, тем быстрее закончится. Такси мчалось в направлении шумной лачуги, полной бухой молодежи. Упоительная молодость сочилась из людских гуманоидов, что заполняли каждый пустой сантиметр своей безумной энергетикой. Колпаки на головах, сигареты в зубах, красные пластиковые стаканчики в руках, необдуманные поступки — неизменные атрибуты какого-либо дня рождения. Уже с порога их встретили с распростертыми объятиями. Натянув фальшивые улыбки и маски якобы счастливых тут находиться людей Гас под ручку с Трейси вошли внутрь вопящего от здешнего пира дома. Ни один из них не горел желанием отведывать эту вечеринку, ведь подобное стало до тошноты привычным завершением рабочего дня. При встрече друзья договорились свалить пораньше, чтобы поехать после в бар и закрепить, так сказать, празднование, но в более спокойной обстановке. Возраст уже не тот с молодняком до утра дрыгаться. К ним подоспел сам виновник сего торжества, приветствуя почетных гостей, попутно знакомя со своей свитой. Перекинувшись парой слов, ребята вручили имениннику конверт, содержащий кругленькую сумму и бутылочку элитного коньяка, запариваться над подарком никто не собирался, им что, заняться нечем? Они поспешили откланяться, чтобы поскорее прогнать легкими местное лакомство — отборную марихуану. — Смотри, вон тёлка, о которой я говорил, — толкая его в бок локтем, прошептал Трейси. Густав медленно моргал, попутно пытался сосредоточиться и вспомнить, что же именно о ней говорил друг, но безуспешно. Да и которую из десятка присутствующих девушек он имел в виду? Когда они вообще успели о чем-либо поговорить? Сколько времени хоть прошло с их прихода? Вот умора, всего полчаса. Оскалив зубы, попытался сквозь них промямлить: — Черт, я слишком никакой, чтобы вспомнить, — каким образом работает его речевой аппарат? Мышцы лица были натянуты, как те струны на скрипке. Тело покладисто подвергалось неведомому желанию пританцовывать, оглядываться по сторонам, выискивать в толпе неизвестно кого и для чего. Глаза тотчас же скашивались, из уст доносились нечленораздельные звуки, видимо, парень пытался подпевать, но над ним властвовала скуренная час назад трава и именно она решала, как он будет себя вести в тот или иной момент. Мозги растекались по черепной коробке, а после мгновенно собирались воедино. Понимание этого вынуждало смеяться до надрыва. Подумать только, его мозги мгновение назад были жидкими, прямо как вода! Прошел час и пятнадцать минут. Время тянулось по нему, обволакивая скафандром. Сквозь тело пролетали секунды, застревая в частичках крови. Тягость бытия в тотчас накрыла рассудок пуховым одеялом. Парень не сдвинулся с места, так и стоял, опираясь на свои худощавые ноги, подпирая стенку и улыбаясь, как сумасшедший, ожидая завершения действия чудной отравы. — Она хорошенькая, правда? — знакомый голос патокой затёк в уши. Поворот бетонной головы, хруст закаменелой шеи, мгновенная потеря сознания и такое же быстрое возвращение в этот мир. Всего на миг у него перед глазами промелькнула целая вселенная, но так и не успела засосать его в свою бесконечность. Он шатнулся, чуть ли не падая со своей высоты на землю. — Трейси, только что я из-за тебя почти умер! — озлобленно рявкнул Гас, испепеляющее глядя на товарища. — Чувак, что-о-о ты несешь? Когда тебя успело так накрыть? — Трейси смотрел сквозь друга, не ощущая его присутствия рядом, — я говорю, хороша она? Красивая. Не считаешь? — Я не понимаю, о ком ты вообще базаришь. — Вон, глянь на нее, — он обернул голову Густава в сторону окна, — рыжая такая. Потерев кроваво-карминные глаза, парниша уставился на кучку женских особей, не видя там никаких рыжих девиц. Он уж было хотел подтрунить над Трейси, якобы тот уже в конец обкурился, западает на выдуманных баб, но тут замелькали ниспадающие кучеряшки. Невысокий рост, огненные волосы, ухмылка на пухлых губах. Ему на секунду показалось или он услышал ее твердый голос? Хотя, он друга едва слышал, что уж говорить о мадам в конце комнаты. Та уверенно вела беседу, накручивая на палец кудри, время от времени заправляя лезущую в лицо прядь. Гас никак не мог разглядеть ее фигурку, посему в голове никак не собиралась целостная картина, что затрудняло полноценно оценить незнакомку. Но определенно, с ней бы уединиться не отказался. Рот слегка приоткрылся, голова скосилась на бок — он был похож на глупого щенка, которому показывали мячик. А она так и стояла там, говорила, изредка посмеивалась, смущенно прикрывая личико рукой. Одна из того змеиного кубла подала ей стаканчик, наверняка предложила выпить, он бы и сам не отказался сейчас от выпивки, во рту перекати поле. То создание и дальше продолжало растворять в своей ауре находящихся рядом людишек. Все сильнее и сильнее поглощая внимание, пока в его глазах кроме нее ничего не осталось. — Алло, где летаешь? — Трейси влепил ему смачную пощечину, выводя из транса, предварительно хорошенько потормоша Гасом, — Не пялься на людей, ты их пугаешь. До него донесся женский звонкий хохот. Девушка поправила свои огненные волосы и удалилась вслед за подругой, напоследок бросив мимолетный взгляд на парочку. Бестолковый Трейси спугнул ее. — Уже плева-а-ать, — протянул парень, неохотно глядя на друга, — знаешь, я недостаточно отпраздновал, пойду-ка, скурю остаток за здоровье именинника. Не скучай, — щелкнув по носу товарища, протараторил Пип, удивляясь скорости вылетающих из его рта слов. Не дождавшись ответа, направился на поиски укромного местечка для курения оставшегося косяка. К слову, долго искать не пришлось, в конце коридора стояло одинокое кресло, так и кричавшее: «Умести на меня свой костлявый зад, я создано специально для тебя». Месторасположение максимально удачное, ведь отсюда не виднелись пьянчуги, лишь доносились отголоски музыки. Он подумал, раз никого не видит, значит и его никто не заметит, так и засел в мини-убежище, спокойно поджигая гашиш своей самокрутки. Белые клубы дыма растворялись над его головой, на некоторое время создавая подобие нимба. — Ты очень громкий, так кричал в гостиной, — спустя некоторое время из ниоткуда появилась загадочная мадмуазель. Расфуфыренная, размалеванная, но на удивление прилично одетая, хоть и безвкусно. Пип прыснул в кулак из-за этой неуместной косметики. Эта богемная кошка вся извивалась, точнее, пошатывалась, судя по всему, всосала она в тот вечер немало. — Так День Рождения ведь, — он развел руками, улыбаясь, как чеширский кот, демонстрируя всю красоту своих розовых грилзов. — Один? — ее кокетство, было настолько нелепым, насколько это было возможным. Напыщенная хрипотца, якобы томный взгляд и пошлое облизывание/покусывание губ — все это видимо должно было соблазнить Гаса, свести юнца с ума, но все, что он почувствовал — испанский стыд. — Даже если и так, то что? — рассматривая испарения сативы, безразлично произнес Густав. — В таком случае я могу скрасить твое одиночество, — она пыталась эротично пританцовывать, но на каблуках и в таком состоянии ей это не очень-то удавалось. Парню было ни жарко ни холодно от ее жалких попыток его склеить. Зачем ему это? Зачем человеку человек, когда можно наслаждаться изумительным одиночеством? Кто-то в гостиной включил расслабляющее музло, из-за чего хотелось блаженно прикрыть глаза и улететь в мир грез и сновидений, где даже кошмары показались бы чудной сказкой. Затягиваясь в который раз, он одарил мадам оценивающим взглядом, и хмыкнув, оперся о спинку кресла, обмякая всем телом. Девица все еще стояла, ожидая хоть какую-нибудь реакцию, но он лишь продолжил вдыхать носом дым, игнорируя ее существование. — Так что? Меня Мэлони зовут, кстати, — попытка познакомиться не была увенчана победой. Густав просто поднялся, устало вздохнул, все так же спокойно улыбаясь, обошел ее и свернул в ближайшую дверь, что вела прямиком в кухню. Какая к черту Мэлони? К чему вообще все это? Им овладела желанная апатия ко всему окружающему. Эти заплеванные стены под определенным углом расценивались как произведение искусства, а пятна непонятного происхождение на полу как необычайный узор паркета. На кухне царил полнейший хаос из алкоголя и остатков снэков. Но и в этом был какой-то шарм. Он взглянул на окно, обрамленное чудным тюлем. Точно, нужно не забыть купить домой занавески. — Нет, послушай меня, я сама вправе решать, куда мне идти. Нет, ты сейчас закроешь рот и перестанешь кричать, — разорвало оглушающую тишину. Очередная женщина, ужас какой. Повсюду они. Пип лениво перевел взгляд с окна на девичий силуэт, мечущийся поодаль. Вяло передвигая конечностями, доковылял до столешницы. Тихо откупорил бутылку добротного виски и совсем немного надпил с горла, пристально наблюдая за то резвыми, то плавными движениями миловидной дамы. Она околдовывала своими колыхающимися рыжими кучеряшками. Этот прогнивший смердящий мир так давно для него утратил смысл, что и не вспомнишь сразу. Но эта незнакомка будто наполнила его своей жгучей энергией, всего на несколько мгновений наделила хотя бы каким-то значением. Плевать, что он даже не видел ее лица. Обрывки фраз доносились до его ушей, и этот голос пьянил. На деле же его пьянил очередной глоток горячительного, но из-за поплывшего состояния он все слишком драматизировал. Беспочвенно строил в голове идеальный образ, в котором очень уж боялся разочароваться. Девушка иногда злобно прикрикивала в трубку, а после одергивала себя, пыталась совладать с эмоциями. Глупая. Зачем? Нужно выпускать пар сразу, чтобы это больше не тяготило. «Не пялься на людей, ты их пугаешь» — в голове пронеслись слова товарища, прежде чем девушка обернулась. — Господи, — испугалась она, успев закончить разговор. И эти напуганные глазки позабавили. — Густав, просто Густав, — криво улыбнувшись, представился. — Хорошо, — что-то миловидное создание не хотело знакомиться. — А тебя как зовут? — с интересом разглядывая ее мордочку, спросил. Хотя, честно говоря, ему было слегка все равно. В принципе, как и на все прочее. — Ты пришел выпить? Так пей, — в ее голосе отчетливо слышались нотки недовольства, которые были не очень-то Гасу по нраву. — Так не пойдет. Я ведь представился? Твоя очередь, — парень поправил свои розовые волосы и выровнял спину. — Доротея, — равнодушно бросила та, закатив глаза. Лучше бы ее звали Дебора, Эллис, да как угодно. Ей это имя чертовски не подходило. Зачем ей вообще имя? — Вот, уже лучше. Что случилось? Ты так злостно выясняла отношения..., — ему показалось или перед ним стояла та самая мелкая, о которой талдычил Трейси? Уж больно похожа. — Ничего. Какое твое дело? Подслушивать некрасиво, — сложив руки на маленькой груди, возмутилась Дора. — Мое — никакое. Чисто любопытство, — безучастно бросил Пип, пожав плечами. — Мне пора, — и она покинула комнату, не давая возможности сказать и слова в качестве протеста. Ну, не так уж и интересно было. Пусть себе щеголяет, куда там ей нужно. Не будет ему мешать распивать алкоголь своим недовольным видом. Понемногу начал ощущаться свойственный вечеринкам смрад, когда ароматы алкоголя и рвоты смешивались с потом. Он стал замечать всех этих мерзких людишек, снующих туда-сюда в поисках легких наркотиков или бесплатной выпивки. Часы пробили два ночи, во сколько они приехали? В одиннадцать? Так и хотелось прокричать: «Время, угомонись!». Густав вновь взял бутылку и начал было глушить пойло, только после двух глотков остановился. Нахуяриться в говно — это действительно именно то, что ему нужно? Блевать по углам, ссать на двери в ванную, ведь попросту не сможет их открыть. Есть ли на то причины? Хотя бы одна? Разве ему не хватило той травы, что совсем чуть-чуть отпустила его бренный мозг? Еще глоток. Чего он хочет? Именно в этот момент? Если этот момент вообще существует. Глоток. Лайла. Всплыло среди всех вопросов, как труп среди озера. Глоток. Он хотел бы сейчас быть где-то в ее постели, засыпать, ощущая рядом женское тело, чувствовать под подушечками пальцев ледяную кожу бывшей. Нравилось ему думать, что она оживший зомби, по-другому оправдать ее вечно холодные руки невозможно. Глоток. «Нужно ей позвонить», — прострелило у него где-то в остатках разума. Дрожащая рука неуверенно держала телефон с фотографией брюнетки на экране. Такая красивая, необычная мразь. Заворожено рассматривал стеклянными глазами ее черты лица, всматриваясь во все детали. И чем только это блеклое и мрачное творение дьявола его привлекло? Он ведь даже не любил ее. Но почему-то всякий раз с болью вспоминал о ее существовании. — Алло? — на дисплее начался отчет времени телефонного звонка, — Пип? Алло? — Привет, как ты? — безжизненно промолвил он, разглядывая этикетку бутылки. — Ты больной? Три утра, я сплю, — противный, слегка прокуренный голос резал его слух. — Я скучаю, хоть ты и шалава, но я чертовски скучаю, — прозвучало как-то уж больно сипло. — Спасибо на добром слове. Огромное, блять, спасибо, — только она могла материться, чтобы это не вызывало у него отвращения. — Я могу приехать? — Ты больной? — сквозь километры ощущалось ее накипающее раздражение. — Лайла, о милая Лайла. Я ненавижу тебя. Хочу удушить голыми руками, но как же сильно ты засела в моей голове, — до боли давил пальцем на висок, — как бы я хотел забыть тебя, знаешь, ну выбросить из головы, да только не могу я. Ты тварь ебанная, но как же я скучаю. Понимаешь… — гудки перебили его речь. Грустно хмыкнув, как ни в чем не бывало заблокировал телефон и отложил подальше. И так происходило постоянно. Он клялся, что не позвонит ей больше, но стоило выпить чего-нибудь горячительного, как ее номер уже автоматически набирался. Он ведь даже, блять, ее не любил. Просто вожделел ее тело, ему нравилась ее пошлость, откровенность, дешевая простота, доступность. Чего же эта сука так сильно въелась в сознание, чего же она до сих пор не свалит нахрен из черепной коробки? Густав знал, как сильно ей льстят его якобы незабытые чувства. Да только не любил он ее, блять, не любил. Или, быть может, просто внушал себе это? Нет. Определенно, не любил. Или? Эти мысли порядком разозлили Гаса и он вновь припал губами к горлышку бутылки. Горький скотч увлажнял гортань, подпитывая кипящую внутри ненависть. — Ну и, правда, зачем ты ей, — обращался к себе, — блять, и зачем я только ей позвонил, — бубнил под нос, иногда повышая тон. Маленький Пип бывало посмеивался над собой, над своим необдуманным поступком, а после обреченно вздыхал, проклиная всех и вся за свою слабость. Ох, этот родной голос драной шалавы, взбудораживающий душу. Ему припомнился ее нос с горбинкой, которым она утыкалась ему в шею, сидя на его коленях. Мурашки побежали по коже. Когда к нему придет смерть, то у нее будет обличие Лайлы. Лайла, а имя то, какое. — Лайла, — якобы пробуя на вкус, произнес он вслух. Лайла. По вечерам от нечего делать забредал на ее странички в социальных сетях, просматривал новые фотографии в Инстаграмме, читал странные твитты, ухмыляясь, про себя критикуя, придираясь к словам. Как бы не хотелось, но не мог забыть ее. Сколько там прошло с их расставания? Две недели? Три? Да плевать на даты, время и прочую поеботу. Факт оставался фактом. Он до жути привык видеть рядом с собой вечно спорящую, странную и накуренную еврейку. Не любовь то была, а нездоровая привязанность, симпатия вот-вот переходящая во влюбленность и животное влечение. Но каждый раз, звоня по наизусть выученному номеру, доказывал ей обратное. Если тебе плевать, разве будешь звонить? Жаль, что на самом деле он не испытывал к ней истинных чувств, по крайней мере усердно себя в этом убеждал. Густав запретил себе любить кого-либо. Так намного проще жить, как ему казалось. Однажды уже отравился этим приторно сладким чувством, да так сильно, что желание его вновь испытать отбилось напрочь. Хватит. Об этом. Думать. Вечеринка. День Рождения. Густав мгновенно запрокинул бутылку, допивая содержимое. Ну, поехали. Глоток, второй, третий. Стоп. Тряхнув головой, прорычал. Ех, ядреный, коварный виски. Сорок градусов впитались в кровь, дали мозгам под зад и полностью отключили рассудок. В такие моменты Пип ощущал себя сраным Билли Миллиганом. Он больше не Густав, сейчас сознанием руководил мерзкий Луи. Почему Луи? Да хуй его знает. Животное ввалилось в гостиную и, долго не выбирая, подкатило к первой попавшейся самке в коротком топе. Луи шептал ей стандартные фразы о красивой фигуре, необычных глазах, а та заворожено слушала, не веря своим ушам. Спустя пять минут и один шот, бог весть чего, те уже сливались в диком танце, не попадая в такт музыке. Ее звали вроде Хлоя, у нее была нехилая задница и большие сиськи — все, что ему было о ней известно. Подруга охотно разрешала ему лапать себя за самые сокровенные места и Луи это нравилось. Они грязно танцевали, максимально прижимаясь друг к другу телами. Басы били по барабанным перепонкам, биты волнами проходили по костям. Пассия искусно вертела пятой точкой у его эрогенной зоны, так и маня прикоснуться. — Гас, вижу у тебя все под контролем, — ухмыльнулся Трейси, проходя мимо парочки. — Все супер. Как сам? — заплетающимся языком проговорил он. — Я по-онял. Предохраняйся хотя бы. — Обязательно, — кивнул ему. Эта вроде-Хлоя, все еще крутилась вокруг Луи, но к чему весь этот детский сад? Он запустил пятерню в темные волосы и приблизился к ее лицу. Туш потекла, в потерянном взгляде расширенных зрачков так и читалось: «Наутро я вряд ли тебя вспомню». Он властно целовал ее, закручивая языки, терзая губы. Придерживаясь второй рукой за девичью нагую спину, до боли сжимая плоть. Луи казалось или за ним наблюдали? Янтарные омуты открылись и заметили осуждающий взгляд напротив. Рыжая неотрывно наблюдала за его действиями, надпивая из своего стакана. Луи, то есть Густаву стало неловко? Это точно то чувство, что он ощутил в то мгновение? Но целовать вроде-Хлою не прекратил, как и в упор смотреть на рыжую. Чего она уставилась? Девушка будто прочитала его мысли и поспешила удалиться, не забыв театрально закатить глаза на прощание. Да и катись к лешему. Нечего в гляделки играть. Шмара в его руках больше не интересовала. И ты к лешему катись. — Идите к черту, — заорал он, но пьяному сброду было откровенно начхать на какого-то перебравшего алкаша. Пип оттолкнул от себя эту сифилисную и поспешил покинуть гостиную. Трейси он нашел в уборной, его там обслуживала очередная профурсетка. Господи, сколько же их тут? Десять на один квадратный метр? Пора срочно выбираться из этого притона, пока они не подхватили себе венерическое. Надежды попрощаться с именинником не было, как и найти трезвых людей в этом доме. Другу было интересно, чего же он не оприходовал ту брюнетку, Пип и сам не знал. Не хотелось почему-то трахать ничего не соображающую дырку, которая и лица бы его не запомнила. Голова раскалывалась, а рвота стояла поперек глотки. Провести хоть минутой дольше в этом помещение стало бы роковой ошибкой. Хотелось проблеваться, знаете, от души, до последней капли желчи. Чтобы хоть немного протрезветь, хоть немного придти в чувства. Мешать определенно не было хорошей идеей. Но машинка уже подъезжала, водитель об этом любезно оповестил в сообщении. Ничего, потерпит до дома, а там уже разберется. — В бар? — садясь в такси, буркнул Трейси. — Домой, — промямлил Гас, — я слишком никакой.Глава 1
13 февраля 2018 г. в 02:36