***
Химический дисбаланс
— Мам, не стоит переживать зря, я в порядке, — сонно потягивался, попутно отвечая, — только встал. На студии вчера задержались с ребятами, трек сводили, да не, просто выпили по пиву и разъехались. Что там бабушка? — чертово солнце ослепляло, когда же он купит занавески? — Это хорошо. Ладно, был рад услышать тебя, люблю, ма. Он обожал вот так просыпаться, от утреннего звонка матери. Как бы ему херово на душе не было, но ее родной голос вызывал улыбку и ощущение мнимого спокойствия. Что может быть лучше, нежели услышать, что дома все хорошо? Но покидать теплую постель не хотелось, как и начинать новый день. Не окрепший ото сна организм отрицательно воспринял резкую смену положения тела. В глазах все потемнело, а голова болезненно закружилась. Его ждали неотложные дела, встречи и прочая взрослая лабуда. И зачем, спрашивается, он вырос? Так бы вечность и наслаждался своим отрочеством, да только в этой жизни счастье живет недолго. Пора вставать. Собрав все силы, он перевесил центр тяжести с пятой точки на ноги. Сразу же подошел к окну, открыл на проветривание, давая свежему воздуху очистить комнату от всяких потных ароматов. На улице по обычаю жарко, хотя только десять утра. Может, ну его? Останется дома, поиграет в приставку за баночкой пива, закажет пиццу или еще чего-нибудь? А вечерком выберется куда-нибудь с кем-нибудь? — Достаточно праздного образа жизни, — одернул себя ото всех ленивых мыслей вслух. Он дважды присел, ощутил прилив энергии и пощеголял в ванную, почесывая задницу. Очень уж сильно хотелось слить масло. После безо всякого энтузиазма принял душ и почистил зубы. Хм, может побриться? И тут началось получасовое представление у зеркала: вся морда в пене для бритья и вот он уже играл роль Санты, громко хохоча, низким голосом, а после перевоплотился в грозного тирана Гитлера и в силу своих познаний немецкого вопил что-то явно устрашающее. — Так, Адольф, вы уже взрослый мужчина, хватит игрищ! — глядя на свое дурацкое отражение, промолвил он полностью серьезно. — Нихт! Гитлер капут! Шпрехен зи дойч? — слегка сменив тембр, проголосил, прищурив глаза и размахивая руками, зигуя стенам. Ладно, хватит с него баловства. Он слишком зрелый для всего этого. Густав побрился, на минуту все еще представляя себя Адольфом, когда на нем остались лишь маленькие шаловливые усишки. В холодильнике ловить было нечего, ведь никто туда ничего не покупал. Посему, выпив стакан воды, Пип направился обратно в спальню, где приоделся в первое, что не воняло. — Там жарко, значит нужно кепарик нарыть, а то еще припечет, и что тогда? Все! Солнечный удар, — он уж очень любил по утрам с собой разговаривать, комментировать собственные действия. На секунду замедлил, всматриваясь в телефон, рыская ближайшую закусочную в просторах интернета. Хм, чего бы ему хотелось отведать на завтрак? Одна его сторона голосовала за нечто полезное и питательное, а то что-то последнее время боль в животе часто тревожила бедолагу. А другая убеждала поехать в фастфуд за жирным и сочным бургером, богатым на вредный холестерин. Хм, уж слишком сложный выбор на него пал. Ошибкой было включить интернет, ведь посыпались сотни уведомлений, что сбивало с толку. В каком бы состоянии Гас ни был, но на ночь каждый день отключал вай-фай, чтобы не пиликало. Взор зацепило сообщение от Шерри, это была девушка, с которой его познакомил Бреннан. В один из особо тоскливых вечеров парни сидели в пабе и обсуждали грусть существования в этом грешном мире, рассуждали над неверными девушками, разбитыми сердцами. Слово за слово, и Бреннан вспомнил о Шерри, что так же утратила веру в счастливые отношения, что той так же одиноко. Пип сразу же спросил, мол, а почему он сам к ней не подкатил, тот отмахнулся, что это подруга детства, и вообще не в его вкусе. Вот и списался с ней дня через два, та оказалась достаточно приятной особой с хорошенькой внешностью. С тех пор прошло достаточно времени, а они пока так и не виделись в жизни. Густав не был любителем общаться в интернете, это совершенно не то, не видна настоящая реакция человека на ту или иную фразу, не ясна интонация и прочее. «Не хочешь позавтракать сейчас?» — без особых раздумий написал девушке и сразу же получил положительный ответ. Только ей нужно было немного времени, чтобы собраться. Пускай. Договорились через час в тихом кафе в нескольких кварталах от его квартиры. Густав за это время успел обсудить подготовительный процесс к съемкам нового клипа, утрясти некоторые моменты с намечающейся фотосессией и выложить фото в Инстаграмм. Столько дел, столько дел! Шерри оповестила о своей готовности и Пип мгновенно вызвал себе такси, которое уже через десять минут везло его по разгоряченному асфальту на место встречи. Он отвел на все про все час-полтора, а дальше нужно было на студию ехать. На эту малышку не возлагалось больших надежд, ведь ему банально не хотелось ничего серьезного. Максимум погулять под ручку недельку-вторую, да и все. — Привет, — женский голос раздался позади парня, который увлеченно читал что-то в своем телефоне. — Напугала, привет, — следом искренне улыбнулся и спрятал гаджет в карман, — ну, пошли? Гас любезно открыл даме двери, впуская в кафешку. Все-таки сегодня он решил правильно питаться. Овощ будет кушать овощи. Канибализм в чистом виде. Шерри была не на много ниже Густава, и это ему понравилось, а то большинство ему чуть ли не в пупок дышали. У нее была совершенно обычная фигура, спрятанная под широкой футболкой, лишь одни длиннющие ноги торчали из-под коротких шорт. Темно-русые волосы по плечи, острые черты лица и карие глаза, обрамленные черными густыми ресницами. Обычная, симпатичная девятнадцатилетняя девчушка. — Что ты будешь? — он поднял на нее взгляд, замечая смущенную улыбку и легкий румянец на щечках. — Салат и сок, я не очень голодна, — голос у нее был, как бы описать. Хм. Обычный. Не низкий, не высокий, не писклявый и не грубый. Обычный. — Ой, да знаю я это ваше «не очень голодна». Не стесняйся. Возьми еще чего-нибудь, — Густав издал подобие смешка, дабы хоть немного расслабить атмосферу, — вот я, например, буду салат, омлет, блинчики с бананом, а может и с клубникой, ягодный смузи и апельсиновый сок, но его с собой. Тут он безумно вкусный. — По тебе и не скажешь, что ты много ешь. Я возьму тогда еще блины и попробую апельсиновый сок, пойдет? — она была вся напряжена, задумывалась над каждым сказанным словом. Вот этого он и боялся. В переписке все было проще, интересней. Ему не особо хотелось щипцами вытаскивать слова из человека. Не одному ему нужно это общение. Помимо них в заведении было еще человек с десять, но из-за просторного зала не ощущалось их присутствие, что играло только на руку. Парочке достаточно быстро принесли заказ, и те стали уплетать еду за обе щеки. Приятное дневное освещение подсвечивало девичье лицо, ее скулы мерцали и переливались. Наверняка какая-то уловка косметики. Он не мог понять, все это трусливое поведение напускное или она и вправду была столь застенчива. — Мне Бреннан давно о тебе рассказывал, я слушала тебя еще до твоей популярности. Ты красиво исполняешь, — разбавила она наконец тишину. У нее была красивая мордашка, но не было стержня, а это куда важнее, понимаете? Она не была твердохарактерной. Или просто его боялась, что еще хуже. В ее действиях читались повадки типичной фанатки. — Спасибо, но я не особо хочу обсуждать свое творчество. И так сегодня весь день этим заниматься. Лучше расскажи что-нибудь о себе, чего я не знаю, — подставив руки под подбородок, промолвил Гас, продолжая бесстыдно рассматривать ее, — и не бойся меня, я не кусаюсь. Раздался сдавленный смешок. — Я не боюсь, — ее всю передернуло. Тонкие пальчики нервно сжимались в кулачки, по коже то и дело пробегали мурашки. — Ой, врешь, я же все вижу. — Ну, чего бы тебе рассказать. Я люблю серфинг, работаю фотомоделью, иногда снимаюсь в массовке сериалов или фильмов. О карьере актрисы не мечтала никогда, просто там можно подзаработать. Раньше жила с парнем, но оказалось, что он мне изменял и мы разошлись после почти двух лет отношений. Не курю, занимаюсь йогой, — отлично, ее можно растягивать, как душе угодно, — а так-то ничего интересного, — пожала плечами, выкатив нижнюю губу. Гас неотрывно наблюдал за ней, анализируя ее слова. Искал подвох, искал хоть каплю сучества и подставы, хоть немного лицемерия и лукавости. Не верилось ему, что бывают такие простодушные люди. Но весь последующий их диалог доказывал простосердечность Шерри. Странно все это. — Откуда ты? — в конце концов, спросил Пип, допивая смузи. — Луисвилл, Кентуки, — девушка чувствовала себя более спокойно и уже не была похожа на запуганного хорька, — а что? — Просто, ты такая простая что ли, не могу понять, где подвох. — Мне часто такое говорят, — ее лицо засияло улыбкой, — я рада, что смогла сберечь в себе это, не глядя на все мною пережитое здесь. Его телефон завибрировал. Дилан просил приехать пораньше, будто бы у него был какая-та ментальная связь с Пипом, он как раз хотел уже закругляться. — Шерри, не подумай, что я хочу тебя обидеть, но мне продюсер написал, просит приехать пораньше. Давай я наберу тебя после студии, сходим вина выпить, хорошо? — глядя на побитый экран смартфона, сказал Гас. — Да, конечно, если нужно, то беги. Я заплачу за себя, — и та начала рыться в сумочке. — Глупышка? Я заплачу, успокойся, ведь это я тебя позвал. Парень мгновенно подлетел к кассе и с карточки оплатил счет. Наспех чмокнул ее в щеку и поспешил ловить такси. Наконец-то свалил. Не сказать, что он прям ужасно провел время, но и не супер-классно, а обычно, нормально. Моментами скучновато, моментами забавно. В чем же проблема? За окном вновь ад, как и вчера, как и было неделю назад. Жара обгладывала кожу, а палящее солнце выедало остатки влаги из организма. Солнечные дни, проведенные в этом мерзком городе, все больше и больше походили на дерьмовый черно-белый фильм. Каждое действие вызывало дежавю, дробящее остатки памяти. Как же приелись эти улицы, которыми он доезжал до студии. Как же наскучили часы, проведенные в окружении аппаратуры и ребят. Хотелось поскорее снять с себя эти оковы занятого человека и улететь черт знает куда. Просто подальше от всего. На соседнем кресле сидел Дилан, покачиваясь из стороны в сторону, рассказывая о том, как обстоят дела, чего он там придумал. Да только плевал Пип на все это, он желал поскорее заткнуть продюсера и попросить впредь никогда не заикаться про музыку, работу. Гаса бесил бесстыдно его рассматривающий Дилан, буравящий взглядом его худорбу, синяки под глазами и впавшие щеки. И наверняка же задумывался над тем, почему все так, почему он довел себя до такого состояния. Но Дилан не решился спросить или хоть словом обмолвиться, а лишь продолжил бегло поглядывать на него. Какое ему дело до жизни Густава? Чего вообще все на него косые взгляды бросали? Забейте уже на него, как он сам сделал. Пип все равно никому и никогда бы не признался о переходе на исключительно токсичное питание. Шутки, неоднозначные пожатия плечами — все, что можно было услышать в оправдание. Густав изо всех сил пытался себя перенастроить на нужный лад, пытался сконцентрироваться на обсуждении, но в его мозгу яро пульсировало нежелание находиться в этом месте, в этом городе, в этом мире. Он утомленно уставился на друга, дрожащими руками перебирая провод от наушников, заламывая у входа. — Да, хорошо, — лишь кивал в ответ. — Слушай, не знаю в чем твоя проблема, но ты галимо выглядишь сегодня. Может, езжай домой? Отдохни, проспись там, а завтра спишемся? Так дела не будет, — устало потерев переносицу, предложил Дилан. — Да все хорошо, просто немного рассеянный сегодня, — Пип потянулся, одолевая тягость во всем теле. — Вали домой, бога ради, — друг похлопал его по плечу и ушел в соседнюю комнату. Парень прекрасно понимал, в чем дело, но со всех сил игнорировал это. Его потрушивало, в голове творился полнейший хаос, который время от времени взбалтывался из-за голосов его знакомых. Химический дисбаланс. Но в каком-то роде ему нравилось изведывать моральные муки в тот момент, ощущать себя человеком. Ему хотелось бы продолжить свою агонию, да только смысл? И вот на ладони несколько таблеток ксанакса, хоть и перебор, но уменьшать дозу он не собирался. Продолговатые белоснежные пилюли опустились вниз по пищеводу и начали медленно растворяться в желудочном соке, истощая душевное успокоение. Трясущиеся руки покойно лежали на ребрах, пустые глаза всматривались в потолок, тело вовсе безжизненно распласталось на диване. Он дома или все так же на студии? Впрочем, плевать. — Шерри, — его губы едва шевелились, — что же с тобой не так, Шерри? Гас не совладал конечностями, те будто отмерли, он только ощущал размеренное сердцебиение и тягучую кровь, растекающуюся по кровеносной системе. Практически чувствовал, как в плазме переливались тромбоциты и лейкоциты. Чего же Шерри такая обычная? Чего не цепляет? Чего они так не похожи? Возможно, в ней не было той грусти, которую он хотел бы видеть. Возможно, в ней не было уникальности, которая привлекла бы внимание. Возможно, ей никогда не понять его извечной депрессии, его истерзанной души. Не понятно, спал ли он в тот момент или был в сознании, но видел пред глазами экран смартфона с открытым диалогом, там был адрес, на который вскоре было заказано такси. Далее мелькали городские пейзажи, после витрины продуктового магазина. Руку отягощала увесистая бутылка красного полусладкого, а другую пакет с виноградом. Машина изредка подпрыгивала, видимо кочки или выбоины на дороге. Вся картинка была слегка замыленная, по углам будто виньетка. — Привет, — на его шее повисли женские руки, а до ушей донесся приглушенный голос. — Привет, Шерри, — уголки губ слегка приподнялись. Мягкий диван принял форму его задницы, а в ладони оказался наполненный алой жидкостью бокал. На телевизоре засветился логотип Нетфликса, а в комнате погас основной свет. — Что хочешь посмотреть? — рядом присела девушка, поправляя лямки майки. — Тебя, — даже не глянул в ее сторону. Она еще что-то сказала вроде бы, а может и показалось, но после заиграли вступительные титры фильма. Черт его знает, что это создание включило. Алкоголь попал в организм, увлажнив засуху во рту. На губах остались багряные винные капли, облизался, как кот и обернулся к ней лицом. Мужская рука упала на острое девичье плечо, по ее коже пробежали мелкие мурашки. Девушка осушила залпом налитый напиток, осмелев, легла ему на грудь. На телефоне мелькнуло сообщение: «Где ты?» И вправду, где он? «Что ты у нее забыл?» И вправду, что он у нее забыл? Пип время от времени целовал ее в висок, а после вновь возвращался к переписке с другом. Девушка утопала в его присутствии, каждый раз вздыхая от прикосновений парня. В Инстаграмме появилась новая фотография его бывшей. Впервые за вечер в нем проснулась хоть какая-нибудь эмоция — озлобленность. Несильная, едва ощутимая. Он не хотел, но приподнял Шерри за подбородок и мазано коснулся пухлых губ своими. Опустил телефон, бокал поставил на пол, а ее уместил на своих коленях лицом к себе. Руками сжимал бедра, тем самым вынуждая ритмично двигаться, ерзать на нем. Куда же улетучилась ее напускная стеснительность? Что, такая же, как и все? Рингтон в дребезги разворотил тишину. Девушка сквозь поцелуй выругалась, а после покорно отстранилась. Гас, не глядя, ответил на звонок, хрипло проговаривая: — Алло. — Сукин сын, — он выпучил глаза, осознавая, кому принадлежал голос. — Слушаю, — Шерри пыталась ему поставить засос на шее, но он грубо пресек эту попытку, отведя ее лицо в сторону. — Я ску…ик.чаю. Приезжай, пожалуйста, мне так плохо без тебя. Ик, — язык заплетался, видимо состояние не совсем трезвое. Пип заглянул в затуманенный взор девушки, что так и сидела на его коленях, выжидающе смотря на него. Лайла ему всего-навсего позвонила и вызвала куда больше ощущений, нежели эта подруга за весь период общения. Посмотрите только на эти невзрачные черты лица, на эту липовую невинность. — Хорошо, — повесил трубку, — Шерр, мне нужно ехать. — Но, как же Нетфликс и вино? — он сбросил с себя тельце кобылки и принялся поправлять привставший член. — Сама закончишь, прости, — заправил волосы назад и впихнул телефон в задний карман. Она ничего не понимала, просто вылупила на него свои глазища, приоткрыв рот, а парень в то время наспех зашнуровал кроссовки и поспешил на прощание чмокнуть ее в щеку. К слову, его нога больше никогда не переступала порог той квартиры, а о существовании Шерри он забыл спустя неделю. В его памяти давным-давно закончилось место для обычных, безликих, "таких же, как все" людей. Лайла. Сквозь ткань брюк прощупывал упаковку из-под презерватива. Безысходная ухмылка поселилась на зататуированном лице. Пьяная полуголая еврейка встретила его на пороге. Запустила в светло-розовые волосы когти и силком затащила внутрь квартиры. Чего же ты так накидалась, солнышко? — промелькнуло в мыслях. А он действительно не спит? Может, все же, это коварная насмешка Морфея? Да только, когда Лайла начала кусать до крови его губы, стало понятно. Не спит. Чувствовал ее влажность длинными пальцами, чувствовал болевые вспышки на шеи. В память о себе она оставила парочку багряных отметок. Еще долго не мог забыть, к кому наведался той ночью. Из-за выпитого бухла та и вовсе забыла о рамках приличия. Из-за принятого ксанакса тот и вовсе забыл о существующем вокруг мире, забыл о том, что было до, не думал о том, что последует после. Тогда вся концентрация была направленна на сосущую пальцы Лайлу. Втянутые щеки, рот на уровне ширинки. Возбуждала, чертовски возбуждала. Он проваливался за свое сознание, терялся на мгновение в мире грез, а после ощущал свой член в ее податливой глотке. Изнуренно закрывал глаза и видел океан, а руками перебирал жесткие волосы брюнетки. Слегка подавался вперед тазом, а в голове играли мотивы Фрэнка Синатры. Вспоминал о беззаботном детстве, а на себе чувствовал тяжесть Лайлы, что искусно садилась и привставала на нем, истомлено постанывая. В мгновение его всего вывернуло изнутри, мышцы сократились, а разрядка волной прошла по телу. Гас художник, а Лайла его холст, на котором виднелись потеки белой краски. Девушка ехидно улыбаясь, повиляла в душ, а после, так и не одевшись забралась к нему под одеяло. Пип лежал, немигающе глядя в потолок, выискивая там истинную причину нахождения в этом распутном месте, напевая про себя песни Синатры. Покорно подставил ей под голову руку, а после так и уснул, под ровное дыхание еврейки, что било его по ребрам. Надеялся, что этот кошмар закончиться, хотя знал ведь, что все это вовсе был не сон. Зачем он приехал? Зачем? Но никто ему так и не ответил, лишь прошептал на ухо: — Как же много ошибок ты совершил.