Accidente

Когда на следующий день после смерти Миранды (думать об этом было все еще тяжело: кажется, я так и не смогла до конца поверить, что это произошло) мы с Элион более-менее пришли в себя, Фобос, пригласив нас обеих остаться на обед, будничным тоном сообщил, что суд и последующая казнь Калеба состоится во вторник в полдень. И если я чего-то такого ожидала, то бедная Браун подавилась супом. Когда девочка откашлялась — я заботливо постучала ее по спине, — то тут же с содроганием спросила, так ли обязательна казнь. Не лучше ли пожизненно заключить мятежника в тюрьму? Возможно, в ее возрасте я бы тоже сочла казнь слишком жестоким наказанием, но сейчас я понимала: есть те, кто ее заслуживают. И уж Калеб, который не только убил Миранду, но и напал на беззащитных и раненых солдат, в категорию заслуживающих смерть точно входил. Что Фобос и объяснил, только еще сделал упор на том, что казнь еще является и демонстрацией силы — любой, кто задумает мятеж, теперь задумается, хочет ли он окончить свою жизнь так, как этот фанатик. Побледневшая Элион поняла, о чем говорит брат, но не удержалась от бормотания о том, что вот из-за таких ситуаций она еще больше радуется, что Князь только счастлив править, а ей не надо подобными ужасами заниматься. Фобос не удержал довольной ухмылки. После обеда мы с Элион, навестив Седрика — точнее, тот вышел к нам ненадолго, ибо был занят допросом Калеба (если уж начистоту, то не столько допросом, сколько просто избиением и пытками, но лорд заслужил возможность отвести душу таким образом), — и после череды объятий и предложений что-нибудь сделать получив в ответ ворчание «просто отпустите меня продолжить выбивать из него дерь… сведения», попрощались с Фобосом и отправились на Землю. Элион вернулась домой, как и я, там уже решив, что не собираюсь больше бегать по ресторанам, а поэтому просто позвонила в «Серебряный дракон» и попросила дать трубку Ян Лин, рассказав ей о произошедшем. Впрочем, распинаться мне долго не пришлось: та ответила, что Кондракар уже был в курсе ситуации, принесла соболезнования и заверила меня, что карту у Хай Лин она забрала (мне, видимо, в оправдание внучки, было сказано, что та не знала о смерти Миранды и была в глубоком шоке и ужасе), от орамер девочек отключили, а на неделе их ждет разбирательство в Кондракаре. Вероятность того, что у нынешних стражниц с помощью некоторых ритуалов отберут силу полностью, была очень высока, и я, откровенно говоря, была этому рада. Они заслужили. Пусть их, по словам Ян Лин, и не было во время нападения на замок, «бомбу» помогла соорудить Тарани с помощью своей огненной магии, да и предыдущие разбойные действия девочек не могли быть оправданы. Повесив трубку с ощущением выполненного долга, я начала размышлять о том, как бы попросить Сьюзен разрешить мне не идти в школу во вторник. Не то чтобы я так жаждала присутствовать на суде и казни, но Фобос сказал, что присутствие хранительницы Сердца Кондракара хорошо повлияет на народ. Так что нужно было придумать отговорку. К вечеру понедельника я так ничего и не надумала, поэтому решила попробовать сказать правду. Конечно, я не собиралась поведать Сьюзен о том, что должна присутствовать на показательной казни в другом мире, потому что меня попросил мой парень, а он, кстати, местный тиран, и познакомились мы, когда он меня похитил. Просто я намеревалась попросить ее разрешить мне отдохнуть денек. Не знаю, была ли в том заслуга моих больших умоляющих глаз или того, что Дин (он же мистер Коллинз) сегодня хвалил меня, но заметил, что я выгляжу уставшей, однако Сьюзен согласилась дать мне выходной, сказав хорошенько отоспаться и не забывать при этом про уроки. На радостях я заобнимала ненастоящую мать, а та, смеясь, в шутку пообещала оставлять меня дома почаще ради такой бурной реакции. Поэтому во вторник я, дождавшись, пока Сьюзен уйдет, и порадовавшись, что она работает с девяти, быстро собралась и, встретившись с Элион, отправилась вместе с ней на Меридиан. Мы в основном молчали, но подруга выглядела сегодня такой бледной и испуганной, что я взяла ее за руку и заверила, что волноваться не о чем. Элион слабо улыбнулась и поблагодарила. В замке мы разделились. Элион отправилась на примерку платья, положенного ей как принцессе, а я, будучи для всех просто ученицей Фобоса и стражницей из другого мира, спокойно могла остаться в своей черной блузке и узких темных джинсах — все-таки ситуация не предполагала ярких цветов. Так что я решила найти Князя и побыть немного с ним до суда. Все-таки после произошедшего с Мирандой я стала немного более нервной, чем обычно, и успела соскучиться. Фобос обнаружился в обеденной зале. Князь завтракал вместе с Седриком и пригласил меня присоединиться, а перед запахом свежевыпеченного хлеба я устоять не могла. — Привет, — улыбнулась я, поцеловав Фобоса в щеку и опустившись на соседний стул, кинув внимательный взгляд на Седрика. Тот выглядел хмурым и сосредоточенным и не прикасался к еде. Решив не спрашивать при Князе о состоянии лорда — все же сомневаюсь, что при своем «начальстве» он стал бы говорить искренне, — я потянулась за булочкой и, отщипывая от нее маленькие кусочки, принялась есть. — Доброе утро, Валери, — отозвался змей, переводя взгляд на Фобоса и вставая, кланяясь ему. — Мой Князь, если позволите… — Седрик не договорил, но тиран лишь кивнул в ответ. — Иди, — коротко разрешил Князь. Лорд склонил голову, выходя из залы, и мы остались наедине. Видимо, волнение все же было и у меня во взгляде, потому что Фобос усмехнулся и потрепал меня по волосам. — Тебе не о чем переживать. Суд — чистая формальность, а казнит этого идиота Седрик лично. И, предвосхищая твой вопрос, есть он его не будет, — произнес Фобос, а я облегченно выдохнула. Боюсь, если бы я наблюдала за тем, как Седрик пожирает кого-то, мне бы потом никакой психотерапевт бы не помог. — Это радует. Поверь, это совсем не то, что мне хотелось бы когда-либо увидеть, — отозвалась я, покачав головой. Фобос хмыкнул, вскоре вытирая рот салфеткой и вставая, протягивая мне руку. — Идем. У нас еще есть время, — произнес Князь, и я, смахнув крошки с пальцев, встала, сжимая пальцы мужчины в своих и следуя за ним по коридорам. — Куда мы идем? — поинтересовалась я. Вряд ли в его покои: порезвиться в постели мы бы явно не успели до полудня. — В сад. Там тихо и спокойно, — ответил Фобос. Вскоре мы уже сидели на скамейке в окружении роз. Сегодня на Меридиане было прохладнее обычного, а небо затянуло серыми тучами. Видимо, все были в напряжении из-за предстоящего. Я вздохнула, обнимая Князя за пояс и кладя голову ему на плечо, просто наслаждаясь тем, что мы были рядом. Фобос обхватил меня рукой, прижимая ближе и медленно перебирая пряди моих волос. — Я рад, что ты не пострадала. На месте Миранды могла бы быть ты, — тихо произнес вдруг мужчина, и его голос еле заметно охрип. Судя по всему, говорил он весьма искренне. Я вздрогнула, пытаясь отогнать от себя картину того, кто еще мог бы быть на месте бедной погибшей леди. — Или ты, — провалив все свои попытки не представлять ничего ужасного, так же тихо добавила я, зажмурившись и стараясь справиться с нахлынувшими вдруг эмоциями. Сердце застучало быстрее в груди от одной мысли о том, что мне бы, возможно, пришлось сжигать тело не подруги, а… Я содрогнулась. — Вот что я буду делать без моего язвительного тирана, который так хорошо целуется, мм? — стараясь держать шутливый тон, произнесла я предательски дрогнувшим голосом. — О, это точно. Да и куда я без мелкой нахалки, раздающей непрошенные, но иногда полезные советы? — парировал Фобос, и мы рассмеялись. Я чуть отстранилась, чтобы посмотреть в глаза мужчине, и прикусила губу. Мне хотелось сказать ему кое-что важное, но я никак не могла решиться… Даже мысленно я боялась это произнести. Вдруг это было не правдой, а лишь плодом переживаний последних дней? Князь коснулся пальцами моей щеки, очерчивая скулу и спускаясь к подбородку, игриво поглаживая нижнюю губу. Я коротко выдохнула. — Фобос… — прошептала я. Тот склонил голову набок. — Мм? — негромко отозвался мужчина, чуть замирая в ожидании продолжения моих слов. И я только-только собралась решиться, как тонкий девичий голосок, раздавшийся неподалеку, разрушил всю атмосферу. — Фобос? Валери? Вы тут? — звала нас Элион, судя по всему, приближаясь к нашей стоящей среди кустов в укромном уголке лавочке. Мы с Князем синхронно вздохнули, медленно отстраняясь друг от друга; вид у меня, наверное, был такой же разочарованный, как и у Фобоса. Мгновение спустя на дорожку повернула Элион и, заметив нас, неуверенно улыбнулась, подходя ближе. Принцесса была одета в платье из темно-серого, почти черного бархата, а на светлых волосах, уложенных в простую прическу, красовалась диадема. — Начало через двадцать минут, — произнесла девочка, прикусывая губу и переминаясь с ноги на ногу. — Волнуешься? — догадалась я. Элион смущенно кивнула. — Немного, — призналась она, вздыхая. — Не стоит. Как я уже сказал Валери, и суд, и казнь будут быстрыми, — заверил сестру Фобос, вставая и галантно подставляя мне локоть. Я ухватилась за него, тоже вставая, и втроем мы пошли к замку, чтобы оттуда уже отправиться на главную площадь в сопровождении охраны. Мы все сели в карету-кабриолет, как мы с Элион ее окрестили из-за отсутствия верха в этой повозке. Фобос с сестрой сидели впереди, как и полагалось по этикету или какой-то там еще древней установке, а мы с Седриком на втором сиденье сзади. И хотя большинство людей разглядывало, в основном, Князя и Элион, я все равно ловила на себе любопытные взгляды и чувствовала себя не слишком уютно. В поисках способа отвлечься я наткнулась взглядом на Седрика и заметила, что под его глазами залегли темные круги, а сам мужчина выглядел очень измотанным и осунувшимся от горя. Я протянула руку, осторожно касаясь пальцев лорда, сжатых в кулак, и он еле заметно дернулся от неожиданности, переведя на меня вопросительный взгляд. — Не буду спрашивать идиотское «как ты?», но если захочешь после казни напиться и поговорить… или помолчать, смотря как тебе легче… я к твоим услугам, — я приподняла уголки губ, и, к моему счастью, на лице Седрика мелькнула слабая тень улыбки. — Я подумаю об этом, — произнес змей, и я, сжав его руку на мгновение, отстранилась. Да, лорд был явно не из тех, кто станет изливать душу, сопровождая рассказ слезами, но и ему нужна была поддержка. И я заметила, как его плечи хотя бы немного расслабились. Поездка в «кабриолете» была лишь формальностью, ибо пешком мы бы дошли гораздо быстрее, но Фобосу по статусу не положено разгуливать среди простых людей. На главной площади был установлен помост с четырьмя креслами, а также столб с большим металлическим кольцом. Несколько секунд я гадала, зачем это, а потом поняла: чтобы приковать к столбу подсудимого. На аккуратном столике лежали ножны, из которых торчала рукоять меча. Желудок слегка сжался, и я взмолилась, чтобы казнь была не кровавой. Все же я даже ужастики не люблю, нервишки слабые, знаете ли, после всего лишь «Сайлент Хилла» спала со светом две ночи. Мы вскоре вышли из кареты (правда, Элион вышла грациозно, а я бы грохнулась носом в грязь, если бы Седрик не подхватил меня, закатив глаза, но еле слышно фыркнув; что ж, по крайней мере, подняла настроение другу). Пока мы шли к помосту, я вдруг ощутила, как по спине пробежал холодок какого-то нехорошего предчувствия. Я обернулась, остановившись на миг, но не заметила ничего необычного в толпе взволнованных существ. В самое большое кресло опустился, конечно же, Фобос, по правую руку расположилась Элион, по левую я, как ученица и приближенная, а рядом со мной был Седрик. Логично было предположить, что именно он, как советник и военный генерал, должен был сидеть рядом с Князем, о чем я и сказала лорду, но тот объяснил, что сегодня он не судья, а палач, поэтому формально в судебном процессе участия не принимает. На словах о палаче Седрик кровожадно обнажил зубы, среди которых сверкнули острые клыки, и я, выдавив нервную улыбку, отвернулась. Стало ли мне спокойнее? Нет. — Привести заключенного, — ледяной голос Фобоса был громким и властным, и любые сторонние шепотки в толпе смолкли. Раздался лязг замков, и из стоящей и незамеченной мною ранее закрытой деревянной телеги вытащили скованного по рукам и ногам Калеба. Стражники грубо и бесцеремонно потащили его к столбу, а сам бравый мятежник выглядел очень побитым и жалким. Я могла бы ему посочувствовать, но слишком уж злилась на этого гада, и видеть его в крови и синяках было, честно говоря, приятно. Приковав заключенного к столбу, стражники поклонились Фобосу и Элион (и, ну, ладно, нам тоже, позволю себе эту минутку самовлюбленности и гордыни), после чего сошли с помоста. Калеб поднял злой и отчаянный, как у загнанной в угол крысы, взгляд, с ненавистью осмотрев всех нас. Я не сдержала краткой злорадной ухмылки, а Седрик так вообще вперил весьма яростный взор ставших гореть желтым глаз в заключенного. Лишь Элион, вздрогнув и побледнев, отвела взгляд. — Калеб, главарь мятежных разбойных групп, ты обвиняешься в нападениях на мирное население и дворец, грабеже и убийствах, — начал Фобос, а у меня аж мурашки пробежали по коже. Если когда-нибудь Князь заговорит так со мной, я сама помру от страха, меня даже добивать не придется. — В ходе допроса ты признался, что планировалось покушение на меня, твоего Князя, и мою сестру, принцессу Элион. За измену трону, преступные действия против жителей Меридиана и попытки прервать род Эсканор наказанием является смерть. Твоим поступкам нет оправдания, посему я приговариваю тебя к казни, — в толпе пробежали шепотки, но, судя по лицам народа, большинство считали это справедливым. Кто-то выкрикнул «смерть предателю», и еще несколько похожих одобрительных возгласов раздалось из разных концов площади. Фобос царственно кивнул, и Седрик встал, подходя к столу с ножнами и беря их в руки, доставая меч. На лице змея мелькнула ухмылка, а я, несмотря на то, что была не в восторге от наблюдения за казнью, осознала ее пользу не только для подавления любых возможных мятежных настроений народа, но и для лорда: это его месть. Личная месть за любимую женщину. И никто не ожидал этого, понимаете? Мы позволили себе расслабиться и поверить, что сейчас восстановится справедливость, а ведь так просто бывает только в сказках. Я подумала о том, что в этом есть своя ирония: сегодня первый день весны, времени года, которое принято ассоциировать с жизнью, обновлением, чем-то легким и романтичным. А случилась казнь. Наверное, так бывает, когда оказываешься втянутой в магическое Средневековье и привязываешься к некоторым его жителям. Я кинула быстрый взгляд на Фобоса, а он, встретившись со мной глазами, еле заметно усмехнулся, и для меня это была вполне удовлетворительная поддержка. — Нет, Калеб! — раздался громкий крик, и из толпы вырвались вперед две знакомые фигуры, при виде которых мне хотелось заорать «как же вы мне надоели!». Тяжело дыша, Корнелия со злостью и страхом глядела на всех нас. — Вы не можете его убить! Не имеете права! — воскликнула блондинка. Стоящая рядом с ней Ирма яростно кивнула. Я заметила отсутствие Тарани и Хай Лин, и порадовалась тому, что хотя бы у кого-то из четверки были мозги и инстинкт самосохранения. Взгляд Корнелии упал на меня, и в голубых глазах девочки мелькнуло что-то вроде смеси ненависти и мольбы. — Вилл, ты не можешь так поступить! — Мы стражницы, мы требуем справедливости! — поддержала ее Ирма. Толпа зашепталась: все-таки, по словам Фобоса, народу было известно, что стражницы на стороне правителя, а тут вдруг такое заявление. Что же, придется подтвердить, что эта казнь справедливостью и является. Я громко фыркнула, вставая со своего места. Стража направила оружие на смутьянок, но не пыталась их схватить, ожидая приказа Фобоса. Тот, в свою очередь, предоставил мне разобраться с этими двумя головными болями самой. — Во-первых, вы уже больше не стражницы. Вам повезло оказаться под защитой Кондракара, иначе сейчас вы обе стояли бы рядом со своим обожаемым Калебом и готовились попрощаться с жизнью, — я говорила как можно более холодно и строго. Надеюсь, у меня получилось, все-таки у меня был отличный учитель стервозно-тиранского тона, да, Фобос? В подтверждение своих слов я достала Сердце Кондракара, перевоплощаясь под аханье толпы. Как я и предполагала, ни Корнелия, ни Ирма, будучи отключенными от орамер, в крылатых девчат в развратных одеждах не превратились и, судя по вытянувшимся лицам, были этим шокированы. Видимо, бабулю Лин они вообще не слушали. — Во-вторых, вы сейчас же отправитесь на Землю. Вас еще собственный суд ждет, специально от Кондракара, — хмуро произнесла я, поднимая руку с Сердцем и собираясь открыть портал. Как я уже сказала, никто этого не ожидал. Это было похоже на плохое дежавю смерти Миранды, правда, лично для меня это событие стало более трагическим. — Не смей угрожать Корнелии, ты, тупая подстилка Фобоса! — заорал Калеб, и я повернулась, чтобы посоветовать ему вымыть рот с мылом в Аду, но почему-то не смогла заговорить. А Калеб с чего-то вдруг злобно ухмылялся, глядя на меня и стоя с вытянутыми руками. Причину его радости я поняла несколько мгновений, несколько кратких судорожных вздохов спустя, когда ноги почему-то подкосились, Сердце выскользнуло из онемевших пальцев, а я вдруг ощутила, как по животу течет что-то теплое. Я успела заметить, как взбешенный Седрик в один миг оказался рядом с Калебом, не заморачиваясь с тем, чтобы поднять упавший меч, и просто свернув парню шею с явным удовлетворением, и вот уже мертвый предводитель мятежников-фанатиков рухнул на помост. Правда, весьма неожиданно на доски рухнула и я. Только в этот момент я поняла, что у мира вокруг меня словно бы выключили звук, а слышала я только удары собственного сердца. Я опустила глаза вниз, чтобы увидеть торчащую у меня фактически из груди рукоять какого-то оружия и мокрое крупное пятно на черной рубашке. Боли не было. Я отстраненно подумала, что это, должно быть, от шока. Дышать было трудно, а удержаться на ногах вообще нереально. Мне повезло — меня подхватили, не позволяя удариться головой о помост. И в тот же миг звуки вернулись, смешавшись в какофонию из испуганных криков, звонов оружия и какого-то еще шума. Подняв голову, я увидела над собой искаженное беспокойством лицо Фобоса и попыталась улыбнуться. — Н-наверное… Он спрятал кинжал… Или кто-то передал тайно… — прошептала я, правда, совсем не была уверена в том, что Князь меня слышит. Я и сама себя не слышала, разве что только в своей голове. Я ничего не чувствовала — ни страха, ни боли, ни злости. Все казалось нереальным, а голова сильно кружилась. — Сейчас, сейчас… — пробормотал Фобос, разрывая пуговицы на моей блузке, чтобы обнажить место ранения. Наверное, я покраснела: все же меня впервые наполовину раздели перед толпой людей, и ощущения были так себе. Смотреть вниз было плохой идеей, потому что в этот же миг ко мне вернулось чувство страха. Из меня, блять, буквально торчал кинжал, а из раны, странно позеленевшей по краям, активно текла кровь. Хотелось закатить истерику, но у меня буквально не было на это сил. Хватило меня на полупридушенный писк и панический взгляд на Князя. Тот резко выдернул кинжал, и в этот же момент пришла боль. Она была безумной, обжигающей, давящей, и я закричала — попыталась закричать, потому что вырвались только сдавленные хрипы, а по щекам потекли слезы. Меня впервые в жизни фактически пырнули ножом, и, поверьте, это не тот опыт, который я хотела бы повторить. Правда, мне все равно не было суждено остаться в живых после такого. Фобос, откинув кинжал в сторону, поднес руку к моей ране, быстро шепча какое-то заклинание, очень похожее на то, каким я лечила Седрика. Миранда была еще жива в тот момент… Что она чувствовала, когда умирала? Был ли этот краткий миг наполнен болью и ужасом? — Мой Князь, на кинжале яд огненного морпиона… Вы можете залечить рану, но от него нет противоядия, — раздался бесстрастный голос Седрика, и я обнаружила, что он сидит рядом. Я могла бы подумать, что ему было все равно, но одного взгляда мне хватило, чтобы понять: он волнуется. Во взоре змея был страх… и он же был в зеленых глазах Фобоса. Несмотря на то, что большую часть своей жизни я безбожно тупила, совсем уж дурой я все-таки не была. Слова «от него нет противоядия» были достаточно очевидными. И судя по тому, что боль начала обжигать все мое тело, это был не тот вид яда, от которого я бы просто словила пищевое отравление. Ко мне вернулась злость. Злость, ярость, разочарование и обида, невероятная обида на весь этот мир — почему я? Чем я это заслужила? Я ведь не самый плохой человек, да, эгоистичный, да, слегка (ладно, не слегка) злорадный, не гений, но… Неужели я должна была умереть вот так? А потом я поняла, что кинжал, скорее всего, предназначался Фобосу. Просто Калеб вспылил, защищая свою блондинку, и решил отомстить мне. Идея самопожертвования всегда казалась мне невероятно тупой, да и у меня, в конце концов, никогда не было этой идиотской тяги к подобному героизму… Но, впрочем, как там говорила Белла из «Сумерек»? Отдать жизнь за любимого человека — не худшая смерть? Банальнее этого, пожалуй, было только то, что мне сейчас захотелось сказать Фобосу о том, что я к нему чувствую. Я рассмеялась, по крайней мере, мысленно: мне самое место в любовном романе, черт возьми. — Княже… Момент, конечно, так себе… — на этот раз мой хрипловатый сдавленный голос все-таки был услышан, и бледный Фобос сжал мои плечи крепче, прижимая меня к себе. Конечно, тиран не плакал и не выглядел убитым горем, и я была рада этому. Все-таки иначе это был бы не мой Князь. — Но другого у меня не будет, да? Какая я сообразительная… — я ухмыльнулась, закашлявшись и ощутив во рту металлический привкус. Интересно, меня раньше убьет кровь в легких или все же яд? Наверное, надо было бы закатить истерику — я умираю, вашу мать, — но это требовало слишком больших усилий. — Идиотка. Вот что же ты за идиотка у меня? — проворчал Фобос, скользнув пальцами по моей щеке. А руки у него прохладные такие… Приятно… — Сам виноват, нечего было меня в себя влюблять… — пробормотала я, прижимаясь щекой к груди Князя. Мне захотелось спать, а боль начала притупляться, только вот в груди разливалось тепло. Тепло… Я прикрыла глаза. — Раз влюбил, значит, ты моя. А моей женщине я умирать не разрешаю. Вдруг мне тоже когда-нибудь захочется ей в любви признаться, мало ли, головой ударюсь? — со смешком произнес Фобос, но его голос предательски немного сорвался. Дорожит мной все-таки… Мне хотелось улыбнуться. Но я уже не смогла, да и уже не услышала, что он там еще сказал, слов было не различить из-за странного нарастающего шума в ушах. Меня заволокла тьма, а потом… А потом была пустота. Какова ирония, не правда ли? В первый день весны, когда весь мир оживал после зимы, я умерла.