Азалии цветение

Брассплант был светел. Правда ведь, по сравнению с имением Малфоев, обитель Бимендропов была похожа на пряничный домик. Такой весь из себя светлый, с большими окнами, наполненный вензелёчками и орнаментами. Но при этом обошлось без пошлости. Может, для ценителей уюта и этот образчик архитектурной мысли был мрачноват, но с холодом и мраком дома Драко, он просто не мог сравниться. У Драко потели ладони. Он не мог уснуть, до самого утра повторяя церемониальные речь и жесты, но то и дело сбивался. Ему казалось, будет легче устроить торжество в доме невесты, тогда будет ощущение, что можно сбежать в любой момент. В Малфой-мэноре его мучило бы ощущение загнанности. Ну, так ему казалось. А теперь он думал, что разницы особой и не было бы. Только родителям и гостям легче – им не мешают мысли и воспоминания о том, что делал Тёмный лорд, когда... Наверное, не самые подходящие думы для торжества. Верно, нечего и думать. Драко незаметно отёр ладони о мягкую ткань праздничной мантии. Поправил складки, волочащиеся по земле, всмотрелся в зеркало. Он не мог никого узнать. Разумеется, отец не стал бы обращаться к родственным Малфоям семьям. Из Блэков... не осталось никого, кого бы здесь действительно хотели видеть. Давно уже не осталось, если уж на то пошло. Лестрейнджи тоже. Эйвери, Бёрки... В самом деле, не приглашать же Гринграссов? После расторжения договорённости это даже станет оскорблением. Но всё это привело к тому, что Драко из всех присутствующих знал лишь своих родителей, чету Бимендропов, свою жену. Да... теперь его жену. Карминтее, как подумалось Драко, совершенно не шёл зелёный цвет. Он делал её похожей на утопленницу, с такой вот тонкой кожей, через которую можно было разглядеть сосуды и вены. И почему-то тут же пришли мысли о том, что её можно было одеть в серебро и белоснежные ткани. И не было бы зеленоватого отсвета от бархата, делавшего из девушки русалку. Драко смотрел в большие зеркала у стен и видел себя и эту русалку во главе длинного праздничного стола и приглашённых гостей. – Вам нехорошо? – Карминтея посмотрела ему в глаза, пальцами осторожно и нежно касаясь лепестков цветка. Такие цветы в обилии украшали весь Плантбрасс, раскидывали серебристые листочки над скатертью и тарелками, вились зелёной гирляндой над дверными проёмами... Воздух пропитал характерный цветочный запах. – Нет. Нет, всё хорошо. А вы... совсем не переживаете? Только сейчас он заметил, что самые кончики пальцев её искрились. – А в этом есть смысл? Всё было решено задолго до этого дня. Нам с вами надо просто... принять это. – Вы пользуетесь беспалочковой магией? – Драко отпил из своего кубка, но совсем не почувствовал вкуса. Просто что-то полилось в горло и согрело грудь. – Хотя... глупый вопрос. Простите. – Не страшно. У меня было много времени для практики. В школах набирающихся опыта волшебников подстерегает множество искушений: обеды с друзьями, настольные игры, посиделки вечерами в компании сокурсников... Как не странно, но именно в учреждениях, специально обустроенных с целью помочь в обучении, так много препятствующих этому факторов. – Как это верно, – усмехнулся юноша. Он вспомнил и факультетскую вражду, и игры в квиддич, и походы в Хогсмид. – А что же экзамены? – Подаются заявления, оформляется заявка на сдачу экзаменов на дому, потом в назначенных день трансгрессирует независимый наблюдатель, который следит за распорядком сдачи... Всё очень просто, даже скучно. Вспыхнул зелёным пламенем камин, от неожиданности Драко чуть не выронил столовый ножичек, которым на нервной почве отстукивал рваный ритм. Из камина вышла женщина в широкой мантии, она приветственно развела руками. – Это тётя Барбел, – прошептала Карминтея, коснувшись его рукава, – нам лучше подняться. Когда она подойдёт к вам, позаботьтесь о том, чтобы рядом не было никакой мебели. И почему, хотел спросить Малфой, но девушка уже встала из-за стола, приподнимая полы своей нарядной мантии. Но он еле поднялся с места: ноги чуть не подвели. Эта самая тётя Барбел, с которой уже поздоровалась добрая половина гостей, обнималась с матерью Карминтеи, оставляя на щеках женщины следы губной помады, но вот тут-то она и заметила новобрачных, заохала, и в единый миг оказалась перед молодыми людьми. По сравнению со своей племянницей, она была просто огромной! Широкоплечая, высокая, дородная. И вся она была окружена стойким запахом спиртного. "Да она пьяна! И пьяна, кажется, уже с утра". Но Драко пришлось поцеловать её руку, поданную почти к самому его носу. На этом тётка не остановилась, она, видимо, в приступе великого умиления обхватила большими ладонями щёки юноши и... Драко в каком-то ступоре видел приближающиеся к его лицу пухлые красные губы. При этом эта тётка так налегла на него, что ему пришлось отступить шага на два назад. Вот, значит, о чём говорила Карминтея. Ему очень хотелось оттереть рукавом след, оставленный то ли на носу, то ли на губах, но юноша крепился, крепился из-за всех сил, этот жест был бы верхом неприличия. Тётка говорила не совсем понятно, а вот почему: благодаря волшебному воздействию огневиски или совершенно ужасному акценту?.. Малфой определить не мог. Женщина практически впихнула в руки Карминтеи свой подарок, один-единственный, остальные коробки-дары были приготовлены родителям. Как бы не было смешно, но именно родителей и следовало называть виновниками торжества, так что определённая логика в её действиях всё-таки была. Драко отвернулся, подгадав чёрный момент, чтобы стереть салфеткой помаду со своего лица, и увидел, как его новоиспечённая супруга открывает небольшую шкатулку. Её лицо сперва налилось кровью, явно проступившей на щеках, а затем наполнилось мертвенной бледностью. – Полезный подарок, – только и сказала волшебница. Девушка с пугающей бледностью и опущенными ресницами закрыла крышку и вышла из залы. И Драко, конечно, вышел вслед за ней. Ему не хотелось оставаться одному среди всех этих незнакомых волшебников, в толпе которых затерялись Люциус и Нарцисса. Тем более, что среди них продолжала благоухать неприятная ему Барбел. – Она немка? – ничего больше не пришло ему в голову спросить. – Да. Она двоюродная сестра моей матери. Родилась и росла в семье чистокровных чародеев в Германии. – И она... всегда такая? И тут Драко запереживал: куда идёт Карминтея? Девушка кивнула в ответ. – Да. Но она богата и знаменита. В какой-то степени. Никто ей не указ, и потому она несколько... эксцентрична. Но она любит маму, у них очень крепкая дружба, с самого детства. – А что это она дала вам? Карминтея остановилась. И хоть шла она небыстро, Драко чуть было не толкнул её, но смог вовремя шагнуть в сторону. Всё-таки игра за ловца в команде Слизерина даром не прошла. – Это не столько мне, сколько нам. Я хочу отнести это, оно скоро пригодится. Тело юноши вдруг накрыло жаркой волной, но душу сковало леденящим ужасом. Желудок похолодел, налился тяжестью и осел где-то внизу живота. Карминтея, всё ещё бледная, приоткрыла крышку. И вместе с остывающем желудком-камнем зашевелился огненный комочек молодого жадного чувства... В шкатулке в узких секциях стояли небольшие флакончики – зелья. Драко одного взгляда хватило, чтобы понять, что характер их воздействия весьма щекотлив, что и подтвердили маленькие этикетки и листочек с яркой надписью: "На первое время, милая". Стимулирующие, возбуждающие... Драко так и остался стоять на месте, когда Карминтея продолжила свой путь в непоколебимом спокойствии и молчании. Тётка-немка уселась за столом, теперь её интерес переключился с гостей на блюда. Видимо, она была действительно богата и знаменита. В своих кругах. Вокруг неё столпились молодые родственники Бимендропов, лишь бы подлизаться к этой пропахшей спиртным женщине. Но Драко она сейчас интересовала мало. Он нашёл взглядом отца и мать, они стояли у арки, той, что вела в стеклянную оранжерею. Огюст развлекал Нарциссу забавными историями и шутками, периодически похлопывал Люциуса по плечу, пока супруга заботилась о своей прибывшей двоюродной сестре. Под обеспокоенным взглядом сына Малфой-старший поменялся в лице, с чуть натянутой улыбкой покинул тесный тёплый круг, уже почти семейный, и отвёл юношу подальше, к окну. – Что такое, сын? Тебя что-то беспокоит, я вижу. – Ты ведь говорил о ребёнке условно, да? Вы же не можете всерьёз предполагать, что... Люциус одним молниеносным движением протянул руку и схватил его за плечо, сильно сжал, кажется, до появления синяков. – Нет. Я говорил буквально. Чем скорее – тем лучше. – Но мы же совсем друг друга не знаем! Да я только недавно узнал о её существовании, а ты хочешь, чтобы я... – волшебник попытался вывернуться из захвата, но ровно ничего из этого не вышло: Люциус держал крепко. – Послушай, Драко, это не игры. Бимендропы не молоды, но наследника они хотят воспитать так, как хотели бы воспитать сына, главу семьи. Того, кто мог бы продолжить род и закрепить фамилию. Понимаешь? И никто не даст гарантии, что вашим первенцем будет мальчик. Ты ещё не забывай про нас с матерью. Посмотри на неё, посмотри! Драко послушно обернулся. Его мама улыбалась, сияла прежним светом очарования. Он видел её такой лишь в детстве. – Драко, её очень обрадует внук. Он поможет нам забыть о том, что происходило, когда там правил... он. Наш дом снова станет домом. Уйдут ужасы и страхи, с ними растают и кошмары. Их прогонит ребёнок, – наконец отец отпустил юношу, успокоившись, похлопал его по плечу. – Это не какое-то испытание. И не экзамен. Посмотри на Карминтею, она полна достоинства, хотя именно на её плечи ляжет вынашивание, что с такой комплекцией будет... трудным делом. Так что соберись, ничего сложного в предстоящей ночи нет. И напоследок, прежде чем вернуться к жене и Огюсту, он произнёс: – Будь мужчиной, сын. День быстро сменил вечер. Зажглись свечи, разожгли в камине пламя. Карминтея, скоро возвратившаяся, тихо сидела на своём месте за столом, рядом с Драко. А тот и словом не мог с ней перемолвиться. Бушующий ураган разрушил все баррикады самоуспокоения и теперь беспрепятственно хозяйничал в его душе. Он не думал, что всё будет именно так. Он думал, у них будет хоть немного времени, чтобы привыкнуть друг к другу, установить хотя бы хрупкие, но дружественные взаимоотношения. Съеденные закуски просились наружу, а запить неприятные ощущения не получалось. Драко совсем не запомнил ни лиц, ни слов, он нервно сжимал и разжимал пальцы, старался незаметно взглянуть на Карминтею. Той будто и дело не было до переживаний, она снова колдовала над соцветиями украшающих стол растений. А время летело, не оглядываясь на прошлое, ставшее таковым совсем недавно, ещё только что бывшее настоящим. Близилась ночь. Приглашённые гости покидали Брассплант, не все, но от одной мысли о том, что так много волшебников будет знать о происходящем в одной из комнат поместья... Драко прошибал холодный пот. "Какая глупость, в самом деле! Ничего сложного, отец прав. Совершенно ничего сложного..." Самоуговоры не помогали. Ощущение искажённости, абсолютной неправильности не желало оставлять его. – Я думаю, пора, – дышащий ледяным спокойствием голос девушки заставил Драко вздрогнуть. – Я просила отца и мать не акцентировать на этом моменте внимание. Я думаю, нам будет куда легче, если всё закончится быстро. Он не переставал удивляться этой сдержанности. В самом деле, могла ли девушка быть такой смиренной, когда её без желания подкладывают в постель к незнакомцу? Она ведь... любит другого. Пусть маггла, лишённое каких-либо магических сил существо, но разве сам Драко может судить? Любил ли он когда-нибудь? – Это не моя спальня. Но, думаю, оно и к лучшему. Они, кажется, поднимались всё выше и выше, на верхние этажи. Было холодно и темно, а Карминтея не зажигала свет на кончике своей палочки. Не освещал путь и Драко. От двери веяло теплом. Комнату хорошо протопили, подготовили всё как следует. – Можно попросить у вас немного времени? Совсем немного, – девушка даже не обернулась, чтобы взглянуть на него. Она говорила тихо, но в тишине огромного дома каждое слово Драко слышал отчётливо. Она вошла в безликую спальню, а Драко отступил на шаг назад и прижался спиной к стене. Влажный лоб холодило, и юноша вытер рукавом пот. Он не хотел подслушивать, но еле слышный плеск воды без проблем преодолевал преграду двери и стен. Драко решил, что спальня соединяется с ванной комнатой. Руки дрожали. Дверь за стеной щёлкнула язычком замка, закрываясь. Драко подождал ещё немного и на негнущихся ногах подошёл к двери, надавил на холодную латунную ручку. Да, здесь было очень тепло. И светло. Одно большое окно закрывали портьеры, на кровати с балдахином лежала укутанная в одеяло крохотная фигурка Карминтеи. Он видел лишь, что она лежит на боку, спиной к нему. У столика на противоположной стороне комнаты лежала шкатулка, а рядом – пустой флакончик. Девушка выбрала зелье и сразу выпила его. Драко нерешительно откинул крышку, отметил пустоту в строе хрустальных сосудиков, прочёл: "Особое обезболивающее". Разумеется, разве она могла выбрать любое другое зелье? Драко оставил мысль о том, что не будет пользоваться подарком пьяной немки, но... он справится? Он сможет сделать то, что должен? Да он едва на ногах стоит. Драко скрылся в соседней комнатке с флаконом в руке. Он знал, что из всего предложенного ему и правда нужно выбрать. Жаль, не было успокоительного, оно бы ему не повредило, но... укрепляющее тоже может помочь. Он хотя бы будет уверен, что не облажается. Зелье было мутным, окрашенным в цвет сырого мяса. Внутри юноша видел всполохи белых искринок, будто кто-то щедро сыпанул в магическое снадобье блёсток. В один момент Драко скинул мантию, бельё, всю одежду, сохранившую запах вина, цветов, духов и пота. "Будет куда легче, если всё закончится быстро". Драко хотел бы остаться под струями воды как можно дольше, но с Карминтеей он был согласен полностью: нечего растягивать. В зеркале он увидел своё перепуганное лицо. Он сполоснул его ледяной водой, залпом выпил зелье. Оно взорвалось внутри пищевода яркими вспышками салюта, только миниатюрных, микроскопических. Скоро должно подействовать. В хорошо протопленной комнате цветами не пахло, пахло чем-то терпким, пряным, чем-то таким... игривым. И это совсем не сочеталось с теми чувствами, что сейчас испытывал юноша: смятение, неловкость, страх. Карминтея лежала на спине, будто мёртвая – почти не дышала, а её руки были безвольно сложены на груди. Такая бледная, её распущенные волосы, русыми волнами лежат на плечах, на подушке и одеяле. А зелье уже начало действовать... Драко чувствовал жар, тяжесть, желание мешало его дыханию: с губ срывались короткие выдохи. Всё-таки отменное зелье. Девушка не смотрела на него, просто молча откинула одеяло, под которым даже самой простой ночной рубашки не было – только прозрачная кожа. Виноват ли водоворот магии внутри или нет, но он не мог отвести взгляда от тонких рук, совсем маленькой девчоночьей груди, бледного живота и светлеющих курчавых волосков в промежности. Всё это было каким-то... лёгким, как пух, даже и не подумал бы он, что можно протянуть руку и дотронуться до этого хрупкого существа. От желания становилось больно. Драко, уже не в силах сдержать дрожь, коснулся девичьего бедра. Карминтея вздрогнула, напряглась. Это было ужасно. Драко казалось, что он собирается совершить насилие, осквернить, надругаться над этой миниатюрной девушкой. – Всё в порядке, – сообщила она глухо, вероятно, догадываясь, что испытывает невольный партнёр, – я ведь обещала, что вы будете моим мужем. Так и будет. Но прошу вас, скорее. Приободрённый, хоть и совсем немного, он лёг на постель, нависая над ней, стараясь устроиться так, чтобы не давить на неё своим весом. И он чувствовал всем телом: она сгибает в коленях ноги, открываясь. Действие зелья достигло пика: перед глазами стояла пелена, и стеснение вдруг куда-то ушло, но... Драко вдруг подумал: а если она захочет видеть вместо него этого своего маггла? Того, в мешковатой куртке? Только он подумал об этом, как встретился взглядом с Карминтеей. Ореховые глаза с золотыми крапинками в радужках испуганно расширились, девушка неосознанно схватилась за руку Драко. Ему вдруг захотелось сказать что-нибудь доброе, что-нибудь, что поможет ей справиться... Жар бил тело. Сквозь стиснутые зубы рвался рык. Свет вспыхнул под веками, когда изнывающая плоть проникла внутрь податливого тела так легко, будто их единение можно было назвать естественным. Но, видно, "особое" обезболивающее тоже неплохо действовало. Хватка тонких пальчиков усилилась, ноготки царапнули кожу. На одно лишь мгновение Драко устыдился стона, но миг раскаяния прошёл так же стремительно, как и наступил. И он пропал. Разум поглотил мрак, память перестала фиксировать летящие минуты, но самый конец, рождающийся в мучительном всплеске, Драко запомнил. Он вздрогнул, раз, затем – другой, вжимаясь в неё. Наконец-то. От сладостного облегчения тряслись руки, Драко чуть было не свалился на Карминтею, но удержался. И только теперь смог взглянуть ей в лицо. Девушка зажмурилась, чуть сморщив носик, светлые брови её скорбно изогнулись. – Простите, – только и смог проговорить он. Собственный хриплый голос показался чужим, а когда тела разъединились, ему тут же стало холодно. – Нет, всё в порядке. Мне не больно. Но почему тогда казалось, что она вот-вот заплачет? Почему он чувствовал себя таким виноватым? И это он, Драко Малфой! Карминтея потянула одеяло на себя, закрываясь. А юношу вдруг пробил озноб: он вспотел, теперь пот холодил кожу, и это не говоря уже о... Драко хотелось ополоснуться, смыть с себя все ощущения, все чувства... – Я... я пойду, – совершенно по-идиотски сказал он, – в душ, пожалуй. "Зелье. Мне нужно зелье. Успокоительное или снотворное. Какое угодно". А горький осадок так и остался, залёг в груди, скрывшись в лёгких. Драко долго пытался согреться в горячей воде, долго обтирался полотенцем, надевал мантию, педантично поправляя ворот. И прежде чем выйти из ванной, он неуклюже постучал в дверь. Карминтея теперь не лежала – сидела на кровати, кутаясь к простую домашнюю мантию. Драко решил, что спать вместе они не будут, да и был ли в этом смысл? – Спокойных снов, – чуть не валясь с ног от усталости, пожелал он и вышел, оставив девушку наедине со своими чувствами и и мыслями. Ему и самому нужно было вновь обрести целостность.