Азалии цветение

Два дня Драко и его родители гостили в Брасспланте, на третий они вернулись домой вместе с новым членом семьи. Карминтея, казалось, спокойно переживала расставание с родителями и смену обстановки. Нарцисса души в ней не чаяла, Люциус отнёсся к ней очень тепло и учтиво. Сложно было представить волшебника, который бы испытывал неприязнь к ней. К ней, такой маленькой, тихой и вежливой. – Теперь я убеждён, что молодёжь явно портят школы. Да, Драко, возможно, нам с твоей матерью нужно было поступить точно так же, как решили распорядиться образованием своей дочери Огюст и Далия, – говорил отец, довольный сверх меры. – Но мы же оба окончили обучение в Хогвартсе, – отвечала Нарцисса, едва ли желая затеять спор. Она тоже была в приподнятом настроении: скоро предстояло провести первые магические анализы. Они и покажут, есть ли смысл ему, Драко, готовиться вскоре стать отцом. Пока ему было достаточно и того, что теперь он в родном Малфой-мэноре, и ему не нужно мучиться вечерами, выпивая зелье в маленьких флаконах, не нужно нависать над крошечным телом в противоестественном для них обоих намерении. Ему всё казалось, что происходящее – несмешная и затянувшаяся шутка. Розыгрыш. Дурачество. Драко казалось, что ночами его мучают кошмары, он просыпался в полной темноте, но никак не мог вспомнить хотя бы небольшой фрагмент сна. А потом бродил в ночной тишине по родному дому. Спальню Карминтеи он обходил десятой дорогой. Амулеты, родовые артефакты Бимендропов... хранилища Малфоев разграблены, хоть это и назвали конфискацией, но даже так, Драко не помнил: а были ли вообще в их собственности родовспомогательные магически заряженные предметы, возраст которых исчисляется веками. Может, и были. Может, и его мать пользовалась их мощью, чтобы уберечь себя и его, кровь, что ценилась выше любой другой крови. Теперь один такой – холодно блестящий медальон с асимметричной закрученной резьбой – Драко должен был носить постоянно. Только зачем? Зачем ему?.. Но сам вид обвешанной такими вот вещичками Карминтеи заставлял подчиниться воле родителей. Она, казалось, вот-вот сломается под их весом... Так неужели Драко тяжело носить проклятый медальон. В самом-то деле... Какое странное чувство. Драко сам не заметил, как ладонь правой руки накрыла левое предплечье. Юноша окинул взглядом каменные подпорки, высокий потолок залы. Он бы не отказался уехать отсюда. Ему чудились обрывки фраз, крики где-то там, высоко, будто особо живучие обрывки эха ещё таятся в углах. Он пробовал говорить об этом с отцом, но тот сразу оборвал разговор, заперся в отдалённой комнате и, как показалось Драко, весь день пил. Наутро он показал сыну документ, предупреждение, и сказал: – Нам отказано в свободном перемещении по стране. Вернее, мы можем перемещаться, если того требуют обстоятельства, но переехать мы не можем. Мы под министерским наблюдением. Позорная бумажка превратила подобие дома в тюрьму. На несколько дней можно вырваться, но и только. Живите, называется, в стенах-мучителях до конца своих дней. Драко мутило. Неужели всё останется таким вот? Шатким, мрачным, тихим, полумёртвым... И что делать ему? Влажная взвесь в воздухе мешала свободному дыханию, в запущенном саду стояла такая безветренность, и листок не колебался, замерший в одном положении, каждая ветвь, каждая травинка... Земля приставала к обуви, налипая на подошву и замедляя шаг, было зябко, но юноше не хотелось доставать палочку и зачаровывать воздух вокруг себя, чтобы стал он сухим и тёплым. Это казалось совершенно ненужным телодвижением. Рукав его мантии натянулся, словно ткань зацепилась за ветку куста, но разве он подходил близко к растениям? Малфой обернулся через плечо и подавил постыдное желание удрать куда подальше. За рукав держалась Карминтея, очевидно привлекая внимание, но отчего-то она молчала, низко опустив голову. И как он только не услышал её шагов? Хотя, она едва ли тяжелее ребёнка, вес-то весь в артефактах-кольцах, браслетах и подвесках. – Что случилось? Меня зовёт отец? – сказал он первое, что пришло в голову. – Нет. Он еле услышал её голос, такой он был тихий и какой-то... надломленный. Прозрачные пальчики разжались, выпуская ткань мантии Драко, но взгляда девушка так и не подняла. Драко смог набраться смелости и обернулся, не такой уж и подвиг: встретиться лицом к лицу с тем, кто явно слабее тебя. – А что тогда? – Я хочу попросить вас о помощи. Мёртвое оцепенение спало, лёгкие холодные порывы коснулись лица Драко и русых волос девушки, тут же будто пришедших в движение. И вот он увидел, наконец, её лицо. Она сбивчиво продолжила: – Я не смогу просто уйти отсюда, не после того, как ваши родители так тепло меня приняли, но... я хочу просто посмотреть... хоть... хотя бы издалека... на него... Говорила, разумеется о том мальчишке, маггле. Вдруг словно коготь царапнул его нутро. Конечно, Драко даже не смог вспомнить как выглядел... этот. Только куртку его помнил, а ещё – голос. Звенящий задором, громкий, сильный. Ведь обычный маггл, ничем не примечательный... Его магия не касалась ни разу, ни разу не позволяла приблизится к своим тайнам. – Если бы вы могли сказать, что мы отлучимся ненадолго, погуляем где-нибудь вблизи, никто бы напрасно не обеспокоился. Сперва Драко хотел отмахнуться, отказать, сказать раздражённо, что не обязан сопровождать её, но... Её глаза влажно блестели, в светлой радужке будто поселились лучики солнца, ресницы были сухими, но кожа век была раздражённой и красной. Драко догадался: плакала. То ли ему самому хотелось куда-нибудь переместиться, подумать о чём-то ином, не столь болезненном, то ли вина ещё не оставила его душу... Отказаться он не смог. Люциус и Нарцисса были очень обрадованы. Верно решили, что новоявленные супруги начали таять и стремительно сближаться, поэтому единственное условие Люциуса звучало почти как наставление. Не приближаться к какой угодно живой душе, не мелькать вблизи поселений. Совет дельный, теперь и Карминтее следовало вести себя аккуратнее, это раньше она была вне любых подозрений, а сейчас... стоило не привлекать к себе никакого внимания. Молодые люди решились трансгрессировать в заросшей части сада, чтобы само их перемещение не увидела Нарцисса, выглядывающая в окно, и не заметил случайный домовой эльф. Хлопок, их обоих втягивает в водоворот скорости и пространственных частиц, мелких, словно пыль. Сейчас они сами стали такими частицами и летят стремительнее звука, приземляются под угасающими пожаром осени на дубовых ветвях. Частички срослись воедино, теперь они снова два мага, которые тут же размыкают руки. Им больше незачем держаться друг за друга. Драко оглядывается по сторонам, слышит вдалеке простоватый говор и мычание коров... Или быков? – Сюда, – шепчет взволнованно Карминтея и идёт, нет – парит навстречу этим заурядным звукам. Драко бы остался, быть может, в чаще, совершенно же очевидна эта глупость: муж приводит жену посмотреть на того, кого она любит. Только в нём вдруг рождается любопытство. Что же такого в этом маггле? Почему вдруг он вызвал у чародейки тёплые чувства? И вот он следует за ней, перепрыгивая через ямы и перекрученные оголённые корни. Они миновали подлесок, на долю секунды Драко почувствовал вспышки магии вокруг себя, совсем ненадолго, но пространство вокруг исказилось, дрогнуло рябью и восстановилось. Заклинание. Укрывающее, закрывающее глаза посторонним. То Карминтея без палочки, казалось, без особых усилий оградила их тела от любопытства деревенских жителей. Поэтому никто не заметил, что две фигуры остановились в саду, под яблонями, рядом с сараем-курятником. Совсем близко от дома. – И... мы останемся здесь? Это не совсем "издали"? – пробормотал юноша, косясь на пеструшку, квохчущих рядом с их деревянным домом с облупившейся краской. Волшебница, видно, не услышала его, но вдогонку – в доме смеялись. Скоро хлопнула дверь, на сырую дорожку, ведущую в сад, вступил маггл. Драко присмотрелся к нему и удивился: совсем ничего особенного. Нос длинноват, подбородок будто срезали, настолько он был мал и невыразителен. Из под кепки выбивались тёмные волосы. Такая вот посредственность... Только на окружающий мир смотрели с неугасающим задором светлые серые глаза. Молодой маггл смотрел вдаль, щуря глаза и чему-то улыбаясь. Оказалось, он ждал друзей. Хохочущие деревенские мальчишки, кто постарше, кто помладше, вместе с этим весельчаком вошли в дом. Небо потускнело, серея, набухли и раздулись тучи. Куры с беспокойным кудахтаньем забежали в укрытие курятника. Начался осенний дождь. – И как часто вы приходите вот так... смотреть? Купол защитного заклинания дрожал под каплями, но ни одна так и не пробилась сквозь него. На этот раз девушка услышала, глухо вздохнула и призналась: – Не так часто. Обычно когда мне грустно или тяжело на душе, – и тут она словно опомнилась и поспешно зажала рот ладонью. Зазвенели подвески на магическом браслете. Забавная реакция. Будто Драко и не знал, что некогда три ночи стали сущим адом не только для него, но и для неё. Он раньше и подумать не мог, что этот процесс может быть настолько мучительным. – Не волнуйтесь. Я, как вы могли подумать, тоже хотел... проветриться. – Да, пожалуй, я могу быть с вами вполне откровенна, – она опустила тонкие руки. Надежда вновь увидеть маггла была напрасной, едва ли он выйдет с друзьями из тёплого дома под холодный дождь. – А почему, – решился спросить Драко, – вы вообще его полюбили? Я имею в виду, как вы вообще узнали о нём? Ваши родители наверняка убеждены, что родных стен поместья вы не покидали. – Я... нет. Тут другое. Мне было скучно, наверное, я тогда ещё не имела права перемещаться свободно, но наши домовики всегда меня любили. Один из них, Вимти, помог мне осмотреть окрестности. У домовиков чудесная магия... "Конечно, он бы всё сделал. Ему для этого любить не нужно, нужно было только приказать", – вслух он этого так и не сказал. – Это всё... В общем, это вышло случайно, – совершенно невнятно закончила она. – Но вы же с ним даже не разговаривали! Он не знает даже вашего имени. – И что? – она упрямо вскинула голову. – Ну... почему тогда?.. – Вы никогда не любили. Она не спрашивала. Это было утверждение по воздействию своему похожее на кирпич. Очень тяжёлый кирпич, с таким ведь не посмотришь. Перед глазами мелькнуло давнишнее воспоминание, лицо Панси, но тут же исчезло. Так что Драко просто пожал плечами. – Я хотела спросить. Если вам неприятно отвечать или... в общем, вы можете не давать мне ответа, но я всё же спрошу: вы хотели проветриться потому, что вас терзают воспоминания? Драко застыл на месте. – Это не моё дело, но то, что происходило там ещё... Простите, это было бестактно, – быстро отступила она, увидев его лицо. А Драко вдруг заговорил. Он говорил, говорил и не мог остановиться. С ним никогда не было такого, словно поток слов стал неудержим и лился на наконец-то найденного слушателя. – Я ведь не выбирал такой судьбы. Я не хотел ему служить, выполнять приказы, быть среди всех прочих. Тех, в масках. Я был обречён стать одним из них из-за решения моего отца. Он служил ему до моего рождения, сам принял решение и стал Пожирателем. Он сделал выбор, но я никакого выбора не делал. Я... я вообще до последнего не верил, что он вернулся. Но когда убедился, меня поглотило ощущение... это было каким-то предвкушением приключения и гордости, может быть, и злорадства. Хотелось быть правым. Хотелось быть на коне. Хотелось быть выше прочих, быть особенным. Но отец боялся, я видел это. А потом и я начал бояться. Дождь медленно сходил на нет, а Драко сам не понимал, что они медленно отдаляются от дома, и с каждым шагом ему становится легче. Он продолжал рассказывать. – Это такое жуткое чувство, когда необходимо убить. Отец был в Азкабане, а я был тем, с кем легко разделаться. И вот – приказ убить. И не кого-нибудь, старого волшебника, древнего и хитрого. Но не послушаться – и смерть. Авада прикончила бы меня сразу, но вдруг... Круцио, – его передёрнуло. – Как вспомню, что дома убивали и мучили... Но это не закончилось, оно еще живёт, витает в воздухе. И я никак не могу проснуться. Хочу проснуться, но не выходит. С самого начала я был обречён столкнуться с этим, и с этим мне предстоит прожить всю оставшуюся жизнь... С последним словом сорвался и выдох. Драко и не думал, что станет рассказывать кому-нибудь об этом. Об это не знал отец, не знала мать, но теперь знает... его жена. Карминтея легко тронула его локоть в приступе сострадания. Как странно, подметил он про себя почти иронично, но это так естественно. Он знает её тайну, он рассказал ей о том, что его так тревожит. – Если хотите, мы можем ещё прогуляться, – предложила волшебница без жалости в голосе, но так спокойно. – Да, давайте ещё пройдёмся. Возвращаться пока не хотелось.