***
Он еле сдерживал гнев. Уизли прогуливался вместе с Карминтеей, решивший быть учтивым донельзя, смешил её и забавлял, как идиот прыгал вокруг деревьев. Неподалёку Поттер беседовал с двумя мракоборцами, заступившими на пост. Отныне дом Малфоев будет находиться под тайным наблюдением. – Ты правда думаешь, что он что-то заподозрил? – Грейнджер вечно таскалась с какими-то бумагами и сейчас, стоя рядом с ним, с упоением в них рылась. – Не знаю, Грейнджер. – Я – Уизли. – Мне всё равно, Грейнджер. Они замолчали и одновременно посмотрели в сторону. Долговязый Уизли споткнулся о корягу, спрятанную под снегом, и упал, Карминтея весело смеялась. Они ужасно смотрелись вместе. Из-за роста рыжего мага казалось, что волшебница рядом с ним – маленькая девочка, но это не помешало обоим найти общий язык. – Чтобы избежать подозрений, можно организовать показную проверку, – продолжала магглорождённая. – Да, было бы неплохо, – согласился он. – Но пусть это действительно будет обычная проверка. Только без произвола. – Ты так и не сказал? – Нет. Отец и мать должны думать, что ничего не изменилось. Я не хочу осложнений. Грейнджер зашуршала листками. – Что же, тогда я отберу людей, которые знают о том, что ты свой. Не беспокойся, они не станут злоупотреблять своими полномочиями. – Будь так добра. Они снова посмотрели на веселящихся супругов, и Драко готов был заложить свою палочку, если Грейнджер не была так же зла, как и он сам. Но маглорождённая вдруг как будто рассеяно сказала: – Можешь же разговаривать нормально. – Ты это к чему? – Да так, вспомнила первый год в Хогвартсе, – она подняла голову и встретилась с его непонимающим взглядом. – Я... гхм... не могу припомнить, чтобы ты тогда говорил гадости про... про грязнокровок. Драко попытался вспомнить тот год, свой первый год в школе, но воспоминания о нём были такими смутными, будто их заволокло туманом. Но зато он вдруг вспомнил серьёзный разговор с отцом. Тогда ему и объяснили, что слава, достаток и репутация его рода, их герб, их наследие, всё это самым плотным образом соединено с их чистой кровью. И тогда же отец объяснил, что иные маги, не заботящиеся о чистоте своей волшебной крови для них чуть ли не смертельные враги. Это были первые летние каникулы. – Да, я... я только потом начал так думать, – и словно бы желая вспомнить, как он мог относится Грейнджер в то далёкое время, он уставился на волшебницу. Отметил, что её волосы очень густы, но одновременно и то, что передние зубы у неё длинноваты. Всё же это бросалось в глаза. – Что? – занервничала девушка. Драко боковым зрением заметил (хотя, скорее догадался), что взгляд Рона Уизли направлен в их сторону, и в странном порыве досадить одному и смутить другую сказал: – А ты симпатичная, Грейнджер. Листы и папки попадали в снег. Порозовевшая Гермиона тут же принялась их подбирать. – Я помогу, – как можно любезнее сказал маг и начал помогать, бережно отряхивая листы от снега. – Я тоже, – наклонился подошедший Поттер, своим вмешательством разрушив всю прелесть момента. – Гермиона, ты чего вдруг? – Ничего. Вместе они быстро справились с бумагами, а Уизли увёл Карминтею чуть дальше в лес. Драко с силой сжал кулаки. Мерлинова борода, не получилось! – Я... Я поговорю с Роном, я тут вспомнила... В общем, мне надо идти, – заговорила волшебница, прижимая к груди свои драгоценные документы. – Хорошо, иди, – Поттер поправил очки. – Драко, я хотел спросить, что он из себя этот тип представляет? Как его?.. – Фиджеральд Спотт. Полукровка, если не ошибаюсь. Чистокровная мать-волшебница и отец-маггл. Он... Не ровесник нам, но ненамного старше. – Угу, – Поттер в задумчивости поскрёб подбородок. – Ведёт себя очень сдержанно, никогда не участвует в спорах, но, как мне показалось, он многих знает. – Может, знает что-то, во что и посвящает некоторых из их числа. – Ты это к чему? – К тому, что будет у тебя отменное оборотное. Ты встретишься с ним, мы тоже будем рядом, под оборотным. Оцепим это кафе, предвидим все возможные исходы... Но если он не знает о твоей миссии, то, возможно... Драко ещё злился, поэтому не сдержался. – Что "возможно", Поттер? Это не организация, это сборище обиженных и недовольных. У вас не выходит их всех повязать только потому, что у них нет ядра. – А если оно ещё не образовалось? Я тебе больше скажу, у меня появилась мысль... Но не сейчас об этом, Малфой, ты должен понимать, что мы не хотим просто заключить всех под стражу. Многие маги поддались общему настроению... – И всё равно большинство причастны к нападению на граждан Магической Британии. Поттер вздохнул. Всё же Малфой был прав. Драко с самого начала знал, что не всё так просто. Чтобы разрешить ситуацию, потребуется много времени и сил. А ещё чудо. Чудо просто необходимо. А ещё поправки в законах. А тут не без давления на министра. Но этим пусть занимается Грейнджер. – Что это они? – вдруг сказал Поттер. К магам приближались жутко недовольные супруги. Гермиона казалась взъерошенной, а кожа Уизли была красной. Не от стыда, явно от злости. Он с мрачным огнём в глазах уставился на Драко. Вот оно что... Значит, видел. А ещё, кажется, Грейнджер устроила ему взбучку. Драко хотел что-то сказать, что-то вредное и неприятное, но один взгляд на Карминтею его успокоил. Она была взволнована, а ей совершенно нельзя было переживать. – Всё в порядке? Ты не замёрзла? – Нет. Почему-то совершенно обычное прикосновение их рук помогло развеять обстановку. Драко всего-то дотронулся до её пальцев, убеждаясь в том, что они не холодные, и магия, наложенная для удержания тепла, ещё действует, а потом поправил меховой ворот светлой мантии. Потому что ему казалось абсолютно нормальным удостовериться в комфорте беременной девушки. И ему было совсем невдомёк, почему золотое трио словно расцвело на глазах. Чета Уизли вдруг взялись за руки, а Поттер улыбался так, что мог бы на всю оставшуюся жизнь растянуть себе губы, если бы простоял так ещё минуту. Все трое спохватились, когда Драко и Карминтея уже не скрывая явного изумления, переглянулись. – Ладно. Нам ещё много нужно сделать и обсудить, – собрался Поттер. И разговор о предстоящем деле прошёл уже без всяких странностей и косых взглядов.Глава 10.
22 июля 2018 г. в 18:23
Среди революционеров не было ни одного, кто бы чётко осознавал, что для кардинальных перемен нужны единство и планирование дальнейших шагов. Но перемен хотели все. И нет, поправился Драко, революционерами всех этих крикунов не назовёшь.
Толпа бушевала, маги старались перекричать друг друга. У них нет единого лидера, но, быть может, поэтому их никак не могли накрыть. Такие собирались в случайные банды и устраивали беспорядки, не совещаясь с сотоварищами, которые к этой группе не примкнули. Такие "шайки" собирались и рассыпались, перетасовывались участники, менялись главари. А общие собрания были нужны только за тем, чтобы распалить друг друга.
Драко осторожно оглянулся. Это было третье собрание, на которое ему удалось попасть, а на втором таком он заметил среди притеснённых не кого-нибудь, а бывшего Пожирателя, Торфинна Роули. Драко его помнил, поэтому узнал даже исхудавшего и бледного, безумно вращающего глазами. Не исключено, что он не единственный, кто избежал кары и теперь пытался действовать через случайных магов.
– А ты что думаешь, Малфой? – к нему вдруг обратился Фиджеральд Спотт. Он спросил его мнение о выступлении одного из бунтующих, который, как заметил Драко, был одним из наиболее явных кандидатов в лидеры.
– Слишком много обещает, очень уж у него много далеко идущих планов. Он что, хочет потом в министры податься?
– Как по мне, он чересчур импульсивен, – сказал Спотт с облегчением. Вероятно, он боялся, что в предводителя выберут именно такого типа: такого, кто захочет войны.
Вообще, слишком легко Драко подпустили к себе повстанцы. Приняли без восторга, чему удивился Поттер, но Малфою это казалось явлением легко объяснимым. Пожирателей не любили нигде, здесь – тоже. Только в отличии от беглых осуждённых или мнимо погибших и скрывающихся последователей Тёмного лорда, такие как он воспринимались спокойно. Он вёл себя тихо, можно даже сказать, вежливо и просто хотел, чтобы притеснение его семьи прекратилось. Не он один хотел покоя. Среди присутствовавших он замечал и Булстроудов, и Розье. Были замечены Селвины и Трэверсы. Несмотря на то, что представители этих семей в своё время действительно с симпатией относились к идеям Пожирателей, они являлись борцами за главенство чистокровок над полукровками, грязноковками и магглами. Они были похожи на него, тоже молчали и слушали, думали над тем к кому примкнуть и что сделать, чтобы обрести желаемое. Они всегда здоровались с Драко, ничуть не удивлённые тем, что он теперь сам является "бунтарём".
Всё было намного хуже, чем Драко решил было по началу. Магическая Британия разваливалась на части. Обрётшие власть полукровки и грязнокровки правили балом, кто начал строить новую жизнь, а кто – цеплялся за старое, не мог забыть военных ужасов, и такие нападали на всех, кого могли обвинить в своих злоключениях. Чистокровки... Хотя, не только они, полукровки, которые были в родстве с древними родами, представляли из себя суп с клёцками. Некоторые смогли жить спокойно (относительно), потому что в своё время встали на правильную сторону, оставшиеся же либо молча принимали сложившуюся ситуацию, либо искали выход из положения. Но здесь, в маггловской дыре в Илинге, собрались только террористы состоявшиеся и будущие.
– Не дадим себя притеснять! Не дадим унижать нас! – слышал маг со всех сторон.
– Долой произвол министерских крыс! Мы тоже хотим жить!
Малфой протёр глаза. Как остановить это безумие? Пока не было никаких предпосылок к массовому нападению, и у него, соответственно, не было возможности предупредить о планах террористов Поттера. Он, правда, говорил о том, что готовятся беспорядки, даже называл места, где, как он слышал, бунтующие хотели провести свои агрессивные акции. Но этим всё не кончится. Как и говорила Грейнджер, котёл с такой адской смесью должен взорваться. И они должны быть к этому готовы.
Спорящие не умолкали до тех пор, пока не начинали хрипеть надорванными глотками. После этого обычно присутствовавшие распадались на небольшие скопища недовольных, продолжавших мусолить одно и то же.
У Драко разрывалась голова. Весь вечер он терпел мигрень, атаковавшую его голову, когда повалил снег. Два месяца... два месяца пустых переживаний, шифровок, обмана родителей. Что он скажет им в следующий раз, когда нужно будет явиться на собрание? Не раскроют ли его? Ведь с того самого дня, когда он вошёл в ряды террористов, многие были задержаны при попытке совершить нападение на какой-нибудь магазин или контору.
– Малфой, – Спотт нагнал Драко на выходе, положив свою широкую ладонь тому на плечо, – надо поговорить.
Еле удержавшись, чтобы не дёрнуться, новоявленный шпион кивнул и пошёл за своим новым знакомцем на улицу. Они вышли из подвала под случайно выбранной забегаловкой и брели какое-то время по заснеженным тёмным улочкам.
– Ну? И что ты хотел сказать? – поторопил его Драко. Он уже хотел переместиться домой. А ему ещё нужно будет что-то говорить родителям, нужно будет уведомить Поттера о том, что происходило...
– Я не могу сказать, что жалею о своём решении стать революционером, но мне кажется, что нам нужно что-то предпринять. Об этом я и хотел поговорить с тобой.
– Надеюсь, ты хотел поговорить об этом не здесь, – Драко обернулся через плечо, ему показалось, что снег скрипнул под ногами преследователя. Но нет, за ними никто не шёл.
– Нет. Поэтому я хочу договориться о встрече. Один на один.
Драко поёжился, плотнее запахивая куртку – всё для конспирации и свободного перемещения по маггловским районам. Спотт назвал адрес маггловского кафе чуть ли не в середине Лондона, назвал его уютным местечком и попросил Драко непременно повязать на ворот рубашки белую ленту.
– Нет, – покачал головой Малфой, опасаясь сразу же соглашаться на встречу, – там нас обязательно кто-нибудь узнает. Не слышал разве о новых патрулях Министерства? Они оберегают даже маггловские районы. Нет, слишком опасно.
– Но только не под оборотным, – заметил Фиджеральд.
Ещё лучше, подумалось Драко, а вслух он сказал:
– Исключено. Оно запрещено. Варить его долго, а достать готовое...
– Малфой, я не хочу насильно тебя тянуть. Если ты хочешь услышать мои соображения, ты его достанешь. Его и маггловский волос.
Он ушёл, оставив Драко в подворотне. А тот не мог не думать о готовящейся для него ловушке. Всё же этот Спотт не зря так часто заговаривал с ним. А если нет? А если разыгралась мнительность?
Драко удостоверился, что никто не мог бы его увидеть и трансгрессировал. В небольшом подлеске, укрытый ото всех, он позвал верного домовика и приказал тому принести ему мантию и убрать подальше маггловскую куртку. После чего он направился к Малфой-мэнору, пробираясь через кустарники. У ворот стояла Карминтея, в беспокойстве переминаясь с ноги на ногу. Она увидела его и и сразу же пошла на встречу.
– Как дела дома? Мама, она... она что-нибудь говорила?
– Да. Она спрашивала меня, не замечала ли я чего-нибудь странного в твоём поведении.
– А ты?
Волшебница замялась, поправила спавший с головы капюшон.
– Я сказала, что так много всего произошло... Словом, тебе нужно время и одиночество, чтобы восстановиться. Поэтому ты так часто гуляешь вокруг поместья.
– Да, ещё подумает, что там меня пытали, – он невесело улыбнулся.
– А разве нет? – проговорила она печально. – Пытки могут быть разными. Давление может быть разным.
Драко не хотел вспоминать. Конечно, никто его не бил. Он просто не хотел думать об отвратительных условиях заключения, об унижениях и беспрерывных допросах...
– Пойдём в дом.
Так много всего произошло в последнее время. И так мало, если начать считать. Драко еле вынес семейный ужин, его принуждали думать о вещах, которые совершенно его не волновали. Он всё никак не мог выкинуть из головы приглашение Спотта. Четыре дня. Нет, до встречи осталось три. В голове такая каша.
Драко готовился ко сну. Он погасил все свечи, чтобы комнату освещало только пламя камина. Каменный пол был обжигающе холодным, но он всё никак не мог отвести взгляд от своего отражения в стекле.
В спальню проскользнула Карминтея, закрыла тихо дверь. Она зябко поводила плечами, хотя те были накрыты тёплой домашней мантией, и всё равно она постаралась быстрее её скинуть и залезть под одеяло. Уже несколько недель они спят вместе.
– Драко, ты собираешься ложиться? – из под одеяла был виден только её лоб и совсем немного выглядывал глаз.
Драко молча подошёл к постели и лёг.
– Мне кажется, ты осунулся, – её маленькая ладошка погладила его по щеке. – Это очень тяжело?
– Нет, просто я трус. Постоянно оглядываюсь, боюсь встретиться с Пожирателями, боюсь встретить тех, кто учился со мной в Хогвартсе. Боюсь, что родители обо всём узнают, – признание легко ему далось. Может оттого, что он устал? Или он просто знал, что она не станет его упрекать, не станет ни в чём обвинять. Она не была той девчонкой, перед которой надо было красоваться и поигрывать метлой, доказывая, что в первую же минуту матча сможешь поймать снитч. Карминтея была его женой. Женой, которая была влюблена в другого. Женой, которая была беременна его ребёнком и которая теперь боялась засыпать в одиночестве.
Женой, которая решилась придти за ним в Министерство, хотя и знала, что для неё это может плохо кончится.
– Спи. Спи, Драко.
Его спальню освещало только пламя камина, рядом лежала его маленькая Карминтея, а за окном, на удивление, начиналась самая настоящая снежная буря.