Азалии цветение

Это утро было самым паршивым из всех, что ему приходилось переживать за эти два года. Всё началось с грандиозного скандала, теперь-то уже не было Бимендропов или любых других магов, перед которыми нужно было держать лицо. Была Карминтея. В какой-то далёкой комнатке, где она занималась своими цветами, а если бы она и оказалась рядом... Люциус и Нарцисса слишком привыкли к её вежливости, молчаливой беззащитности и смирению. Мать плакала, сидя в кресле. Её всхлипы ранили Драко сильнее, чем пощёчина. Щека горела. Да, отца ничего уже не сдерживало. – Щенок! Сопляк! Не смей смотреть на меня с такой дерзостью. Смотри, что ты с нами делаешь! – он кричал. Лицо исказилось гневом, он потрясал руками и указывал на мать. – Люциус, ну не надо, – всхлипывала она. – Мальчику тяжело пришлось. – Тяжело! Ему – тяжело? Он целыми днями занимается ерундой, ты смотри на это показательное страдание! Да от чего он страдает? Он не видел страданий! Видел вообще-то. В их особняке столько пытали и убивали, и всё происходило у них под носом. Но Драко промолчал. Ему сейчас было совсем не до этого, ему нужно было как можно скорее трансгрессировать на собрание... В животе скручивался страх перед убийцей Фиджеральда, перед тем, что он может придумать. По сравнению с этим страхом, страх перед отцом был бледной молью. Сдохшей на подоконнике. – Смотри мне в глаза! – кричал отец. Драко без удовольствия уставился на лицо Люциуса. Подавил в себе желание рукавом стереть с щеки капельку слюны: отец слишком торопился выразить негодование и брызжал слюной. – Ты потерялся во времени, мальчишка! Забыл о почтительности. Ну хватит, ты так раскис из-за заточения, заметь, не в Азкабане! Не там тебя держали! Хватит уже жалеть себя и начни делать хоть что-нибудь. Драко снова отвлёкся. Он думал о том, как будет себя вести. Пожиратели... Он не знает, кого ещё они убили, чьё место заняли. Стоило быть предельно осторожным и внимательным. Люциус замахнулся. Он не привык, чтобы его гнев не замечали, не привык к тому, что его сын не подчиняется. Но удара не последовало: Нарцисса, рыдая, повисла на муже, а Драко обняли тонкие дрожащие руки. Подбежавшая к нему Карминтея горько плакала. Это заставило его очнуться. – Всё хорошо, всё хорошо, не беспокойся, – попытался он её успокоить. Сколько она слышала и видела? – Ах, девочка, тебе нельзя волноваться. Нет-нет-нет, только не плачь. Присядь, милая, – заворковала Нарцисса. Люциус обратил всё своё внимание на девушку. Всё же она была беременна его внуком. Родители запричитали, кружась над плачущей волшебницей. Горечь разлилась под языком, Драко стоял посреди комнаты, не двигаясь. "Это всё из-за тебя", – говорил взгляд отца. "Ничего подобного", – он встретил этот неприятный взгляд, не пытаясь ничем отгородиться или признать вину. Ругаться дальше, когда рядом была плачущая девушка, старший Малфой не мог. Отец поднялся и стремительно вышел в коридор. Драко догадывался, что несколько часов он проведёт в своём кабинете, упиваясь огневиски. Драко едва подавил горькую усмешку. – Карминтея, ну что ты, – продолжала утешать волшебницу Нарцисса. – Тебе нельзя думать о плохом, пожалуйста, не плачь. Это было... недоразумение, всего лишь непонимание. Не надо так убиваться. Тебе нужно прогуляться, хочешь, мы пойдём в сад? Драко осенило. – Мама, я пойду с ней. Я знаю, что её успокоит, – и бросил через плечо, обращаясь к домовым эльфам: – Принести тёплые мантии мне и моей жене. Появился повод, какой-никакой. Они шли быстро, стремясь скрыться среди деревьев. Снег мешал, иногда на голову падали заледеневшие веточки и закатывались за ворот. Только когда Малфой-мэнор остался где-то далеко за деревьями, к ним не пойми откуда вышел мракоборец в маскировочной белой мантии с чёрными редкими полосами. – Мистер Малфой, судя по нашим данным, вам необходимо немедленно... – Знаю, знаю я! Сейчас. Дайте хоть с женой поговорить. И следите лучше за моими ро... За миссис и мистером Малфой. Мракоборец растворился среди тонких чёрных ветвей, были слышны лишь удаляющиеся шаги. – Прости, – сказал он первое, что пришло в голову. – Ты не должна была этого увидеть. Я... может, я знал, что так оно и будет. Волшебница каким-то трогательным жестом протёрла глаза бледными маленькими кулачками. – Ты же понимаешь, что он не прав? – сказала она. – Это всё действительно огромное недопонимание. Если бы он только знал... – Пожалуйста, не говори. Ты ведь... Даже я не знаю, что тогда будет. А если они будут мешать, сдадут меня, оборвут все Поттеровские планы?.. Или ещё что-то. Не надо. – Хорошо. Я буду молчать. Я... подожду тебя здесь. Тебе же надо идти. Ничего, потом вернёмся вместе, будто ты всё это время был со мной. Они подошли к поваленному дереву. Карминтея смахнула с него снег и села на почерневшую кору. – Здесь холодно и скучно, – заволновался Драко. Не понимая что делает, он присел перед ней на колено, чтобы лучше видеть её лицо. – Драко, – проговорила она с мягкой улыбкой. Светлые ресницы прикрывали покрасневшие глаза, казавшиеся в этом лесном холоде невероятно тёплыми, взгляд этот был словно прикосновением летнего солнца, – ты не забыл, что я ведьма? Я могу и отогреться, и занять себя чем-нибудь. Тут даже спокойнее, – и добавила: – Ты промочишь брюки. Иди. Драко поднялся. Колено действительно было холодным и мокрым, но магия высушила и согрела ткань. Драко трансгрессировал. Уроки трансфигурации не прошли даром, маг на ходу преобразовал мантию в маггловское пальто. В сознании ярко горели буквы адреса, будто их подсвечивали заклинаем. Он идёт в логово убийц. Трусоватость никуда не делась, но он уже был, по ошибке ли или нет, уложен на наковальню, по которой беспрестанно и беспорядочно бил молот. Наковальня – Министерство, от которого не убежишь, молот – Пожиратели, которые обязательно найдут, если захотят. В какой-то захудалой подворотне, у чёрного входа в бар, он остановился, протёр ладонями лицо. Металлическая лестница внутри вела на верхний этаж с большим залом, где не было бородатых обрюзгших посетителей, рокеров, уголовников. Чары препятствовали проникновению звука и света, не давали магглам и хозяинам заведения подняться выше. Но колдуна или колдунью этим было не остановить. – Вот и Малфой, – сказал кто-то. – Опаздываешь. Проходи. – Нельзя же забывать об осторожности. Зато я чист. Это значило примерно следующее: за мной нет хвоста, я не вызываю подозрений, ни у кого нет ко мне претензий. Драко так и не понял, когда успел прихватить это выражение. Фиджеральд был где-то в толпе, но от этого спокойнее не становилось. Кто ещё из присутствующих здесь Пожиратель? За чьей личиной он прячется? Сколько их всего? В голове волшебника беспрестанно билось: не попасться, не попасться, не дать понять... Иначе Круцио, потом наверняка смерть. Драко сглотнул. – Ждать больше не будем, – объявил некто под маской чужого лица. Смотреть на покойного было тяжело. Спотт. Несчастный Спотт. Пожиратель улыбался, оглядывая свою армию. – Начнём действовать. Завтра утром нас ждёт первый бой! Так скоро, подумал Малфой и поёжился. Надо будет успеть рассказать обо всём Поттеру. Надо ещё предпринять меры... Дьявол, почему они рассказали о своих планах так поздно? Не потому ли, что подозревают?.. – ... программа. Но мы все понимаем, что это ни что иное, как ложь, попытка показать всему Магическому Миру, что Магическая Британия играет по правилам равенства и чести. Мы ведь все давно поняли, что стоит от них ждать. Ни судов, ни разбирательств, нас не слышат и не хотят слышать! В толпе загудели, поддерживая и ободряя. Знали бы они ещё, кого ободряют. Драко пытался казаться спокойным. – Так что это мероприятие мы обязаны сорвать. У нас есть определённая схема, которой мы обязаны будем придерживаться. Разумеется, никто из нас не хочет попасть под руку правосудия, поэтому нужно будет приложить минимальные усилия и фантазию. Думаю, все здесь присутствующие могут раздобыть маску. Уходим по сигналу, трансгрессируем в разные места, несколько раз, виляя. Никого не должны схватить. Позаботьтесь о вашей безопасности. Маски. Не как у Пожирателей, случайно? Чёрные мантии, опознавательные знаки. Значит, придётся бежать к Грейнджер, это она отвечает за грядущее событие, хотела собрать магов всех сортов, миролюбцев, и через агитацию, плакаты и лозунги вбивать в головы магов одну простую мысль: ущемлениям – нет. Немного наивно, но давить на прессу стало опасно, волшебникам интересны не те истории, где всё хорошо, а будет ещё лучше, а то, что может попугать здесь и сейчас, возмутить, разгневать, вызвать спор. Даже в Пророке не хотели плясать под Министерскую дудку, вспомнили вдруг о свободе слова. Стоило ли удивляться? Про опасных и безумных чистокровок писать и читать было интереснее, чем о мире и любви. Драко думал. Варианта в такой ситуации два: либо отменить к Мордреду эту акцию, либо министерские сами наденут маски и разобьют революционеров изнутри, ведь кто из них поймёт, что происходит? Кто будет виноват в возникновении неразберихи – под масками они и сами не будут этого знать. Нет, это такая же плохая идея, как и использование мракоборцев открыто, если не ещё хуже. Начнётся побоище. Об этом и думать было нельзя. А после всего сделанного, после стараний Грейнджер просто взять и всё отменить... Нет. Это будет означать, что среди революционеров – крыса. И крысу эту будут искать. Драко нащупал в кармане брюк платок и вытер пот с висков. Он надеялся, что это можно списать на духоту и жар в помещении. Подменный Фиджеральд перешёл от конкретики (разбавленной, впрочем) к пространным размышлениям. Эти его слова тоже имели – успокоить магов после такого дерзкого предложения и внушить в них уверенность. Но чем больше он говорил, тем больше Драко нервничал. Поттер и Грейнджер не успеют ничего предпринять, драгоценные минуты уходят в пустоту! Но всё кончается. Как и речь Пожирателя. Драко старался не спешить, хотя ноги было сложно контролировать – хотелось бежать. Но у лестницы его окликнули: – Малфой! Драко обернулся, прикрывая глаза, нарочно, чтобы те не раскрылись в испуге. Его звал Фиджеральд. Вернее, совсем не Фиджеральд. – Что-то ты не здороваешься. Ну что, завтра развлечёмся? Это не развлечение, а баловство. Появиться в Косом переулке, чтобы напакостить и сразу же скрыться... что это, если не баловство. Что они там будут делать? Громить витрины, разбивать колбы с дымным зельем, заклинаниями рисовать в небе угрожающие надписи. – Я боюсь, – честно признался он. – И? – маска Фиджеральда окаменела. – Бросишь нас? – Нет. Но это ведь не значит, что я должен смеяться в голос и плясать. Маги уходили. Спускались по лестнице, отстукивая каблуками ботинок по металлическим ступеням рваный ритм. Звук напоминал о дожде, о том как тугие капли разбиваются о черепицы крыш. – Ну, тогда увидимся завтра. Малфой. – Да. Под пристальным взглядом бежать хотелось ещё сильнее. Драко вышел на воздух. Маги расходились в стороны, скрывались в закутках и тупиках. Малфой ушёл как можно дальше, прикидывая, который камин сейчас перенесёт его в кабинет Поттера, куда ему перемещаться, дежурят ли там мракоборцы. На первый взгляд казалось, что ничего страшного случиться не должно. Но неизвестно, что хотели сделать Пожиратели. Одно дело сказать, что всё ограничится демонстрацией пренебрежения и гнева, другое – на этом и остановиться. К тому же... даже если это действительно будет срыв министерского мероприятия, то те волшебники, которые ещё настроены на миролюбивый лад, могут поддаться царящим предубеждениям и возненавидеть чистую кровь, как это уже сделали сотни. Ситуация накалится. А ведь Пожирателям только этого и надо, им мир не нужен, ведь их-то всё равно не простят и не примут, их вина неоспорима и требует суровой кары. Их запрут в тайной темнице, даже не в Азкабане. А там уже... впрочем, Драко не знал, что с ними делают потом. Драко переместился – хлопок в пространстве собрал его по кусочкам в первоначальный вид перед деревянной развалюхой. Он взбежал по скрипучим ступенькам, доски прогнили и чуть не обвалились под его торопливыми шагами. Защитный купол пропустил его, и Драко вынул из кармана небольшую колбу с летучим порошком и прыгнул в огонь. Вылетел из камина, он чуть не споткнулся. Под ногами лежали друг на друге пыльные папки. Ну кто, как не Поттер, будет оставлять такие вещи на полу? Волшебник сел на стул у стола и забарабанил пальцами по столешнице. Поттера не было минут десять. Когда герой Магической Британии явился, немедленно же послал за Грейнджер. А потом оба появились чудеса находчивости и не испугались так, как следовало бы. Акция не отменится, решил Поттер, она перенесётся. По вескому поводу. Грейнджер расстроенно говорила, что в Косом переулке можно провести встречу фанатов квиддича, ведь ради какого-то там матча в Британию приехали зарубежные команды. Драко такое отношение удивило и рассердило. Если одно заменится другим, это не значит, что подменный Фиджеральд отложит свой план. – Нет, Малфой, получится, – возразила колдунья. – Пожирателям наверняка всё равно, но только им. Другие маги будут растеряны и не решатся действовать, ведь не будет ничего такого, что подогреет их злость. И с квиддичными командами будет охрана. И мракоборцы. Никому не будет выгодно нападать на толпу, когда высок риск быть пойманными. Нет, операцию просто перенесут. – И ты хочешь сказать, что никого не удивит такая замена? Меня не заподозрят? – А почему тебя должны заподозрить? – удивился Поттер. – Расслабься. Это можно подать как изменение в планах. Объявление раструбим в утреннем радио, напишем в газетах. Но завтра разыграй удивление, постарайся. – И вы уверены, что команды захотят толпиться в переулке? Они вообще захотят встречаться с фанатами? – Я же сказал, Малфой, расслабься. Встречи, кстати, были назначены, только у каждой команды в разных местах. Ты хоть следишь за спортивными новостями? – Представь себе, нет, – хоть Драко и продолжал ворчать, ему стало спокойнее. Если Грейнджер и Поттер отнеслись к этому так просто, почему он должен переживать? – Народу соберётся много, даже не думай. Маги смогут не разрываясь, получить автографы сразу нескольких игроков. Революционерам негде будет повернуться. Всё, иди. Лучше через тот же камин. Нам сейчас нужно будет заняться переорганизацией... И Малфой снова шагнул в камин, чтобы потом сразу же трансгрессировать. Вечер был невероятно ясным. Оказавшись в лесу, Драко глубоко вздохнул и уловил слабый запах... весны. Карминтея была там же, где он её и оставил. Сидела на поваленном дереве, шевеля прозрачными пальчиками. Вокруг неё совсем не было снега – он растаял. Зеленела трава, цветы тянули лепестки вверх, но не к солнцу, а к волшебнице. Тёплый воздух окружал её, искрился золотыми пылинками. Драко замер, раскрыв рот. Он не мог отвести взгляд от этого чуда, от этой весны, что расцвела посреди слякотной зимы. – Всё? – спросила она. – Ты не трансфигурировал мантию обратно. Не забудь об этом, когда мы будем возвращаться. И она похлопала ладонью по стволу, на котором зеленел мох, а где-то у земли даже торчали острые шляпки грибов. Драко сел. Слова застряли в горле. Карминтея чему-то улыбалась, глядя под ноги, на колышущиеся листики и травинки. Её пальцы источали свет. Запах тёплой земли и цветов кружил голову. Неужели она так сильна? Эта кроха с тихим голосом. Эта... Карминтея... его Карминтея... Она подняла взгляд, чтобы ещё что-то сказать, но промолчала. Совсем немного только порозовели её щёки. Драко смотрел очарованно, смотрел влюблённо, совершенно забывшись. И волшебница перестала колдовать, а, придвинувшись, прижалась к его плечу.