***
– Ну же, Драко! Хватит дуться. Хочешь кислотную шипучку? – Отвянь, Поттер. Лучше воды дайте, в горле пересохло. – Агуаменти. Совсем рядом толстое стеклянное донышко стакана стукнулось о дерево столешницы. Драко выдохнул сквозь зубы и перевернулся на кушетке, чтобы взглянуть на собеседника и дотянуться до стакана. – Карминтея же знает, что ты сегодня будешь здесь. Ты ведь должен понимать, что если вдруг хоть кто-нибудь из непосвящённых узнает, что ты не находишься под надзором во время разбирательства... – Я знаю, – перебил Драко, садясь прямо. Он правда надеялся, что сможет хоть на несколько минут попасть домой. С каждым новым днём разлука с Карминтеей была всё невыносимее, даже если и длилась всего несколько часов. Ему казалось, что каждый в этом мире хочет одного – отнять драгоценные минуты их жизни, их совместного досуга. И не только это омрачало волшебника сейчас. – Ну что, полегче? – Скажи, Поттер, мать всё ещё там? Она... ждёт? Откуда ей известно время и место слушания, и разве вы не должны были не допустить её сюда? – Об этом дне было объявлено в новостях. Место всегда неизменно. Не пускать в зал мы её не могли, это нарушение процедуры. У неё есть право присутствовать на процессе. – Но там журналисты, Поттер. Они, должно быть, окружили её стервятниками. Им бы хоть слово из жертвы вытащить, не поскупятся подлыми приёмами. Поттер призвал стул заклинанием и сел возле кушетки. – А, так ты волнуешься за неё. – Конечно, Поттер. Ты вообще за кого меня держишь? – Прости, если задел. Помни ещё, что они с охотой набросились бы на свидетелей. Гермиона в их числе, там. Постарайся не думать о том, что происходит в коридорах, твоя мама не из слабых. Она... она солгала Воландеморту, поэтому едва ли её пошатнёт журналистская атака. Упомянутое имя сковало в невидимые цепи всё внутри. Снова Драко вспомнил пытки, вспомнил муки отца и матери, вспомнил, как его заставили принять метку, вспомнил глаза Дамблдора перед смертью. Много плохого вспомнилось. И видно, не ему одному. – Да... Это нелегко забыть, – заключил едва слышно Поттер. – Оказаться бы на том берегу, да? Где нет солнца, людей, только ветер и волны. – Не помешало бы. Оба помолчали. Рядом проходили маги, гремя склянками с сывороткой правды, которая должна была подтвердить окончательно сказанные ранее слова. Драко был бы не против окончить разговор, но Поттеру нужно было выговориться. И почему-то он решил, что подходящее время наступило. – Я бы хотел, чтобы весь магический мир понял то, что понял я. – Вот Карминтея утром тоже об этом говорила. Немного не в таких выражениях, конечно. – А тебе что-то не нравится? – Поттер ссутулился и смотрел исподлобья. – Только одно: то, что я принимаю в этом участие. – Хочешь уползти подальше в нору? – Не отказался бы. Я не боец, не борец за справедливость или что-то в этом роде. Поттер немного расслабился и усмехнулся. – Я тебя отчасти понимаю. Хочется покоя. Настоящего покоя. Но кто тогда будет делать то, за что мы взялись? – Вот если бы у меня был двойник, я бы с удовольствием поручил бы ему всё вот это, – Драко развёл руками. – Я не против изменений, если они в целом положительно сказываются на моей жизни. Но учитывая всё произошедшее... да, я бы предпочёл куда-нибудь уползти. – Я даже знаю с кем, – Поттер уже вовсю скалился. – Сделай мне одолжение, – Малфой отставил пустой стакан, – и не раздражай. – Я рад, что у вас всё хорошо. Поэтому я и говорю, что хотел бы открыть для всех то, что открылось мне. Знаешь, это даже забавно, если думать о первом году обучения. Сейчас я подумал... что было бы, если бы... – Зачем говорить об этом сейчас? – М-да. По пролитому молоку не льют слёз. И верно делают. Но из прошлого нужно выносить уроки. Предубеждения владели всеми. Я так отчаянно не хотел попасть на Слизерин... Ты знаешь, что она предлагала мне учиться у вас? Но я не хотел. А потом оказалось, что Питер Петтигрю – гриффиндорец, а Северус Снейп – слизеринец. Чем дольше продолжал Поттер, тем более печальным становился. Прошлое давило на него не взвешенными решениями и ошибочными суждениями. И Драко показалось, что он понимает. Он заговорил, опустив голову. – Это словно влететь на метле на скорости в одно из колец, столкнув при этом вратаря. Было странно видеть жалких и мерзких, трясущихся от страха чистокровных магов и вежливых, улыбчивых простецов-магглов. Вызывают неожиданные чувства. – Да, очень странные чувства. Мир переворачивается, – согласился Поттер, а потом устало протёр ладонями лицо, до этого предусмотрительно сняв очки. – Совсем забыл. У Тедди скоро день рождения. А я так и не придумал, что ему подарить. – Тедди? – Драко покопался в памяти, но так и не смог вспомнить никого с таким именем. – Мой крестник, – Поттер понял, что это уточнение никак не помогло. – Но сын друга моего отца. Помнишь профессора Люпина? Он сражался с Орденом Феникса. Погиб вместе с Тонкс в Битве за Хогвартс. У Тедди осталась только его бабушка, Андромеда. И я пытаюсь помочь с его воспитанием. Скоро ему исполнится три года. Драко понял. Он знал Андромеду, хотя никогда её не видел и её имя вспоминалось нечасто. Выходит... выходит, мальчик Тедди, которому скоро исполнится три, внук сестры его матери? Его племянник? Мир снова совершил кульбит. – Я могу как-то... помочь? Поттер, видимо, тоже додумался о том, что мальчик приходится Малфою родственником. И не то чтобы далёким. – Д-да, конечно, почему нет! Я думаю, Андромеда не будет против. Нет, я уверен, что она будет рада, если ты проявишь участие. Драко никогда не видел этого мальчика, но почему-то мысль о нём вызывала сожаление. Сам Драко не был виновен в смерти его родителей, но... он захотел чем-то помочь. – Заседание возобновляется через полчаса, – объявил Уизли. Он подошёл к волшебникам с небольшой коробочкой с зельем. – Что-то вы кислые, встряхнитесь. Сейчас разберёмся с этим, а потом в кино. Я, кстати, видел рекламу, – он вдруг зашевелил рыжими бровями, – и удивился тому, что Гермиона выбрала именно этот фильм. Карминтея очень хочет посмотреть фильм в кинозале. Мысли о ней успокоили. Остался последний... предпоследний рывок, и можно будет выдохнуть. К Малфоям вернётся свобода, можно будет даже уехать куда-нибудь. Карминтея говорила, что её интересует восток? Пусть будет восток. Рон Уизли помог немного развеять тоску. – Ладно, – Драко хлопнул себя ладонью по колену. – Надо это заканчивать. Репортёров впустили в зал первыми. Затем расселись по местам все члены Визенгамота, Шеклболт занял место судьи. Драко ввели одним из последних. Он сел на жёсткое сидение, чувствуя на себе взгляд матери. – Теперь, – заговорил министр, – когда все документы сверены и проверены, для окончательного принятия решения Визенгамот настаивает на последней мере защиты истины – о допросе подсудимого и свидетелей под действием сыворотки правды. Эта мера необходима для спокойствия каждого волшебника магической Британии. Прошу вас, мистер Бёркл, дать подсудимому сыворотку. Мистер Бёркл, пожилой невысокий маг с пенсне, проковылял к Малфою, достал из приготовленной коробочки небольшой пузырёк. Взмахнул палочкой несколько раз, проверяя, не наложены ли на Драко чары, препятствующие правильному действию зелью. – Прошу вас открыть рот, – старый волшебник откупорил сосуд. Драко послушно запрокинул голову и открыл рот. На язык упали три бесцветные капли. Фотографы оживились и защёлкали затворами магических фотоаппаратов. Весь зал освещался вспышками яркого света. До этого их так вдохновило на снимки заявление о том, что Драко был нанят для помощи в поимке Пожирателей, укрывающихся от правосудия. – Тишина, – прогремел министр, усмиряя фотографов. – Первый вопрос, по принятому уважаемым Визенгамотом списку. Мистер Малфой, действительно ли вы принимали участие в поимке осуждённых тёмных волшебников? – Да, принимал. – Мистер Малфой, знали ли вы о том, что ваше обличье могло послужить преступникам хорошей маскировкой? – Я не думал об этом. – Намекали ли вы хоть как-нибудь преступникам о том, что состоите на службе Министерства? – Не сообщал, не намекал. – Вы следовали всем указаниям, которые были получены вами от мистера Поттера? – Да. Шуршание листков, мечущиеся самопишущие перья, новые вспышки фотоаппаратов... Драко еле сдерживался, чтобы не начать болтать без умолку, сыворотка действовала безотказно. Хорошо, что её действие на нём уже проверяли. – Вы не предпринимали никаких действий по собственному усмотрению? – Я всегда следовал в рамках чётких указаний. – Итак... Находясь под подозрением во время погрома в Министерстве, вы должны были вместе с сотрудниками Министерства уйти как можно дальше от сражения, так? – Да? – Но в итоге вы столкнулись с преступником. Как это вышло? – Я не успел уйти. Я и ещё несколько магов чуть не попали под обвал. – И вы вступили в бой, осознавая, что этим могли помешать мракоборцам победить и заключить тёмного волшебника под стражу? – Тогда я не думал об этом. – По показаниям очевидцев, вы вступились за одного из сотрудников Министерства, мракоборца мистера Рональда Уизли. Это так? – Да. Люди в зале зашептались, ещё громче зашуршали в блокнотах журналистов листы, снова неистово защёлкали фотографы. – Что ж, значит, вы подтверждаете всё, предъявленное вашей защитой и подтверждающее вашу невиновность? – Да. – Благодарю вас, мистер Малфой. Прошу провести процедуру допроса с непосредственно свидетелями происшествия. Первой прошу повторить свои слова под действием сыворотки правды миссис Гермиону Грейнджер-Уизли. "А говорила, что просто Уизли", – подумал Драко. Он чуть было не сказал это вслух, но вовремя сдержался, только губы шевельнулись, но всё внимание уже переключилось на волшебницу, которая так же открыв рот, как и он несколько минут назад, ждала безвкусных капель сыворотки. Осталось дождаться, когда зелье перестанет действовать. И после того, как Визенгамот вынесет и так известный ему приговор, у него останется только одна задача. Тедди... Люпин? Какое полное имя мальчика? Знает ли мать о том, что её племянница родила ребёнка. Который теперь оказался сиротой. Теперь его могут окружить заботой только его бабушка и друзья. Крёстный отец. И, может быть, он сам. Драко решил в этот же день рассказать о ребёнке Карминтеи. У Тедди скоро день рождения, что ему можно подарить? Что вообще нужно детям его возраста? И как он будет говорить с Андромедой? Что она думает о нём, о его отце и матери, которая однажды отреклась от сестры? Драко так глубоко задумался, что вздрогнул, когда Шеклболт повысил голос. Малфой огляделся, недоумевая, – неужели уже конец? – Прошу всех глубокоуважаемых волшебников Визенгамота поднять руки, если они считают мистера Драко Малфоя невиновным. Визенгамот и так это всё знал, и действовали все колдуны и колдуньи в интересах одной идеи, но даже зная это, поднятые руки магов смотрелись эффектно. – Ясно. На основе решения Визенгамота и всех доказательств, предоставленных суду, с мистера Драко Малфоя снимаются все обвинения. Кончилось. Драко поднял голову, посмотрел на мать, в её взволнованные глаза. Ему, наверное, следовало хотя бы написать ей... – Прошу простить, – он поднялся, снова привлекая к себе внимание. – Я хочу подать иск на новосформированную антитеррористическую организацию Министерства. Я требую возврата всего изъятого имущества моего рода. Второй, на этот раз последний, шаг был сделан.***
На этот раз он трансгрессировал почти у самого дома, за мусорными баками в переулке. Было ещё светло, но рабочий день магглов ещё не истёк, и улицы были пусты. Он добрёл до дома, поднялся по лестнице, остановился у двери квартиры и прислушался. Никаких звуков. Драко отпер и чуть было не врезался, перешагнув через порог, в Карминтею. Или, что было ближе в правде, чуть было не сшиб её с ног. – Драко! – её тонкие руки сомкнулись за его спиной. – Всё закончилось теперь? – Да. Теперь – да, – обнял жену Драко. Постоял так с минуту, впитывая её тепло и нежность и спросил: – А ты не знаешь, что можно подарить трёхлетнему ребёнку?