Азалии цветение

Трубы в стенах и под землёй, в которых шумела горячая вода, асфальт и бетон, шумные маггловские машины... Снег таял, не долетая до земли, и не потому, что время близилось к весне. Люди окружали себя теплом. Не в силах наложить на себя тёплые чары, магглы делали всё, чтобы место их обитания было тёплым само по себе, без всякой магии. Драко сравнивал невольно жизнь в городе и жизнь в особняке с прилегающей к нему немалой территорией, окружённый, к тому же, лесом. Он сравнивал и поражался тому, как тепло в городе. И как легко было спрятаться среди магглов, стать одним из тех, кто жил в Уэллинборо уже много лет. У него, подумать только, появились знакомые. Драко долго шёл по улице. Опасаясь трансгрессировать рядом с домом, он перемещался или в тёмные узкие подворотни, или оказывался среди ветвей парка, в котором жители Уэллинборо выгуливали собак. А потом, подправляя шарф, двигался по улицам, торопился скорее оказаться у кирпичного дома. На последнем этаже, в маленькой квартирке, читала книги или смотрела фильмы Карминтея. Усталость копилась несколько дней, его утомляли репетиции и заучивание своих слов, порядка действий на грядущем процессе. Суд был всё ближе, но Малфой не испытывал страха или нервозности. Только постоянные повторение одного и того же изматывало не хуже тренировок по квиддичу. Только квиддич, в отличии от судебного процесса, увлекал. С другой стороны, отношения магов Министерства к нему изменилось, все вокруг стали будто добрее. Словно приняли, признали. Словно только сейчас могли действительно ему доверять. Драко остановился, перешёл дорогу, зашёл в небольшой кафе, знаменитое хорошим кофе на вынос. – Ой, снова вы. Добро пожаловать. Вам то же, что и всегда? Три банановых и два шоколадных? Девушка за подсвеченной витриной с пончиками узнала его. Он не знал её имени и почти не говорил с ней – девушка работала только по вторникам и четвергам. Чаще он встречался здесь с подрабатывающим студентом, кажется, Питером. Но так или иначе, оба работника кафе уже успели понять, что он покупал из раза в раз. – А вот это с чем, в голубой глазури? – он склонился над разноцветными рядами выпечки. – И таких я раньше не видел. – Бубльгум, – улыбнулась девушка, – мне очень нравится. А тот с малиновой начинкой. Драко в задумчивости запустил руки в карманы пальто, где лежали разменянные в Гринготтсе маггловские деньги. – Вам, – продолжала улыбаться девушка, её голубые глаза сияли отражённым светом многих лампочек, – очень нравятся пончики? Вы сюда часто заходите. – Я к ним равнодушен. Они моей жене полюбились, – он не видел, как чуть округлились голубые глаза магглы. – Значит... будьте любезны, три банановых, два шоколадных, этот голубой и с малиной. Она замялась, но всё же ответила, шурша бумажным пакетом с символом кафе – надкусанным пончиком. – Конечно. Расплатившись, Драко вышел на улицу, поднял голову. Небо стало чище, светлее. В воздухе чувствовался запах весны. Ему казалось, что он прожил в этом городе не месяц, а год. Волшебник прижал к себе бумажный пакет с коробкой сладостей и зашагал прочь. Щёлкнул замок двери, звякнули ключи. Драко был дома. Верхняя одежда уже была наброшена на вешалку, а когда он начал снимать ботинки, в глаза бросились открытые двери шкафчика в прихожей и коробка на полке. Подарок? – Хочешь чаю? – донеслось из кухни. – Не отказался бы. К тебе снова приходила Грейнджер? Гриффиндорка иногда навещала Карминтею в перерывах на обед, после или перед работой. Однажды, слышал Драко, с ней приходила младшая Уизли. – Драко... – его жена стояла в коридоре, сжимая в руках две коробки с чайными пакетиками. Она выглядела неуверенной и встревоженной. Мягкая домашняя кофта была ей велика, и из-за неё девушка казалась ещё более хрупкой, чем была. – Я... Ты какой хочешь: есть зелёный и тропический. Или лучше чёрный? – Что случилось? Ты волнуешься. – Я вовсе не... Немного, – призналась она. – Я сегодня выходила. На улицу. Я встречалась с мамой. Я всё таки скучаю по ней, по папе. Я знаю, что мы договорились отстраниться пока, но... – Ничего. Если ты хотела её увидеть, не надо было сдерживаться. Её губы чуть изогнулись в мягкой улыбке, а потом разомкнулись, показав белые маленькие зубы. У неё засветились глаза: волшебница наконец увидела угощение, которое он ей принёс. – На вот, держи. Если понравятся новые, скажи. Фух... – тут очень жарко, – он передал пакет и оттянул ворот рубашки, на секунду застыл и сразу расстегнул жилет. – Спасибо. Так какой чай хочешь? – Любой, только переоденусь сперва. Тут очень жарко, ты не открывала окон? Она удивлённо округлила глаза. – На кухне оно всегда открыто. В спальне я закрыла совсем недавно. Экран телевизора светился почти постоянно. Карминтея не так уж часто смотрела в маггловский прибор передачи изображения, но он просто работал большую часть дня – создавал фон. Драко сменил брюки на домашние штаны, обессиленно сел на край кровати. Фигурки на экране бежали за уходящим поездом, размахивали руками. У Драко кружилась голова. Отбросив футболку, он лёг поверх покрывала, закрывая глаза. Жарко было так, что и шевелиться не хотелось. – Драко? Тонкая рука тронула его плечо. Она показалась ему ледяной. Только едва коснувшись его, Карминтея тут же убрала руку. Драко не размыкал век, слушал, как в телевизоре говорят маленькие человечки, как Карминтея ходит по квартирке. Он почти уснул, но волшебница снова пришла, села рядом на кровать. – Драко, повернись. Привстань немного. Преодолевая предпростудную слабость, он подчинился. Жена влила ему в рот содержимое непонятно откуда взявшейся склянки. Из его ушей и из носа повалил дым. Жар резко усилился, а потом пропал. Старое доброе Бодроперцовое зелье! – Лучше? – Да. Ты откуда его взяла? – Министерский домовой эльф, – пояснила она снисходительно. – Мог бы и догадаться. Накройся. Я сейчас принесу чай и пончики сюда, скоро начнётся один фильм... посмотришь его со мной? – Посмотрю. Но Драко едва ли увлёкся детективом. Магглы в фильме устроили перестрелку в банке, а он смотрел не на них, а на Карминтею. Как она вслушивается в монолог героя, рассказывающего о цепи своих рассуждений. Как она жмурится и улыбается, откусывая новый кусочек от любимого бананового пончика. Благодаря зелью простуда отступила, но вместо плохого самочувствия пришли невесёлые размышления. Что будет с ними дальше? Что связывает их сейчас? Ребёнка больше нет, а Карминтея восстановилась после потери. Теперь о случившемся напоминала только печаль, но её было мало, чтобы скрепить двух волшебников, которых насильно поженили. Родители теперь тоже не смогли бы удержать их вместе – родители были далеко и уже не имели над ними власти. Поэтому, если они захотят, смогут развестись... Только Драко этого не хотел. К горлу подступал комок, как только маг об этом думал. Но если этого захочет она? Она ведь могла говорить с Далией о том, что хочет начать новую жизнь. Она прекрасно бы влилась в магическое сообщество, у неё превосходное образование и уровень владения магией. Чем больше Драко думал, тем мрачнее становился. Даже дым из ушей, кажется, посерел. Если только Карминтея говорила с матерью о своей свободе... Ну нет же, нет! Они ведь так хорошо понимают друг друга, заботятся друг о друге, им так хорошо здесь. Или же так считает только он? – Мне кажется, это не лучший фильм, – заключила Карминтея, принимаясь за малиновый пончик. Конец фильма прошёл для Драко незамеченным, после него началась викторина. Он отставил пустую чашку на поднос. – Нравится новый? – Да, больше, чем шоколадный. Кажется, я слишком привыкла к пончикам. Это было неплохо хотя бы потому, что девушка смогла набрать прежний вес. После потери ребёнка она была совсем тоненькая, как веточка ивы. Благодаря отдыху, пристрастию к пончикам, мармеладу и сухофруктам волшебница не выглядела как оживший труп, что Драко и сказал: – Зато ты поправилась, – конечно, он не имел в виду ничего дурного. – Это может стать проблемой, – она решительно закрыла коробку с пончиками. – Надо приостановиться. За окном темнело. Драко всё больше мрачнел. Карминтея, рассердилась на глупого ведущего какой-то передачи, выключила телевизор. Соседи снизу наоборот, включили свой. Где-то залаяли собаки, видно, магглы уже вывели на вечернюю прогулку своих питомцев. Карминтея ещё раз уходила на кухню, чтобы отнести поднос с посудой, а затем вернулась, села рядом с ним на кровать. Малфой слышал, как под действием магии чашки сами намыливаются и полоскаются. Звякали чайные ложки, лилась вода. – После суда... Гермиона предложила нам всем сходить в кино. Я так хочу побывать в кинотеатре, – она легла рядом. – Ты пойдёшь? – Пойду. – Драко... – Что? Что такое? – Я же всё вижу. Тебе так не понравилось, что я нарушила наш уговор? – Нет, совсем нет. Дело не в этом. – А в чём тогда? Драко молчал. Он понял, что необходимо сказать ей. Только тогда он сможет узнать, что она думает, что чувствует, что планирует делать. Но сказать он не мог решиться. Из окна лился неестественно яркий свет уличных фонарей, этот свет освещал стену с картиной, тумбу с каким-то цветком, плечо Карминтеи, локон русых волос. В тени сверкал невесть как пойманными частичками света кулон – цветок азалии. Они смотрели друг на друга. В тёмной спальне слышно было лишь тиканье часов, громкий разговор по телефону за стенкой, снизу так же шумно работал телевизор. Это едва ли беспокоило волшебников – звуки эти были приглушёнными, совершенно не отвлекали от созерцания. Карие глаза Карминтеи светились золотом. Драко сжал в руке её ладонь и приложил её к груди, где разворачивался, искрился и болел фантомный, несуществующий орган. Как большое второе сердце, охватывающее сердце из тканей, жил и сосудов, лёгкие и всё пространство под рёбрами. Что-то произошло. Что-то случилось, пока сознание заволокло тонкой чувственной плёночной, такой же тонкой, как стенки мыльного пузыря. Они вцепились друг в друга, сжав в объятиях до боли. Он не думал об этом раньше, гнал возбуждающие мысли прочь, и помыслить не мог о том, чтобы так нескромно и несдержанно касаться тонкой бледной девушки. Которая, к тому же, потеряла их ребёнка. Но сейчас, пока он целовал розовые губы, об этом не думалось. Может, потому что она сама обвивала его руками? Прозрачные пальцы касались груди, спины. Его руки гладили белый живот и бедро. Карминтея целовала его шею и плечи, пока Драко жадно ощупывал узкие лопатки и вдыхал запах её волос. Соседи внизу смеялись в голос над героями комедии. Телефонный разговор за стенкой стих. Поскрипывала кровать под двумя обнявшимися волшебниками. Спину холодила спинка кровати, подушка под поясницей не давала ощущения опоры, но облегчала ему движение. Иной раз, вскидывая голову, Драко затылком неприятно прикладывался к стене, но ни разу не нарушил заданного ритма, а только крепче прижимал к себе Карминтею. Волшебница тяжело дышала, приподнимаясь и опускалась, опиралась вспотевшим лбом в плечо мужа. Снова на улице залаяли собаки. Внешний беспокойный мир не исчез. Не растворился в мороке чувства, но это только сильнее скрепляло их. Вжимаясь друг в друга, им хотелось сохранить чувство единого, общего переживания. Всё закончилось. К нему вернулся рассудок и трезвые мысли. Ещё не растворилась в теле сладость и дрожь, и пальцы ещё ласкали выступы позвонков на пояснице девушки. Они ещё не могли отстраниться друг от друга. И молчать уже было никак нельзя. Если не сейчас, когда сказать? Может, есть шанс?.. – Я люблю тебя, – сказал Драко и вдруг испугался серьёзности своих слов. Поэтому он добавил: – И буду любить, если ты растолстеешь из-за пончиков. Её плечи дрогнули. Разгорячённой кожей он ощутил её улыбку. Ну, хоть рассмешить её вышло. Карминтея всё так же прижималась к нему. Это обнадёживало. – Знаешь, Драко. Я обманула тебя. И кое в чём не призналась. Холод сковал внутренности. Драко застыл и весь превратился в слух. – Помнишь, когда ещё снег лежал, я ждала тебя в лесу? Мы тогда притворились, что гуляем, а ты ушёл в Министерство. Я тоже не сидела на месте, – она тоже не двигалась. – Я трансгрессировала к тому мальчику. Столкнулась с ним у его дома, он даже пригласил меня войти, хотел угостить чаем. Я тогда поняла кое-что. То, что я о нём представила, и то, кто он есть, – два совершенно разных образа. Он неплохой. Обычный, весёлый, немного безответственный. В этой же деревне достаточно мальчишек с такими же чертами. И я подумала: я была влюблена в своё представление о нём. Тянулась к тому, кого считала идеалом, к тому, чего мне так не хватало: беззаботности, весёлости, смеха... Наверное, он был олицетворением всего того, что я хотела получить. Поэтому я скажу тебе так, Драко Малфой, – она подняла голову, глядя прямо в его глаза. – Я солгала тебе тогда, в день нашей первой встречи, солгала, обещав стать тебе женой, но нелюбя. Но теперь я могу ответить тебе, и хорошо, что взаимностью. Ох!.. Резко выдохнула она, когда он с силой обнял её. Вышло болезненно: кулон азалии оцарапал его. Но даже если и так, пусть больно, от радости и клокочущего чувства счастья хотелось кричать. Только для криков и танцев не доставало сил. – У нас будет замечательная жизнь. Мы справимся со всем и будем жить в каком-нибудь доме. Тихом и уютном. – Хорошо бы. Я бы не отказалась от лаборатории. – Будет лаборатория. – И библиотека. И телевизор. Драко? – М-м? – А насчёт пончиков ты не шутил? Драко засмеялся. – Ешь столько, сколько захочешь. Я думаю, тебе нужно набрать ещё пару фунтов.