Азалии цветение

Под парадной мантией, довольно скромной по меркам отца, тело облегал костюм. Запонки с гербом рода то и дело цепляли ткань подкладки. Нарцисса заботливо поправляла его волосы. – Очень отросли, сынок, не хочешь их завязать в хвост? – Они ещё недостаточно длинные для такого, – ответил Драко и мягко отстранил руки матери, – нам уже пора. В гостиную вошла Карминтея, поправляя причёску. Русые вьющиеся волосы были закручены в жгутики и уложены на затылке, несколько прядей свободно спускались на узкие плечи. Одна из жемчужных заколок держалась плохо – она упала и ударилась о пол с глухим звуком. – Давай я сделаю, милая, – Нарцисса тут же подозвала заколку магией и оказалась возле волшебницы. – Где она была, здесь? Вы точно хотите идти в мантиях? Там же так тепло. – Будет не так уж и тепло, – ответила девушка. – Они хотят праздновать на открытом воздухе. Под зелёной мантией её тонкое тело было окутано лёгким бежевым платьем, вышитым бисером и жемчугом. Из-за него и из-за мягких черт лица колдуньи мантия смотрелась иначе. Малфой ухмыльнулся и посмотрел в небольшое зеркало над резным комодом, где он, в подобной же мантии и в тёмном костюме, казался мрачным и угрюмым. Не спасала даже улыбка. Впрочем, она не была искренней. И, если говорить откровенно, он всё ещё был настороже. Они так окончательно и не вернулись в Малфой-мэнор. Гостили у родителей по несколько дней, то в доме Малфоев, то в Брасспланте. Драко думал, что его отношения с Далией и Огюстом станут лишь напряжённее, однако на деле всё оказалось совсем не так. Возможно, на это повлияла Карминтея. Что именно она им сказала, он не спрашивал. Может, это касалось только их семьи или же... потери ребёнка. Об этом они больше не говорили. Хватило первого времени, когда она вся истончилась до прозрачности и её рассеянный, потерянный вид рвал невидимые струны в груди, и любая попытка поговорить о том, что случилось, угрожала полным упадком духа. Достаточно было тех слов, что уже были сказаны. – Сын. Подозвал его Люциус. Драко поборол в себе желание проигнорировать негромкий голос. Детская обида ещё не прошла, напротив, она прочно укрепилась в его душе. Но он старался не показывать этого. – Да, – он подошёл к арке, в которой стоял его отец, и понял, что на этот раз всё не закончится просто ничего не значащими словами. – Там будут журналисты? – спросил Люциус с деланным безразличием. – Нет. Территорию оградят от любопытствующих барьером. Там же недалеко ещё и деревня магглов. – Что ж, ясно. Они смотрели, как Нарцисса накручивает на пальцы русые пряди Карминтеи и шепчет заклинания, заставляя их лучше виться. Драко же признался себе, что общество отца тяготит его меньше, чем должно бы. – Я... хотел бы объяснить тебе, почему... – Люциус замолчал, но ненадолго. – Я знаю, что не был прав, я судил слишком резко, не пытаясь выяснить причину твоего поведения, мотивацию твоих поступков. Я действовал слепо. И я недооценивал тебя, сын. Я прошу за это прощения. Драко еле совладал с лицом. На его памяти отец извинялся нечасто, а когда делал это, то будто выплёвывал слова, как змея плюётся ядом. Сейчас же он говорил очень... смиренно. – Но я хочу, чтобы ты знал. Для меня всегда самым важным была семья. Мои отец и мать, когда были живы, ты и твоя мама. Всегда. Я взял на себя ответственность решать за тебя, и это было неправильно, но я хотел сделать как лучше. Лучше для тебя. Я полагал, что ты недостаточно зрел для принятия таких решений. А теперь я думаю, что мой сын может сам постоять за себя и свою семью. Ты достаточно вырос, чтобы решать самому и заботиться о своей жене. Мы с матерью не будем вмешиваться в твои дела, так мы решили. И Люциус сделал неловкое стеснённое движение. Драко, конечно, всё понял, и преодолевая ту же неловкость, обнял Люциуса. Руки отца напомнили ему о том времени, когда Драко был ребёнком, и обида истаяла. Они отстранились друг от друга, Люциус дружественно похлопал его по плечу – У меня есть просьба, – сказал Драко, поправляя манжеты рубашки. – Да, сын? – То соглашение или договор, помнишь? Который был заключён между нами и Бимендропами? Того, что касался моего союза с Карминтеей. Можно ли его как-нибудь аннулировать? Люциус будто удивился. – Он уже аннулирован. Бимендропы сами выступили инициаторами разрыва соглашения. Я был уверен, что вы с Карминтеей поговорили с ними об этом. Нет, он сам об этом не знал. И да, Карминтея дошла до этих мыслей много раньше своих родителей и своего мужа. Она наверняка говорила с матерью о договоре, о том, что Бимендропам в конечном итоге надо выбрать: их планы о передаче наследнику-внуку своего наследия или их дочь. Драко не был уверен, но едва ли то, что произошло с девушкой, могло оставить равнодушными её родителей. Она их единственный ребёнок, в конце концов. Сердце Далии, тёплое материнское сердце, не стало бы причинять боль и неудобство своему настрадавшемуся ребёнку. Не теперь. – Всё, да? Я готова. Нам нужно идти, – несмотря на свои слова, Карминтея не перестала беспокойно трогать свои волосы. Нервничала, наверное. Впервые она была приглашена на свадьбу приятелей. – Да, пойдём. Мама, папа, мы будем дома поздно.

***

Он слышал пару раз, что мероприятие очень напоминает другое торжество, которое в своё время было прервано Пожирателями смерти. Но Драко это ни о чём не говорило. Он видел только Нору, обиталище Уизли, шатры, столы, еду, взрывающиеся тут и там мини-шутихи из магазина Уизли в Косом переулке. Вот о чём он точно знал – это смерть одного из близнецов-весельчаков. И, разумеется, то, что он бы никогда не попал на праздник, если бы не обаяние его жены, если бы не её зародившаяся дружба с Грейнджер и Джиневрой. А сам Драко был немного взволнован и занят тем, как бы придумать повод, чтобы подойти к родной тётке. Проблема была и в том, что Андромеда до ужаса напоминала безумную Беллатрису. Он издали смотрел на неё и на Тедди, не зная как подойти и начать разговор. Карминтею ничего не связывало, поэтому она вместе с чудаковато одетой Лавгуд под взглядом тёмных глаз Андромеды говорила с мальчиком. Юный метаморф смешил девушек изменениями своего лица. То вместо человеческих ушей у него появлялись свиные уши, то рот становился лягушачьим. Поттера пока не было. Они с Джиневрой ушли в дом, чтобы там принять официальные поздравления высокопоставленных магов. Драко вздохнул, взял в руки упаковку с шоколадной лягушкой и вышел под чистое яркое небо. Воздух гудел, тонко и нежно пахли обновлением почки деревьев. – Драко Малфой, – раздался рядом едва знакомый голос. Волшебник обернулся, перед ним стоял Артур Уизли, отец рыжеволосого семейства. Что ему могло понадобиться от него, Драко и предположить не мог. Он занервничал и спрятал руки – и шоколадную лягушку в коробочке заодно – в карман. – Да, мистер Уизли? – Я знал, что ты должен быть где-то здесь, но никак не мог тебя найти. Драко ждал. Было ведь ясно, что маг хочет что-то сказать, но начал издалека. – А потом я увидел тебя здесь, – Артур Уизли встал рядом с Драко, спиной к шатрам, и посмотрел в небо. – У тебя очень милая жена. Хорошая девушка. Молли она сразу понравилась. – Я знаю, – Драко посмотрел назад, туда, где сменяющий каждую минуту цвет волос Тедди незатейливо развлекал Карминтею. – Она всем нравится. – Да, и это понятно. Такие люди вызывают симпатию: искренние, доброжелательные... – было от чего подумать, что Уизли таким образом закинул в огород Малфоя камень, но почти сразу же он заговорил о том, о чём и хотел с самого начала. – Я видел, что ты смотришь на Андромеду и Тедди. У меня сложилось впечатление, что ты хочешь к ним подойти. – Вы не ошиблись. – Тогда почему ты медлишь? Они же, как-никак, твои родственники. Как бы там ни было, но немного твоей крови течёт и в них. – Не говорите мне о крови. Я не могу просто взять и... Это невозможно. Потому что я не могу изменить того, что уже произошло, не могу стереть из памяти годы отторжения. – Не можешь, но разве в том, что Андромеду Блэки просто вычеркнули, виновен ты? – Уизли пожал плечами. – Я считаю, тебе нужно поспешить. Чем скорее ты к ним подойдёшь, тем скорее Андромеда, потерявшая мужа и дочь в страшной войне, обретёт племянника. Это не много, но и не мало. И волшебник хотел уйти. Но Драко, усмехнувшись, остановил его словами: – Вы говорите так, будто считаете меня хорошим человеком. И Артур Уизли остановился, посмотрел на Малфоя через плечо. – Нет, я не могу сказать, что считаю тебя хорошим человеком. Но я с уверенностью могу сказать, что у тебя есть потенциал, чтобы им стать. Я знаю про суд, я слышал рассказ Гермионы. Возможно, если бы не ты, – он обернулся полностью, – мы бы потеряли ещё одного сына. Конечно, не всё забывается. Хорошее – тоже. Маг не стал дожидаться ответа, ушёл на шум – запоздалые гости, дальние родственники ещё прибывали, и их надо было встретить за пределами барьера. Драко остался один в смешанных чувствах. Совет Уизли не помог, а только усугубил переживания. Такие рассуждения никак не учитывают желания самой Андромеды. Нужен ли ей кто-то такой, как Драко, её племянник? Если верить Поттеру, она окружена друзьями, они все готовы ей помочь. Кто-то недалеко от Драко дёрнул за шнурок хлопушки, и под купол шатра взметнулись клочки бумаги – зачарованное конфетти. Только несколько цветных кружочков бумаги упало на землю, а остальные закружились в воздухе, собираясь в небольшие стайки. Только Драко решил всё же совершить задуманное. Если он встретит холод и отстранённость, он всё равно ничего не потеряет. Снова бухнула хлопушка, а на плечо Драко легла лёгкая и тёплая рука. И на мгновение он чуть не обмер, увидев лицо Беллатрисы Лестрейндж, но у той никогда не было таких печальных и добрых глаз. Андромеда, которую Драко никогда не знал, была совершенно не похожа на чистокровную волшебницу в этой своей серой шали поверх скромного платья. – Гарри говорил, что ты хотел с нами познакомиться. Драко с взволнованным нутром и вспотевшими ладонями взглянул на то место, где до этого видел Андромеду вместе с Тедди. И увидел, что с мальчиком сидит Карминтея и наблюдает за ними издалека. Наверняка она сказала волшебнице, где стоит и мнётся в нерешительности Драко. – Идём к нам, – позвала Андромеда. Он не знал о чём говорить. Волшебница не была настроена враждебно, но Драко чувствовал, что о прошлом говорить не стоит. Сама Андромеда спросила только, как поживает Цисси, но на этом и остановилась. Она сама не хотела касаться тем войны, Пожирателей и притеснений. Но можно было говорить о будущем. И Драко, поддерживаемый Карминтеей, говорил о путешествиях, о возможности узнать, чем живут магические сообщества за пределами Англии. Маленький Эдвард, превращая руки в кошачьи лапки, крутился вокруг, заливисто смеясь и пытаясь поймать бумажки конфетти. Андромеда сказала, что неплохо было бы отвезти Тедди куда-нибудь в тёплое место, к морю. Драко успел пообещать, что они могут поехать вместе, и что все организационные проблемы он возьмёт на себя. Он даже подумал о том, чтобы попробовать поехать куда-нибудь с родителями. Карминтея увлечённо рассказывала о своём желании перевести книгу немецкого профессора, разговор постепенно свёлся к обсуждению статуса о секретности. – Проблема, которая беспокоит многих магов, заключается именно в том, что мы не можем свободно себя чувствовать рядом с магглами. Мы можем отводить их взгляд и обманывать чувства, но это правда довольно утомительно. – Об этом можно и забыть, засуетившись. Меня очень стесняло то, что я долго не могла рассказать Теду, кто я, – Андромеда замолчала. Забывшись, она упомянула мужа, и боль потери снова о себе напомнила. – Можно было бы, – сглотнул Драко и попытался вернуть разговор в прежнее русло, – попытаться повлиять на маггловскую культуру так, чтобы ввести новое понимание волшебства. Что-то вроде фильма или... или игры в сеттинге нашей магической действительности. Обе волшебницы смотрели на него немного удивлённо. – Ты... То есть, – Карминтея особенно очаровательно часто моргала, будто это могло помочь ей понять, – на что это повлияет? Утомившийся Тедди подбежал к бабушке и вскарабкался ей на колени. – Ты говоришь так, как будто никогда не видела фанатов квиддича, – Драко вспомнил, что она-то, наверное, правда их никогда не видела. – Как бы объяснить?.. Я думаю, что продукт нужно сделать качественным и модным, близким к понимаю магглов. Понимаешь? Это поможет сделать кого-то из них фанатами. – Ах, – улыбнулась Андромеда, – в таком случае не будет очень странным увидеть маггла в мантии и с волшебной палочкой. – Именно! – его обрадовало, что она поняла его мысль. – Поэтому маг тоже сможет не таясь достать палочку при маггле и суметь наложить какое-нибудь простое заклинание, действие которого маггл не увидит и не заметит. Едва ли с этим будут проблемы, можно ведь сослаться на фильм. Это не вызовет никаких подозрений. – Только при этом, – очень серьёзно сказала Карминтея, – появится другая проблема: как отличать действительно магов от магглов, которые ведут себя как маги? Драко признал, что это не усмотрел, но заметил также, что проблему можно решить, настроив артефакты на определение магических сил. Тедди закапризничал, и Андромеда должна была уложить его спать в доме Уизли. Мальчику был необходим дневной сон. А из Норы вышли молодожёны, которых тут же со всех сторон осыпали блёстками маленьких хлопушек. Поттер и Джиневра вошли под свод шатров, и их тут же окружили гости. – Немного жаль, – сказала Карминтея, глядя на них. – Чего тебе жаль? – Жаль, что у нас с тобой было всё по-другому. – Ну, ещё не поздно провести повторную церемонию. Хочешь кольцо в виде пончика? И он получил весьма чувствительный тычок в рёбра. – Драко, ну ты и вредина, – рассмеялась волшебница. – О, они танцуют! – Хочешь тоже потанцевать? – он как можно галантнее поклонился и протянул ей руку. Волшебница зарумянилась и вложила свою маленькую ручку в его ладонь. На душе было легко, и даже не слишком нравившаяся Драко музыка Селестины Уорбек не портила настроения. – О чём вы говорили с Лавгуд? Я видел, что она была с вами, – спросил он, сжимая мягко её тонкие руки. – О Хогвартсе. Я его немного иначе себе представляла, но толком рассмотреть школу изнутри у меня не вышло – мы были слишком заняты вашими поисками. Теперь Драко чувствовал, что сам краснеет. – Давай не будем об этом, – попросил он. – Это было легкомысленно, но людям свойственно совершать безумства время от времени. Вот и Полумна говорила об этом. Она такая милая. – И странная. – Очень интересная, ты хотел сказать. Училась на факультете Равенкло... а ты на Слизерине? Свет под куполом шатра, где танцевали маги, погас, в воздухе засияли лепестки волшебного конфетти. – Да. Мне так... не знаю. Чудно, что ты так мало знаешь о Хогвартсе. Какой факультет тебе нравится больше? – Ну... Из того, что я слышала... Определённо – Хаффлпафф. Драко чуть не врезался в других танцующих. – Не ожидал, – признался он. – Я думал, тебе ближе Равенкло. – Тоже неплохо. Но факультет трудолюбия и доброты мне нравится больше. – По крайней мере, на тебе мантия цвета Слизерина. К слову, я вспомнил кое-что из истории... – Что-то мрачное? – осторожно поинтересовалась она. – Нет, совсем нет. Слышала о Хэйвуде Террансе? И о слизеринке, в которую он был влюблён? Как её звали?.. Она была известна в высших кругах в веке шестнадцатом. Карминтея покачала головой. Её завитые пряди льнули к тонкой белой шее. – Нет. Чем их история так занимательна? – Балладой, которую сложил Хэйвуд. Они с... вспомнил! Кордула Бёрк, так звали ту волшебницу. Они познакомились ещё в Хогвартсе, и уже тогда он был в неё безумно влюблён. Ты наверняка знаешь этот мотив, — и он постарался напеть: – Зелёные рукава, мне радость и веселье вы, вы – сердце из золота, рукавчики цвета травы.* Она ничего не сказала, но взглянув в её светлые глаза, Драко почувствовал в груди бурлящую радость. Он хотел выплеснуть эти чувства, и, обняв девушку, поднял над землёй и закружил. Да, скорее всего они вернутся только под утро. Потому что в срочном порядке нужно будет уединиться в одной облюбованной маггловской квартирке. Стремительно темнело, на небесном своде высыпали первые звёзды, а шатры у Норы пестрели всеми цветами радуги, и музыка вибрировала, отражаясь от стен магического барьера.