Азалии цветение

Осень в этом году настала как-то внезапно. Утро первого сентября было золотым и похрустывающим, как яблоко. Когда маленькая семья пробиралась по шумной дороге к огромному дымному вокзалу, выхлопы машин и дыхание прохожих блестели в холодном воздухе, как нити паутины. Родители толкали перед собой по нагруженной тележке с громыхающей поверх остальных вещей большой клеткой. Совы в клетках возмущённо ухали. Рыжеволосая девочка, чуть не плача, плелась позади братьев, крепко вцепившись в отцовскую руку. – Погоди, осталось недолго, скоро и ты поедешь, – сказал ей Гарри. – Два года, – всхлипнула Лили. – А я хочу сейчас! Пассажиры с любопытством глазели на сов, пока семейство двигалось к разделительному барьеру между девятой и десятой платформой. Сквозь окружающий шум до Гарри донёсся голос Альбуса — его сыновья продолжали спор, начатый в машине. – Не буду! Не буду я в Слизерине! – Джеймс, прекрати! – сказала Джинни. – Да я только сказал, что он может попасть в Слизерин, – Джеймс улыбнулся младшему брату. — Что тут такого? Он правда может попасть в Сли… Но мать бросила на него такой взгляд, что Джеймс замолчал. Пятеро Поттеров подошли к барьеру. Самодовольно покосившись через плечо на младшего брата, Джеймс взял у матери тележку и побежал вперед. Спустя мгновение он исчез из виду. – Вы мне будете писать? – тут же спросил Альбус родителей, пользуясь отсутствием старшего брата. – Каждый день – хочешь? – спросила Джинни. – Нет, каждый день не надо, – поспешно сказал Альбус. – Джеймс говорит, что большинство ребят получают письма из дома примерно раз в месяц. – В прошлом году мы писали Джеймсу три раза в неделю, – сказала Джинни. – Ты, пожалуйста, не верь всему, что он наговорит тебе о Хогвартсе, – добавил Гарри. – Твой братец любит шутить. Все вместе они толкали вперёд вторую тележку, набирая скорость. У самого барьера Альбус вздрогнул, но столкновения не произошло. Семья просто вдруг оказалась на платформе девять и три четверти, окутанной густыми клубами белого пара от яркоалого «Хогвартсэкспресса». Повсюду в тумане виднелись неясные фигуры, и Джеймс уже исчез среди них. – Где они? – с тревогой спросил Альбус, глядя на туманные очертания, мимо которых они проходили. – Мы их найдём, – успокоила его Джинни. Но разобрать лица в густом дыму было трудно. Голоса, чьих обладателей было не видно, звучали неестественно громко. Слышно было голос Перси, во всю глотку рассуждающего о правилах полёта на мётлах. – Ал, вот они, по-моему, – вдруг сказала Джинни. Из тумана возникла группа людей, стоящих у последнего вагона. Лишь подойдя совсем близко, Гарри, Джинни, Лили и Альбус смогли ясно увидеть их лица. – Привет! – сказал Альбус с огромным облегчением в голосе. Роза, уже переодетая в новёхонькую с иголочки форму Хогвартса, встретила его сияющей улыбкой. – Ну что, припарковался нормально? – спросил Рон Гарри. – Я – да. Гермиона не могла поверить, что я сдам на маггловские права. Она думала, что мне придется применить Конфундус к инструктору. – Неправда, – сказала Гермиона. – Я в тебе нисколько не сомневалась. – Вообще-то я действительно применил к нему Конфундус, – шёпотом сказал Рон Гарри, когда они вместе поднимали в вагон чемодан и сову Альбуса. – Я просто забыл, что надо смотреть в боковое зеркало – по правде говоря, я могу с тем же успехом применить заклятие Сверхчувствительности. Вернувшись на платформу, они застали Лили и Хьюго, младшего брата Розы, за оживлённым спором о том, в какой факультет их распределят, когда они наконец поедут в Хогвартс. – Если ты попадёшь не в Гриффиндор, мы лишим тебя наследства, – сказал Рон. – Так что делай свой свободный выбор. – Рон! Лили и Хьюго засмеялись, а Роза сохраняла торжественную серьёзность. – Он просто шутит, – хором сказали Гермиона и Джинни, а Гарри почувствовал робкое прикосновение – за его рукав схватился Альбус. – А если меня распределят в Слизерин? Это было сказано тихим шёпотом, чтобы не слышал никто, кроме отца. Гарри знал, что только миг разлуки мог вырвать у Альбуса этот вопрос, выдававший неподдельный и глубокий страх. Гарри присел на корточки, и лицо Альбуса оказалось чуть выше его головы. – Альбус Северус, – сказал Гарри тихо, так что слышать это мог только Альбус, — тебя назвали в честь двух директоров Хогвартса. Один из них был выпускником Слизерина, и он был, пожалуй, самым храбрым человеком, которого я знал. – Но если… – Значит, факультет Слизерин приобретёт отличного ученика, правда? Для нас это не важно, Ал. Но если это важно для тебя, ты сможешь выбирать между Гриффиндором и Слизерином. Распределяющая шляпа учтёт твоё желание. – Правда? – Моё она учла, – сказал Гарри. Он никогда раньше не рассказывал об этом своим детям, и увидел изумление на лице Альбуса. Волшебник кашлянул и продолжил: – Кроме того, Гардения вот учится на Слизерине, как когда-то и её отец. – Но!.. – Альбус стоял, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Он наконец сказал: – Но Джеймс говорил, что она поступила на Равенкло! – Она всерьёз думала над этим, но всё же попала на Слизерин. Альбус был совершенно растерян. Он верил своему брату, потому что за всё лето так и не смог увидеться с маленькой волшебницей – семья Малфоев часто покидала Англию из-за работы родителей Гардении, они-то вообще очень любили путешествовать. У мальчика просто не было возможности расспросить её обо всём, он только совсем недавно получил сувениры-подарки из магического Китая, но эти подарки получили все, даже Джеймс. – А, вот кто пожаловал! – сказал Рон. Поймав взгляд Гарри, он кивком указал на появляющиеся из клубов пара фигуры. Это был Драко Малфой с женой и двумя дочерьми. Малютка Лунария спала на руках отца. Она вообще почти постоянно сидела на руках Малфоя, будто приклеенная, и часто засыпала, укаченная ритмом размеренных шагов своего родителя. Карминтея вместе с Гарденией катили тележку юной слизеринки. Альбус походил на отца больше, чем Гардения Скорпия на Малфоя, от него девочка унаследовала, казалось, только очень светлые волосы. И рост. Уже сейчас двенадцатилетняя девочка была ниже матери, но совсем ненамного. – А это, стало быть, наш маленький соперник, – продолжал Рон. – Ты должна очень стараться, чтобы не давать Слизерину занимать первенство, Роза. Получай как можно больше баллов от профессоров, слава Богу, умом ты пошла в маму! – Рон, прошу тебя, – сказала Гермиона. – Не волнуйтесь, миссис Грейнджер-Уизли, – весело сказала Гардения, щуря светлые карие глаза, глаза её матери, – я не собираюсь пасовать. В прошлом году у меня была прекрасная успеваемость, а Слизерин занял второе место после Равенкло, поэтому Розе нужно очень стараться. Ещё я думаю попробовать себя в квиддиче. – Не хвастайся, милая, – мягко пожурила её Карминтея, нежные руки волшебницы без всякой волшебной палочки, обыкновенным жестом, подняли вещи Гардении с тележки, и чемоданы вместе с клеткой совы сами собой поплыли на погрузку. – Пусть хвастается, – возразил Драко, с гордостью глядя на дочь. – Почему нет? Это же чистая правда. – Ну-ну, учебный год ещё не начался, а вы уже натравливаете детей друг на друга! – недовольно заметила Гермиона. – Ты права, дорогая, – ответил Рон, однако удержаться не мог: – Но боюсь, что отныне ваша дружба, дети, закончится! – Вовсе нет, конкуренция не помеха настоящей дружбе, – Гардения подмигнула хихикающей Розе и весело рассмеялась. Альбусу всегда казалось, что её смех напоминает перезвон серебряных колокольчиков. – Привет! Это вернулся Джеймс. Он уже отделался от чемодана, совы и тележки, а теперь явно горел желанием сообщить новость. – Там Тедди, – запыхавшийся Джеймс показывал через плечо назад, в густые клубы дыма. – Я его только что видел! Знаете, что он делает? Целуется с Мари-Виктуар! Роза, Лили и Гардения охнули, а Драко присвистнул. – Наш Тедди! Тедди Люпин! Целуется с нашей Мари-Виктуар! Нашей двоюродной сестрой! Я спросил Тедди, что он тут делает… – не унимался Джеймс. – Ты им помешал? – сказала Джинни. – Ох, Джеймс, до чего же ты похож на Рона! – …а он сказал, что пришел её проводить! А потом сказал, чтобы я катился отсюда! Он с ней целовался! — добавил Джеймс, словно опасаясь, что его не поняли. – Вот будет здорово, если они поженятся, – восторженно прошептала Лили. – Тогда Тедди правда будет членом нашей семьи. – Эй, – шепнул тихонько Альбус Гардении, – ты ведь хотела попасть на Равенкло. – Хотела, – ответила девочка так же тихо, – но до последнего сомневалась, и Шляпа очень долго решала. – Но почему всё-таки Слизерин? Гардения легкомысленно пожала плечами. – Ну, дедушка расстроился бы, если бы я поступила не на Слизерин. Там же ещё он вместе с бабушкой Цисси учился, а ещё мой папа. Альбус подумал, что не так уж и страшно попасть на Слизерин. Тогда у него, по крайней мере, будет общая гостиная с Гарденией. Гарри взглянул на помятые старые часы, принадлежавшие когда-то Фабиану Пруэтту. – Почти одиннадцать. Вам пора заходить в вагон. – Не забудь поцеловать от нас Невилла, — сказала Джинни Джеймсу, обнимая его. – Мама! Я не могу поцеловать профессора! – Но ты ведь знаком с Невиллом… Джеймс закатил глаза. – Так-то дома, а в школе он профессор Лонгботтом! — покачивая головой над материнской глупостью, он дал выход своим чувствам, пихнув Альбуса, засмотревшегося на улыбку Гардении. Сперва девочку ласково обняла и поцеловала Карминтея, а потом Драко поставил на ножки хныкающую Лунарию и обнял старшую дочь. – Помни, мой ангел, – сказал он, погладив её мягкие светлые волосы, – твой папа очень расстроится, если ты будешь дружить с мальчиками со старших курсов. – Ну, папа, что ты переживаешь! А Джеймс сказал: – Ал, пока! Берегись, не просмотри фестралов! – Но они же невидимые? Ты говорил, что они невидимые! Джеймс в ответ только рассмеялся, подставил щеку под поцелуй матери, на бегу обнял отца и вскочил в быстро заполняющийся вагон. Они увидели, как он помахал им из окна и побежал по коридору отыскивать друзей. – Фестралов нечего бояться, – сказал Гарри Альбусу. – Они очень добрые и совсем не страшные. И потом, первокурсников повезут до школы не в каретах, а на лодках. Джинни поцеловала Альбуса на прощание: – Пока, до Рождества! – Пока, Ал, – сказал Гарри, обнимая сына. – Не забудь, что Хагрид пригласил тебя на чай в пятницу. Не ругайся с Пивзом. Не затевай поединков, пока не научишься сражаться. И не давай Джеймсу тебя морочить. В этот момент по всему алому поезду уже захлопали двери, смутные фигуры родителей толпой устремились вперёд с прощальными поцелуями и последними наставлениями. Гардения запрыгнула в вагон, а за ней Альбус, и Джинни закрыла за ними дверь. Из ближайших к ним окон высовывались студенты. Драко снова взял на руки Лунарию, которая тут же притихла, и тяжело вздохнул. – Ну в самом деле, что ты? – улыбнулась Карминтея и взяла мужа под руку. – Я боюсь, что она найдёт себе неприятностей или недругов, – сказал Драко, глядя на лицо дочери. Девочка припала к стеклу и махала им рукой. – Она уже второкурсница, – напомнила волшебница, подняв руку в ответном прощальном жесте. – Её любят профессора, и у неё есть друзья. Всё будет хорошо. Драко кивнул и поцеловал русые мягкие волосики младшей дочки, посапывающей на его плече. Уже девятнадцать лет не было никаких волнений. Всё было хорошо.