Грань любви II

Шинву было невероятно стыдно. «Надо же так попасть! И почему именно сейчас?» — Хан хотел провалиться сквозь землю; развеяться по ветру тут и сейчас, лишь бы аджосси не заметил его состояния. Все началось с, казалось бы, невинной просьбы помочь ему в ванной. Охранник без возражений согласился и прошел вслед за ним в душевую. Шинву не смог бы самостоятельно снять бинты, которые покрывали его грудь и руки. После двух недель их стало гораздо меньше, тело уже не болело. Шинву чувствовал себя мешком, впервые травмы приноси столько проблем. «Ходил как сонная муха, аж противно!» — Хан попытался отвлечься, чтобы не думать о горячих руках аджосси, которые всего-то распутывали бинты, иногда касаясь гладкой кожи. Не думать о том, что охранник чертовски близко, настолько, что он чувствует его дыхание на затылке. За эти четырнадцать дней максимум на что был способен сам Шинву — это поцелуй. Парень почувствовал, как намыленные пальцы мужчины скользнули от локтя к плечам, а затем вниз по лопаткам, стараясь не сильно надавливать на едва зажившие глубокие царапины. Шинву застыл, боясь шевельнуться лишний раз, чтобы не выдать своего состояния. Сердце быстро забилось и будто рухнуло куда-то вниз, когда аджосси стал наносить на его голову шампунь, слегка массируя кожу головы. К счастью, аджосси находился за его спиной и, кажется, не заметил его состояния, полностью сосредоточившись на намыливании головы и спины. Шинву сильнее свел колени, стараясь скрыть свое возбуждение. Почему-то не хотелось, чтобы оборотень заметил его. Когда Хан просил помочь, в голове точно не было ничего пошлого. — Шинву, ты в порядке? Что-то болит? — от его голоса, который раздался буквально над самым ухом, Хан едва не подскочил. — Ничего такого, просто немного щекотно, — Шинву сжал зубы, думая, чем отвлечь охранника. И не обидится ли аджосси, если он попросит его выйти. — Можешь повернуться лицом, — М-21 снова намылил руки, совершенно не обратив внимание на состояние подростка. И только когда услышал резкое: «Нет», более внимательно посмотрел на парня. — Шинву? — Я… я просто хотел закончить сам, — поспешно выдал Хан. — Просто справиться с бинтами и спиной было бы одному сложно. Слух оборотня сложно обмануть, особенно если сидишь к нему так близко. Особенно если хочешь что-то скрыть. Только сейчас М-21 обратил внимание на красное от смущения лицо Шинву, услышал его сбитое дыхание. «Он возбудился? Неожиданно…»  — Наверное, именно поэтому он хочет остаться один. Именно поэтому у него покраснели даже уши и громко стучит сердце. — Позволь я тебе не поверю, — М-21 скользнул мыльными руками по бокам, сжимая пальцами затвердевшие соски. Шинву от неожиданности выгнулся, прижимаясь мокрой спиной к груди мужчины. — Аджосси… — Шинву протяжно простонал, запрокидывая голову. Оборотень, усмехнувшись, стал покручивать затвердевший сосок парня, одновременно покусывая его покрасневшее ушко. Шинву было слишком хорошо и совсем не хотелось останавливать оборотня. Пальцы скользнули по ребрам и снова к соскам, и так несколько раз, нажимая и массируя бледную кожу и обводя мыльными пальцами впадинки пресса. Шинву дернулся и тут же зашипел от резкой боли. — Черт! — Хан остановил руки охранника, шумно сглотнув, и попытался успокоить себя. — Простите, я вовсе не рассчитывал на такое… — Для того, кто настолько возбужден, ты много болтаешь, — улыбнулся М-21. Этот ребенок вечно думает о других, а не о себе. Но это, пожалуй, одно из его лучших качеств. Его вовсе не смутило возбуждение Шинву, наоборот, обрадовало. Это означало, что возлюбленный приходит в норму, и они вскоре смогут осуществить то, чего оба желают. М-21 понимал смущение Шинву, также и его желание остаться одному. Но оборотень не собирался этого делать. Член Хана, горячий и твердый, нетерпеливо подрагивал и блестел от смазки. Осознание того, что в таком состоянии паренька виноват он, признаться, чертовски льстило и заводило оборотня. — Так много, хм… — ладонь плотно обхватила ствол, скользя к головке и вниз, к яичкам. Хан задрожал в его руках, прижимаясь плотнее и сладко постанывая прямо в ухо. — Аджосси! — с трудом Шинву смог сконцентрироваться, чтобы возмутиться, но тут же почувствовал себя глупо, ведь то, что делал мужчина было чертовски приятно. «Он такой милый, когда смущается. Вот уж не думал, что мне будет такое нравиться!»  — М-21 несильно покусывал шею подростка, неспешно, даже лениво скользил ладонью по пульсирующему члену. Собственная плоть терлась о ткань брюк, принося терпимый дискомфорт, М-21 решил: рано что-то предпринимать. Взяв свободной рукой душ, М-21 стал смывать с Шинву пену, не переставая ласкать чувствительное тело. Хан протяжно и громко простонал, тут же сжал зубы, думая, что он ведёт себя слишком постыдно. Хотя куда уж больше! «Это ж надо было так лохануться перед аджосси…»  — Шинву снова не мог сдержать протяжного стона, когда струйки воды попадают на набухшие соски. Хан и не подозревал, что его тело такое чувствительное, пока аджосси не нашёл все эти точки. Его сжигало собственное желание. Они слишком долго не прикасались друг к другу. Шинву дернулся в руку аджосси и тут же зашипел от боли. Кажется, раны на спине снова открылись от слишком резкого движения. Боль и наслаждение — такой коктейль был непривычен для Шинву. — Не двигайся, — М-21 поднял его и развернул к себе лицом. Прерывистое дыхание, что срывалось с искусанных губ. Темно-синие глаза, затуманенные желанием, алые от смущения и возбуждения щеки. Оборотень прижал Шинву к стене, напоминая себе, что парень только оправился от серьезных ран и ему настучат темным копьём по макушке, если на теле подростка добавится синяков. — Аджосси? — Шинву прислонился к влажному кафелю, удерживаясь за плечи охранника. Он отстранёно наблюдал, как из-за воды белая рубашка аджосси намокает, плотно облегая стройное тело. — Рубашка намокла… — К черту её! — М-21 сейчас меньше всего волновала рубашка, коих у него благодаря Тао целый шкаф. Он притянул голову Шинву к себе, сминая мягкие губы в безжалостном поцелуе, зарываясь пальцами в короткие рыжие волосы. Возможно, он слишком торопится… Ему определенно стоило уступить просьбе Шинву и выйти, когда парень об этом попросил. Но, боже мой! Как можно сдерживаться, когда Шинву сейчас такой открытый, возбужденный и так приятно дрожит в его руках, источая умопомрачительный запах. «Есть много способов доставить удовольствие…»  — мысль еще не обрела форму, но, отрываясь от сладких губ Шинву, М-21 решился на то, что никогда бы ни с кем не совершил. Шинву застыл в шоке, смотря как его гордый, неприступный волк опускается перед ним на колени, невесомо прикасаясь своими губами к его члену. — Нет… нет… не надо! — поняв, что задумал охранник, Шинву испытал смущение, предвкушение и страх опозориться перед любимым еще больше. Вцепившись в его плечи, он пытался оттолкнуть М-21, но пальцы дрогнули стоило горячему языку обвести головку. Темно-серые глаза против синих; один ожидаемо проигрывает наслаждению и запрокидывает голову, пытаясь сдержаться и не кончить прямо сейчас. А это было трудно. Язык у аджосси чертовски горячий, подвижный и, казалось, успевал за секунды скользить по всем обнаженным нервам. «Аджосси делает мне минет, ему ведь не противно?»  — Хан посмотрел вниз, но по бесстрастному лицу охранника, как всегда, было трудно прочесть эмоции. Думать было невероятно трудно, действия аджосси сбивали с толку и сдержаться, чтобы не толкнуться в горячий рот, было невероятно трудно. Когда Хан увидел, как головка его члена исчезает меж тонких губ, понял: дело дрянь. — Черт, черт, — Хан до крови закусил губу, выдержки в подобных делах у него не было. Поэтому он едва успел дернуть голову аджосси за волосы и кончил ему прямо на рубашку, немного попав еще и на лицо. — Охренеть… Съехать по стеночке вниз ему помешали сильные руки охранника, который поднялся с колен, как ни в чем не бывало. Будто не ему только что на лицо кончили. Обхватив руками шею аджосси, Шинву стал слизывать собственное горькое семя с подбородка и щек. М-21 весьма удивился такому, как и тому, что пальчики парнишки очень быстро стали расстёгивать его ремень, а затем и брюки. М-21 молчал, боясь спугнуть решительность Шинву. Наблюдать за ним было всегда интересно. Его искренность и желание сделать ему ответный жест — притягивало еще больше. — Знаете, я впервые делаю это… — Хан не решался поднять взгляд на возлюбленного, жутко смущаясь своих действий. Но он не мог так все оставить. Он тоже хотел доставить ему удовольствие. Наконец Шинву хоть и нерешительно, но все же сжал ладонью его член, который был до того напряженный, что хватило бы пары движений, чтобы достигнуть разрядки. М-21 даже дышать перестал, боясь спугнуть инициативу Шинву. — Вау, теперь я понимаю слова про боль, — Хан оценил размеры любимого, думая, что первый раз будет точно больно. «Интересно, есть ли способ этого избежать… надо у директора Ли спросить…»  — Об этом он подумает позже, а пока его пальцы уверенно скользят по каменному стволу, обводят гладкую головку и сжимая в руках яички. М-21 лишь коротко простонал, упираюсь локтем в стену и покрывая поцелуями шею Хана. «Впервые? То есть он до этого ни с кем не встречался? И я первый…»  — мысль еще не окончательно сформировавшись тут же вылетела из-за действий парня. Шинву в точности повторял его движения, пользуясь лишь пальцами. Мысль о том, что он возьмёт в рот этот горячий, твердый и толстый член почему-то невероятно возбудила, Шинву почувствовал, как пылает собственное лицо от смущения и возбуждения. Столкнувшись взглядами, они начали целоваться, переплетая языки и втягивая друг друга в шуточную борьбу за первенство. — Интересно, а когда вы превращаетесь, вы во всех местах становитесь больше? — Шинву стал быстрее двигать рукой по скользкому стволу. — Шинву! — нет, этот ребенок доведёт его до ручки. Он снова его целует, достигая оргазма через пару движений. Пожалуй, впервые от обычной дрочки он кончил так обильно. Или это из-за Шинву?

***

Когда принятие ванны закончилось, М-21 прибрал оставленный после них беспорядок и вернулся в комнату, чтобы переодеться в сухую одежду. Шинву он застал на кровати, тот закутался в плед и стал похож на гусеницу, одни глаза были видны. «Какое смущение при таком бесстыдстве, поразительно!»  — М-21 присел рядом на кровать, пристально разглядывая смущенное личико парня. — Нужно перевязать, — напомнил оборотень Хану, который тут же нахмурился. Кажется, ему надоели подобные процедуры. — Хорошо, — вздохнул Шинву, садясь и скидывая плед с плеч. М-21, чтобы отвлечь себя, посмотрел на запястье правой руки Хана. Рана по форме напоминала ромб с неровными розовыми краями. Он выделялся на фоне всех остальных и был гораздо глубже, поэтому заживал самым последним. М-21 поражался тому, как Шинву умеет скрывать физическую боль. Неужели это из-за того, что он изучал боевые искусства? Или его кто-то этому научил? «Что за странные мысли?»  — М-21 понял, что держал Шинву за травмированную руку, и тот вопросительно на него смотрел. Отвернулся он слишком резко, вставая с кровати и подходя к тумбочке, на которой были мазь и бинты. — Я хотел освободиться. М-21 застыл, сжимая в руках тюбик с мазью. Впервые Шинву заговорил о том, что с ним произошло на острове. Сам оборотень помнил их недавнее обсуждение, в котором они решили показать запись Музаки Шинву. Разговор вышел со всех сторон неприятным. — Мне хотелось освободиться, чтобы у Рея была возможность сражаться без заложника за спиной. Но в итоге я не сделал ничего полезного, даже когда перетер ткань о камни и встал между ним и этим… Музакой. Простите, что не прислушался к вашим словам. «Господи! Тер руки о скалы и изображал из себя живой щит! За что ты извиняешься?!»  — М-21 прекрасно мог представить, что чувствовал Шинву. Он знал вкус отчаянья и стыда за собственную слабость. Когда ты повержен и можешь лишь наблюдать. Оборотень молча помог нанести мазь и перевязал руки, затем Шинву надел футболку и легкие брюки, и только после этого М-21 аккуратно дотронулся до шрама. — Не вини себя, — М-21 неосознанно трет пальцем место шрама через стерильную ткань. — Ты сделал даже больше, чем мог. — В итоге не смог сдержать эмоций, — хмыкнул Шинву. Ему хотелось отвлечься от того, что произошло в ванной, но щеки все еще горели от смущения, ведь аджосси был близко. — Иногда и мне хочется стукнуть их чем-то тяжелым, — М-21 погладил парня по щеке, наслаждаясь его смущенным видом. — Но я могу понять его. Собственной жизни не жалко лишь бы те, кого ты любишь, были счастливы. — Они не будут счастливы без вас, — оспорил слова аджосси Шинву. — Впрочем, я вас понял. Хан обнял охранника, пряча лицо на его груди. Стук сердца, тепло и дыхание, от всего этого у Шинву темнело в глазах и разум уплывал в безоблачные дали. «Как он может меня настолько сводить с ума?»  — Шинву понимал, что это совсем зависимость, и не мог унять своего волнения и отнюдь не позитивные мысли. Но с другой стороны вряд ли аджосси будет в восторге, если он начнет излишне к нему липнуть. «Не хочу, чтобы возможная симпатия переросла в неприязнь. Не хочу, чтобы аджосси меня возненавидел!» — даже думать не хотелось о таком.