У нее было страстное стремление к саду, тьме, чистому небу и звездам
Что считается высшей степенью доверия? Отношения? Может быть сон? Или поцелуй? Объятия. Потому что никогда не знаешь, кто воткнет тебе нож в спину.
К вечеру по поместью пробежал ветерок. Случайно задел волной холода темную плитку, шутливо потрепал дорогие скатерти в столовой, задул разгорающиеся свечи в коридоре - Белка, привыкшая замечать детали, сочла это странным - окна всегда были наглухо закрыты. И тогда, ведомая тающим, как сладкая и нежная сахарная пудра, закатом, она легко пересекла лестницы, помедлила в одном из зеркальных залов - картины строго взирали на нее. В глазах давно погибших людей она видела осуждение и надменность - надменность прожигала насквозь, до боли и слез. Дверь в сад была приоткрыта. Так заманчиво, так неожиданно и странно - природа к вечеру необычайно оживлялась и так и манила коснуться вечерней росы - ветви яблонь тихо переговаривались между собой. Белка уже хотела перешагнуть порог, но в какие-то секунды он стал для нее пропастью. Потому что Котли никогда не делал ничего просто так. В первый раз за все время здесь Бел услышала океан. Он шелестел, он пел, он ждал и сгорал, сгорал, сгорал в ласковых руках солнца. Удивительная тишина не раскрыла его шагов, но она чувствовала, что он рядом - нога так и замерла над порогом. Ветер подгонял ее - казалось, всего лишь нужно сделать шаг на линию вперед, но... - Я бы на твоем месте не стал поступать так глупо. Лес предупреждающе качает головой. Котли стоит рядом с ней - настолько близко, что она чувствует его дыхание. От него пахнет яблоками - так же до жути опьяняюще, как и переизбыток кислорода за прошедшую неделю. Накидывает на нее бархатную накидку - ткань приятно согревает руки, но расплыться в удовольствии Белка не может - страх сковывает ее ледяной корочкой. Она думает - судорожно, так быстро, пытаясь действовать на опережение, потому что такая близкая свобода находится так рядом. Лес зовет ее. Она слышит его шепот, она слышит шелест его листьев, слышит застывающие крики погибших там людей - крики пугают, но от испуга ничего не остается, когда Бел закрывает глаза. Перед ней океан. Спокойный и такой глубокий, что хочется окунуться в него с головой. Белка тонет. Тонет, когда дезориентированно оглядывается; закат, солнце и тяжелые облака - темно-синее небо над головой. Тонет, когда повинуется лесу и делает первый шаг - так быстро, так отрывисто, что он едва успевает схватить ее - не позволив цепким ветвям яблони обвить ее тонкую фигуру. Тонет, когда ощущает смолу на своих пальцах и внезапно чувствует смерть; она рядом, она пахнет ванилью и горькой полынью, она ждет. Ветер игриво взъерошивает волосы Белки - казалось, еще совсем чуть-чуть - и она упадет в ее объятия, поглощённая лесом. - Лес должен получить плату, прежде чем пропустить тебя, - улыбается он, возвращая ее в реальность; дверь со стуком запирается. Ключ исчезает в кармане его брюк. - Может быть, кого-то из дорогих тебе людей... - он подается вперед, так ласково, так аккуратно касаясь ее губ - она твердо сжимает руки в кулаки и не смотрит на него; смотрит на разозлившийся играющий с ветром лес. - Какую цену ты заплатишь за свою свободу? - Белка бы поверила, честное слово поверила бы в его нежность, если бы он не вывернул ее наизнанку. - Не думаю, что кто-то вернется за тобой, - продолжает Котли и так легко, так непринужденно наклоняет голову слегка набок - улыбка сменяется задумчивостью; задумчивость тяготит его. - Обязательно вернется, и тогда... - Врешь, - веско обрывает ее он, не позволяя сказать и слова - Белка неожиданно для себя покорно замолкает; в ней молчит то ли страх, потому что его рука невесомо опускается на ее шею, то ли... Его слова отдают болью в ее сердце. Внезапно начинается дождь. Лес оглушительно ревет - и небо вторит ему громом; предшественник света глухо освещает застывший в ожидании океан. Буря. - Другое дело, выбрала ли ты кого-нибудь?.. - Белке кажется, что он совершенно специально озвучивает свои мысли вслух - чтобы смутить ее, чтобы заставить запутаться в собственных мыслях и воспоминаниях; потому что вместе с грозой она вспоминает лихорадочный блеск в его глазах - вспоминает синяки на шее и запястьях - от этого в плохом смысле перехватывает дыхание, от этого в прямом смысле морок в голове. И она выдает себя. Так резко и так малодушно отводит взгляд, что Котли с удовольствием замечает это - цепко берет ее за подбородок: - У тебя такие глубокие глаза... - ее зрачки расширяются, и она неожиданно для себя подается вперед - вслед за его руками. - Я хочу знать, о чем ты думаешь. - В таком случае, это слишком просто для тебя, - язвительно шепчет она, прямо в его глаза - стереть усмешку не получается и от этого Белка пугается еще больше. Внезапно, Котли отпускает ее - словно читает ее мысли, он обходит ее и за спиной открывает истину: - Огнезвезд, - выдыхает ей в ухо, - Белка сдерживает себя, чтобы не закричать. Тень, догоняемая ветром, весело кричит от смеха. - И Уголек, - продолжает Котли, и она крепко закрывает глаза - в невидимое подтверждение его загадок. Он усмехается. Его смешок эхом отдается от зеркал - зеркала проглатывают его улыбку и утирают ее слезы - отражения должны быть идеальными. - Это так удивительно, что твой горячо любимый жених не кинулся за тобой вслед, - левая рука ложится на талию. - Я бы поступил так, совершенно не раздумывая, - он переплетает их пальцы. Ответом ему раздается истеричный смешок. - Знаешь, я могу убить их, - делится он, любуясь ее тонкими бледными пальцами. - Отдать на растерзание лесу, - размашистые капли дождя ставят запятые в его монологе, - за твою свободу. Кого бы ты выбрала? Уголька, - не успевает подумать она, как мысль тут же рушится; о таком и думать страшно. Лишь долю секунды в зале тишина - лишь долю секунды она анализирует и потом - затишье вместе со штормовым ветром исчезает в буре - восклицает: - Ни за что! Не тронь их! - Белка переводит дыхание - дышать рядом с ним трудно. - Я сделаю все, что нужно, но не смей трогать их, Котли! - и слова безвольными птицами вырываются сами. Он же ловит их, кольцует и с любовью вновь садит в золотые клетки, иногда даже развлекая игрой на скрипке. - Ты развязываешь мне руки, принцесса, - фраза звучит с совершенно явным подтекстом, но она не слышит его - слышит лишь шепот, замерший на его губах. Окаменевшая во мгле статуя Уголька давно покоится в танцующем лесу. На запотевшем стекле ее рукой он выводит буквы - буквы настолько причудливо складываются в слова, что в блеске покрасневшей молнии, они кажутся кровью - теплой, как самый настоящий летний ливень, и тягучей, как древесная смола. Котли исчезает - его прикосновения становятся призраками в густой темноте, его улыбка кажется игрой бесконечных зеркал. В послегрозовой тишине Белка слышит смех далеких звезд; они так громко, так звонко смеются над ней, что Бел хочется как можно быстрее исчезнуть и раствориться в темных кошмарах. На запотевшем стекле аккуратно выведен ее приговор: Свобода выбора.