Сосед из подвала

— Фокси, дело в том, что… Я... Немного не такой… — В смысле, не такой? — недоумённо спрашивает Ньюман. — Я… Я могу сорваться и… Ну… Я думаю, ты видел… — тихо произносит Фредди, сжавшись. — То есть… Ты не понимал, что делаешь? — Да. В такие моменты мой разум затуманивается и я не осознаю того, что делаю, — объяснил Фазбер, поджав губы, чтобы сдержать нахлынувшие слёзы. Не смотря на то, что совсем недавно он в клочья порвал несколько человек, да и к тому же их съел, он остаётся всё тем же Фредди. Милым, добрым и излишне сентиментальным. — Из-за чего это? — спрашивает Фокси, включая чайник. Лису резко захотелось чая. — Из-за крови. Её запах. Такой приятный запах. Я не могу сдержаться и не напасть, — дико посмотрев на рыжика, произнёс медведь. — Ого… Ну, что я скажу? Это ужасно, чел… Без обид, окей? — сказал Фокси, достав с полки кружку. — Ничего, — немного грустно говорит Фредди. — Будешь чай? — произносит лис, доставая ещё одну кружку. — Угу, спасибо, — улыбается мишка, приободрившись. Чайник вскипел. Фокси положил в каждую кружку по пакетику зелёного чая с имбирём и айвой. Добавил сахар и залил всё кипятком. Размешал, достал с верхней полки неоткрытую пачку шоколадного печенья. — Ну, давай, рассказывай, — поставив кружку с чаем перед Фазбером и усевшись напротив сказал лис. — Что рассказывать? — удивлённо спросил мишка. — Про детство своё расскажи. Расскажи, как ты тут оказался. Давай-давай, не стесняйся, — Ньюман заглянул в глаза Фредди. Эти голубые с бирюзовым отливом глаза излучали добро. Такие яркие, что хочется в них утонуть. — Ну… Что тебе рассказать? Это не самая интересная история, да и не самая короткая, — помолчав продолжил. — Ох, ну ладно… Расскажу… Я родился и вырос в неполной семье. Отец ушёл от мамы после того, как узнал о том, что она беременна мной. Я не был желанным ребёнком… После моего рождения, мама заботилась обо мне максимум два года. После того, как мне исполнилось три, она погрузилась в работу и забыла обо мне, и о моём старшем брате. Мой старший брат, Голден, заботился обо мне, как мог. Он научился готовить, играл со мной и даже учил меня читать и писать. Нам было хорошо и без мамы. Но иногда мы оба сильно нуждались в ней. Через несколько месяцев после дня рождения Голдена приехал отец. Он стал извиняться перед мамой, умолял восстановить отношения, клялся в любви до гроба. Мама простила… И вот, родился Фредерик, а позже, года через четыре, родилась Виолетта. Мы были счастливой семьёй, снова... Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Отец нашёл ту, которой мог, так же как и маме, клясться в вечной любви. Это была японка… Если память мне не изменяет, Сачи… Канэко?.. Она поистине прекрасна, только вот маме было плевать. Узнав об измене, она вышвырнула отца за дверь вместе с его вещами. Отец забрал Фредерика и Виолетту. Пытался ещё и Голдена забрать, но мама сказала, что-то вроде: "Если хочешь их забрать, забирай всех". На что отец ответил, что я ему не нужен, ведь я жалкий нытик. Мне было восемь, и я принял это близко к сердцу. Его слова ранили меня и я закрылся в себе, после чего у меня началась депрессия… Клиническая. Я считал, да и до сих пор считаю, себя виноватым в их разводе. Я всё испортил. Я разрушил нашу семью. Но полгода спустя, мама решила отдать меня на какую-либо секцию, чтобы я не сидел всё время дома после школы. И я выбрал бокс. В боксе я преуспел. Я был лучшим, и тренер часто ставил меня в пример. Я стал побеждать на соревнованиях, занимал первые места. Депрессия стала проходить. У меня снова появился интерес к жизни. Но позже, примерно через четыре или пять лет моих занятий, на соревнованиях мне сломали руку. Сломано было предплечье и продолжать заниматься я не мог. Мама всё же хотела, чтобы я был цел. Вернулась депрессия. Я снова потерял интерес к жизни… И тогда я впервые совершил попытку суицида. Меня отправили лечиться в больницу. В той больнице работала мама, заместителем директора, поэтому пробыл я там не долго. А потом, ещё три года я занимался селфхармом. Делал надрезы на руках каждый раз, когда мне становилось плохо, — Фредди закатал рукава и продемонстрировал шрамы. Все руки, от кисти до локтя, были в шрамах. — На самом деле я и сейчас бы и не прочь порезать руки, только вот это усугубит моё состояние. Срываться я начал в семнадцать. Я прекратил резать себя и резко почувствовал интерес к людям. Не романтический, не дружеский интерес. Я заинтересовался в них, как в еде. И тут начался тот ужас, который я никогда не забуду. Я мог принести в школу нож и попросить кого-нибудь из своих друзей отрезать от руки, ноги или другой части тела кусок. Небольшой, конечно. Они охотно соглашались, так как знали о моей странности. Я брал эти куски и съедал. Мне нравился этот солоноватый вкус крови. На самом деле, знаешь, человеческое мясо на вкус, как курица. Мама заметила то, как часто я стал просить покупать для меня именно курицу. Она спросила почему. Я ответил, что мне просто нравиться это мясо. Оно и вправду мне нравилось. Нравилось из-за того, что по вкусу похоже на человеческое мясо. Я продолжал есть курицу и, порой, человеческое мясо на протяжении полугода. Позже я заметил, что стал вести себя, словно наркоман. У меня начиналась жуткая ломка без хотя бы маленького куска мяса. Я попытался завязать… И, знаешь, у меня получилось. Только вот стал нервным и раздражительным. Но и это вскоре прошло, ведь я нашёл средство для успокоения. Алкоголь. С семнадцати по восемнадцать я пил. Очень много пил. Мама об этом знала и Голден тоже. Но как бы они не пытались меня от этого отучить, я не переставал злоупотреблять алкоголем. Моё состояние усугублялось и я впал в глубокую депрессию. Забил на учёбу, друзей, семью, даже на алкоголь. Просто лежал и смотрел в потолок. А потом, в один день, случилось непоправимое. Мои друзья вытащили меня на улицу, мы купили выпить. Я перебрал и, почувствовав это, пошёл домой. Но когда пришёл, в доме никого не было. Пусто. Все вещи на месте, кроме документов и одежды. А на кухне на столе записка. Я до сих пор помню, что в ней было написано. «Фредди, прости, мы уезжаем. Я уверена, что тебе и без нас хорошо. У тебя есть друзья, алкоголь, в конце концов. Поэтому я думаю, что ты больше не нуждаешься ни во мне, ни в своём брате. Прости. Надеюсь мы ещё увидимся. Люблю, мама.». Из-за алкоголя я не расплакался или что-то подобное. Я снова начал резать себя. Это помогло. Только вот я чуть не умер. Порез сделал слишком глубокий и кровь стала фонтаном хлестать из руки. Перекрыл рану, при этом забрызгав почти всю ванную кровью. Уселся на пол и уснул. На утро, голова жутко болела. Я помнил всё, не смотря на то, что выпил довольно много. Я попытался приготовить себе завтрак. Не вышло. Всё сгорело. Тогда я заказал пиццу и оплатил теми деньгами, которые я копил на ноутбук. Этими деньгами я обеспечивал себя примерно месяц. И вот, они закончились. Нашёл ноутбук Голдена и хорошенько поразмыслив, выставил дом на продажу. Его купили почти сразу же. Молодая семья. Парень, девушка и их двое детей — девочки-близняшки. Меня они не выгнали. Помогли обустроить в подвале комнату. Я не хотел их смущать, поэтому-то и выбрал подвал. Они перепродали дом после года проживания. Я сорвался и, каким-то образом, откусил часть кожи руки у одной из девочек. Из-за них-то и пошла легенда о ужасном монстре, проживающем в этом доме. Здесь много, кто жил. Но ни одна семья не продержалась здесь больше года. Пока не появилась семья Крайнли. У них была и есть прекрасная дочка Аманда, с которой я сдружился. Ну, а дальше всё, как по сценарию. Я снова сорвался… Хорошо, что не на Аманде. Они даже не сказали мне об их переезде. И вот, месяц, и здесь уже живёте вы. Семья Ньюманов. Вот и вся история, — закончил Фазбер, отхлебнув немного чая из кружки. — Погодь… Это, конечно, всё интересно, но… Сколько тебе лет? — спрашивает лис, сузив взгляд. — Двадцать три, — спокойно произносит Фредди. — ЧЕГО БЛЯТЬ?!