Чувственность и равнодушие

– Как жаль, что я осталась без пары, – Марлин нарочито громко вздыхает рядом с Римусом, который нервно молчит в ее присутствии. Люпин понимает ее намек и как-то чересчур резко разворачивается к девушке, которая грустно опустила голову. – Марлин, не хотела бы ты потанцевать со мной? – гриффиндорец выпаливает это на одном дыхании, ожидая реакции блондинки. – С удовольствием, Римус. Праздничный вальс сменяется зажигательным рок-н-роллом, который исполняет какой-то магический исполнитель, имя которого вылетело у Кэролайн из головы. Они с Ником танцуют уже третью песню без перерыва, но отчего-то сил с каждым аккордом становится все больше. Они смеются и кричат друг другу какие-то фразы, не переставая двигаться. Иногда появляется Питер с пуффендуйкой Тиффани и они танцуют вместе, также смеясь и общаясь. Кэролайн кажется, что так она не веселилась никогда за шесть лет дружбы с Мародерами. А веселье – их конек. Браун направляется в дальний конец зала за выпивкой для него и Крауч. А Кэролайн, увидев, что Римус и Марлин все еще танцуют, решает посмотреть, где же Джеймс и Сириус. Девушка находит их, сидящими за одним из множества миниатюрных столиков, расположенных по периметру зала. – Вы чего не танцуете? Там так весело, – Кэролайн присаживается на стул между парнями и говорит с легкой отдышкой после танцев. – Ты представляешь, она пришла с Обри, а теперь танцует с каким-то дурмстранговцем. Что это, вообще, за школа волшебства? У них в главном зале висит огромная картина треугольника. Легко представить какие идиоты там учатся, – изводится Джэймс, вперив взгляд в улыбающуюся крепкому парню Лили впереди них. Кэролайн громко и протяжно смеется со слов Поттера, пока он возмущенно глядит на нее. – Ты просто сказочный дурак, Джеймс. Это картина не треугольника, а Даров Смерти, нарисованная рукой самого Геллерта Грин-де-Вальда, который когда-то учился в Дурмстранге. – Кого? – непонимание в глазах Сохатого не уменьшается ни на грамм. – Грин-де-Вальд – один из величайших темных волшебников за всю историю магии. Дамблдор победил его в схватке и запер в его же тюрьме. В общем, это долго рассказывать. Тем более, что мы проходили это по Истории магии. – Это не отменяет, что дурмстранговцы – идиоты. Ник ждет Кэролайн в нескольких метрах от столика с двумя стаканами сока в руках. Девушка, заметив это, поднимается со стула, собираясь покинуть Сохатого и Бродягу. – Вам стоит повеселиться. Обоим, – девушка бросает быстрый взгляд на Сириуса, смотрящего куда-то вперед и кажущегося рассерженным. – Твой дружок тебя заждался, – грубо сообщает Блэк. » – Так вот в чем дело? В том, что впервые весело было всем, кроме тебя и Джеймса? И я не стала развлекать вас, а общалась с другими людьми? Так я напомню тебе, Блэк, я не Питер, в мои обязанности не входит поддерживать ваше настроение в нормально-агрессивном состоянии. – Все это здесь абсолютно не при чем. У тебя слишком богатая фантазия, Кэролайн, – чеканит Сириус, складывая руки на груди. – Да как с тобой, вообще, можно разговаривать? Ты просто невыносим. Со всеми своими высокомерными взглядами, глупыми и жестокими шутками над такими, как Северус, и пренебрежительным отношением ко мне. Что я такого сделала, что заслужила неприязнь самого Сириуса Блэка? Не упала в обморок, когда ты зашел сюда, как бы сделали все остальные девушки в школе? В ответ смешок, мол «Что ты несешь, Крауч?», но вот только значит это на самом деле «Я бы в тебя никогда не влюбился, будь ты, как все они, глупышка». Его не злят ее слова, он чертовски счастлив, что впервые за полгода они не бросаются дежурными фразами. Что это похоже на выражение чувств, только не тех, что хотелось бы выразить. В Кэролайн бушует пламя, она ненавидит его всем сердцем. Ей это кажется ненавистью, граничащей с безумием, потому что ей хочется ударить Блэка напополам с желанием его поцеловать. Она взрывается миллионами искр, когда слышит его смешок. И делает выбор в пользу первого желания. – Ты… отвратительный, самовлюбленный, высокомерный эгоист. Все знают, какой ты, только ты не можешь этого признать. Потому что если ты это сделаешь, то получится, что распределительная шляпа ошиблась. Твое место на Слизерине вместе со всей твоей семейкой, которую ты терпеть не можешь. Слова слетают с вишневых губ Кэролайн, и она вглядывается в ничего не выражающее лицо Блэка. Тяжесть всего происходящего наваливается в мгновение, больше не хочется спорить и оскорблять, только позволить горячим слезам скатываться по щекам и капать на прекрасное бальное платье. Сириус зол. Он ушам поверить не может. Как девушка, с которой он дружил столько лет, а теперь в которую оказался еще и влюблен, могла сказать такое? Надавить на больное, зацепить то, что спрятано глубоко внутри. Блэк был так близок, чтобы признаться ей в любви, чтобы ощутить на себе это пространное «долго и счастливо». Но теперь это кажется абсурдом. – А теперь уходи… – тихо, но четко говорит Крауч, только после ее голос дрожит от подступающей истерики. – И в следующий раз, когда захочешь упрекнуть меня в том, что я общаюсь с кем-то другим, наберись смелости и пригласи МЕНЯ на чертов бал, а не Мэри МакДональд! Сириус уходит прежде, чем гриффиндорка закончит, и ее крик долетает до него уже за дверью. Кэролайн трясет, она истошно рыдает, согнувшись пополам, пока не чувствует, как кто-то садится рядом на кровати. – Все хорошо, все хорошо, – шепчет она в оправдание, не в силах остановить слезы. Но Римус, присев перед Кэролайн на корточки, сжимает ее ладони и понимающе смотрит в ее заплаканные глаза, а Марлин обнимает ее за плечи. – Мы слышали ваш разговор, Кэрри. Ты его любишь? – МакКиннон неуверенно задает вопрос, убирая прилипшую к мокрой щеке девушки прядь волос цвета шоколада. Кэролайн прижимается лицом к плечу блондинки и сдавленно отвечает «Да», продолжая плакать и думать, как ее так угораздило и до чего же глупо она, наверное, сейчас выглядит. В голове не укладывается слезы и Блэк, любовь и Блэк. Только оборотное зелье и Блэк на третьем курсе, когда ему вдруг захотелось провести урок трансфигурации вместо профессора МакГонаггал. Или Блэк и темный-темный синяк под глазом какого-то слизеринца, который ему подарил Сириус за то, что оскорбил Кэролайн, на четвертом курсе. А еще Блэк и сливочное пиво для них пятерых в «Три метлы» прошлой зимой. – Вы с Сириусом настоящие профессионалы безразличия, – печально ухмыляется Марлин и крепче прижимает к себе подругу, а Римус укрывает их обеих пледом.