Чувственность и равнодушие

Все утро девушки щебечут о событиях Святочного бала, впопыхах собирая вещи в чемоданы. Кэролайн подушечками пальцев ощупывает кожу под глазами, боится, что последствия бессонной ночи будут замечены. Она улыбается в натяг на рассказ Доркас о ком-то с Пуффендуя, кто протащил на бал огневиски и в итоге буквально упал под стол. Пожимает плечами, когда Лили как бы невзначай спрашивает, где пропадал Джеймс пол вечера, хотя знает, что он сидел в стороне и сверлил взглядом веселящуюся Эванс. И старательно игнорирует вопрос о том, почему же она не едет домой на каникулы. Марлин сегодня тише, чем обычно. Никаких пикантных вопросов о парнях с игриво приподнятой бровью и лукавой улыбкой. Она даже смотреть на Кэролайн не смеет, в голове прокручивает вчерашние слезы подруги, сдавленное «да» в ответ на самый главный вопрос и всю ее, сотканную из горести первой любви. Марлин злобой к Блэку наполняется, боится, что при встрече не сдержится и выплюнет ему в лицо «Мерзавец», хоть и не за что, в общем. Просто МакКиннон всем сердцем, всей душой за малышку Кэролайн и видеть ее такой разбитой не хочет, слишком больно это и несправедливо. Стук в дверь отвлекает от мыслей двух из четырех волшебниц в комнате, а Доркас застает врасплох, так что с верхней полки шкафа на нее валится кипа вещей, увлекая девушку на пол. Лили смеется, но затем замолкает, когда из-за двери показывается Ник Браун. – Доброе утро, – улыбается когтевранец всем девушкам, они отвечают тем же, а Медоуз машет рукой из-под горы вещей. – Кэролайн, можно тебя? – даже из самого дальнего конца комнаты Крауч видит, как парень слегка краснеет. – Конечно. Шатенка поднимается с кровати и идет к двери, ловя на себе восторженные взгляды Лили и Доркас. Марлин сосредоточенно засовывает в чемодан косметичку и сдержанно кивает, когда Эванс спрашивает, не с Брауном ли случайно вчера весь вечер общалась Кэролайн. А затем слышится. – С вами двумя определенно что-то не так после бала. Ник глупо улыбается, глядя на Крауч. Он не знает с чего начать. Отчаянно теребит манжет свитера, в котором он выглядит не менее представительно, как будто это движение наведет его на нужную мысль. – Я вчера просто замечательно провел вечер. Хотел сказать «спасибо». – Да, вечер был потрясающий, – звучит не очень-то правдоподобно, хоть Кэролайн действительно так считала до тех пор, пока не вернулась вчера в женскую спальню. – Мы могли бы еще как-нибудь провести так время? – Браун отводит взгляд, тянется рукой к затылку от неловкости, но останавливается на пол пути. Это совсем не в стиле светского мальчика. Так что он снова смотрит на девушку, в глазах надежда мелькает, а Кэролайн так неприятно становится, ведь она не сможет согласиться. Ник уже чувствует, как ускользает его призрачный шанс. Как обаяние вчерашнего вечера рассеивается, оставляя на своем месте лишь тусклые воспоминания. И в этот момент они оба слышат визгливое «Сири», доносящееся из гостиной, и что-то трескается у Кэролайн под ребрами. Девушка кокетливо улыбается, пронзительно смотрит в глаза Нику, и бровь ее изгибается в стиле Марлин. До них доносится топот чьих-то ног и девичий смех вперемешку с криками «Перестань, поставь меня на место!». По лестнице наверх вбегает Сириус, несущий Мэри на спине, взгляды разговаривающих молодых людей к себе приковывают. Блэк по-мальчишески задорно улыбается, дурачится. Но, увидев Кэролайн, останавливается прямо перед ней и мгновенно мрачнеет, а МакДональд все смеется и пищит что-то сзади. – Конечно, мы обязательно как-нибудь это устроим, – Крауч делает вид, будто бы никого здесь, кроме Ника, нет. Взглядом хочет показать, что весь свой мир ему отдать готова. А под ребрами так и свербит, и на секунду волшебнице противно становится оттого, какую роль она теперь играет. Браун легко касается руки девушки и радостно улыбается. – Сири, – отвратительно громко и протяжно звучит голос Мэри, когда Блэк неожиданно ставит ее на ноги. Конечно же, не потому что увидел соприкосновение рук. И не потому, что слышал, что Кэролайн собирается что-то там устроить с когтевранцем. Просто потому что тяжело стало, руки затекли, голова закружилась. – Какого Мэрлина вы там орете? – дверь из комнаты девушек открывается под громкий и возмущенный голос МакКиннон. Девушка выходит в коридор, а за ней показывается Лили. Взгляды обеих обращены не столько к Кэролайн и Нику, сколько ко второй парочке. – Вы вчера на балу не навеселились? – рычит Марлин, сурово уставившись на Сириуса. – У меня голова раскалывается от ваших брачных игр. – Пойдем вниз, малыш. Злая банши вышла, – тихо хихикает Мэри рядом с ухом Бродяги и тянет его за руку. Марлин вскипает от слов волшебницы, так и хочет ее бестолковую голову в котел сунуть и сварить из нее удобрение для мандрагоры. То ли от личной неприязни, то ли оттого, что Мэри вокруг Блэка вьется, хоть и прекрасно знает, что чужое место занимает. Спектакль окончен. Все акты сыграны, и актеры могут отдохнуть. Кэролайн прощается с Ником, желает хороших каникул, и вместе с Марлин и Лили возвращается в спальню. – Что там такое было? – интересуется Доркас, наконец закрывая собранный чемодан и волшебной палочкой взмахивая, чтобы убрать беспорядок. – Длинноволосое недоразумение и его надоедливая подружка, – шипит в ответ МакКиннон и вытягивает руку в сторону сложенного свитера на стуле в паре метров от нее. – Акцио, – и бросает вещь в чемодан. – Сириус и Мэри дурачились в коридоре, – поясняет слова подруги Лили. – Хотя они, вроде, вчера вечером поругались, а сегодня уже воркуют. Я собственными глазами видела, как Мэри плакала на лестнице. Я еще подумала, что Сириус как обычно разбил кому-то сердце. Последнюю фразу Эванс протягивает чересчур наигранно, руку к груди прикладывает чуть левее и глазами наивно хлопает. Но спустя пару секунд выходит из образа и поджимает губы, мол «Такой вот Сириус». Кэролайн поеживается от одной мысли, что может принадлежать к числу этих девушек с «разбитым сердцем от рук Блэка». Ей это нелепостью кажется, а за свою вчерашнюю слабость становится слишком стыдно, даже чтобы какую-нибудь колкость бросить о парне. Хватит, вчера набросалась. – Сириус, конечно, симпатичный, но я искренне не понимаю, почему от него все так с ума сходят. Тем более, зная, как он ведет себя со своими «поклонницами», – поддерживает разговор Доркас, присев на край своей кровати. – А Поттер просто ведет себя, как идиот, но его тоже чуть ли не боготворят, – цедит Марлин, закатывая глаза и выдергивая из-под Медоуз свою форменную юбку. Лили подозрительно взгляд отводит, но никто из девушек этого не замечает к ее счастью. – Поттер и Блэк обязательно должны быть главным предметом наших разговоров? Девушки оборачиваются на Кэролайн. Она с недовольством смотрит на подруг, отбрасывает книгу, за которой все утро тщетно пыталась скрыться. Как тут можно читать, когда почти каждая фраза больно тычет в ее свежую рану, оставленную Сириусом Блэком. Ведь как бы Кэролайн не пыталась отрицать это, так оно и есть.