Ласточка.

«Не окрыляйте женщину… Не окрыляйте женщину надеждой, Когда вы не готовы с ней летать… Чтоб не терзаться ей тоской безбрежной И горьких мук внутри не ощущать… Не окрыляйте женщину надеждой, Когда в любовь решили поиграть… Чтоб, маясь болью… ноющей, мятежной… Ей не пришлось душевно умирать… Не окрыляйте женщину надеждой, Когда у вас к ней чувств ни капли нет… Уйдёте вы… походкою небрежной… А ей потом… не мил уж белый свет…» Весь день после УЗИ Энн провела дома, в гордом одиночестве в своей комнате. Девушка не подпускала к себе ни мать, ни отца. Лёжа на краешке кровати, девушка держала в руках перед глазами первый снимок ее ребёнка. Плакать сил не осталось, все свои слёзы Аня вылила в такси по дороге домой. Она не понимала, зачем Макс приходил к ней, просил прощения, интересовался ее жизнью и их ребёнком, если элементарно не смог сдержать своего общения и прийти? Ох, как много вопросов и ни одного ответа. Тем временем на другом конце Москвы полусонный, все ещё пьяный Макс пытался прийти в себя. Предыдущие два дня он по чёрному бухал со своими друзьями, случайно встретив их в Майями после разговора с Энн. Кстати о ней. Какой сегодня день? Сколько время? Озеров нашел свой телефон неподалёку от очередной девушки его друга, Игоря. Когда до Макса дошло, что именно сегодня он должен был идти с Энн в клинику на УЗИ, понял, что все потеряно. Он бросил ее, не сдержал обещания, а все из-за этого клятого алкоголя. Найдя в полудрёме номер Морозовой, Максим набрал его. Шли медленные, противные гудки, трубку девушка не брала. Парень понимал, что снова вернуть доверие Энн будет практически невозможно. Он ведь обещал быть рядом в такой момент, обещал больше не пить, не увлекаться сомнительными развлечениями. Ну и какой же из Озерова мужик после того, как он просто не в силах сдержать своё слово и обещание? Полдня Аня проспала, вдоволь наревевшись. Девушка не знала, как ей жить, что делать? Нет, она понимала, что сейчас нужно сдать экзамены, спокойно родить ребёнка, но потом? Как воспитывать? Будет ли шанс у их отношений с Максом? Простить его снова будет большой ошибкой девушки, но сможет ли она по другому? Очевидно, что нет. Лёгких ранений в любви не бывает: Выживший — вечно от боли страдает. Это была чистая и абсолютная правда. Проснулась Морозова от ноющей боли внизу живота. Эта непрекращающееся, ужасное чувство было похоже на менструальные боли. Но этого точно не может быть. Энн еле доплелась до уборной, чтобы убедиться в том, что все в порядке. Но там ее ждал неприятный сюрприз — у неё началось кровотечение. Точнее как сама подумала девушка — менструация. И это сильно напугало ее. Она решила рассказать об этом матери. До гостиной, где находилась сейчас мама, Аня дошла с большим трудом из-за боли, которая перетекала из постоянной в резкие, острые приступы. — Мам, я сейчас проснулась от сильной боли внизу живота. Пошла в туалет, а там, ну, эти дела начались. Такое может быть? Мне не по себе. Женщина аж подорвалась с дивана, на котором она располагалась до прихода дочери. Никакая это не менструация, как думала Энн. Мать все понимала, ведь и сама чуть было не столкнулась с этим, когда была беременна Аней. Кровотечение, сопровождающееся такой остро болью, это ничто иное, как угроза выкидыша. В любую минуту Энн могла потерять своего малыша, а потому, ничего не объяснив дочери, Морозова старшая вызвала такси, чтобы поехать в больницу. Пока транспорт был в пути, мама попыталась успокоить Аню. — Доченька, сейчас съездим в клинику, там тебе сделают капельницу для профилактики, и все будет хорошо. Не переживай только. Более менее Энн успокоилась после слов мамы, жить и чувствовала что-то неладное. Словно сердца перестают биться в унисон на момент, словно она теряет ощущение того, что под сердцем ребёнок. К счастью, такси подали быстро, и взволнованная Морозова с матерью двинулись в сторону больницы. По дороге девушка все теребила то краешек куртки, то стучала пальцами по двери автомобиля. Страшные — страшные нервы. В клинике страшные догадки Морозовой старшей оказались вовсе не догадками. У Энн действительно была угроза прерывания беременности, причину доктора определили практически сразу, списав все на нервы, излишнюю эмоциональность будущей мамы. И все это из-за чертового Макса. Если бы он был настоящим мужчиной, не был бы трусом и предателем, он бы пришёл сегодня на УЗИ, был бы в такой важный момент рядом с Энн, держал бы ее за руку, поддерживал, радовался первому снимку их общего малыша. Но ничего из этого Озеров не сделал, доведя свою девушку до очередных горьких слез, расстройств, разочарования в людях и истерики. И теперь их малой может даже не родиться, может умереть. Энн так пугала мысль о том, что ее ребёнок погибнет внутри неё, что лёжа уже в палате, она начала опять плакать. Медсестра настрого запретила ей это делать. — Девушка, а ну-ка, перестаньте! Вы точно хотите потерять своего ребёнка? И Аня все-таки смогла взять себя в руки, остановив поток слез и наступающую волну истерики. Пока врачи боролись за жизнь крохи, мама Энн решила сообщить эту неприятную новость о ребёнке Максу, позвонив ему. На удивление Озеров взял трубку, сперва не узнав голос Морозовой старшей. — Але, это кто? — Максим, алло, это мама Ани. Приезжай в больницу, где вы сегодня были на УЗИ, у неё угроза выкидыша! Да, мать не знала о том, что Макс кинул Энн, предал, растоптал. Ведь именно из-за него девушка сейчас здесь, из-за него его же ребёнок может в любую секунду умереть. Все из-за него. — Простите, я не могу приехать. И лишь гудки, обозначающие, что абонент положил трубку. Женщина была в шоке, она была подавлена и расстроена, ведь Максим должен был приехать, ну действительно обязан. Материнское сердце по-настоящему болело за маленькую, семнадцатилетнюю, глупенькую дочь и за будущего внука или внучку. Макс чувствовал себя полнейшим кретином, идиотом и просто мудаком. Он снова оставляет Энн одну в супер сложной ситуации, просто из-за своего страха смотреть ей в глаза после сегодняшнего, а уж тем более в глаза ее матери. В данный момент жизнь его ребёнка висит на волоске, но Макс совершенно этого не понимал. В голове у парня до сих пор были тусовки, его треки, выпивка и веселье. До Озерова все никак не доходило, что он уже отец, на нем огромная ответственность за собственного, родного ребёнка. И вроде бы Максим признает факт всего этого, но никак не начнёт относится к ситуации серьёзнее, как взрослый и здравый человек. И самое поганое, что Озеров не пытался понять Энн, не хотел даже представлять, как ей тяжело. Ведь одно дело — сделать ребёнка, много ума и сил не надо, а другое дело — уже чувствовать кроху у себя под сердцем. Врачи все так же боролись за жизнь десятинедельного малыша. Случай действительно тяжёлый. К сожалению, не все зависит от желаний и возможностей человека. Что на все Божья воля, случая или стечения обстоятельств. К метаниям в приёмной клиники присоединились отец Энн и Ксюша. Малышева примчалась в больницу сразу же после звонка матери Ани. Она очень переживала за свою подругу, сейчас прощались все обиды, все их ссоры, споры и какие-то недопонимания, когда твой близкий человек в таком ужасном состоянии. Доктора не подавали никаких знаков. Морозова старшая и Ксюха решили поговорить, пока Морозов вышел на морозный воздух, чтобы выкурить очередную сигарету, пятую за час. Первой разговор завела мама Энн. Она была уверена, что ее дочь со всем делиться с Ксюшей. — Ксюша, скажи, тебе Аня не говорила о планах на будущее? Что она хочет делать, как у них там будет с Максимом? Со мной она ничем не делилась на этот счёт. Слова женщины были полны надежды. Ведь ей так хотелось счастья своей дочери. — Знаете, Энн очень любит Макса, она искренне надеется, что у них все будет классно после рождения их малыша. Ну, это, чтоб ребёнок жил в семье. Макс ее тоже любит, но он дурачьё ещё такое, вообще мозги часто не варят, он ещё сам, типо как ребёнок. — Ксюш, а ты как думаешь, моя девочка справиться со всем? Я так переживаю за неё, ведь ей всего лишь семнадцать лет, ох. Видно, как Морозова старшая все бледнела с каждым словом, в котором была слышна истинная боль за своего ребёнка. — Конечно справиться! Энн такая умная, смышлёная, все будет окей, я вас уверяю. И Макс будет рядом, прямо настоящая семья. Вы же разрешите им расписаться, да, да? Ксюха закидала кучей вопросов бедную женщину. Это было в ее стилистике. — Милая, ты что-то знаешь? Они хотят расписаться? Господи, совсем рано ведь, отец точно не пустит Анечку сейчас в ЗАГС. — Да нет, я просто предположила, у них семья же будет. Я надеюсь. Разговор женщины и девушки прервало возвращение отца Энн после очередной выкуренной сигареты. Он был внешне достаточно спокоен, но его жена знала, что в душе у мужчины какой-то страшный каламбур. — Как Аня? Как ребёнок? Спросил Морозов у обоих представительниц прекрасного пола. Но ещё никто не знал, как они там. Врачи слишком долго не объявлялись. Это безумно пугало близких Энн. Но все, что им оставалось делать — это терпеливо и верно ждать.