Ласточка.

«Look at the star, how are they shine for you…», но я в это больше не верю, ведь точно знаю — сказки в сказках, а в жизни реальность… и только очень не многим посчастливится встретить свою мечту… и мне посчастливилось… НО… Почему так много троеточий? Я так и не научилась ставить точки, а давно уже пора. Правильно говорят: «Легко уйти, трудно не вернуться обратно!». Это обо мне. Я пыталась уйти, пыталась всё бросить, но не могла и возвращалась. Зря. Всегда прекрасно это понимала, но из-за боли, слабохарактерности и чувства необходимости всё — равно возвращалась. Дай мне силы уйти на совсем, уйти и больше не возвращаться. Больно, очень глупо, банально и всё как у всех. Далеко не первая и уж точно не последняя. Заставляю себя ставить точки после каждого предложения, убеждая, что это хоть и малюсенький, но шажочек.» Энн и сама не помнит, как оказалась в полицейском участке, все плыло перед глазами, проносилось со скоростью света. Почему-то ее постоянно преследовало чувство тревоги, она боялась, волновалась. Ей казалось, что прямо сейчас Максу очень плохо, и что она действительно нужна ему. Девушке очень повезло, Соколов был на месте, не на выезде. Аня хотела войти к нему в кабинет, но дежурный не пустил ее под предлогом, что у Сергея важный звонок и скорее всего новый вызов. Но Морозова всегда отличалась особой настойчивостью, поэтому через пару минут она уже была в столь знакомом кабинете Соколова. Энн сразу вспомнился тот день, когда полицейский вызвал ее со Светкой и Ксюхой к себе, а потом тут оказался и Макс. И вроде бы в тот момент она любила другого, а все равно сердце предательски замирало при виде него. Сережа разговаривал по телефону, громко, звонко и достаточно напряжённо. Из уст парня прозвучали следующие слова: — Так, я правильно все понял? Нашли подростка с побоями средней тяжести, без сознания, в двух кварталах от нас. Это же к нашему участку ещё относится? Похоже голос в трубке подтвердил предположения участкового. Соколова ждал новый вызов. Положив трубку, он от неожиданности чуть не выронил мобильный, увидев Аню у себя в кабинете. — Ну ты, Морозова, и даёшь! Нельзя ж так пугать! По какому поводу в наших краях? Аня немножко помешкалась, собралась с мыслями и выпалила Соколову все на одном дыхании. — Да, я по серьёзному поводу. У меня беда. Макс пропал, дома не ночевал, на звонки не отвечает, я, блин, не знаю, что и думать. Поможешь? Соколов почесал затылок, подумал о чём-то и ответил Ане с легкой иронией в голосе. — Ты не знаешь чтоли своего Макса? Погуляет где-нибудь, с друзьями покуролесит и вернётся. Не переживай ты так. Морозову раздражало то, что люди не воспринимали всерьёз Максима. Конечно его вина в этом тоже есть, ведь он относился к жизни легкомысленно и во многом сам был виновником того, что с ним происходило, но девушка была уверена, что ему все равно нужна была помощь сейчас так, как никогда. — Черт, реально помочь сложно? А если с ним что-то произошло?! Вот так и работает у нас полиция в стране, человек пропал, а все списали на какие-то гулянки! Ясно все, ясно! Энн начинала возмущаться, все громче выкрикивая свои фразы. Она была уверена, что Соколов умный, мудрый человек, который всегда готов прийти на помощь, тем более когда это касается его прямой обязанности, но видимо ошиблась. — Так, правозащитница, помолчи! У меня опять важный звонок. Действительно, на весь кабинет снова раздался оглушительный звонок городского телефона отдела. Сергей внимательно слушал ту информацию, которую ему доносили коллеги. В один момент полицейский осторожно и пристально кинул взгляд на Аню, которая присела на стул и нервно ждала окончания разговора Соколова, и ответил: — Как, ещё раз, фамилия найденного? Хм. Это точно? Спасибо, понял, выезжаю на место. Сергей аккуратно положил трубку, продолжая смотреть на Энн. Она не понимала в чем дело, поэтому недоумевающе спросило у участкового: — Что-то случилось? Просто у тебя взгляд какой-то не такой. Соколов присел, продолжая пристально смотреть на Аню. Сейчас его коллега сообщил ему, что оказывается, именно ее Макса нашли неподалёку без сознания, избитого и с действительно нелегкими побоями. Вроде бы полицейский часто сообщал людям новости об их близких, но тут была ситуация посложнее. Морозова — подросток, с непростым характером, зачастую взрывным, да и к тому же беременная. Это лишь усугубляло все, что мы имеем. — Аня, послушай, твоего Макса нашли с побоями и без сознания в пару кварталах отсюда. Я сейчас выезжаю на это место, ты будь здесь! Как только будет ясно в какую больницу его заберёт скорая, я тебе наберу, поняла? После слов о том, что Макса нашли в бессознательном состоянии, дальше Энн ничего не слышала. Она лишь закрыла рот рукой и тихо заплакала. Трудно постоянно любить то, что есть и всегда будет, зато осознание того, что ты можешь все потерять — оживляет притупившиеся чувства, и ты начинаешь замечать то, чего раньше просто не видел, ценить и беречь то, от чего так легко мог отказаться. Страх — это страсть воистину поразительная, и врачи говорят, что нет другой, которая выбивала бы наш рассудок из положенной ему колеи в большей мере, чем эта. Ничто так не усиливает любовь к человеку, как страх его лишиться. — Нет, я пойду тоже туда! Я не брошу его одного! Я нужна ему сейчас, ясно? Я нужна, а не вы! Девушка плакала, у неё начиналась истерика. Страшная. Панические атаки. Она впервые поняла, как сильно любит Макса. Ведь она почувствовала этот ужасный страх — потерять его раз и навсегда. Раньше Аня часто кричала на него, не слушала, не хотела считаться с мнением парня, ведь как ей казалось, она всегда права и больше не может быть других вариантов. Много обижалась и сама обижала Озерова. А ведь он тоже человек. Он мужчина, да, но ему тоже больно. Максим зачастую мысленно спрашивал себя, за что его любимая так строга и холодна в некоторых моментах с ним. И ответов не было. А сейчас искренне боялась потерять его раз и навсегда. И если честно, если в жизни Энн не будет Макса, то вряд ли Морозова сможет жить полноценно. Это словно вырвать половину сердца. Не меньше. — Аня, успокойся! Слышишь меня? С твоим Максом все будет нормально, главное, что вовремя обнаружили, он жив. Сейчас твоё спокойствие очень важно. Сиди и жди меня тут, это приказ полицейского, который тебе придётся выполнить. Ясно? Девушка пришлось согласиться с условиями Соколова, иначе ей было бы только хуже. Участковый поспешно отправился на место проишествия, а Энн осталась тут, в этом холодном, неуютном и довольно чужом логове Сергея. Время шло медленно, как назло. Время идет медленно, когда за ним следишь, ведь Аня каждую минуту судорожно проверяла время на своём смартфоне, подсчитывая, сколько прошло с того времени, как Соколов ушёл. Оно чувствует слежку. Но оно пользуется нашей рассеянностью. Возможно даже, что существует два времени: то, за которым мы следим, и то, которое нас преобразует. И оно действительно меняло Морозову. За этот месяц многое изменилось в жизни Ани. Она стала взрослее, мудрее, она что-то приобрела и многое потеряла. Наконец-то Соколов позвонил девушке и сообщил, куда ей можно подъехать, чтобы увидеть Максима. Энн резко подорвалась с кресла и выбежала из отдела полиции. Осталось лишь словить такси и как можно быстрее добраться до ближайшей городской больницы. И снова время подводило. В автомобиле Аня нервно теребила отдельные участки куртки, смотрела то в окно, то на дисплей мобильного. Вся эта суета прекратилась только тогда, когда девушка выскочила из такси, всунув водителю три сторублёвых купюры. А дальше все было, как во сне. Морозова и сама не помнит, как добралась до регистратуры, там начала допрос: — Скажите, в какой палате Максим Озеров? Я его девушка, мне очень нужно попасть к нему! Медсестра спокойно ответила ей, что Макс находиться в палате номер четыреста четыре на четвёртом соответственно этаже. Туда Энн и рванула. Перед входом в нужную ей палату девушку остановил доктор. Он надел свои небольшие очечки, внимательно осмотрел Аню с ног до головы и строго спросил: — Вы куда так рвётесь, девушка? Вот только ещё допросов не хватало. Морозова практически попала в палату без приключений, но не бывает все так гладко. — Мне очень нужно в палату четыреста четыре, там находится мой парень, Озеров Максим, я хочу его увидеть! Мужчина недовольно покивал головой. Похоже Аню ждало жуткое разочарование. — Я не могу пустить вас, пациент только пришёл в себя и ещё очень слаб. У него сотрясение мозга, очень повезло, что не тяжёлой степени и множество мелких травм. Так что мне жаль, но приходите завтра. Как же это все раздражило Энн. Неужели этому несчастному старику жалко каких-то пяти минут? Ему жалко пустить к больному его близкого человека? Что же это такое? — Пожалуйста, пустите меня! Я одним глазком увижу его и все! Я не собираюсь как-то утомлять Макса, честно. Ну пожалуйста! Будьте человеком. Доктор подумал, подумал, и все-таки в нем сыграло человеческое начало. Он увидел, как эта молоденькая девчушка, которая возможно годится ему уже и во внучки, стоит, умоляет его, действительно переживает за любимого человека. Он не смог отказать Энн, хоть и понимал, что это не совсем профессионально с его стороны, зато по человечески. — Хорошо, войдите. Только ненадолго. Обещайте, что не будете сильно его нагружать. Аня была так счастлива, что ей удалось договориться с этим упрямым врачом. — Обещаю! Спасибо. Наконец девушка прошла в палату. Помимо Озерова тут были ещё две пациента. Энн осторожно подошла к кровати, где лежал Макс. Он не спал. Выглядел парень ужасно. Огромное количество ссадин на лице, разбитая в хлам нижняя губа и чуть более целая верхняя, поврежденный нос, огромные синяки под обоими глазами и конечно перевязка на голове, главный удар пришёлся именно туда. Увидев Максима в таком состоянии, Аня заплакала, несильно конечно, но пара предательских слез покатились по щекам. — Мальчик мой, кто же тебя так? Озеров был совсем слабым, было видно, что парню было нелегко дышать, да и последующие слова дались ему с огромным трудом. — Неважно, Энн, все нормально. Не плачь, не стоит из-за этого плакать. Морозова утёрла слезы рукавом свитера, взяла парня за руку аккуратно и продолжила. — Как это неважно? Ничего, Соколов найдёт того, кто это сделал, я уверена! Макс, я так люблю тебя, блин. Когда я узнала, что с тобой такое произошло, мне хотелось в этом проклятом полицейском участке метать и рвать! Я не знала, что мне делать, я так сильно боялась за тебя, боялась потерять навсегда, понимаешь? И снова парочка скупых слез. Она ведь обещала больше не плакать, но в такой момент невозможно было сдерживать себя и свои эмоции. — Родная, не надо так переживать, реально. Все обошлось, видишь, я живой, я с тобой и всегда буду, слышишь? Я люблю тебя больше всех на свете, мне никто не нужен кроме тебя. Не плачь, малая, прорвёмся. Энн снова вытерла слезы, размазав по лицу ошмётки туши, но это ее сейчас никак не волновало. Главное, что с Максом все нормально, он с ней, она не потеряла его. Они любят. Сильно и безумно. Это ли не самое важное для обоих?