Вам нравятся мои цветы?

Странно, она ни капли не боялась, когда летала над городом и танцевала с нечистью, а сейчас испугалась. По-настоящему так. Помедлив буквально несколько секунд на пороге, стараясь успокоиться, Маргарита, гордо распрямив спину, вошла в богато обставленную комнату в сопровождении Коровьева. Кажется, она видела все и ничего одновременно. Какие-то детали постоянно ускользали от ее внимания. Азазелло, будто верный страж, замер возле широкой кровати. У ее изножия сидела вечно молодая рыжеволосая красавица, тщательнейшим образом перемешивающая какую-то мазь, от которой валил густой дым и навязчивый запах серы. Неподалеку за шахматным столом расположился огромный черный кот, раздумывающий над новым ходом — увы, положение дел на доске казалось ему и вовсе безрадостным. Но все они были второстепенными и совсем не важными, по крайней мере, в его присутствие. Смотреть на него Маргарита боялась, но взгляд, то и дело, притягивал хозяин апартаментов. Он выглядел величественным даже сидя на кровати в грязной заштопанной ночной рубашке, подставив обнаженное колено рыжеволосой красавице в ожидании необходимой процедуры. Слишком хорошо знакомые топазовые глаза смотрели прямо в душу, впервые заставив Маргариту вспомнить, что она полностью обнажена. Впрочем, будь даже на ней несколько плотных платьев, она чувствовала себя точно так же под этим спокойным изучающим взглядом. — Приветствую вас, королева. Надеюсь, вы простите мне мой домашний наряд, — и голос у него был в точности такой же, как и запомнился ей — глубокий, пробирающий до дрожи. — Партия отменяется, Бегемот. Прибыла гостья. — Ни в коем случае, мессир, — следуя подсказке Коровьева, тихо ответила Маргарита, едва справившись с потрясением. Она понимала, кто перед ней, но все же какая-то часть разума отказывалась верить. Вероятно, Маргарита и вовсе сошла с ума, ведь эти льдистые глаза снились ей почти каждую ночь, с того самого дня, когда она встретила своего Мастера, а по утрам в комнате витал тонкий, ненавязчивый аромат тюльпанов. Но разве такое может быть? Нет-нет, все то на мосту было мороком, а ей надо жить здесь и сейчас, иначе она больше никогда не увидит милого Мастера. — Да, прав Коровьев! Как причудливо тасуется колода! Кровь! — как бы про себя заметил Воланд, откровенно разглядывая Маргариту. И от этого взгляда бросало в жар. Да, она часто ловила на себе восхищенные взгляды, ее любили, но еще никто и никогда не смотрел на нее именно так, как он. Маргарита непроизвольно дернулась, желая прикрыть свою наготу, но вовремя остановилась, понимая, как нелепо будет выглядеть ее попытка. А в его глазах она никак не желала казаться ни смешной, ни глупой. Оставалось лишь стоять с гордо поднятой головой и ждать. — Ну уж если вы так очаровательно любезны, Марго, так обойдемся без церемоний. Сегодня их будет больше, чем достаточно и так, — Воланд протянул руку и поманил к себе Маргариту. От одолевавшего ее волнения, она не чувствовала пола под ногами, но голову держала прямо, желая хотя бы лицом не выдать одолевавших ее чувств. Королевы не боятся и не волнуются, по крайней мере, этого никто не видит. Тяжелая горячая рука легла на хрупкое женское плечо, Воланд дернул к себе Маргариту, едва сдержавшую, испуганное восклицание, и усадил рядом на кровать. — Шах королю! — едва глянув на доску, объявил он. «Действительно, совсем без церемоний!» — пронеслось в голове Маргариты, смущенной такой опасной близостью. А ведь когда его рука легла ей на плечо, она всего на миг подумала совсем о другом. Неправильном. Опасном. Запретном. И как же хорошо, что свита не покинула своего мессира. Находясь в состояние крайней задумчивости, Маргарита практически не заметила весьма остроумный финал шахматной партии — честно признать поражение кот наотрез отказался и сплутовал. Причем талантливо. — Моя дорогая донна, разрешите представить вам мою свиту, — будто опомнился Воланд. Его голос вывел Маргариту из странного оцепенения и заставил вернуться к реальности. — Этот валяющий дурака — кот Бегемот. Между прочим, лучший из шутов, что знала Земля, — Бегемот, услышав столь лестные слова в свой адрес, раздулся от важности, подергивая вызолоченными усами. Даже поражение в шахматах и угрозы расправы больше не омрачали ему жизнь. — С Азазелло и Коровьевым вы познакомились и, полагаю, уже успели составить верное мнение. Рекомендую мою служанку Геллу — расторопна, понятлива и нет такой услуги, которую она не сумела бы оказать. Удостоив королеву лишь косым, полным неприязни взглядом, Гелла, довольно улыбаясь, заглядывала в топазовые глаза мессира. И этот полный немого обожания взгляд сказал Маргарите гораздо больше любых слов. Она и сама знала, что любовь делает не только преданной и расторопной, а еще дает силы совершить любые поступки ради того, кого любишь. Зачерпнув дымящейся мази, рыжеволосая вампирша наложила ее на больное колено мессира, но, не рассчитав своих возможностей, слишком сильно сжала его, заставив Воланда поморщиться. — Нога разболелась, а тут этот бал! — сказал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к кому-то иному. Маргарита уже успела заметить такую его привычку, вот только раньше она полагала, что это свойственно одиноким людям. Неужели и Князь Тьмы одинок даже в окружение свиты? — Гелла, пора! Гелла, а вслед за ней и остальная свита, бесследно исчезла, спеша закончить последние приготовления перед балом. — Позвольте мне, — тихо попросила Маргарита, за что тут же удостоилась пристальнейшего взгляда топазовых глаз. Спустя мгновение Воланд пододвинул к ней колено, давая немое разрешение. Мазь оказалась обжигающе горячей, будто жидкий огонь или лава, но Маргарита старалась не морщиться, ведь сама напросилась. Она осторожно, можно сказать, даже бережно втирала ее в колено, старясь не причинить лишней боли, помня каково это. Однажды зимой она весьма неудачно поскользнулась, а потом долго мучилась — опухоль никак не желала спадать, а любое прикосновение к ноге причиняло страдания. А тут сама мазь чего только стоит! И как он только может терпеть? — Приближенные утверждают, что это ревматизм, — скривив губы в усмешке, доверительно сообщил Воланд, не спуская глаз с Маргариты. Ее мысли несколько озадачили его. Никого и никогда не занимали такие вопросы, а она еще и жалеет, будто позабыв, кто он. Или это для нее не так и важно? Пожалуй, все это было весьма странно. — Однако я подозреваю, что эта боль в колене осталась мне на память об одной очаровательной ведьме, с которой я слишком близко познакомился в тысяча пятьсот семьдесят первом году на Чертовой кафедре. Общеизвестный факт — красота губительна. — Мне очень жаль, мессир, — отводя взгляд, прошептала Маргарита, непонятно из-за чего чувствуя свою вину. Ей даже показалось, будто это она вонзила заговоренный кинжал в колено любовнику, который решил бросить ее на рассвете. Маргарита настолько живо представила себя на ведьминском празднике, снедаемой ревностью, отчаяньем и злобой, что даже на миг стало страшно. Нет-нет, не могла это быть она! Он такое бы не простил и не подпустил к себе! — Вздор! Лет через триста пройдет, — заверил королеву Воланд. Теперь ее мысли забавляли его, впрочем, интересно тасуется не только колода крови, но и душ. — Мне советовали много современных лекарств, но я предпочитаю проверенный веками метод. Бабушкин рецепт. Еще немного помедлив, Воланд повел рукой. Повинуясь его движению, в комнату вплыл большой глобус, который остановился недалеко от кровати. Он был настолько искусно сделан, что океаны на нем казались подвижными, а на полюсах лежали, словно настоящие, ледяные шапки. Прервав свое занятие, Маргарита, будто загипнотизированная, подошла к чудесному глобусу. Позабывшись, она коснулась его поверхности. Довольная улыбка промелькнула на губах Воланда — Маргарита попалась на приманку. К сожалению, не им было заведено правило испытывать королев на прочность, заставляя выбирать между совестью и собственными желаниями. Повинуясь воле и силе Князя Тьмы, глобус приоткрыл завесу тайны и показал страшное будущее. — Как? Как поверить мне глазам? — прошептала Маргарита, склоняясь все ниже над моделью Земли. Ужас людей, оказавшихся в самом сердце войны, передался и ей. — Это похоже на кошмарный сон! Мир тонет в слезах. Земля в огне. Надев красный бархатный халат, Воланд поднялся с постели и подошел к Маргарите сзади. Почти касаясь ее, он неторопливо провел рукой вдоль стройного тела. Ее чистые, ничем не прикрытые эмоции притягивали. Тьма всегда тянется к Свету, вот только Воланд и предположить не мог, что в ней — отчаявшейся, почти сломленной жизнью женщине окажется столько Света. — Я могу открыть вам и иной путь, — тихо предложил Воланд. — Будущее — тайна, что под глубочайшим запретом у Бога, но не у меня. Мы вообще смотрим с ним на многие вещи по-разному, — заметил он, отходя в сторону. Дьявол и должен искушать, но, как оказалось, и ему бывает тяжело противостоять искушению. Запретный плод у каждого свой. Воланд поспешно отвернулся от Маргариты. Нужно совсем немного времени, чтобы справиться с собственными эмоциями, иначе не победить. — Как? Как войну не допустить? — в отчаянье выкрикнула Маргарита, устремив тревожные зеленые глаза на стоящего к ней спиной Воланда. — Я знаю, все в ваших руках, мессир! — забывшись, она кинулась к нему. Молить. Упасть на колени и молить о спасении. Что угодно, чтобы не допустить ад на земле! — Прошу, пусть будет жив наш мир! Спасения, мессир! — Спасение — участь Бога! — обернувшись, Воланд в ярости перехватил тонкие руки женщины, сильно сжимая их. Он не позволил Маргарите ни рухнуть на колени, ни совершить иной глупости. Топазовые глаза смотрели зло — никто и никогда не смел просить его о спасении. Да он и не мог спасти. Лишь погубить — на иное Бог не оставил ему сил, сбрасывая с небес. — Разве? — спросила Маргарита и тут же пожалела о своих словах. Воланд, кажется, разозлился еще сильнее. — Что вы хотите этим сказать, королева Марго? — немного помедлив, Воланд все же отпустил Маргариту. Она непроизвольно отшатнулась, сбивчиво дыша, от волнения и страха. — Я… — Маргарита и сама до конца не понимала. Возможно, все дело в довольно поверхностном знании Библии или слишком по-человечески узком понимании, но в божественное спасение и милосердие она отчего-то не верила. — Одного сына он не спас от смерти, — Маргарита припомнила так полюбившийся ей роман Мастера. — И другого наказал, хотя его и называли любимым сыном Бога, — тихо, едва слышно, продолжила она, опустив глаза. Опасные слова и опасные мысли. К счастью, Маргарита не увидела, как всего на миг с лица Воланда исчезла обыденная ледяная маска величия, обнажая его истинные чувства, что пробудила в нем эта женщина, не делающая отличия между добром и злом. — Я сам отказался от этого имени! — властным движением, Воланд заставил подойти к себе Маргариту, тело которой двигалось будто против ее воли. Удивительное создание, она осмелилась пожалеть его. Никто и никогда не допускал даже мысли об этом, обычно обвиняя во всех смертных грехах и бедах. Воланд запустил пальцы в черные кудри, привлекая Маргариту совсем близко и заставляя заглянуть ему в глаза. Его. Она будет только его. Горячее дыхание будто обжигало ее приоткрытые губы. Маргарита сама льнула к нему. Сил противостоять искушению больше не осталось, как и не осталось сомнений в том, что вот-вот произойдет. Бой часов, возвещающий о приближение полуночи, заставил обоих вздрогнуть и развеял наваждение. Он был и спасением, и наказанием для двоих. — Пора! Пора, королева! Полночь приближается! — появившийся из воздуха Бегемот, взяв Маргариту за руку, настойчиво увлекал за собой. Кажется, он и вовсе не заметил, что помешал. Маргарита послушно пятилась за котом, не в силах оторвать взгляда от Воланда, который так и застыл с протянутой к ней рукой. С ужасом она начала осознавать, что чуть было не совершила роковую ошибку и едва не предала своего Мастера. И все же ей было отчаянно жаль, что поцелуй так и не состоялся.