Веришь в привидения?

      - Сара, ты уверена в этом человеке?       - Да. Сделай для него то же самое, что и для меня, и я смогу убедить его присоединиться к нашей борьбе.       - Это сложный процесс и нет никаких гарантий, что на нём сработают те же методы, что и на тебе.       - Мы из одного выпуска, его блокираторы не отличаются от моих.       - И всё же у меня есть сомнения…       - Разве нам не пригодится еще один призрак?       - Мои сомнения связаны не с этим. Я сомневаюсь, что он переживёт операцию. Не хотелось бы стать причиной смерти твоего… старого друга.       - …Он выживет, я уверена. Он сильный.              ***              Я лежал на жёсткой кровати в абсолютно пустой и очень тесной каюте и мечтал о смерти. Не будь я скован, я бы однозначно покончил бы с собой. Хотя не уверен, что мне бы хватило физических сил.       Попав в плен к «Сынам Корхала», первым делом я попытался себя убить. Но Керриган знала обо всех тайнах призраков и первым же делом лишила меня всего снаряжения, в том числе и спрятанной капсулы с ядом, оставив абсолютно голым.       Сначала я думал, что меня подвергнут пыткам и допросам, но террористы уготовили для меня участь похуже. Не знаю, как у них получилось добыть эту информацию, но врачи и учёные «Сынов Корхала» знали о блокираторах, использовавшихся при обучении призраков. И даже хуже – они знали устройство неврального ингибитора и могли им управлять!       И все свои знания они применили на мне.       Снятие ограничений, поставленных конфедератами, было крайне болезненным процессом. Меня держали в сознании, чтобы можно было отслеживать изменения моего состояния. Я кричал, грозил и пытался вырваться, но всё было тщетно – мой ингибитор заранее выкрутили на максимальное подавление псионики и я оказался беспомощней ребёнка.       На что похоже возвращение памяти? Не знаю с чем сравнить. Скажу лишь, что это очень неприятно. Я не хотел помнить, но меня заставляли вспоминать. Я гнал прочь от себя призраков прошлого, но они лезли в мою голову, не спрашивая моего мнения. Я пытался забыть снова, но каждый момент моей жизни стоял перед глазами, не желая пропадать в забвении.       Обеих моих жизней, если быть точным.       И самое худшее – вместе с памятью возвращалась та другая, первоначальная моя личность.       Что такое человек? Точнее, что делает человека человеком? Что является основой его личности? Память и опыт – таков был бы мой ответ на этот вопрос. Когда в Академии меня лишили памяти, моя первоначальная личность умерла и появилась новая – Крюгер. Я был призраком, послушным и верным. Меня не беспокоили проблемы обычных людей, не заботили вопросы о будущем или настоящем. Я просто выполнял приказы и жизнь была простой, понятной и легкой.       Но эти ублюдки вернули того, Другого меня. Мы с ним были совершенно не похожи, он был совершенно Другим. Между нами не было ничего общего.       Другой был человеком мирного времени. Он родился в другом мире, жил мирной жизнью, а потом умер в расцвете лет – вполне обычная история обычного человека. Но вместо загробной жизни, он попал в этот мир. Мир грёбанной компьютерной игры.       Сначала Другой обрадовался, а когда обнаружил у себя псионные силы – обрадовался еще сильнее. Ну не дурак ли? Не умея контролировать свои силы, он быстро стал причиной смерти «своего» отца в этом мире. А дальше Академия, стирание памяти и моё «рождение».       Этот Другой мне не нравился. Он был… слишком гражданским со всеми их минусами: слабый, нерешительный, завистливый, ленивый…       Короче говоря, я предпочитал оставаться Крюгером.       Другой, разумеется, имел на это собственное мнение и после восстановления памяти пытался вернуть «своё» тело. Но так я его ему и отдал! Он прожил в этом теле всего шесть лет, а я двадцать. И оно моё по праву! И всё равно он продолжал бороться.       Я просил своих мучителей стереть мне память снова. Убеждал. Умолял. Но они оставались непреклонны, говоря одно и то же, мол, идёт период адаптации, скоро мне станет легче. И о том, что мне следует принять самого себя и не бороться с восстановленной памятью.       Ага, как же! Я не собирался сдаваться и уступать мировоззрению Другого. У меня были свои мысли, свои желания и свои интересы, которые отличались от его мыслей, желаний и интересов.       Этот дурак хотел спасать людей, хотел стать героем и показывал мне мрачные картины возможного будущего: как зерги и протоссы опустошали терранские колонии, как Керриган стала зергом и повела за собой их Рой, уничтожая миллионы жизней, как темный бог Амун пришел в Галактику и принёс за собой смерть… Дурак хотел это предотвратить.       В ответ я показывал ему свои воспоминания, теперь доступные мне по воле учёных: вот я убиваю сбросивших ресоциализацию людей, вот я взрываю здание, в котором проходило собрание террористической ячейки, попутно задевая взрывом несколько жилых домов, вот я пытаю и допрашиваю пленных людей, выбивая из них нужную мне информацию… Таких воспоминаний у меня теперь было много.       Вот такие «герои» бывают в реальности, а не в выдуманных фантазиях.       Он был слабее, и я чувствовал, что рано или поздно он отступит. Мне было не жаль свою прошлую личность, ни капли. В конце концов, она исчезла давным-давно, уступив место более подготовленному Крюгеру. И всё равно Другой продолжал бороться за моё тело – он тоже хотел жить.       Возможно, всё это бред. Возможно, все эти операции просто свели меня с ума и нет никакой другой личности, есть только я и моё безумие… Возможно.       Но вот в реальности охватившей меня боли я ничуть не сомневался.       Пока шла борьба между мной и Другим, моё тело страдало. Меня бросало то в жар, то в холод. Я то бился в агонии так сильно, что не будь я зафиксирован, то точно сломал бы себе все кости, то проваливался в беспамятство на несколько часов, вообще никак не реагируя на окружающий мир.       Моя сила вышла из под контроля: она билась в болезненной агонии вместе со мной, сминая и выгибая стены. Не удивительно, что в каюту ко мне никто не заходил – сейчас я мог голой псионикой убить любого. Просто вывернуть наизнанку, как носок, и с такой же легкостью. И я даже не заметил бы этого.       Но и это было еще не всё. Больно было не только физически, но и душевно. Я вспоминал всё, что совершил за это время. И Другой не упускал возможности высказать своё мнение относительно каждого поступка, не делая скидок на то, что всё зло, что я совершил, я сделал не по своей воле. Его «нотации» будили во мне злость и яростное непринятие. Хотелось заткнуть этого грёбанного моралиста, но как я мог заткнуть свой же внутренний голос?!       Противоречивые эмоции рвали меня на части. Хотелось одновременно кричать, плакать и смеяться. Держать всё в себе я физически не мог и поэтому просто выл изо всех сил, стараясь хоть немного ослабить эту боль…       Легче не становилось.       Я был согласен на всё, лишь бы снова лишиться всех этих воспоминаний.       Годами ублюдки из Конфедерации гасили во мне эмоции, стирали память, «берегли психику» от потрясений… И вот всё это разом свалилось на меня буквально за час.       Даже тренированный разум призрака не мог вынести такое.       Боль распаляла во мне злобу и ненависть. Ненависть на всех, на весь окружающий мир. Хотелось убивать всерьёз, без всякой пощады, просто всех встречных. Я пытался вырваться, но связали меня на совесть. А направить псионику на своё освобождение я не мог – терзающие душу эмоции мешали контролю сильнее, чем даже включенный на максимум ингибитор.       Борьба внутри меня шла с переменным успехом: в чем-то побеждал я, в чем-то Другой. Я чувствовал, что несмотря на его слабость, кое-какие ростки его личности смогли в меня проникнуть и укрепиться. Не просто его воспоминания, а его убеждения и взгляды. И это было проблемой.       Я не желал становиться кем-то другим. Я не хотел уступать своё тело Другому, пусть он и был раньше!..       Спустя целую вечность, я всё же смог впасть в спасительное забвение, тревожный, но глубокий сон.              ***              Пробуждение было тяжелым. Чувствовал я себя так, будто целый день разгружал шаттл с минералами. Зрелище, должно быть, было ужасным: руки мои мелко подрагивали, ноги были ватными, лицо было наверняка осунувшимся, а глаза - красными.       Я больше не был прикован к кровати и контроль над собственными силами вернулся… И ко всему этому я и чувствовал себя совершенно иначе. Изменился мой взгляд на окружающий мир.       Я вспомнил всё, о чём меня заставили забыть учёные Конфедерации. Но оставался один нюанс: мои воспоминания были условно разделены между двумя моими жизнями. И если к воспоминаниям о моей текущей жизни был живейший эмоциональный отклик, то к воспоминаниям из прошлой жизни я оставался равнодушным, какими бы они ни были, плохими или хорошими. Словно они и не мне принадлежали… Впрочем, возможно отчасти так и есть.       Мне предстоял долгий путь по осознанию самого себя. Заново. Даже не знаю, сколько мне потребуется времени, чтобы привести свою память в порядок. И личность, разумеется.       Сейчас я просто не понимал кто я и что мне делать. Пока я был призраком, всё было просто: вот приказ и его надо исполнить, всё остальное неважно. Но теперь я чувствовал себя свободным от прежних ограничений. Ирония в том, что я даже не представлял зачем мне эта «свобода» и что с ней вообще делать.       Приближение Сары я почувствовал намного раньше, чем она вошла в каюту.       - Как ты? – не стала размениваться на любезности Керриган.       - Как раздавленный кусок мяса, которое к тому же пропустили через мясорубку, - голос мой был слабым и хриплым, горло пересохло, и я смог выдавить только это.       Я подсел к зареванной и испуганной девочке. Пусть сейчас я был не старше неё внешне, но внутреннее наш возраст был очень разным. Хотя мне и самому было не по себе от происходящего, да что там – я был просто в ужасе. Но всё-таки я смог унять свой страх. А вот бедная девочка не могла, но оно и было понятно, ведь она была настоящим ребёнком, в отличие от меня.       - Не бойся, - шепнул я ей. – Всё будет хорошо.       Ложь, конечно, но ложь во спасение.       - Меня зовут Алан. А тебя?       - Сара… - девочка утерла слёзы и посмотрела на меня.       - Будем дружить, принцесса?       Вот главный минус всех этих воспоминаний – они приходят внезапно и без спроса, мешая сосредоточиться на настоящем. На несколько секунд я выпал из реальности, заново переживая то, что случилось в далёком прошлом.       Прошёл год, и Сара изменилась. Да и кто бы не изменился, попав под жесткий пресс Академии Призраков? У маленькой рыжеволосой девочки открылись новые таланты. В частности, она оказалась настоящей волшебницей в обращении с холодным оружием.       - Всё-всё, ты победила, Принцесса Клинков, - улыбнулся я своему спарринг-партнёру, приставившему мне нож к горлу.       Настоящий боевой нож, очень хорошо заточенный – иные методы в программе призраков не применялись. Любая ошибка в обращении с оружием означала смерть.       Сара радостно улыбнулась и слезла с меня.       - Видишь? Я лучшая!       - Лучшая-лучшая, кто бы спорил…       Я заметил наблюдающего за нами инструктора, вносившего очередную запись в свой планшет. И понятно для чего – проигрывающие в спаррингах подвергались… дополнительной мотивации. Процесс этот был крайне неприятным.       Я мог бы победить Сару, легко. Всё-таки сознание взрослого человека даёт мне целый ряд преимуществ… Но кем бы я тогда был, если бы позволил этим ублюдкам сделать «такое» с ребёнком? Пусть уж лучше меня мучают. Так легче.       - Ты всё вспомнил, - кивнула собственным мыслям Сара.       Она наверняка смогла что-то уловить, пока я предавался «приятным» воспоминаниям.       - Многое я хотел бы забыть. Например, «мясорубку».       Керриган скривилась, как от зубной боли. Некоторые воспоминания она бы тоже наверняка хотела бы стереть из своей памяти окончательно. Проблема в том, что ни она, ни я никогда больше не позволим кому-либо дотронуться до своей памяти, несмотря ни на что. Те, кто знает, что такое жить без воспоминаний, ни за что не пожелают пройти через это снова.       Пусть я и жалуюсь на них.       - Ты не убила меня, хотя могла.       - Тебя это так сильно удивляет?       - На самом деле, да. Я ведь хотел тебя убить.       - Не ты, а призрак Конфедерации. Тебе промыли мозги, и ты это знаешь. Не испытывай вины за то, что ты делал не по своей воле.       Я сорвал с себя оковы своей силой. Керриган даже не вздрогнула, ведь она этого и ожидала от меня. Сесть на кровати я смог только с третьей попытки – тело моё сейчас был слишком слабо даже для такого.       - От этого легче не становится, - ответил я. – Скажи… боль прекратится?       - Физическая – через пару дней пройдёт полностью, твой разум адаптируется к новым условиям. Чем сильнее псионик, тем сложнее ему пройти через процедуру снятия блокираторов, так что тебе относительно повезло.       Сара ничего не сказала о внутренней боли, но я всё понял и так. Быть может её сможет излечить время, но что-то я в этом сильно сомневаюсь. И не думаю, что посещения психолога в моём случае помогут.       И, чёрт возьми, через что же пришлось пройти ей?       - Как там Либерти? – задал я следующий вопрос.       - Живой, - Сара прислонилась к покорёженной стене и откинула с лица рыжую прядь. – Удивительно, но он сильнее, чем выглядит. До нашей встречи помог местному ополчению уничтожить зараженную зергами фабрику, убедил беженцев с Мар-Сары принять помощь «Сынов Корхала» в эвакуации, вызволил местного шерифа из тюрьмы. Недаром Менгск в нём заинтересовался. А ты что делал на тех складах?       - Собирался убить Майкла, конечно. Я и не думал, что встречу там тебя, иначе пришёл бы с армией.       - Значит, - задумчиво протянула Керриган, - кому-то в Конфедерации настолько надоел один журналист, что за ним послали целого призрака? А он интереснее, чем я думала.       - Живой – и хорошо. Было жаль его убивать. Где я, Сара?       - На «Гиперионе», флагмане «Сынов Корхала». Я убедила Арктура помочь тебе.       - Просто так, из доброты?       - Об этом поговоришь с ним сам.       - А что… с моими блокираторами и ингибитором?       - Ингибитор мы деактивировали, так что надеюсь ты хорошо контролируешь свою силу, - Сара обвела взглядом разрушенную каюту, - хотя бы в сознательном состоянии. Блокираторы… сняли лишь частично. У людей Менгска нет полной информации о том, что с нами делали, лишь крупицы. Но по крайней мере, тебе вернули свободу воли.       - В самом деле? Ты настолько доверяешь Менгску?       - Он спас меня, хотя мог легко убить, - серьёзно ответила девушка. – И имел на это полное право. Я убила его семью и он, спустя года, смог пленить меня. Сам понимаешь, каких трудов ему стоило не убить меня на месте. Однако, ему хватило ума понять, что я лишь оружие в руках Конфедерации. И Арктур освободил меня от их власти. За это я ему благодарна. А теперь еще и за тебя.       - Не чувствуй себя обязанной из-за меня, - покачал я головой, - со своими долгами я сам расплачусь. Как только приду в форму.       - Это будет еще не скоро, - усмехнулась Сара. – Кстати, если тебе интересно, Конфедерация ушла с Мар-Сары. Сбежали, поджав хвост. А следом появились протоссы и зачистили планету.       - Число жертв?       - Минимальное. Корабли Арктура забрали всех, кого конфедераты бросили на планете.       Великолепный акт «альтруизма», который не только пополнил его ряды свежими силами, но и повысил популярность среди простого народа других планет. Наверняка Либерти напишет прекрасную статью об этом.       - Как будешь готов, - сказала Сара, внимательно глядя мне в глаза, - Арктур хотел бы поговорить с тобой.       - Накормите, напоите – и через пару часов я буду свеженьким, как огурчик.       Сара тихо охнула, только сейчас вспомнив, что я вообще-то живой человек, который давно не ел и не пил.       - Сейчас я всё принесу, - быстро сказала она, выходя из каюты.       А с ложечки покормишь?       Только если сразу в желудок, через разрезанный живот.              ***              Арктур Менгск, лидер «Сынов Корхала» и самый главный враг Конфедерации, для уничтожения которого они не постеснялись сжечь целую планету со всем её населением.       Убийца, террорист, подонок, враг всего человечества, дикий варвар – какими только эпитетами не награждали его СМИ Конфедерации. Мне как призраку давали ознакомиться с личным делом этого самого Арктура Менгска. И послужной список его впечатлял: служба в корпусе морской пехоты, участник Войны Гильдий, проявивший себя как прекрасный тактик и стратег, а после – мирный геолог, не лезущий в политику. Поворотным моментом его жизни стало убийство его отца Конфедерацией. Именно тогда геолог стал террористом номер один. Последующее же уничтожение Корхала-IV лишь усилило ненависть Менгска к Конфедерации.       А ведь он так и оставался бы обычным геологом, возился бы с горными породами, как и хотел, если бы Конфедерация сработала чуть более тонко с его отцом. Увы, история не терпит сослагательного наклонения.       Моя старая память из прошлой жизни пыталась окунуть меня в омут воспоминаний. Голос в голове нашептывал, что Арктур Менгск та еще сволочь и предатель, что он тиран, какого сектор Копрулу еще не видел. Усилием воли я подавлял в себе эту «информацию» - я всё еще не был уверен, что это не моё безумие. Да и в любом случае верить стоит лишь своим глазам и ушам, а также объективной реальности, а не непонятным «сведениям из будущего».       Пусть всё так и Арктур, вот ведь неожиданность, действительно властолюбивый подонок – мне-то что с того? Это что-нибудь изменит в моём отношении к нему? Да ни капли. Быть может он действительно в ближайшем будущем совершит ужасные вещи, но здесь и сейчас… он как-никак спас меня из лап Конфедерации, пускай и не из добрых побуждений. А как оно будет в будущем, мы еще посмотрим.       - Арктур Менгск, - поприветствовал я его кивком головы.       - Мистер Дюк, прошу вас, проходите, - жестом гостеприимного хозяина террорист указал на кресло напротив него.       Капитанская каюта, в которой меня и принимал Арктур, была обставлена с поразительной роскошью: искусно вырезанная мебель из дорогих пород деревьев, различный антиквариат, вроде механических часов с кукушкой, мягкие кожаные кресла и всё такое прочее. Все было выполнено и обставлено со вкусом и напоминало спальни аристократов еще на Старой Земле, которые я видел в учебниках и документальных фильмах.       - Зовите меня просто Крюгер, - поморщился я, садясь в предложенное кресло.       Алан Дюк – такое имя дали мне родители при рождении. Забавно, я бы посмеялся над тем, что Эдмунд Дюк мой троюродный дядя, если бы были на это силы. Даже принадлежность к одной из Старых Семей не спасла меня от программы призраков. Ну а разве могло быть иначе, с другой стороны, если учитывать, что я в детстве потерял контроль над своей силой?       - Понимаю, - улыбнулся Арктур, разливая в два стакана янтарный напиток с резким запахом. – Должно быть, это огромный шок – вспоминать свою прошлую жизнь заново. Помню, Керриган целую неделю отходила после операции.       - Откуда вы вообще узнали, как снять с призрака блокировку и нейтрализовать ингибитор?       - Нет ничего проще: пусть меня и называют террористом, но «Сынам Корхала» очень многие сочувствуют. Наша борьба против диктатуры Старых Семей находит живейший отклик во всех слоях угнетённого населения, так что у меня много друзей и сторонников даже в верхах Конфедерации. Выяснить некоторые секреты программы «Призрак» не составило для меня труда в своё время. Тем более, я специально потратил много времени, чтобы найти по этому проекту информацию: как вам известно, моего отца убил призрак, и я не желал себе такой же участи. Сара рассказала вам про… некоторые осложнения?       - Какого рода «осложнения»?       - Мои люди сняли большую часть химических и психологических блокировок, а также нейтрализовали действие неврального ингибитора, но какая-то часть заложенных в вас программ осталась. Увы, я не всемогущ и имеющейся у меня информации по призракам позволяет мне освободить лишь в такой мере. Какая-то часть ограничений, установленных Конфедерацией, всё еще на вас действует.       - И что это за ограничения?       - Это мне неизвестно, к сожалению.       - И вы не боитесь, что я внезапно начну убивать всех вокруг, если услышу какое-нибудь кодовое слово? – уточнил я.       - Блокираторы работают не так, мистер Крюгер, - легко рассмеялся Менгск. – Они ограничивают ваши возможности и… независимость. Свободу выбора я вам вернул, остальное же… Хм, скажем так, когда Конфедерация падёт, мы получим доступ ко всей секретной информации. И тогда я смогу полностью исправить тот вред, что вам нанесли.       Ага, вот мы плавно и подошли к вербовке.       «Менгску нельзя верить!» - кричало подсознание, снова и снова показывая картинки из компьютерной игры далёкого прошлого.       То, что ему нельзя верить, я и так знал. Но какой у меня был выбор? Кто я в этом мире? У меня нет связей, нет друзей, нет денег. Даже оружия нет! Мне просто некуда пойти. Тем более, кем бы Арктур ни был… а я ему должен. Так что, какое-то время я не видел ничего плохого в том, чтобы поработать на «террориста номер один». К тому же, судя по моей памяти, он должен победить. Вот еще заодно и с воспоминаниями разберусь – проверим на практике правда они или это всё безумные фантазии.       А пока буду работать на Менгска, обзаведусь полезными знакомствами, пополню свой арсенал и, кто знает, может быть даже свой небольшой кораблик заимею. И вот тогда, когда я у меня будет надёжный тыл – поминай как звали.       - Вербовать будете? – не удержался от улыбки я.       - Именно это я и хотел сделать, - не стал отпираться Арктур. – Я заготовил целую речь про общего врага в лице Конфедерации, про справедливое возмездие, про высшую цель, про братство, равенство и свободу… И много чего еще. Но вам, как я вижу, всё это не особо интересно. Или всё же желаете её прослушать, мистер Крюгер?       - Как-нибудь в другой раз. С чего мне начать?       - С восстановления. Снятие блокираторов болезненный процесс, и я это прекрасно понимаю. Отдохните, пока есть возможность, освойтесь со своими новыми возможностями. Скоро мы перейдём к активным действиям и времени на отдых уже не будет.       Арктур встал, и я поднялся вслед за ним.       - Хочу сразу прояснить один момент, - внес ясность я, - я с вами до победы над Конфедерацией. А дальше… посмотрим, но ничего обещать я не буду.       - Большего я и не прошу, - Менгск протянул руку, и я её пожал. – Добро пожаловать на борт, мистер Крюгер.       В одном Арктур был прав: у нас действительно был общий враг, которого мы оба ненавидели всей душой – Конфедерация.       В свою каюту я вернулся лишь через час, устроив себе небольшую экскурсию по кораблю. В целом, «Гиперион» оказался более современным, чем «Норад-II». Вот только экипаж… Нет, по первому впечатлению он был хорош. Но они и рядом не стояли с солдатами Дюка. Да и оснащение было куда как хуже, чем у военных Конфедерации: устаревшее оружие, боевые скафандры не первой свежести, ограниченный боезапас... Впрочем, ничего удивительного для нелегальной группировки террористов.       Пока что каюта моя была не обставлена, но я намеревался исправить этот недостаток в ближайшее время.       Бортовое время уже было позднее, да и я всё еще чувствовал слабость, так что было наслаждением улечься на кровать и попытаться заснуть.       Я всё еще не понимаю, кто я, но уже знаю, что мне делать. Хотя бы примерно.