Полетай со мной

      - Ну, вот мы и дома! – бодро сказал Миша, занося Анину сумку с вещами в коридор квартиры. Следом зашли девушки. Лиза, всю дорогу с тревогой наблюдавшая за сестрой, с облегчением отметила, что при этих словах Анна немножко расслабилась. Долгорукая с трудом представляла, что теперь делать. Они с женихом перебрали с десяток вариантов, даже поссорились, но так и не пришли к общему знаменателю. После той злопамятной встречи с Владимиром две недели назад все вернулось на круги своя: Анна мало ела, не разговаривала, глядела на всех исподлобья, и вдобавок ее начали мучить кошмары, от которых она просыпалась по ночам, будя криками пациентов из соседних палат. В конце концов, Игорь Сергеевич сказал Лизе, что Анну лучше забрать домой и нанять ей сиделку. В больнице девушке уже делать нечего, на осмотры нужно приезжать раз в неделю в течение еще пары месяцев.       - Вашей сестре нужна помощь иного рода, - сказал хирург.       Лиза вздохнула: а то она сама этого не понимала. Но что делать? Тогда, в пятницу вечером, Владимир позвонил ей и сказал, что вся эта затея с самого начала была ошибкой, и что он не может, не должен находиться рядом с Анной. Если им нужен хороший психотерапевт, он готов посоветовать пару отличных специалистов, но сам больше не появится в ее жизни. Лиза, сбитая с толку, попыталась выяснить, что произошло, но друг проявил высшую степень бараньего упрямства и повесил трубку. От Ани, разумеется, она тоже ничего не добилась, несмотря на все заверения и просьбы. Дело зашло в тупик.       Обо всем этом Лиза продолжала размышлять и сейчас, зайдя в квартиру. На сегодняшний день она взяла отгул, но только потому, что последнее время работала, как проклятая. А что делать потом, она не знала. В кармане зазвонил телефон.       - Лиза, здравствуй! – Звонила Таня. – Ну что, вы Аню привезли? Она хорошо себя чувствует?       - Здравствуй, Танюш, да, привезли, вот, только зашли. Чувствует себя нормально.       - Слушай, может, ты ее погулять отпустишь? С нами. Со мной и моим парнем, Никитой. Погода сегодня теплая, когда еще так будет. Мы Аню в центр свозим, может, в музей зайдем.       - Подожди, сейчас спрошу. – Зажав динамик телефона, Лиза повернулась к Ане:       - Анют, Таня звонит, зовет гулять. Она со своим молодым человеком будет. Говорит, в музей можно сходить.       Анна рассеянно взглянула на сестру, размышляя. Музей… Это хорошо… Она так давно нигде не была, так давно ничего не смотрела… Не все ли равно? Может, картины помогут ей хоть ненадолго забыться, приглушат боль…       - Хорошо, я пойду, - кивнула Анна. Лиза улыбнулась и снова поднесла трубку к уху.       - Да, Тань, приезжайте тогда, заберете Аню от нас. До встречи.       Анна прошла в свою комнату и села на кровать. Напротив нее, на дверце шкафа висел календарь, пластиковая передвижная рамка показывала ровно тот день, когда она звонила маме. Поднявшись, девушка подошла к календарю и стала медленно сдвигать квадратик, число за числом. Первые дни в больнице она совсем не помнила, да и вообще там время, казалось, не шло, а плелось. Переместив ленту с рамкой на строчку вниз, Анна снова потащила красный квадрат вперед. Наверно, вот это был день, когда Владимир пришел к ней впервые. А потом понедельник, когда подарил книгу. Потом несколько дней пустоты. И та несчастная пятница, когда она оттолкнула его от себя. Он же ничего ей не сделал, это все те проклятые воспоминания, вылезшие в самый неподходящий момент, и она струсила, прогнала… Как потом было плохо! Без него, без его глаз, голоса, той странной неизведанной силы, что передавалась ей по крупицам всякий раз, когда их взгляды пересекались. Анна искренне надеялась, что Владимир поймет, что с ней тогда творилось, простит, забудет и вернется снова. Но он не приезжал больше. Лиза, конечно, пыталась вытянуть из нее подробности, увидев поутру покрасневшие глаза на опухшем от слез лице, но тогда пришлось бы опять пережить тот страх, что не давал спокойно дышать и спать, снова ощутить на себе чьи-то руки… Не его руки. Он так и не успел прикоснуться к ней по-настоящему; но даже той доли секунды, когда его дыхание согревало ее ладонь, оказалась достаточно, чтобы послать волну сладких мурашек вверх, до самой шеи, а оттуда – по спине, по ногам, как разряд электрического тока.       Пальцы замерли над рамкой, остановившейся на каком-то числе. Какая разница, если теперь все дни будут одинаковыми? Пустыми, серыми и одинокими. Петь она не может. А кроме пения, чем еще заниматься? Устроиться на работу? Куда ее возьмут, с неоконченным высшим… Разве что в какую-нибудь не самую престижную музыкальную школу. Больше она все равно ничего не умеет.       Девушка уныло поплелась обратно к постели. Скоро, наверно, приедет Таня. Да еще и со своим молодым человеком. Вот почему она так давно уже не появлялась у нее. Но Анна не сердилась. Теперь она знала, что это такое – когда все мысли только о нем одном, хочется видеть его постоянно, улыбаться ему, держать за руку, обнимать и целовать. Тане повезло: она не трусит, не бежит прочь, в ее душе не прячутся боль и сомнения. Ее не насиловали, в конце концов. Не предавали. Анна помотала головой; неужели теперь она будет завидовать единственной подруге, по доброй воле привязавшейся к недотроге, замкнувшейся в своем крошечном мирке? Она просто расстроена и злится на себя. Вот и все. Даже на Владимира не может обижаться, он ни в чем не виноват, сделал так, как она сама сказала. Но почему он отступил? А ей не хватает решимости попросить у Лизы его телефон. Впрочем, даже если бы у нее был его номер, не факт, что Владимир бы стал с ней разговаривать. Но, по крайней мере, она попросила бы прощения за свое поведение…       Писк домофона прервал невеселые размышления. Надо одеваться. Анна поднялась с кровати и вышла в коридор. Надела ботинки, пальто и шапку, потом посмотрела на себя в зеркало. Лицо бледное, под глазами – мешки, да и сами глаза какие-то потухшие. И что Владимир в ней вообще нашел? Тогда он сказал, что больше не мог находиться вдали от нее, значит, она же чем-то его привлекла. Только вряд ли теперь Анна узнает, чем именно. На лестнице раздались голоса: мужской, незнакомый, и высокий девичий - Тани, чье колоратурное сопрано было предметом зависти всего отделения вокалистов академии Гнесиных. Анна открыла дверь, впуская подругу и ее парня в квартиру.       - Анюта! – Таня осторожно обняла ее. – Как же хорошо, что ты дома! Знакомься, это мой молодой человек, Никита. Никит, это Анечка, моя подруга.       - Здравствуйте, - вежливо кивнула Анна, оглядывая высокую атлетическую фигуру голубоглазого блондина. Они с Таней были чем-то неуловимо похожи; может, поэтому и стали встречаться?       Лиза вышла из гостиной, поздоровалась, попросила не переутомлять сестру и, по возможности, вернуть домой с наступлением темноты. Таня обещала не спускать с подруги глаз, ухватила Анну под локоть, с другой стороны пристроился Никита, и троица вышла из дома.       Погода действительно была чудесной. Конец февраля оказался неожиданно теплым и солнечным, что было совершенно нетипично для Москвы, и жители столицы спешили воспользоваться такой удачей. Улицы, парки, аллеи и скверы были заполнены людьми, жадно ловившими яркие лучи, которым уступали даже облака, благодаря чему небо было кристально чистым. Прокатившись на метро, молодые люди вышли у Чистых прудов. По дороге Анна поинтересовалась у Тани и Никиты, как они познакомились. Оказалось, Никита работал в строительной бригаде, делавшей в очередной раз ремонт в общежитии. Таню он заметил сразу, покорившись звонкому смеху, звучавшему на весь холл, и задорному блеску глаз.       - Она мимо меня по несколько раз в день ходила, - говорил Никита, с нежностью обнимая девушку. – Я все смотрел, смотрел, а потом подумал: чего тянуть? Подошел, познакомился. Позвал на свидание. Все!       - Все! – смеясь, повторила Таня.       Пока сидели на скамейке на Чистопрудном бульваре, Таня вспомнила, что были планы сходить в музей. Анна предложила прогуляться до «Пушкинского». Подруга с сомнением посмотрела на нее:       - Не устанешь? Мне потом Лиза выговор сделает!       - Я уже отдохнула, - сказала Анна, поднимаясь со скамьи. - Пошли!       На самом деле, она не была так уверена в своих силах. Но ей хотелось вернуться домой как можно позже; там ее ждала очередная бессонная ночь, а сейчас хотя бы можно не думать ни о чем, иногда прислушиваясь к веселой болтовне Никиты и Тани, которые не особо настаивали на участии Анны в разговоре. Они не спеша шли по улицам, то широким, то узким, вокруг них бурлил людской поток, и Анна вдруг почувствовала себя крошечным камешком, подхваченным сильным течением. Она не знала, куда ее несло, не знала конечной цели; может, ей вообще суждено мотаться туда-сюда до тех пор, пока течение не решит, что пора остановиться, и жизнь замрет, как последний удар сердца в груди. Таня, тем не менее, зорко следила за подругой, не давая уходить ни на шаг в сторону.       У отеля “Four Seasons Moscow” оказался настоящий затор: перед входом стояла куча людей в деловых костюмах, видневшихся из-под пальто, курток и щегольских шарфов; все что-то обсуждали, иногда раздавался смех. Очевидно, в отеле должна была проходить какая-то конференция или семинар. Никита предложил перейти на другую сторону улицы, но Анна уже двинулась вперед, и Таня потянула парня следом. Пробираясь сквозь толпу, девушка вертела головой по сторонам, ища, где поменьше людей, и вдруг замерла, выхватив до боли знакомый силуэт. Даже со спины она сразу поняла, что это он. Владимир.       На презентацию новой книги Корфа вытащил Романов, в последние две недели не узнававший друга. Он стал мрачным и раздражительным; а так как психотерапевту это здорово мешает в работе, Владимир пытался снимать напряжение сначала выпивкой, потом ночами гонял по Москве на машине, отсыпаясь на диване в офисе. Саша без труда увязал все признаки воедино и сделал вывод, что Корф влюбился, но получил от ворот поворот, или же просто разочаровался в объекте страсти. Зная, что друг не захочет ни с кем делиться своими переживаниями, пока сам до того не дозреет, Романов решил зайти с другого конца и попытался отвлечь Владимира от болезненного переживания сердечных травм. Сегодня с утра они, как и еще сто сорок человек, присутствовали на лекции-презентации книги доктора Алексея Петровича Шульского, видного клинического психиатра и терапевта. Владимир упирался, как мог, но Саша был неумолим и настоял на своем. Как выяснилось, не зря: лекция оказалась интересной, и Корф, кажется, сумел немного воспрянуть духом. Стоя у отеля с еще несколькими коллегами, они обсуждали услышанное. Владимир обернулся, ища кого-то из знакомых, и его внезапно бросило в жар: прямо перед ним стояла маленькая белокурая девушка с бездонными голубыми глазами.       Не проходило ни минуты с того проклятого вечера, чтобы он не думал о ней. О том, какую боль причинил, сам того не желая, просто потому, что повел себя как эгоист, хотя ведь обещал не трогать ее. Но Анна сама подошла к нему, коснулась его, и Владимир решил, что это знак. Оказалось, он ошибся. Его чутье подвело. Несясь домой, он понял, что дальше так продолжаться не может. Каким бы терпеливым он ни был по отношению к своим пациентам, Анна лишала его последних крох разума, потому что не была просто той, кто нуждался в терапии. А он не хотел быть для нее вежливым доктором. Лучше никак, лучше уйти из ее жизни. Лиза с Мишей не бросят, если надо – он сосватает Анну кому-нибудь из коллег, в конце концов, на нем свет клином не сошелся. Так Владимир думал, но в реальности легче не становилось. Ее глаза, волосы и тот дразнящий воображение сладкий запах кожи все так же жили в его памяти – как и рисунок, лежавший в ящике стола. Он надеялся, что со временем это пройдет, но теперь, когда Анна стояла перед ним, как никогда отчетливо осознал: ничего уже не изменить, можно лишь попытаться завоевать ее доверие еще раз. И молиться каким угодно богам, чтобы не облажаться.       - Здравствуйте, - сказала Анна. Голос ее был по-прежнему тихим, с едва уловимой хрипотцой.       - Здравствуйте, - просто ответил Владимир. – Рад, что вы на своих двоих. Вернулись домой?       Анна кивнула. Обведя взглядом толпу, нерешительно спросила:       - Это… ваши… коллеги?       - Да. У нас тут презентация была, - в подробности вдаваться не хотелось. – А вы гуляете… с друзьями? – Владимир заметил пару, девушку и парня, которые стояли совсем близко к Анне и явно ее ждали.       - Да, это Таня, моя однокурсница, и ее молодой человек Никита, - представила друзей Анна. – Мы идем в «Пушкинский» музей, я давно нигде не была.       - Понятно. – Владимир не знал, что еще сказать, но отпускать ее тоже не хотелось.       - Владимир, - позвала Анна, - а вы… вы заняты? Не хотите пойти с нами?       Молодой человек уставился на девушку так, словно видел впервые. Вот уж точно, она – просто шкатулка с сюрпризами. Анна смотрела на Владимира, и в ее взгляде снова читалась мольба. Корф почувствовал, как внутри все будто перевернулось и заплясало от радости: значит, он ей не противен, она готова сделать шаг вперед. По счастью, из-за презентации Владимир заранее перенес всех пациентов на другие дни, потому что знал, что после лекции еще обязательно куда-нибудь отправится с коллегами, так было всегда. Но сегодня им придется обойтись без него: нельзя упускать такой шанс, борьба с собой все равно ни к чему не привела. Он хочет быть рядом с ней.       - Нет, я сегодня свободен, - улыбнулся Владимир. – И в музеях тоже сто лет не был. Если ваши друзья не против…       - Ну что вы, - вмешалась Таня, - так даже лучше! Вы тоже будете парой.       - Кто тут будет парой? – из толпы людей в пальто вынырнул Романов и оглядел маленькую компанию.       Владимир подошел к Анне и галантно протянул ей руку:       - Мы с вот этой очаровательной дамой. Сань, сегодня без меня. Если вдруг еще увидишь Шульского, поблагодари за лекцию и подписанную книгу. Мы пошли, музей ждать не будет.       - А… - только и успел сказать Александр, удивленный такой внезапной переменой в настроении друга. Анна смутилась, но, к внутреннему удовольствию Владимира, осторожно взяла его под локоть, и все четверо продолжили путь к музею, правда, уже не пешком, а в машине Корфа. Никита уселся на переднее пассажирское сидение, а девушки разместились сзади и принялись весело болтать, обсуждая какие-то новости из мира музыки. Владимир прислушивался краем уха, улавливая все больше оживления в голосе Анны, а в зеркале заднего вида заметил, что она улыбалась. Хорошо, что в этот момент они стояли на светофоре, потому что он засмотрелся: улыбка Анне невероятно шла, делая девушку живой, настоящей; и это было самым прекрасным, что Владимир видел в последнее время.       Не без труда найдя место на парковке, компания вошла в музей, и на Владимира нахлынули воспоминания. Будучи сыном художницы, он, конечно, посещал галереи, но в самую главную сокровищницу живописных ценностей страны мама водила сына лишь однажды. Зато на весь день, потому что практически перед каждой картиной они стояли по полчаса, и мама рассказывала о художнике, о его стиле, выдумывала какие-то истории и в таких восхитительных эпитетах описывала полотно, что Володя слушал, затаив дыхание. А сейчас он едва ли мог вспомнить хоть что-то из ее рассказов. Но сама атмосфера этого здания, русская речь, перемежавшаяся с иностранной, строгие тетеньки, все как одна в больших платках на плечах - все это живо напомнило то невероятно далекое, простое и счастливое время.       Молодые люди оставили верхнюю одежду в гардеробе, купили билеты и отправились бродить по залам. Анна чувствовала, что на нее постепенно накатывает усталость, но рядом был Владимир, и это придавало сил. Она по-прежнему держала его под руку, благодаря чему ощущала тепло тела и легкий приятный аромат одеколона. Какое-то время оба молчали, не тяготясь отсутствием слов, но девушка знала, что ей необходимо объясниться: Владимир не должен думать, что она обиделась на него тогда, в пятницу. Пока Таня с Никитой рассматривали галерею портретов русских вельмож начала восемнадцатого столетия, Анна набралась смелости и сказала:       - Владимир, я хотела перед вами извиниться. За… за то, что было в пятницу.       Молодой человек нахмурился, но тут же расслабился и покачал головой:       - Нет, Анна, извиняться должен я. Я обещал не прикасаться к вам, если вы не захотите, и, признаться честно, когда вы сами подошли… Я истолковал это как разрешение.       - Но я прогнала вас, хотя… мне совсем этого не хотелось, - Анна застенчиво улыбнулась, но улыбка тронула лишь уголки губ и моментально сменилась печалью. – Просто в моей жизни произошло несколько очень плохих событий, и…       - Анна, - прервал ее Владимир. – Вы не должны передо мной оправдываться. Я очень рад, что с вами все хорошо, и что мы снова встретились. Если честно, на это я уже не рассчитывал.       - Почему? – удивилась девушка. – Вы ведь в любой день могли приехать в больницу.       - А вы могли узнать у Лизы мой телефон и позвонить, - парировал Владимир.       - Я… - Анна опустила голову. – Наверно, я просто трусиха. Испугалась, что вы на меня обиделись и не станете разговаривать.       - А я решил, что сам напугал вас, и теперь вы не захотите меня видеть.       - Я действительно испугалась, но… не вас. Когда вы рядом, я вообще ничего не боюсь. Вот, смотрите, - и с этими словами Анна смело взяла его за руку. Ее маленькая ладонь уютно устроилась в объятиях длинных теплых пальцев. Владимир вздрогнул и посмотрел вниз. Потом перевел взгляд на Анну: сейчас в ее глазах не было ни намека на страх, она просто улыбалась, чуть склонив голову набок, словно приглядываясь, как будто это была их первая встреча в жизни.       - Ну, - сказала она, - теперь вы видите?       - Вижу, - улыбнулся в ответ Владимир.       Подошли Таня с Никитой, и компания отправилась дальше. До конца прогулки по музею Анна не выпускала руку Владимира из своей, и он шел, не веря собственной удаче, с восторгом ощущая, как маленькие пальчики тесно переплетаются с его собственными. Она не боялась его, значит, было что-то другое. Он задел за больное место, но каким образом? Впрочем, сейчас было совершенно не до того, чтобы анализировать произошедшее. Это можно и потом сделать. Пока Анна рядом, он может лишь наслаждаться ее присутствием, слушать тихий мелодичный голос, замечать каждую улыбку.       Анне же казалось, что она видит какой-то волшебный сон. От собственной смелости кружилась голова. Картины и скульптуры перестали иметь значение, она хотела смотреть только на Владимира. Но когда присела на банкетку в одном из залов, вдруг поняла, насколько устала. Ей не хотелось, чтобы этот день заканчивался, но ноги просто гудели, а при каждом выдохе из груди вырывался легкий хрип. Владимир, сидевший рядом, внимательно посмотрел на девушку, прислушался и строго сказал:       - Анна, вы выглядите очень уставшей. Вам пора домой.       - Но я не хочу… - попробовала возразить Анна, однако Владимир не дал ей договорить:       - Вы первый день на ногах, нельзя так себя нагружать. Давайте я отвезу вас домой. Посидите тут.       Он поднялся, отыскал в зале Таню с Никитой и стал им что-то объяснять. Анна видела, как подруга слегка нахмурилась; тогда молодой человек вытащил из кармана брюк телефон и протянул Тане, но та махнула рукой и кивнула. Владимир пожал руку Никите, и быстро вернулся к банкетке.       - Пойдемте, - он помог ей подняться, бережно поддерживая под локоть. – Ваша подруга сначала не хотела отпускать вас со мной, но я предложил ей позвонить Лизе, и она сменила гнев на милость. Им все равно в другую сторону потом.       Усадив Анну в машину, Корф устроился на водительском месте и завел двигатель. Заиграла какая-то спокойная джазовая композиция, которую он не дослушал утром, по дороге в отель. В салоне было тепло и уютно, так что девушка, не сдержавшись, зевнула, откидываясь на спинку кресла: ее вдруг разморило и захотелось спать. Прикрыв глаза, Анна вслушивалась в томные звуки саксофона и рояля, смешанные с тихим гулом машины; потом все куда-то провалилось, сливаясь в мутную пелену где-то далеко, и девушка сама не заметила, как уснула.       Подъехав к двору Лизиного дома, Владимир остановился, с улыбкой глядя на прикорнувшую в кресле Анну. Сейчас она дышала ровно, без хрипов; длинные ресницы чуть подрагивали, руки спокойно лежали на коленях. Приоткрытые розовые губки были настолько соблазнительными, что Корф изо всех сил вжался в сидение, пытаясь удержать себя на месте. Один раз он уже поплатился, и мало ли что Анна сегодня говорила – это могла быть просто эйфория вперемешку с лекарствами, которыми ее стопроцентно напичкали перед выходом из больницы. Нет, теперь он будет осторожен. Аккуратно дотронувшись до плеча девушки, Владимир позвал:       - Анна! Просыпайтесь, приехали.       Девушка очаровательно сморщила носик, потянулась, не открывая глаз, потом помотала головой, стряхивая остатки сна.       - Ой, правда, приехали! – она глянула в окно, потом повернулась к молодому человеку. – Владимир, спасибо вам. Это был чудесный день. Мне еще никогда не было так хорошо, правда.       - Рад слышать, - улыбнулся Корф. – Дойдете дальше сами? А то, чувствую, Лиза меня просто так не отпустит, а мне еще по своим делам надо.       - Конечно, - ответила девушка, поплотнее натягивая на волосы шапку. Она медлила; хотелось спросить, когда они снова увидятся, но былая храбрость куда-то улетучилась, и нужные слова никак не хотели слетать с языка. Владимир взял ситуацию в свои руки.       - Анна, а что вы делаете завтра?       - Ничего, - улыбнулась она.       - Ну тогда я приглашаю вас провести этот день со мной, - сказал он.       - А… что мы будем делать? – с любопытством спросила девушка.       - Первое, что взбредет в голову, - пожал плечами Корф.       - Ну что ж… давайте, - весело согласилась Анна и вышла из машины. Чуть ли не бегом пробежав по двору, залетела в подъезд, приплясывая, нажала кнопку лифта. Отперев входную дверь, плюхнулась на табуретку в прихожей и неожиданно для себя самой рассмеялась. Из кухни тут же вышла Лиза в фартуке: очевидно, готовила ужин.       - Аня! Судя по всему, ты очень хорошо провела время, - улыбнулась сестра.       - Лиза! Он вернулся! Он на меня не сердится!       - Кто вернулся? – не поняла сначала Лиза, но тут ее осенило. – Володька?! Так вы что, вместе гуляли?       - Да! И в музей ходили! И домой он меня привез! Лиза-а-а, я так счастлива! – И Анна, порывисто обняв сестру, убежала к себе в комнату.       Подошла к календарю и передвинула рамку на сегодняшнее число. Время снова побежало в привычном темпе. И той ночью она впервые спала спокойно.