Полетай со мной

      - Володя, а куда мы теперь? – спросила Анна, когда они наконец вышли из стеклянного купола. По правде говоря, девушке долго не хотелось уходить оттуда, хотя, когда слезы высохли и волна первых волшебных эмоций улеглась, Владимир потянул ее к выходу, но Анна упросила его еще побродить по холму. Ей казалось, что стоит лишь покинуть это место, сказка кончится, карета станет тыквой, принц исчезнет, а боль снова займет подобающее ей главенствующее место. Но за куполом ничего не изменилось: все так же светило солнце, ходили вокруг люди, и Владимир нежно держал ее за руку, иногда сжимая чуть сильнее, словно тоже сомневался в том, что все это происходит по-настоящему.       - До заката еще пара часов точно, успеем осмотреть остальное, а пото-о-ом… - протянул молодой человек, хитро прищуриваясь.       - Что потом? – улыбнулась Анна.       - Увидишь! Сюрприз, - Владимир притянул ее к себе и осторожно прикоснулся губами к виску. Он почувствовал, как девушка едва заметно напряглась, но тут же расслабилась, довольно вздохнула и прижалась ближе. Они так и ходили в обнимку, болтали, но больше Владимир не решился поднять больную тему – хватит с них на сегодня серьезных разговоров, тем более что напоследок он действительно готовил девушке сюрприз, за некоторую часть которого теперь опасался даже больше, чем раньше. Но, чувствуя, как Анна спокойно обнимает его, смеется и не вздрагивает, когда его губы как бы невзначай проходят в опасной близости от виска или щеки, Корф начал надеяться, что все удастся именно так, как он задумал.       Когда солнце начало быстро садиться за реку, Владимир повел Анну к главной достопримечательности «Зарядья» - парящему мосту, с бетонной консоли которого открывались потрясающие виды на Кремль, Москву-реку и набережную. У Анны от восторга захватило дух; она вертела головой во все стороны, то и дело дергая молодого человека за рукав пальто, чтобы он обратил внимание на суда, проплывавшие под ними, на зажигавшиеся один за другим огни столицы, отражавшиеся блестящей рябью в темной воде, или на красно-оранжевые всполохи солнца, прощавшегося с гостями парка до завтрашнего дня. Анна стояла у самого края моста, опираясь на ограду; ветер трепал волны волос, выбившихся из-под шапки, а закатные лучи окрасили кожу в теплый розовый цвет. Владимир замер рядом, любуясь девушкой; заметив, что она зябко потерла руки – на мосту под вечер было холодно – расстегнул пальто и как можно небрежнее сказал:       - Ныряй.       Анна кинула взгляд на Корфа и, подумав буквально секунду, смело шагнула и прижалась к теплому свитеру. Владимир накрыл ее пальто сверху, обнимая обеими руками.       - Сильно замерзла? – спросил он тихо, склонившись к самому ее уху. Анна вновь ощутила, как от его дыхания по коже пронеслась волна мурашек; от этого было и хорошо, и немножко страшно одновременно.       - Здесь так красиво, что я даже не заметила, - ответила она. – Спасибо, что привез меня сюда.       - Пожалуйста, - улыбнулся Владимир. Про себя же он пытался понять, достаточно ли Анна провела времени в его обществе, чтобы можно было сделать следующий шаг. Голос разума вопил, что он бежит впереди паровоза, и надо подождать, иначе она снова испугается, но сердце так сладко ныло от прикосновений к ее нежной коже, от этого сумасшедшего волшебного запаха волос, от доверчивого искреннего взгляда голубых глаз, что не было никаких сил тянуть до какого-то гипотетически удобного момента. В конце концов, он не собирался делать это исподтишка…       - Аня, - позвал он. Она подняла на него глаза, и Владимир в очередной раз почувствовал, как его затягивает в бездонный омут; но сейчас это уже не настораживало, он с радостью готов был проваливаться туда хоть каждые пять минут. Усилием воли вернув мысли в нужное русло, Корф задал свой «вопрос на миллион»: - Можно тебя поцеловать?       В первое мгновение Анна решила, что ей послышалось. Сам факт того, что Владимир попросил у нее разрешения на поцелуй, казался странным, потому что в этот самый момент девушка отчетливо поняла, что весь день подспудно ждала, когда это случится. Те самые три поцелуя, про которые она сказала Лизе, были еще в школе, в выпускном девятом классе, когда Аня целую неделю встречалась с мальчиком Лешей из класса «В». Они вместе ходили на дополнительные занятия по математике и русскому, когда готовились к экзаменам, потом так же вместе их и сдавали; после Леша, отчаянно краснея, пригласил Аню быть его парой на выпускном вечере. Девушка не планировала туда идти, но мысль о том, что хоть ненадолго можно ощутить себя такой же, как все остальные одноклассницы, оказалась слишком соблазнительной. Она согласилась. Леша настолько обрадовался, что поцеловал ее прямо там, где они стояли, за школьными воротами. Поцелуй был таким коротким и сумбурным, что Аня ничего не поняла, только растерялась; и когда все кончилось, чуть ли не бегом бросилась домой, крикнув на ходу «пока». А второй и третий поцелуй были на самом выпускном вечере, но девушка так и не решила, понравилось ли ей, потому что в момент поцелуя мозг словно отключался, и ноги становились ватными; она ничего не соображала и мало что запомнила – только смутное ощущение влажных мальчишеских губ на своих, язык, который неумело пытался искать ее собственный… Потом, когда они встречались после выпускного еще несколько раз, Анна все время уворачивалась от Лешиных губ и рук, сама толком не зная почему. Леша не настаивал, и они просто гуляли по паркам, даже в кафе сходили. Но потом произошла финальная ссора с матерью, Анна уехала подавать документы в колледж, и застенчивый одноклассник остался в прошлом; а вместе с ним и те три поцелуя, которые, собственно, ничего не объяснили юной девушке о том, каким сладким и страстным может быть соединение двух пар губ.       Но Владимир – это совсем другое дело. Если даже от простых объятий ее каждый раз настигает такая эйфория, что хочется кричать на всю Москву о том, как ей хорошо, то что же будет, если он ее поцелует? По-настоящему; ведь речь шла именно о таком поцелуе, а не о тех легких прикосновениях к щекам и вискам, которыми он ограничивался весь день. Анна замерла, понимая, что решение целиком и полностью зависит от нее.       Владимир ждал; он видел по глазам Анны, что в ее голове сейчас идет нешуточная борьба. Знать бы только, чего с чем. Плохих воспоминаний с хорошими? Недоверия с предвкушением? Он догадывался, что девушка вряд ли умеет хорошо целоваться, но это его совсем не отталкивало. Про «монополию на обучение» за обедом сказано было не совсем в шутку. Хотя Владимир не считал Анну полностью своей, он уже готов был дать отпор любому потенциальному сопернику, потому что только он имел право обнимать девушку, слышать ее смех и уж тем более – целовать. Как мальчишка, ей-богу. Он даже у первой своей подружки не спрашивал разрешения. Но с Анной все с самого начало было иначе; она раз за разом меняла все установки и привычные для него идеи, заставляя испытывать те чувства, которые сам Корф считал для себя если не совсем невозможными, то уж явно давно отжитыми и забытыми. И сейчас он, как на самом первом в жизни свидании, с нетерпением ждал того восхитительного мгновения, когда фантазии, бередившие годами спавшие глубинные инстинкты и желания, начнут становиться реальностью.       - Я очень плохо целуюсь.       Едва слышные застенчивые слова вернули Владимира к реальности. Он чуть не рассмеялся, понимая, что одна из его догадок оказалась верной, но то, что Анна сама призналась… Глупенькая, нежная девочка, это ведь совсем неважно…       - Помнишь, за обедом я говорил про монополию на обучение? – улыбнулся он. – Я готов начать прямо сейчас, скажи только «да». Ты знаешь, что без твоего согласия я ничего не сделаю, хотя мне ужасно хочется…       - Да! – перебила его девушка, прижавшись так тесно, что Владимира бросило в жар и пришлось собрать в кулак всю выдержку, чтобы не возбудиться чересчур сильно. Приподнявшись на цыпочки, Анна тянулась к его лицу; голубые глаза становились все ближе, в них отражались водяные блики и огни уличных фонарей. Погружение в неизведанное и манящее пространство… Крепко держа балансирующую на кончиках ступней Анну, Владимир склонил голову и, чувствуя, как сладкий запах ее кожи окружает его дурманящей пеленой, закрыл глаза и прикоснулся к губам девушки. Медленно… Все должно быть очень медленно, не столько потому, что она может испугаться или почувствовать неловкость, а потому, что ему самому хотелось насладиться этим поцелуем от и до. Сначала верхняя губа, потом нижняя… Тихий вздох – и ротик раскрылся, как бутон под солнечными лучами. Но нет, он не будет спешить, и поцелуй все так же остается игривым и легким: губы путешествуют то вниз, то вверх, едва касаясь, а в это время ее руки сжимают ткань свитера: кому-то уже не терпится! Мысленно усмехнувшись, Владимир углубил поцелуй, скользнув языком во влажное тепло ее рта, и чуть не застонал, потому что и там она была такой сладкой и приятной, что хотелось никогда не отрываться. Несмотря на неопытность, Анна быстро поняла, что нужно делать: ее язык, как крошечная змейка, играл с его языком, ускользая и возвращаясь, лаская и даря до боли необходимое наслаждение. Сколько они целовались, Владимир вряд ли бы смог подсчитать, но пришлось прерваться, потому что от нехватки воздуха в легких перед закрытыми глазами заискрились разноцветные звездочки, и краем сознания он уловил, что Анна уже шатается, устав стоять на цыпочках. Глубоко дыша, Корф взглянул на девушку: щеки раскраснелись, влажно блестят припухшие губы и дрожат длинные ресницы, быстро поднимается и опускается грудь, а ее пальцы все продолжают стискивать несчастный свитер, словно это спасательный круг. Владимир с трудом удержался от того, чтобы повторить поцелуй: надо дать ей время, чтобы придти в себя.       - Понравилось? – шепнул он Анне на ушко.       Девушка чуть вздрогнула, возвращаясь с небес на землю, и открыла глаза. Когда Владимир только прикоснулся к ее губам, Анне показалось, что внутри нее произошел маленький взрыв, от которого кровь с бешеной скоростью полетела по венам. Ей хотелось остановить время, чтобы запомнить каждое движение, наполненное лаской, рождавшей в ней совершенно новые ощущения. И вроде бы схема была такой же, как тогда, давно, с Лешей: сначала его губы путешествовали только снаружи, целуя коротко, потом натиск усилился, язык оказался внутри ее рта; но то, что Анна испытывала при этом, не шло ни в какое сравнение с теми далекими невнятными поцелуями. Ее била дрожь, ноги еле держали – пришлось изо всех сил ухватиться за изрядно помятый свитер Владимира. А ему хоть бы хны, только разве что дышал чуть глубже привычного, но и это быстро прошло.       - Аня… ну скажи что-нибудь! – он обнял ее, не давая ногам подкоситься окончательно.       - Я не знаю… - Анна действительно не знала, что тут можно было сказать, а описать словами то, что она чувствовала, вряд ли бы получилось. Но зато… Она слегка прикусила нижнюю губу, потом робко улыбнулась и прошептала: - Можно еще?       На этот раз Владимир был куда более решителен. Один раз попробовав этот наркотик, он сразу понял, что станет зависимым. В голове промелькнула мысль: надолго ли ему хватит такой дозы? Как скоро захочется большего? Но тут игривый язычок Анны мягко толкнулся об его губы, и Корф моментально забыл обо всем.       Потом они целовались в машине – сначала когда сели, потом когда уже приехали к дому Лизы и Миши. Анна оказалась ненасытной; Владимира это радовало и заводило, а саму девушку – немножко пугало, но она ничего не могла с собой поделать.       - Обязательно позвони мне завтра, - говорил ей Владимир в перерывах между поцелуями. – У меня перерыв в час тридцать. Дай свой мобильник, я запишу номер.       - Мы увидимся? – спросила Анна, вытаскивая из кармана смартфон и передавая его Корфу.       - Хотелось бы, но из-за субботней конференции я перенес на понедельник нескольких пациентов, закончу поздно. А тебе надо набираться сил, ты же помнишь, что мы решили насчет твоего голоса, да? – Не хотелось напоминать об этом, но надо было увериться, что Анна не сдаст назад. Он, конечно, все равно бы ей не позволил, но в первую очередь она должна хотеть сама. Лиза так и не нашла компаньонку, которая смогла бы присматривать за девушкой, так что большую часть времени Анна будет сидеть дома одна. Сейчас все вроде в порядке, но ему ли не знать, сколько существует тайных спусковых крючков у опасного механизма подавленных воспоминаний. Душевное равновесие – хрупкая штука… А учитывая то, что он собирался вытянуть из нее всю скопившуюся боль, силы Анне пригодятся. Но это потом. Пока они просто вместе, узнают друг друга. Неторопливо, по маленьким кусочкам выкладывают мозаику совместных отношений: паззл большой, все так разрозненно… Что он сам может рассказать ей? И готов ли?       - Я боюсь, - услышал он вдруг ее голос. Оказывается, задумавшись, Владимир отвлекся и перестал следить за Анной. Она сидела, понурив голову и сжав руки между колен – верный признак страха. Вздохнув, Корф подвинулся как можно ближе к девушке и заставил ее вытащить руки, расслабиться и посмотреть на него.       - Аня, я знаю, что тебе тяжело. Не буду скрывать: возможно, потом придется еще хуже. Потому что ты должна будешь все мне рассказать. Не сразу, постепенно, и я не буду на тебя давить, не буду принуждать. Но пойми, оттого, что пытаешься все похоронить в себе, лучше не станет. Будет больно, будет страшно, но я рядом. Слышишь? Я. Рядом. Всегда. Вот, - он поболтал в воздухе Аниным телефоном, - тут мой номер. Когда я работаю, то отключаюсь, но ты можешь записывать голосовые сообщения и отсылать мне. Я все потом прослушаю и перезвоню. Говори обо всем, даже о всякой фигне, неважно. Не держи ничего в себе. И… - он хотел еще что-то сказать, но понял, что выдохся и просто снова поцеловал, ощущая, как она в отчаянии хватается за него, жадно отвечает, не желая отпускать.       - Обещаешь завтра мне позвонить в час тридцать? – еще раз спросил Корф.       Анна кивнула.       - Обещаешь записывать сообщения?       Еще кивок.       - Хорошо. Тогда я тоже кое-что тебе пообещаю.       - Что? – голос хриплый, но совсем не от усталости, и глаза опять блестят, как два драгоценных камня. Владимир нагнулся к самому уху и прошептал:       - Обещаю показать тебе, что такое наслаждение.       Даже в приглушенном свете салона он увидел, как ее лицо залила краска. Ничего, встряска ей будет полезна. Владимир довольно засмеялся и, чмокнув напоследок девушку в губы, вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу. Продолжая краснеть, Анна покинула салон, и молодой человек не удержался от того, чтобы еще раз ее обнять.       - Не могу от тебя оторваться, - тихо, но страстно сказал он. – Но если не отпущу, Лиза из меня чучело для каминной полки сделает. Иди.       Он смотрел ей вслед, пока Анна не зашла в подъезд, и только потом вернулся в машину, завел двигатель и медленно поехал домой.