Весна приходит дважды.

Чимин направляет ствол на какого-то парня, которого вообще достаточно сложно назвать парнем. Хоть на улице сейчас и кромешная тьма, да и происходит это в самой темной части закоулка, я все равно могу разглядеть бедолагу. Лицо парня покрыто кровью, и даже с носа капает кровь вперемешку со слезами. Он с трудом стоит на коленях и то и дело заваливается на бок. — Я смотрю у тебя жизней много, раз ты делаешь то, что хочется тебе, сученок. Чимин проговаривает все это сквозь зубы и, честно сказать, я просто поражен, потому что никогда не думал, что он именно такой. Теперь я увидел его нутро и возненавидел еще больше. Я уже собираюсь сделать шаг вперед, но откуда-то появляется, как я понял, главарь. И знаете, кто это? Бобби, да, тот самый пиздюк из школы. — Мин Юнги, — начал он своим тихим голосом. —  Что я тебе сказал сделать с этой девчонкой? Он «слегка» ногой пинает жертву в грудь, от чего тот падает, но встает снова. Я поражаюсь: вот это у парнишки стальные яйц. — Я тебе сказал убить ее, а ты, что сделал? Ты ее просто спрятал и надеялся, что я ничего не узнаю? — Я ни на что в этой жизни не надеюсь, — жертва произносит эти слова тихо, но в голосе чувствуются сильные нотки. Это удивляет меня еще сильнее. — Ну, тогда это упрощает дело, — Бобби разворачивается и взмахивает рукой, я так понял, что это был для них знак. А в следующий момент я прихожу к резкому выводу, что должен сунуть свой нос в это дело. — Кто-то тут мне заливал о том, что изменился. Я медленно и уверенно подхожу к бедному парню и встаю перед ним, как бы закрывая его от этих придурков и, боже, видели бы вы их лица, побелевшие от шока, особенно у Чимина. — Чонгук? — главарь снова вылезает из берлоги. — Я за него, — равнодушно отвечаю и убираю руки в карманы, давай точно понять, что отступать я не намерен. — Ты ничего не перепутал? — Я-то? Я — нет. А вот вы, друзья мои, что-то перепутали, — я внимательно смотрю на них и жду следующих действий. — Лучше бы тебе уйти, — Бобби злится, а это значит, что неслабый такой мордобой здесь обеспечен. — Да мне как-то нравится тут стоять. Ветер тут по-особенному дует. Я успеваю заметить, как Бобби набирает полную грудь воздуха и со всей силы бьет мне в лицо. Бинго. Да неужели. Меня сносит в сторону. Из губы сочится кровь, и я ухмыляюсь. — Твой удар стал слабее, знаешь об этом? Он не успевает даже ответить, когда я с силой ударяю его ногой в живот, и он отлетает к стене. Вся шайка сразу на меня набрасывается. Я, конечно, не очень хочу хвастаться своей силой, но, блять простите, я атлет в прошлом, поэтому мне не сложно уложить четырех парней, никогда не державших в руке ничего тяжелее рюкзака с парой книжек. Особенно, когда двоих из них ты ненавидишь всеми фибрами своей души. Ненависть придает силы. Это факт. — Эй, чувак, ты как? — разобравшись с нападавшими, я тут же подбегаю к парню. В такой ситуации это, очевидно, самый идиотский вопрос на свете, поэтому сразу смекнув, я набираю 911.

***

— Как он, доктор? Я так переживаю, словно это мой близкий друг, но нахуй он мне вообще нужен? И без него проблем навалом. — У него перелом ребер, два ножевых ранения и множество ссадин и синяков. В некоторых местах сильное скопление крови. Еще бы чуть-чуть, и он бы умер прям на месте, но сейчас с ним все хорошо. — А к нему можно? — Лучше бы ему отдохнуть, да и вам тоже, приходите завтра. Поблагодарив врача, я подхожу к ближайшей лавке и устало падаю на нее, чуть облокотившись на спинку. Я спас жизнь какому-то парню, как когда-то спас мне жизнь Хосок. Какое-то странное чувство внутри. Я вообще не верю в судьбу и прочую хрень, но, черт возьми, почему мне кажется, что это судьба. Хотя я даже понятия не имею, как происходят все эти судьбоносные случаи, но жопа моя чует, что это судьба. Я не знаю, как долго сидел в здании больницы, но очухался я от своих мыслей, когда зазвонил мобильник. На экране высвечивается номер хена. — Гук, ты где? — В больнице. — Что? Что ты там делаешь? — Хен, я спас жизнь человеку. Я говорю так, будто в дораме какой-то снимаюсь, еще музыки грустной не хватает на заднем плане, а вообще, было бы хорошо, если бы я сказал, что из-за меня кто-то умер. Хен как-то долго молчит, а потом все же отвечает. — Правда? О, да ты молодец. Прям настоящий супергерой, — я даже через трубку чувствую, как он улыбается и улыбаюсь в ответ. — Дуй домой, а! Я уже заждался тебя. — Ты у меня дома? — Да. — Что ты там забыл? — Слишком много вопросов, давай скорее домой. Странный он какой-то, — промелькнуло в моей голове, и я помчался домой. Хорошо, что на часах уже давно за полночь, но плохо, что у меня осталось слишком мало времени на сон, потому что походы в универ еще никто не отменял, а, чтобы успеть вовремя на ебучую философию, мне нужно встать как минимум в шесть утра. Подъем и сборы занимают не так уж много времени, а вот дорога… угораздило же поселиться в самой глуши, такой же темной и пустой, как и моя душа. В общем, хорошо, что сейчас ночь, потому что на улице почти не было машин и доехал я достаточно быстро. Когда я добираюсь до своего дома, меня очень сильно смущает темнота. Нет, я имею в виду, что в доме нет света. Хоби-хен сказал, что ждет меня. Не круто же сидеть без света, учитывая, что он знает, где находится включатель. Я осторожно открываю дверь, и тут какая-то херня прилетает мне прямо в лицо. — С днем рождения тебя! С днем рождения тебя! С днем рождения, дорогой кролик! С днем рождения тебя! Откуда-то выходит хен с огромным тортом и свечами на нем. Черт, кажется, я готов слезу пустить, потому что еще ни разу я не получал торт со свечами. — Загадай желание. Хосок смотрит на меня с такой материнской нежностью, что у меня сердце биться чаще стало. Я загадываю желание и спешно задуваю свечу. — Спасибо, хен. Это самый лучший подарок. — Будто из у тебя так много было. Хен смеется и дружески бьет меня по плечу.

***

— Философия есть форма рационально-теоретического систематического мировоззрения. Что же такое мировоззрение? Мировоззрение –это целостная, имеющая силу внутреннего убеждения, совокупность представлений человека об окружающей его действительности и его места в ней, определенный способ понимания… Я слабо понимаю, что вообще пытается залить в мои уши этот мужик с бородой и вязкой жижей во рту, потому что меня конкретно рубит. В голове отдельными картинками пролетает всё, что было ночью. — Давай, Гук, ты сможешь, — Хосок радостно визжит, заливая в меня уже пятую бутылку соджу. — Глотай! Глотай её всюю!!! Он ржет, как лошадь, когда я целуюсь с толчком, а из меня вылезает всё, что было не так давно туда запихано. Мне всерьез кажется, что я сейчас сдохну, кажется, мои кишки сейчас тоже вылезут наружу. — Ты запомнишь этот день на всю свою жизнь! — констатирует старший, когда я с трудом заваливаюсь в комнату и валюсь вместе с ним на кровать. А через час звенит будильник, и я проклинаю весь этот мир, потому что голова болит так, словно по ней били весь месяц, а в горло будто стадо лошадей насрало и жутко хочется пить. — В структуру мировоззрения входят элементы духовной культуры… «Убейте меня», — пролетает в голове. Я правда пытаюсь что-то писать, но сон оказывается сильнее, и я отдаюсь в руки прекрасному Морфею.

***

После универа меня ждет неожиданный сюрприз: чья-то сильная рука резко хватает за рукав и тащит в неизвестном мне направлении. Я едва плетусь и спотыкаюсь через каждые пять шагов, но этому существу впереди вообще плевать, в каком я нахожусь состоянии. Спустя минут пятнадцать мы останавливаемся возле какого-то заброшенного здания. — Э, я, конечно, извиняюсь, — неуверенно начинаю, смотря на всё это. — А мы где? — Тебе правда не стоило во всё это вмешиваться. Голос у парня звучит как-то напряжённо, и в нем чувствуются нотки страха. — Что? О чём ты? — Тебе не стоило вставать на мою защиту тогда. — Я просто хотел помочь, для меня это нормально. — Зато для меня — нет. Парень поворачивается в мою сторону и долго смотрит в глаза. Мне реально неуютно, потому что я терпеть не могу долгие зрительные контакты с кем-то. — Ты либо говори что-то, либо отпусти меня, — вырывается из моей груди. — Меня зовут Мин Юнги, и я всего лишь хотел сказать, что теперь мы оба в самой глубокой жопе мира.