#AvengersMafia

Во время похорон Фригги лил дождь, постепенно превратившийся в мокрый снег. Температура опустилась на десяток градусов, но Локи все стоял и стоял у могилы своей не-матери, пока не посинели губы, а пальто не покрылось тонкой коркой льда. Не осталось больше никого, кто бы любил его, Тор не в счет - его любовь была другого рода. Не осталось больше ничего, что гарантировало бы уверенность и защиту в Асгарде. Если Хэль вернется, его дни сочтены - думал тогда пятнадцатилетний мальчик. - Ты так йотуном станешь, брат! - пророкотал Тор. Его низкий, всегда громкий голос казался неуместным, неподходящим той обстановке. Он словно не скорбел, только раздражал Локи своей яркостью - алая рубашка, золотые волосы, собранные в небрежный пучок, - и нежностью, с которой смотрел на младшего брата. Не брата. Одинсон набросил на узкие плечи Локи свою куртку с меховой оторочкой, обнял сзади, окружая его заботливым теплом, и только тогда подросток ощутил, насколько околел. - Отвези меня в дом... - Локи не позволил себе произнести более привычное "домой". Пальто аж хрустело, медленно оседая на полу. А после Тор растирал огромными ладонями посиневшие щеки Локи, пока тот избавлялся от отсыревшей и промерзшей одежды уже в своей комнате. Локи давно чувствовал, что Тор относится к нему с чрезмерной для взрослого мужчины лаской: брат не упускал ни единой возможности коснуться младшего, одарить улыбкой или приветственным поцелуем в висок. Часто Тор просто смотрел на Локи неотрывно, когда тот спорил с отцом на тему цен в одном из заведений или откатов полиции, смотрел, прикрывая ладонью улыбку, в которую сами собой растягиваются губы. Только вот глаза его темнели до черна. Асгардец не сразу осознал, что прикосновения его уже перешли черту братской заботы, но Локи молчал. Все его существо кричало от ужаса перед тем, что разум посчитал допустимыми издержками. - Она бы этого не хотела... - прошептал Тор, теряясь в покрасневших от пролитых по матери слез, но все таких же синих глазах брата. - Но вряд ли бы удивилась. За горячечными поцелуями Тор не заметил, каким пустым был взгляд Локи, позволяющего повалить себя на пол у камина. В тот момент старший сын Одина получал то, чего давно желал, а младший - гарантии на более-менее светлое будущее. Было больно. Локи пролежал в постели весь следующий день, удачно оправдываясь тем, что простыл на похоронах, но правда была в том, что он мечтал провалиться прямиком в ад от чувства стыда и отвращения к себе. Кожа горела там, где ее касались руки брата - весь он казался себе клейменным. Стоит выйти за пределы комнаты и каждый, кто только взглянет на него, поймет, что он такая же шлюха, как и все в Асгарде, кто не относится к королевской крови. А ведь Локи не относится. Тор не был бы собой, если бы не рвался к брату. Его любовь лилась через край, но разбивалась о безразличие высоких каменных стен, что Локи возвел вокруг себя буквально за одну ночь. Одинсон писал ему сообщения, на которые не получал ответа, а ближе к ночи ожидаемо устал быть тактичным. Тяжко было не думать о нем, не позволять картинам прошлой ночи всплывать в памяти. Узкие плечи, подрагивающие, гладкая кожа, такая приятно прохладная под ладонями, острые позвонки, такие же сладкие на вкус, как его стоны, хмельные. Тора повело слишком быстро, он неистово брал, боясь, что больше не позволят, а утром уже жалел, что не растянул удовольствие на часы, дни, годы. Локи, его брат, пусть и не по крови, он будет рядом, всегда с ним, всегда его... Тор вошел без стука и удивился тому, что в комнате едва ли не гуляет ветер - окна были открыты нараспашку, тонкие шторы взмыли к потолку от сквозняка, а изо рта северянина вырвался пар. Камин погас, видимо, еще утром, хотя, когда Тор покидал постель брата, несколько поленьев еще тлели внутри, распадаясь на красные по краям хлопья пепла. - Локи! Ты что не вставал? - кинувшись закрывать окна, Тор продолжил расспросы. - К тебе никто не приходил? Прислуга? - Я никого не хочу видеть. Включая тебя, кстати. Голос его был хриплым, сорванным и действительно больным, но Локи дерзил, а значит, при смерти не был. Тор сел на край кровати, поверх одеяла, хотел коснуться слегка запутанных после сна черных волос, но Локи отбил его руку. Упрямый. - Решил себя голодом заморить? О скулы и так можно порезать руки. - Лишний повод будет трогать меня поменьше. - Когда это я опасности избегал? - младший закатил глаза, хотел привстать, но стоило опереться на руки, как его лицо исказила гримаса боли. Настроение его, едва начавшее исправляться, камнем рухнуло вниз. - Зачем пришел, брат? Хочешь сделать это снова? Прости, сегодня я вряд ли смогу сдержать крики, отец может услышать. Но ты же так любишь ходить по грани... Локи даже перестал источать яд, когда Тор поднялся и ушел в сторону двери. Он наивно надеялся, что отпугнул брата своими речами, но Одинсон лишь повернул ключ в замке, закрывая дверь, отрезав их от всего остального мира. - Прости, вчера я был несдержан. Но сегодня, и все последующие дни и ночи, обещаю, я буду доставлять тебе только удовольствие. Локи, я люблю тебя.