***
Мизере зашёл в класс и и закрыл дверь. Здесь было необычно тихо. Никто не играл в LBX, не спорил; но как только зашёл Мизере, все сразу повернулись к нему, словно что-то спрашивая. — Где Нина? — неосторожно ляпнул Кацу. Мизере чуть нахмурился, затем покачал головой. Прошёл и сел на своё место. — Дело совсем плохо, — прошептал Ван Ами и Хиро. Они уже собрались обсудить это все вместе, но тут в класс вошла сенсей Яна. — Последнего урока не будет, — сказала она, постучав ручкой по столу. — Можете идти домой, до свидания. Ван взглянул в окно и мельком увидел уходящую Нину. Она шла медленно, опустив голову. Ямано, не отрывая от неё взгляда, ткнул в плечо Кацу и Ами. «Видите?» — спросил он глазами. Услышав объявление учительницы, никто не стал кричать «Ура!» или как-то иначе бурно реагировать, но все оживились. Начали собираться. Мизере взял свою сумку и быстро, не дожидаясь Хиро, вышел из класса. Но остальные тоже были не лыком шиты, молниеносно собрались и тоже вышли. Так что скрыться Мизере не удалось, и он оказался рядом с одноклассниками; уже выходя из школы, Кацу окинул его взглядом и с чувством произнёс: — Мизере, какой же ты… дурак.***
«Глупо, глупо», — звучало у Мизере в голове, пока он шёл в одиночестве домой. Хиро сегодня пошёл в гости к Вану и собрался вернуться только к вечеру. «Что ж, это даже к лучшему, — подумал Мизере, — мамы дома тоже до ночи не будет. По-моему, сейчас самое время для того, чтобы побыть одному и привести в порядок мысли… — решил он. — И чувства», — почему-то мелькнула мысль, и Мизере тряхнул головой с развевающимися волосами, чтобы отогнать её. Стараясь без мыслей идти вперёд, он смотрел себе под ноги на розовые лепестки; такие же лепестки сакуры падали, отрываясь от нежных цветков, в тот день, когда Нина призналась, что любит его… Мизере до сих пор не мог трезво проанализировать эту ситуацию и просто понять, что к чему. Вот и сейчас он пытается успокоить свои мысли, но они прыгают, как непослушные солнечные зайчики. Мизере поднял голову и посмотрел в голубое чистое небо. И тогда небо было таким же — красивым, высоким, манящим. Мизере снова опустил голову и пошёл дальше, стараясь ни о чём не думать. И неожиданно заметил, что пришёл не к дому. Осмотревшись, он узнал тот самый парк, в котором он гулял с друзьями далёкой осенью, от которой его теперь отделяло уже полгода. Полгода… Полгода он знаком с Ниной, но разве предполагал он в самом начале, что будет с ними потом, когда увидел её в классе, ничем особенным не отличающуюся, обычную девушку с такими ясными глазами, так ярко сияющими ему на той самой вечеринке? Мизере стоял на одном месте, не зная, идти ему всё-таки домой или побыть здесь ещё, когда вдруг услышал голос: — Гуляешь? Медленно, словно нехотя, Мизере обернулся и увидел знакомые чёрно-белые волосы, тёмную куртку и внимательные красные глаза. Джастин? Что он здесь делает? — Ты не ответил, — спокойно произнёс Кайдо. — Да, гуляю, — пожал плечами Мизере, напуская на себя безразличие. — Почему один? — так же спокойно спросил Джастин, смотря немного в сторону, словно говорил не ему, а кому-то другому, но Мизере ощущал, что Джастин краем глаза наблюдает за ним. Наблюдает и видит всё. Стало даже как будто неуютно. — Я шёл домой и решил ненадолго зайти сюда. Я не планировал этой прогулки, — сказал Мизере и сел на скамейку. — Я тоже, — внимательные глаза Джастина остановились на лепестке сакуры, который Мизере неосознанно сжимал в руке. — Кто-то скажет: это случайность. Случайность, что мы встретились. — Допустим. — Но другие скажут: случайности не случайны. — Зачем ты говоришь мне это? — прищурился Мизере. Джастин с полминуты молча смотрел на него, а затем присел рядом с ним и спросил: — Ты ведь не знаешь, что с этим делать, не так ли? Не знаешь, куда уйти от этих мыслей, верно? Глаза Мизере чуть расширились, но он тут же снова принял безразличное выражение лица. — Не понимаю, о чём ты говоришь. Но хотя он и притворялся, что не понимал, на самом деле он сразу догадался. Это он о ней… О ней и о нём, Мизере. — Зачем ты всё это спрашиваешь? — Со мной тоже было так, — сказал Джастин тихо и отвернулся. — С тобой? Что было с тобой так же? — Я думаю, для тебя не секрет, как и для всех остальных, что мы с Джессикой встречаемся, — начал он, встряхнув белой чёлкой. — Вы… что? — не понял Оптимизатор. — Конечно, вы встречаетесь… мы все с ней видимся почти каждый день — в школе, на прогулках… Джастин тихо засмеялся: — Нет, не в этом смысле, конечно… Так говорят про парней и девушек — тех, что признают себя парой. Мизере невольно пододвинулся ближе, словно это могло бы помочь ему лучше понять, а Джастин продолжил: — Мы пара, и мы признаём это. Думаю, ты имел возможность заметить, как мне с ней хорошо. Я не один. У меня есть друзья — и ещё она, которая больше, чем друг. Ты ведь понимаешь, о чём я? — Ну… я понимаю, наверное, — сказал Мизере. — Хиро с Ран и Кацу с Ами тоже встречаются, верно? — Да, — просто ответил Джастин. — Но у нас у всех любовь разная. Кацу и Ами были друзьями с детства, насколько мне известно. Они знали друг о друге многое, всегда играли вместе с Ваном. Но сначала они не были парнем и девушкой. Маленькие дети не влюбляются, хотя у них, конечно, обязательно есть любовь — к своей стране, к своим родителям, — в голосе Джастина проскользнула глубокая печаль, когда он упомянул родителей, но она сразу же исчезла. — Ведь ты любишь свою мать, Мизере? — Конечно, — ни секунды не думая, твёрдо ответил Мизере. — Хотя я и не человек. Но я… благодарен ей. — Но любовь к человеку, — продолжал Кайдо, — которого ты можешь назвать своей половинкой и отдать ему свою жизнь, появляется, когда ты становишься старше, когда твоё сердце готово к этому. С Кацу и Ами было так. Они ощутили, что стали чем-то большим, чем неразлучные друзья детства. И они, уже зная друг о друге почти всё, сразу признали это. Им нечего было мучиться, их открытые сердца давно тянулись друг к другу, и они стали парой. Теперь уже все знают это, и хотя Кацу и Ами порой пытаются отпираться и стесняться, на самом деле они совсем не против того, что остальные всё знают. — И они так просто могут… при всех… — запинаясь, проговорил Мизере. — Просто могут знать, что всем известно о их чувствах, и не скрывать это? — Конечно. Здесь ведь нет ничего постыдного. — А что с Хиро и Ран? — С ними, я думаю, было по-другому. Они встретились недавно. Говорят, противоположности притягиваются, но у них было и общее, и противоположное. Они сразу привлекли друг друга, и хотя, как говорил Гордон, это были «два тормоза», всё же они осознали, что влюбились друг в друга. И они тоже признали это, хотя сначала и стеснялись, особенно Хиро. — А ты? — спросил Мизере совсем тихо. — Что же насчёт тебя и Джессики? — Я никому не рассказывал этого, насколько я помню. Тебе я скажу, и думаю, что ты сможешь понять, — сказал Джастин. — Итак, мы тоже встретились недавно, как Хиро и Ран. Ты, наверное, кое-что знаешь о моём прошлом? — Оно было тяжёлым, не так ли? — Да, — печально улыбнулся Джастин. — Но это всего лишь прошлое, и хотя эти шрамы не заживут, оно уже прошло. Не стоит жалеть о том, что было… Так или иначе, я был замкнутым, я не открывался никому и считал, что мне никто не нужен, что мне хорошо и одному. Затем я встретился с Ваном. Не сразу я признал его, но он стал моим другом, а затем и его друзья стали моими тоже. Тогда я почувствовал себя счастливее. Уже после всего этого я встретил Джессику. Я сразу обратил на неё внимание, ещё тогда, когда спас её и Хиро в поезде — это было ещё до твоего нападения, когда мы сражались с Директорами и предотвращали восстания LBX. Но я никогда не думал… что полюблю её. Сначала мы просто стали друзьями — с ней просто подружилась вся наша команда. Мы вместе проводили время; мы вместе спасли мир не один раз. И после одной из битв я понял, что чувствую что-то к этой девушке. Она говорила, что тоже ощутила чувство ко мне, что смущалась — да, она, обычно такая уверенная в себе, какой её все привыкли видеть, смущалась. А я… испугался. Я просто испугался запустить кого-то в своё сердце. Я считал, что она не будет счастлива со мной, что она не любит меня, что мне предназначено быть одному — думал что угодно, только не то, что было на самом деле. Я просто не хотел признать, что люблю её. Джастин замолчал, и Мизере, внимательно слушавший всё это время, не удержался от вопроса: — Но что было дальше? — Что дальше? — слегка улыбнулся собеседник. — Меня одолевали разные мысли, я не находил себе место, хотя внешне мог казаться спокойным. Но в один момент я мысленно поставил себя рядом с ней и понял, что я не представляю свою жизнь без неё. Понял, что я хочу быть с ней и что всё в моих и её руках. — И… всё? — Нет, ещё нет. Я не знал наверняка, любит ли она меня. Я сомневался. К тому же, я ведь не считал себя тем, кого можно полюбить. Но однажды мы встретились в очередной раз. Случайно, а может, и нет. И во время этой прогулки всё поменялось. Она сама поцеловала меня, — Джастин чуть улыбнулся, видимо, вспоминая волшебный для него момент. — И вечером мы признались друг другу. — А что остальные? — глядя в сторону, спросил у него Мизере. — Знаешь, некоторые догадались о чувствах между нами уже давно, — усмехнулся тот. — Нильс, например. Он настолько хорошо меня знает, что просто не мог не догадаться. Помню, он был очень рад за меня, когда я сказал, что Джессика стала моей девушкой. Ами тоже догадалась обо всём сама. — Ясно, — коротко бросил Мизере. Наступило молчание, в продолжение которого они смотрели в разные стороны и думали каждый о своём. Затем Джастин резко встал. — Я думаю, ты понял, каков будет мой совет, — негромко сказал он, собираясь уходить. — Но… — вскочил Мизере. — Подожди, не уходи. Ты ведь поможешь мне? — Конечно. — Я просто хочу, чтобы… — начал Мизере и остановился. — Что же мне делать? Начало почти такое же, как у тебя, но ведь я успел уже всё испортить… Она тогда призналась, что любит меня, но я сделал ей больно своим отказом. Теперь я ей точно не нужен. Не думаю, что она меня простит. Джастин улыбнулся: — А ты разве уже пробовал просить прощения? — Н-нет, не пробовал. — Не попробуешь, не узнаешь, — Джастин положил ему на плечо руку. — Тем более, раз она уже сама тебе призналась в любви, она тебя точно простит. Тебе нужна искренность, не нужно много слов. Просто скажи, что ты был неправ, скажи, что ты любишь её. И она снова станет счастлива. Мизере, чуть нахмурившись, молча слушал его; потом его лицо посветлело, и он сказал: — Хорошо. Я попробую. — Отлично, — улыбнулся Кайдо в ответ. — Мне пора. До свидания, Оптимизатор. — До свидания, — тихо сказал Мизере, смотря себе под ноги и уже думая о предстоящем объяснении с Ниной. А когда он снова посмотрел вперёд, Джастина уже не было. Ещё раз оглядевшись, он медленно вышел из парка. «Наверное, такими и бывают настоящие друзья», — подумал Мизере.