Чем черт не шутит.

                                          I       Утренний сумрак, тая, делался все прозрачнее и прозрачнее и, наконец, полностью исчез. Небо посветлело, и на нём появилось холодное зимнее солнце, лучи которого, озарив улицы, нахальным образом залезли в окна домов и изгнали из них остатки ночи, ещё таившейся по углам. И город, окончательно проснувшись, наполнился хрустом снега и шумом разговоров, которые зазвенели над Затонском. Но на сей раз это были не пустые пересуды, какими обычно по утрам делились между собой местные кумушки, а нечто серьёзное: это угадывалось по настроению людей, собиравшихся вместе, и их напряжённым, испуганным лицам.       -Жан, ты не знаешь, что происходит? — поинтересовался Кирилл Владимирович у своего помощника, сидевшего рядом в санях, и указал на очередную толпу, встретившуюся им на пути. — Почему город гудит, как растревоженный улей?       -Узнать? – спросил Жан, откидывая с ног тёплое покрывало, спасавшее его от мороза во время поездки.       -Пожалуй, да. Я должен быть в курсе, - согласился князь и тростью ткнул кучера в спину. — Остановись.       Возничий натянул вожжи, и лошадь, сбив шаг, встала недалеко от центральной улицы, которую с обеих сторон занимали магазинчики, лавки и конторы в праздничном убранстве.       Жан, тут же выйдя из саней, и с видом ничем не обременённого человека, прогуливающегося по тротуару, незаметно влился в толпу.             -Ловок, - хмыкнул Кирилл Владимирович, наблюдая за ним и оттянув шарф, потёр шею. Теперь этот зуд почти никогда не оставлял его в покое, днём и ночью князь чувствовал его на коже.       Вспомнился Париж, и тут же всплыл образ Махаллат, с которой всё и началось. Он увидел её, когда шёл по лестнице в свои апартаменты, снятые в самой дорогой гостинице города возле Эйфелевой башни. Его номер окнами выходил на это сооружение, освещённое огнями, из-за которых прекрасно было видно почти непрерывную змейку туристов, стремящихся на самый верх. Верх, туда, где гремела музыка в ресторане и откуда он только что вернулся.       Мадемуазель спускалась по лестнице, роясь в сумочке, и так была поглощена этим занятием, что не заметила, как наступила на край юбки, и при следующем шаге пошатнулась, потеряв опору под ногами. Ещё секунда, и девица полетела бы вниз по бордовой дорожке. Чтобы предотвратить это, он быстро преодолел несколько ступенек и, оказавшись рядом, схватил её.       -Как же я Вам благодарна, - начала она, положив левую руку на вздымающуюся тощую грудь, почти невидную из декольте модного платья. — Если бы не Вы, я бы упала, - и она со страхом посмотрела вниз, всхлипнув, тесней прижалась к нему. — И мой бедный папа́ не пережил бы этого! Но Вы спасли меня, и Ваш поступок достоин благодарности. Я обо всём расскажу папа́, и он непременно захочет выразить её вам. Вот визитка, на ней Вы найдёте наш адрес, - и она в один миг вынула из ридикюля теснённую карточку. — Непременно будьте сегодня в шесть.       -Пустое, - надменно бросил он и, стряхнув с себя женщину, поспешил удалиться. Ему не было дела до признательности какого-то буржуа, а спасал он её только из-за себя, так как испугался, что при падении эта *conne могла задеть его и утянуть за собой вниз. И к тому же у него зародилось стойкое убеждение, что происшедшее минуту назад было искусно срежиссированное представление. Уж больно быстро была вынута ею визитка, словно её приготовили заранее.       -Не зная того, какая это будет благодарность, Вы отказываетесь от неё? – услышал он в спину.       -Мадемуазель, - нехотя повернувшись, он пристально посмотрел на девицу и отметил, что она была не так чтобы хороша, но и не совсем дурнушка. Брюнетка высокого роста, при этом худая. У неё были большие с паволокой зелёные глаза, маленький приплюснутый нос и тонкие губы. В её чертах проглядывалось нечто змеиное, ему показалось, что она сейчас откроет рот и из него появится тонкий раздвоенный язык. — Чем Вы можете наградить? Своей рукой? Так увольте, мне она ни к чему. Деньгами? Я боюсь, Ваш папенька не сможет предложить ту сумму, которая меня устроит, а меньше мне не надо. Так что оставим все, как есть. Всего доброго.       -Ну, смотрите сами, - прошипела она и, подобрав юбку, сбежала вниз. Посмеявшись, он продолжил свой путь и, оказавшись на нужном этаже, заметил в пустом холле среди ваз с цветами на низенькой мраморной скамейке с кривыми резными ножками плотного господина. Мужчина сидел, читая газету, а при его появлении, подняв голову, ожег пристальным взглядом.       Кивнув незнакомцу, он одолел коридор, утыканный дверями, и, остановившись возле номера, вставил ключ. Но войти уже не смог, так как что-то влажное коснулось лица и перекрыло кислород удушливым запахом хлороформа.       Пробуждение началось с головной боли. Она, как игла, пронзила его висок, и заставила прийти в чувство.       Застонав, он открыл глаза, сел и увидел, что лежит на диване в чьей-то комнате, где горел огонь в камине, весело облизывая брошенные в его зев поленья. В углу тикали напольные часы, медленно раскачивая медный маятник. Вдоль стен стояли шкафы-витрины, демонстрируя богатую коллекцию холодного и огнестрельного оружия. А также два кресла, одно из которых было повёрнуто к арочному окну с видом на экзотический сад, и рядом с ним круглый столик, где натюрмортом располагались хрустальный графин, стопка на тонкой ножке, блюдечко с порезанным лимоном и солонка. Но изюминкой всего этого являлась пепельница, выполненная в виде человеческого черепа, в глазнице оной дымилась сигара.       -Вы пунктуальны, Кирилл Владимирович, - вместе с боем часов послышался мужской голос из-за спинки кресла. — Шесть. С Вашей стороны очень любезно прийти в себя к этому времени.       -Кто Вы и что я здесь делаю?- спустив ноги вниз, Разумовский попытался встать, но невидимая сила опрокинула его на спинку дивана и принялась душить. — Что Вам нужно от меня?       -Во-первых, невежливо отказывать даме, - хмыкнул голос. — А во-вторых, быть таким… Проще нужно быть, князь, проще. Например, я: душка, балагур, весельчак, - и тут он увидел из кресла поднявшегося мужчину невероятной красоты. Его невозможно было описать словами, это был эталон. — Меня зовут Астарот, - представился он. — Махаллат, ослабь хватку, а то наш гость уже синеть начал, - проговорил хозяин комнаты.       И он тут же почувствовал, как давящее кольцо на шее чуть-чуть ослабло.       -Ну так вот, - продолжил Астарот. — Князь, я не привык ходить кругами вокруг да около и поэтому говорю сразу: я предлагаю Вам сделку. Взамен Вы получите все, что хотите, и двух помощников в придачу. Идёт?       -А душить меня обязательно? – еле выговорил он.       -Ах, это, - рассмеялся Астарот. — Вы пренебрегли Махаллат как женщиной, и она обиделась на это. Что вы хотите, слабый пол, кем бы они ни являлись на самом деле, все равно ранимы.       -Не валяйте дурака, - просипел он, как бы не было ему страшно от проистекающего. — Ведь Вы можете приказать ей отпустить меня.       -Князь, князь, Вы, похоже, так и не поняли, с кем имеете дело, - и через секунду в комнате уже находился худой обнажённый мужчина, все так же прекрасный лицом, но с драконьими крыльями, с оперёнными ногами и руками, имеющими дополнительные птичьи крылья. Его голову украшала корона, а в левой руке он держал извивающуюся змею. — Я один из восьми князей тьмы! – пронёсся по комнате нечеловеческий голос, отчего оконное стекло треснуло и со звоном осыпалось на пол.       Истинный ужас обуял князя, и он ощутил, как холодный пот заструился по спине, а руки и ноги мелко задрожали. Сердце сжалось и провалилось куда-то в район желудка. Не решаясь больше смотреть на это, он закрыл глаза.       -Открой глаза, смерд! С тобой говорю Я!       -Что Вы хотите? - через силу выполнив приказание, он разжал веки и обнаружил перед собой уже приветливого хозяина комнаты.       - Как стало известно, в Затонске, где находиться ваше имение, откроется накануне Рождества источник и, если над ним хорошенько поработать то…., - как ни в чём не бывало, промолвил Астарот, улыбаясь. — Ладно, это Вам знать не положено. Но если Вы поможете мне, то на многое сможете рассчитывать взамен. По рукам? – и из воздуха появился пергамент, нож и перо.       -Прошу, уберите ее от меня. Я согласен, но в обмен хочу власть и деньги. Демон равнодушно кивнул.       Тогда Разумовский взял в руки нож, прекрасно понимая, чем нужно подписывать такие документы из книг, и уколол палец. Обмакнул перо в кровь и, не читая, поставил под текстом свой росчерк.       - Вам останется разыскать в округе подходящую деву невинную. Затем под видом коллекционера заманите к себе барона Вильгельма фон Руммелья и уже там все расскажите ему. Долги отдавать надо, - продолжил Астарот, игнорируя его просьбу. — Подробности Вы найдёте на тумбочке в гостинице.       -Кирилл Владимирович, - услышал Разумовский сквозь воспоминания голос Жана. — Они толкуют о каком-то старце, поставившем чуть ли не весь город на колени. Я в полной растерянности, так как ума не приложу, кто это может быть, - развёл он руками.       -А насчёт нашей операции есть какие-нибудь толки? – справился князь.       -Нет, пока все тихо. Осведомитель в управлении утверждает, что Штольман не знает, с какого боку к этому делу подступиться. Даже боится идти на доклад к Трегубову - у него ничего нет.       -Отлично!                                                 II        Ослеплённая ярким солнцем, вовсю разгулявшемся по улицам Затонска, Нина Аркадьевна зашла в гостиничный холл и тут же окунулась в кромешную тьму. Замерла на месте, боясь сделать шаг. Её глаза ничего не видели вокруг, она только лишь имела возможность слышать приглушённые голоса, звяканье посуды, чьи-то шаги и чувствовать различные запахи.       -Мадам желает снять номер?- громко прозвучал мужской голос где-то рядом.— Люкс, полулюкс. Есть все, и смею доложить, мадам, у нас не хуже, чем в столице. Или Вам отобедать? Кухня **magnifique! Не пожалеете, мадам.       Нежинская, вздрогнув, инстинктивно повернула голову на резкий звук и поняла, что мрак перед глазами рассеялся и она видит долговязого молодого парня во фраке, обладающего непередаваемым рыжим цветом волос, приглаженных помадой, и яркими конопушками, рассыпанными на плоском, как блин, лице, стоявшего за конторкой и с любопытством разглядывающего её.       -Я желаю получить информацию,- стянув с рук перчатки, Нина Аркадьевна подошла к портье. — Проживает ли у вас в гостинице Яков Платонович Штольман?       Написать ему о своём визите в город она не рискнула, боясь, что он не будет читать послание и поэтому отважилась на самостоятельный поиск, чтобы поставить сыщика перед фактом своего появления. И начать его Нина Аркадьевна решила с этого «клоповника», так как он числился лучшим в городе.       -Господин Штольман является нашим постояльцем и сейчас изволит обедать. Он всегда трапезничает в этот час, - изрёк портье, выходя к ней, и указал на раскрытые двери. — Прикажете взять Ваше манто, мадам?       -Прошу, - и Нина, расстегнув пуговицы, сбросила меховое одеяние в руки служащего и, отойдя от портье, осторожно заглянула в зал. Он был почти пустым. Посетители занимали от силы десяток столиков, расположившись за ними в хаотичном порядке по залу. И среди них Нина Аркадьевна глазами отыскала Якова. Он сидел возле окна и чему-то мечтательно улыбался, попивал кофе из чашки, посматривая на улицу.       Недоброе предчувствие тут же кольнуло Нежинскую - такую радостную и светлую улыбку на лице Штольмана она наблюдала только, когда они состояли в связи. После их разрыва он сделался угрюмым и сердитым. Князь не упускал возможности позлословить на данную тему. А сейчас эта улыбочка, откровенно говоря, ей совсем не понравилась, так как она не входила в разряд её желаний вернуть его себе.        Пощипав щёки, чтобы они сделались румяней, Нина Аркадьевна, лавируя между столиками, подошла и села на свободный стул напротив сыщика. Затем, поставив локти на белоснежную скатерть и сложив ладони одну на другую, опустила на них подбородок.       -Здравствуй, Яков, - улыбнулась она, встретив удивлённый взгляд Штольмана. — Я скучала без тебя.       -Нина…? Как ты здесь оказалась? Зачем сюда приехала?       Улыбка на губах сыщика потухла, глаза сделались холодными и колючими. Он весь подобрался, выпрямил спину. Совсем не такую реакцию ожидала увидеть Нежинская на своё появление.       -Яков, ты что, мне совсем не рад?       -Ну почему же, рад, - равнодушно проговорил сыщик, ставя чашку на блюдце. — Впрочем, как любому из старых знакомых.       -Яков?! Хотя ты прав, я заслужила это, - смиренно заметила она, садясь ровно на стуле. — Но, Яков, ты мне нужен, и я постараюсь исправить сложившееся положение дел. Тебе не место в этой глуши, - и она презрительно бросила взгляд через окно на улицу, по которой не спеша шли крестьяне. — Твоё место в столице рядом со мной. И я верну тебя обратно, чего бы это мне ни стоило! – сжала она кулаки.       -Не надо, Нина. Я и здесь себя прекрасно чувствую. Тут намного легче, свободней дышится, так что, прошу, не утруждай себя хлопотами.       -Я не пойму, почему ты упорствуешь? – подалась она вперёд. — Неужели ты не хочешь вернуться ко мне или…. Или у тебя кто-то появился?       -Не скрою, появился, и на Масленицу, я надеюсь, мы обвенчаемся.       -Фи, Яков, это же моветон, - рассмеялась она довольно натурально, хотя в душе от такого признания ей захотелось найти ту девицу и растерзать её прямо у него на глазах. — С каких это пор тебя потянуло на простушек, вроде бы раньше ты предпочитал более светских женщин? Хотя, могу допустить, что это ничего не значащий романчик от скуки. Но законный брак…?! Яков, тебя никто не поймёт из наших Санкт-Петербургских знакомых.       -Меня это мало волнует, и к тому же эти же самые знакомые предпочли забыть о моем существовании, - скомкав от закипающей в душе злости салфетку, заметил Штольман. -Но я-то не забыла о тебе! Я-то по-прежнему люблю тебя и забочусь о твоём благе! - Она положила свою ладонь поверх руки Якова Платоновича и сжала её пальцами. Ответное пожатие она не получила. Он остался безучастным. — Даю слово, - жарко произнесла она. — Что через два, нет, через месяц, ты получишь новое назначение и переберёшься назад в столицу!       -Нина, я уже сказал и решений своих менять не собираюсь, - высвободил руку сыщик из-под её пальчиков. — Всего доброго, - и, встав, неспешно отправился к выходу. Проводив его в спину взглядом, Нина Аркадьевна, не справившись с накатившей злостью, схватила чашку и что есть силы грохнула ею об пол. Осколки брызнули в разные стороны вместе с остатками кофейной гущи, которая щедро заляпала скатерти, спадающие вниз со столов.       Звон бьющейся посуды заставил смолкнуть тихий гул, царящий в зале, и десятки любопытных глаз устремились в её сторону. Все замерли в ожидании, что будет дальше. -Мадам, извольте-с заплатить, - в ту же секунду к ней подкатил круглый, как мячик, метрдотель с ровным пробором прилизанных волос. — Это порча-с имущества, и с вас штраф три рубля. Фарфор как никак-с.       -Запишите его на счёт господина Якова Платоновича Штольмана, - встав, проговорила Нежинская, высоко держа голову. — И ещё прибавьте туда же моральный ущерб за испачканные скатерти. Он не будет против, - и, прошествовав по залу, вышла.       Оказавшись в холле и одевшись в манто с помощью портье, Нежинская выскочила на улицу и, подгоняемая морозом, поспешила к коляске, которая дожидалась на углу. Забравшись внутрь, Нина Аркадьевна укутала ноги в плед, лежавший на сидении, и назвала кучеру адрес усадьбы князя.       -Ну, это мы ещё посмотрим! Решений он своих менять не собирается, - пробормотала женщина, когда коляска, дёрнувшись, покатила вперёд. — Ты у меня враз все поменяешь и даже не заметишь как!       У Нежинской уже созрел план, как действовать дальше, но для этого ей нужна помощь Ви́ка и Персиваля. Кто они были на самом деле, она узнала от пьяного вдрызг барона. Вильгельм напился после того, как вышел из кабинета Разумовского, и выбрал её «жилеткой» для своих стенаний.       Отчего он горевал, Нина Аркадьевна не поняла, да и, по правде сказать, не очень-то и слушала барона, но зато уловила, что Кирилл Владимирович подписал какой-то контракт с нечистью. А Вик и Персиваль - два беса, отряженные князю в помощь для какого-то дела, что затевается здесь, в Затонске. И женщина решила воспользоваться открывшимися ей возможностями. Резонно полагая, что простой способ вновь соблазнить Якова здесь не подходил, он очень сильно был увлечён своей пассией и на неё просто так не переключится. Об этом ей сказали его мечтательная улыбка и равнодушие в его глазах при виде её. А парочка бесов могла бы ей помочь. Нина Аркадьевна была в этом больше, чем уверена.       Подъехав к дому, Нежинская расплатилась за поездку и, не раздеваясь, сгорая от нетерпения, влетела в комнату демонов, расположение которой она узнала ранее случайно. И увидела, что эти двое сидят за столом, сервированным к обеду, и между делом играют в карты.       -Нина Аркадьевна, что привело Вас в нашу скромную обитель? – спросил Персиваль и тут же съездил Вику по уху, который, вытянувшись в струну, попытался через стол заглянуть в его карты. — Вы так соскучились по нам, что даже не удосужились избавиться от верхней одежды?       -Мне нужно ваша помощь, - выпалила Нина Аркадьевна и настойчиво посмотрела в лоснящееся с тремя подбородками лицо Персиваля. — Мне нужно от вас….       -Постойте, мадам, не так быстро, - всё-таки улучив момент и подсмотрев карты партнёра, радостно протянул Вик, уворачиваясь от новой оплеухи. — Просто так никто ничего делать не будет. Нужна плата.       -Я намерена уплатить столько, сколько вы скажете. У меня имеются деньги!- горячее воскликнула Нежинская, подходя ближе к столу.       -Эх, Нина Аркадьевна, Нина Аркадьевна, - покачал он головой, и его глаза заискрились от смеха. — Чтобы заполучить в безграничное пользование такого мужчину, как господин Штольмана, недостаточно серебрушки из кошелька. Он стоит не менее одного моего желания, исполненного по первому моему требованию. Согласитесь, это не очень много за пузырёк с приворотным зельем высшей пробы, - и тут же как доказательство на столе появился котелок, испускающий зелёный пар и смрад, а коричневая жижа в нём, громко булькая, грозилась выбраться наружу.       -Это?! – отшатнулась Нежинская от варева и заткнула нос двумя пальцами. — Но, позвольте, как вы узнали о Штольмане, я же ещё ничего не говорила о нём! – удивившись, Нина Аркадьевна разжала пальцы и, широко распахнув глаза, уставилась на беса. -Нина Аркадьевна, это такая мелочь, и она не должна беспокоить Вас. Все строго конфиденциально. Прошу Вас, - и Вик протянул женщине скрученную в трубочку бумагу, которую он достал прямо из воздуха. — Образно говоря, росчерк пера, и Яков Платонович у Ваших ног.       Нежинская несмело взяла бумагу и, развернув её, прочла: - Сего числа, месяца и года я, Нина Аркадьевна Нежинская, фрейлина императрицы дома Романовых, обязуюсь выполнить любое желание подателя сей грамоты по первому требованию.       -А в чём будет состоять то желание? – неуверенно спросила она.       -Мадам! - легко, словно вспорхнув, поднялся Вик со стула и, подойдя к женщине, взял её за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. — Стоит ли думать об этом сейчас, когда уже слышны свадебные колокола?       Нина Аркадьевна, не имея возможности сопротивляться, тотчас почувствовала, как её голова закружилась, и она словно провалилась в омут зелёных глаз. А там на самом дне увидела себя в свадебном одеянии рядом со Штольманом в белом фраке, идущими по дороге от храма. Над головами разливался колокольный звон, перемешиваясь с радостными криками именитых гостей, стоявшими вдоль неё. Они оба, улыбаясь, рука об руку медленно шли вперёд.       -Горько! – кто-то радостно крикнул из толпы, и Яков, остановившись, повернулся к ней, стал наклоняться, однако поцелуй, который Нежинская уже ощущала на своих губах, не случился.       Боль в руке вернула Нину Аркадьевну на землю. Похлопав глазами, чтобы прийти в себя окончательно, она взглянула на свою ладонь, с неё капала кровь. А острый, как лезвие, коготь Ви́ка медленно втягивался в его указательный палец, как обычно это бывает у кошки.       -Приложитесь ладошкой, и он Ваш навсегда, - пообещал бес, протягивая ей развернутый пергамент.       Под впечатлениям от увиденного Нежинская, ни о чём не думая, без возражения приложилась окровавленной рукой. Как только отпечаток оказался на документе, он тут же исчез.       -Браво, Нина Аркадьевна! - выкрикнул Вик и вынул из кармана фигурный флакон. — Добавьте снадобье в питье, и Вы - счастливая невеста, - и с этими словами выставил её за дверь.                                            III       С трудом разлепив глаза, Вильгельм сел на постель и попытался дотянуться до графина с водой, кем-то заботливо оставленного для него на столе рядом с горящими свечами. Но, ощутив накатившую дурноту, со стоном рухнул навзничь, зажмурившись. Это чувство в последнее время стало барону не в диковинку, оттого он знал, что если не двигаться, то все пройдёт. Поэтому замерев на подушке, Вильгельм с облегчением отметил, как желудок успокаивается, а головокружение отступает. Однако на смену этим недугам пришла жажда. Барон ощутил тягучую, горькую слюну, собравшуюся во рту, которую невозможно было ни сглотнуть, ни сплюнуть, а только лишь удалить при помощи глотка воды.       Он осторожно повернул голову и, открыв глаза, посмотрел на графин. Вода манила его. И барон решился.       Осторожно, не делая резких движений, Вильгельм вновь сел. Затем спустив ноги на пол, приподнявшись, перевалился на край стола и, дотянувшись до графина, жадно приник к нему. Стал большими глотками заглатывать живительную влагу, не обращая внимания, что часть ее, струясь по подбородку, попадает за пазуху рубашки.       Осушив весь графин, барон отстранил его от себя, свободно вернувшись в постель, и расслабленно откинулся на подушку. И тут его рассудок, как стая голодных собак, набросился на него. То, что он вчера так хотел забыть при помощи водки, напомнило о себе.       -Какой я есть о́сел! – воскликнул Вильгельм по-русски и накрылся одеялом с головой.       ….Небольших размеров чёрная шкатулка вывалилась из стены прямо под ноги вместе со строительными камнями, когда рабочий ударил по ней кувалдой. В доме, купленном им за гроши, шёл ремонт, так как он решил расширить спальню за счёт кладовой путём сноса стены, разделявшей их.       Нагнувшись и взяв шкатулку в руки, он понял, что та выполнена из цельного куска чёрного дерева, тяжёлого, гладкого и прохладного на ощупь, словно камень. Бока её были изуродованы огнём, но там, куда не достали его языки, обнаруживалась завораживающая красота в виде всевозможных оттенков чёрного цвета, которыми она переливалась. Они переходили один в другой: то непроницаемым антрацитовым, то к нему примешивался серый, и он делался аспидным, то вдруг выступал сапфировый, и он становился иссиня-чёрным, и так множество других нюансов обнаруживала собой шкатулка.       Подивившись находке, он раскрыл крышку, и его глазам предстал чёрный кинжал с лезвием, испещрённым странными руническими знаками. Они, пульсиуя маленькими огоньками, тускло светились на нём, и из-за этого складывалось впечатление, что он живой и дышит.       -Красивая вещица, - оценив, прищёлкнул языком рабочий. — Наверное, больших денег стоить будет?       -Пожалуй, - согласился с ним барон и, вынув кинжал из углубления, осторожно провёл его лезвием по подушечке пальца, дабы отметить остроту. И мгновенно несколько красных капель выступило на его коже в образовавшемся порезе. — Вот же черт! – ругнулся он и, отстранив от себя лезвие, заметил, как кровь, собравшись, словно бусы на нитке, потянулись за клинком, вися прямо в воздухе. Секунда, и это ожерелье из кровавых капель втянулось в кинжал.       С этого дня беды как из рога изобилия посыпались на его дом. Банки, куда он вложил деньги, лопались один за другим. Слуги, не говоря ни слова, требовали расчёт и уходили, а Эльзу поразила неизвестная болезнь. Она слегла и больше не вставала с кровати, слабея на глазах. Врач, следивший за её здоровьем, в очередной визит предрёк неизбежное – смерть. Его словам он не хотел верить и поэтому вызвал к жене других врачевателей, надеясь, что они поставят иной диагноз. Ожидание не оправдалось, и ему осталось уповать на церковь. Он принялся неистово молиться и раздавать щедрые милостыни. Однако и это не помогало, Эльза продолжала угасать, и тогда в минуту отчаянья, стоя на коленях перед ее кроватью, он пообещал заложить свою душу в обмен на её здоровье. И его услышали.       В дождливый вечер в блеске молнии на их пороге появился толстяк в цилиндре, в модном, бутылочного оттенка, сюртуке и как парадокс совершенно сухой, хотя на улице все бурлило от водных потоков. Дождь, будто сбесившись, косыми тугими струями поливал город, от этого дороги затопило, и по ним невозможно было ни пройти, ни проехать.       -Добрый вечер, барон. Меня зовут Персиваль, - приподняв головной убор, толстяк вступил в холл.       -Что Вам угодно? – едва сдерживая нетерпение в голосе, спросил он, неприязненно поглядывая на незваного гостя. Ему очень хотелось вернуться к жене, а не болтать здесь с этим франтом. Он опасался, что Эльза испустит дух, сегодня ей особенно нездоровилось. -Не бойтесь, это произойдет не сейчас, а если условимся, так и вовсе не скоро. Где мы сможем переговорить об этом? – сказал толстяк, оглядываясь по сторонам.       -Простите? – не поверил баром своим ушам.       -Что тут непонятного, Вас услышали и приняли решение помочь.       -Вы пришли забрать мою душу?       -Интересно, как Вы это себе представляете? – хмыкнул гость и всем своим видом показал, что готов выслушать его версию.       -Прошу прощения, - тихо вымолвил он, чувствуя, что сказал глупость. — Тогда как же?       -Мы оказываем услугу Вам, Вы помогаете нам. Согласны?       -Да! – воскликнул он, услышав, как наверху раздался мучительный крик Эльзы.       -Тогда Вы возложите на себя обязанности Чёрного жнеца. Эту функцию Вы выполните единожды, но зато ваша жена проживёт ещё долгие, долгие годы. Суть её в том, что вы найденным ножом должны прервать нить судьбы некой девы. Её имя и место, где это должно произойти, Вам сообщат позже, - и гость выжидающе впился в него взглядом.       -Где я должен поставить свою подпись о согласии? – без лишних сантиментов спросил он.       -Правильное решение, господин барон, - с лёгким поклоном произнёс толстяк. — Тогда будьте добры. Немного крови вот сюда, - он показал в нижний правый угол бумаги, которая невесть как возникла в его руках. — Это и станет вашей подписью.       Совсем не думая о последствиях, он живо уколол палец булавкой, украшавшей его шейный платок, и приложился к документу.       -Всего доброго, - и гость испарился прямо на его глазах.       После этого Эльза пошла на поправку. С каждым днём она делалась румяней и оживлённее. Начала вставать и, в конце концов, вернулась к своему любимому занятию, катанию на лошади, а его одолели мысли, следя за ней: как он будет отдавать долг, ведь у него не хватит духу убить.       От одного только сознания, как он заносит нож над человеком, его накрывала холодная испарина, и делалось дурно. Тогда он пришёл к выводу, что ему нужно избавиться от кинжала и шкатулки. Не сжигать и не замуровывать их, а просто выставить на аукционе. А когда за ним придут, он скажет, что жена продала их из-за нехватки денег. Тем самым вопрос будет исчерпан.       Но как он просчитался, думал барон, лёжа в темноте. Его всё-таки обманом вынуждают отдать долг за жизнь жены. *дура, *** превосходная