Чем черт не шутит.

                                                I       Скрывая лицо от посторонних глаз шарфом и глубоко надвинутой на глаза меховой шапкой, полковник Варфоломеев зашел на ступеньки, ведущие на крыльцо конспиративной квартиры и резко оглянулся, проверил, нет ли за ним «хвоста». Но за ним все было чисто, никто из спешивших в этот вечерний час по улице не повел себя подозрительно: не шарахнулся от его взгляда в сторону или замер в ступоре на месте.       Удовлетворившись этим, он условным стуком постучал в дверь. И почти тут же услышал за ней тихие шаги и скрежет ключа, повернувшегося в замке. Затем она приоткрылась маленькой щелочкой и распахнулась во всю ширь, когда полковник убрал с лица шарф и задвинул на затылок шапку.       -Проходите, - произнес мужчина со свечой в руках и отступил назад, чтобы полковник мог войти. — Господин Штольман ждет Вас в гостиной, - и мужчина указал в сторону двери, когда Варфоломеев оказался в тесной прихожей.       Кивнув, он быстро расстался с верхней одеждой и прошел в указанном направлении. Это была небольшая гостиная с минимум мебели в ней: квадратным столом и четырьмя стульями, так же имелись напольные часы. Окно было плотно зашторено. Комната освещалась светом, шедшим от пылающих дров в камине, возле которого стоял сыщик.       -Господин Штольман, - окликнул его Варфоломеев.       -Господин полковник, - быстро поднявшись, проговорил Яков Платонович и, подойдя к Варфоломееву, кивнул головой и щелкнул каблуками.       -Будет Вам, Яков Платонович, каблуками щелкать, - садясь на стул, устало бросил Варфоломеев. — Я здесь инкогнито и, можно сказать, почти неофициально. Прошу без церемоний. Присаживайтесь.       Штольман, отодвинув стул, сел.       -У меня к Вам дело, - продолжил он. — Оно государственной важности, и если его не решить, то ситуация может вылиться в международный скандал.       -Я весь во внимании, - заинтересованный таким вступлением произнес Яков Платонович.       -Третьего дня в номере гостиницы «Англия» было найдено тело первого советника английского посла Стивена Фокса с перерезанным горлом. И тогда же обнаружилось исчезновение его жены Кэтлин. Вы понимаете, что сейчас творится?! – вскочив со стула, произнёс Варфоломеев.       Яков Платонович кивнул, хотя догадался, что вопрос чисто риторический и задан был, дабы он проникся обстоятельствами дела.       -Посла от скандала сдерживает лишь подозрение в причастности к убийству самой миссис Фокс и поэтому скрывшийся. А то нам давно прислали бы ноту протеста. А так Сайрус пока ограничивается требованиями разыскать женщину и убийцу уважаемого человека.       -А чем я в этом могу Вам помочь? – спросил Штольман, наблюдая за взволнованным полковником.       Варфоломеев нетерпеливо вскинул руку, давая понять сыщику, что вопрос преждевременный и что он еще не все сказал.       -В ходе расследования выяснился ряд фактов, - возобновил он рассказ. — Во-первых, Кэтлин Фокс на осеннем балу познакомилась с офицером N-ского полка, несущего службу в Затонске, Андреем Григорьевичем Рябиковым, внебрачным сыном князя Григория Григорьевича Рябикова. После этого бала их часто наблюдали вместе. Во-вторых, Андрея Григорьевича сейчас нет в расположении части. И офицер Фокин при личной беседе утверждает, что Рябиков ожидал приезда любовницы, с которой собирался покинуть Россию. Ну и, в-третьих, сведений, что они покинули город, нет. И поэтому я думаю, они сидят где-то в Затонске и чего-то выжидают. Ваша задача, Яков Платонович, - Варфоломеев подошел к сыщику, — как можно быстрей разыскать их и сообщить мне в Петербург. Сегодня я уезжаю в столицу, более не могу оставаться здесь - дела требуют меня ко двору.       -Но, послушайте, господин полковник, - произнес Штольман, озадаченный открывшимся обстоятельством. — Затонск - это не столица и даже не Москва, а провинция, где любой человек виден как на ладони. Так почему же не подключить к делу третье отделение тайной полиции Петербурга, дабы их агенты перетряхнули весь Затонск? Это займет от силы сутки, если они серьёзно возьмутся за дело.       -Не все так просто, господин статский советник, - скрипнул зубами Варфоломеев и плюхнулся на стул. — В это дело постарались посвятить как можно меньше людей, так как есть те, кому выгоден наш скандал с Англией. И если противник пронюхает об этой истории, то войны нам не миновать. Они костьми лягут, но вынудят посла к решительным действиям, - замолчал он, и в тишине отчетливо стал слышен мерный ход часов и скрип не закрепленных ставен с улицы. — Кстати, чуть не забыл, вот фотографии миссис Фокс и Рябикова, - стряхнув с себя задумчивость, Варфоломеев достал из кармана две карточки и передал Штольману. — Ознакомьтесь.       Яков Платонович уяснил, что его участие - это уже решенное дело, взял фотографии и подошел к огню, дабы лучше рассмотреть их. И первой, на кого упал его взгляд, была особа двадцати-двадцати пяти лет отроду. Вся в мелких кудельках, со вздернутым носиком и грустными миндалевидными глазами. Её пухлые губы растягивала искусственная улыбка, от которой на щеках играли ямочки. На шее с левой стороны виднелись небольшие родинки. С минуту полюбовавшись мамзелью, Штольман поменял фотографии местами и узрел перед собой лицо молодого человека со взглядом снулой рыбы. Вообще в его образе не было ничего выразительного: прямой нос, тонкие губы и узкий лоб, почти полностью прикрытый прямыми волосами. Все это как бы подчёркивало инфантилизм молодого человека.       -Есть какие-нибудь мысли, где они могут скрываться?       -Нет, - покачал головой сыщик и, приблизившись к Варфоломееву, хотел вернуть карточки.       -Оставьте у себя. Они могут Вам пригодиться.       -Сколько народу я могу привлечь себе в помощь?       -Лучше бы никого, однако, я понимаю, что одному Вам не справиться, и поэтому разрешаю действовать на свое усмотрение. Но помните о строгой конфиденциальности.       -Господа, прошу простить меня, - в комнату после стука вошел филер и обратился к Штольману. — Ваше высокоблагородие, только что мой напарник заходил и просил передать: доктор Милц в очень взбудораженном состоянии носится по городу, разыскивая Вас. И хочет что-то сообщить. Александр Францевич уже побывал у Мироновых, а сейчас побежал в управление полиции.       -Спасибо, - поблагодарил сыщик, и Жук вышел.       -Это ночью? – удивился Варфоломеев. — И часто у Вас такое случается, Яков Платонович?       -Вот дьявольщина! - нахмурил Штольман брови, предвкушая тяжелое объяснение с начальством, так как в это самое время Трегубов бывал ещё на месте. Он ведь так и не нашел под каким «соусом» подать Николаю Васильевичу дело о найденном теле Насти Прямиковой, кости которой не соответствуют возрасту. — Извините, - вернулся сыщик к действительности. — Нет, впервые.       -Если бы не моё инкогнито, я бы непременно пошел с Вами, так уж Вы меня заинтересовали, однако я должен соблюдать его и поэтому не буду задерживать Вас. Всего доброго, – и Варфоломеев поспешил к выходу.                                                 II       Открыв дверь мертвецкой, Александр Францевич, чуть пошатываясь, вошел в нее и, в темной комнате нащупав стул, присел на него. Ноги гудели от усталости, а голова шла кругом после беготни, которую он затеял по городу в поисках Штольмана. Сыщика он так нигде и не нашел, зато ненароком сдал его Трегубову. Оказалось, Яков Платонович все еще не докладывал начальству о странностях тела, найденного в парке. А он, влетев в кабинет, прямо с порога, от испуга из-за обнаруженных новых изменений трупа девушки, заговорил об этом, не осмыслив, кто перед ним находится. Теперь Николай Васильевич обещался прибыть в морг через двадцать минут, дабы увидеть все своими глазами.       -Вот же досада, - расстегнув ворот зимнего пальто и сняв головной убор, буркнул доктор, злясь на себя. — Вот как теперь быть и что скажет Яков Платонович? А может, это и к лучшему? – и тут его неожиданно обуял страх. Ему вдруг подумалось, что если все видоизменения, замеченные им, исчезли, как и появились, и внешность купеческой дочери осталось такой, какой и была. И теперь ему самому придется бледнеть перед Трегубовым, истолковывая свое поведение.       Чтобы проверить себя, он нашел на столе свечку, проигнорировав при этом керосиновую лампу, и коробок со спичками. Вставил огарок в подсвечник и вынув спичку, чиркнул ею о коробок, дал огоньку разгореться в ладонях и поднёс его к фитилю. Свеча медленно и как бы с неохотой загорелась, осветив тусклым светом мертвецкую. Тут же длинные тени запрыгали по стенам от ее слабо колышущегося желто-оранжевого пламени. Взяв подсвечник за ножку, Милц прошел к задней двери, скрывающей собой вход в подвальное помещение, где хранились в холоде трупы, с которыми еще не была проведена или окончена работа, открыл ее. Он шагнул на ступени, спускающиеся вниз, и благополучно миновал их. Затем, пройдя вперед по узкому проходу, оказался в квадратной комнате и, подойдя к каталке с телом накрытым простыней, нетвердой рукой откинул ткань. С облегчением выдохнул. Все то, что он подметил ранее, было на местах. На лице Прямиковой поверх её черт прорисовывалось изображение другой женщины, как будто художник на её портрете зачем-то наметил нечёткими мазками лицо второй представительницы женского пола. И на шее девицы подрисовал ряд родинок, схожих с виноградной гроздью. Доктор мог присягнуть на чем угодно, что при первом осмотре на доставленном к нему теле родимых пятен не наблюдалось. Так же Милц отметил: тело Прямиковой, как будто съежившись, уменьшилось в габаритах.       -Что происходит в этом мире, - тяжело вздохнул Александр Францович и, покачав головой, закрыл тело. Все, что сейчас наблюдали его глаза, с трудом воспринимала голова. Ведь он как врач знал, что такого быть не может.       - Доктор, где Вы, отзовитесь? – вдруг над его головой раздались глухие шаги и нетерпеливый голос Трегубова.       -Все-таки приехал, чтоб его, - пробурчал Милц и, пристроив подсвечник в изголовье покойной, взялся за ручку каталки и повез ее вперед. Докатив до ступенек, поставил колеса на специальное приспособление для подъема и спуска и, протолкнув вверх, вошел в растворенную дверь.       Мертвецкая уже была озарена светом лампы, и по ней, как по музею, разгуливал Николай Васильевич. Он, с любопытством рассмотрев инструменты, разложенные на его рабочем столе, не спеша подошел к книгам, стоявшим за стеклом в шкафу. А в углу, сжимая в руках спички, стоял Коробейников и поминутно озирался по сторонам, словно чего-то опасаясь.       -Доброй ночи, Антон Андреевич, - поздоровался Александр Францевич с помощником Штольмана, который увидев его, явно расслабился и тут же попытался скрыть зевоту. По всей видимости, парня только что подняли с постели и от рефлекса его удерживал страх помещения, в которое он попал, но при виде доктора он исчез, и организм потребовал свое. -Ну-с, и где она? Там? – Трегубов указал на тележку. — Показывайте.       Милц с неким злорадством сдернул простыню, дабы полковник мог «насладиться» в полной мере всем зрелищем. Не только странностями лица, но и дыркой от пули в груди, которая лишила женщину жизни, и следами вскрытия, тянувшимися от грудины до лобковой кости. Это была его маленькая месть начальству.       -Закройте её, - просипел Николай Васильевич и, подбежав к окну, раскрыл форточку. — Можно было ограничить мой просмотр только верхней частью. Остальное было излишним.       -Вы хотели полного обзора, - пожал плечами Милц. — Вот и вкушайте, - почти неслышно, в сторону добавил он, но все-таки прикрыл тело.       -А где, собственно говоря, ходит Штольман?! Почему я до сих пор не могу спросить с него отчета, - сделав вид, что ничего не услышал, стребовал ответ полковник у откровенно клюющего носом Антон Андреевича.       -Он на рейде в городе, - соврал Коробейников, встрепенувшись ото сна, поскольку ему очень не хотелось, чтобы его непосредственный начальник получил нагоняй. — Есть большая вероятность, что именно сегодня пропадет еще одна девушка. Яков Платонович вычислил закономерность: они исчезают каждые три дня в неделю.       -Врете! – прищурился Трегубов, внимательно рассматривая подчиненного. Не то чтобы он не верил ему, нет, просто зная, с каким пиететом Коробейников относится к Штольману, он запросто мог выгораживать его по поводу и без оного.       -Никак нет! – гаркнул Антон Андреевич, вытягиваясь во фрунт. — Не имею такой дурной привычки!       -Ладно, вольно. Расслабьтесь.       -Господин полковник, мне только что передали, Вы желали меня видеть, - войдя в мертвецкую, Яков Платонович, приподняв котелок, раскланялся с присутствующими.       Он только что прибыл из управления, где заспанный дежурный поведал ему, что Трегубов отбыл вслед за доктором в морг, на чем свет костеря начальника сыскного отделения полиции - то бишь его.       -А, явились господин статский советник!       Краска гнева бросилась в лицо Трегубова, и его большие глаза сделались еще шире, оттого он стал подобен сове с пристальным немигающим взглядом, которым вперился в сыщика.       -Ну-с, и доколе Вы собирались скрывать от меня все это? – и он указал на тело. — Почему я узнаю о происходящем от доктора, а не от Вас из доклада?       -Я не совсем понимаю, что Вы имеете в виду, господин полковник, - схитрил Штольман, решив таким способом узнать, что известно Трегубову.       -Полноте, Яков Платонович, разыгрывать из себя, - и он покрутил рукой в воздухе. — Вы должны были сразу дать мне доклад, что найденное тело купеческой дочери Анастасии Прямиковой не соответствует ее возрасту. А теперь наблюдается вот это, - и он, приблизившись к каталке, откинул край простыни. — Видите?       Подойдя, Яков Платонович нагнулся над девушкой и тотчас узнал в неясных чертах, вырисовывающихся на лице Насти, женщину с фото. Без всяких сомнений это была пропавшая англичанка Кэтлин Фокс. И у него в голове сразу завертелось несколько вопросов: где находится Рябиков, в какой стороне искать Анастасию. Появилась уверенность, что она пока жива. Зачем девица Прямикова понадобилась похитителям? И, в конце концов, кто они такие есть, черт их дери?!       -Ну, Вы так и будете молчать? – недовольно подстегнул Трегубов застывшего над телом Штольмана.       -Ваше высокородие, смею доложить: моя осведомленность заключала в себе лишь сведения о расхождениях в возрасте тела до и после смерти. Об остальном (как то изменение лица) я, как и Вы, не знал, - выпрямившись, проговорил сыщик. — А рапортовать не хотел только лишь из-за того, что информация не полная и мне хотелось разобраться и дополнить ее, - и тут он краем глаза зацепил женскую тень, мелькнувшую за окном. — Черт, Анна, - мысленно выругался он, хотя знал, рано или поздно увидит ее. Он понял это, еще когда Жук сказал, что его разыскивает доктор в усадьбе Мироновых.       -И как, разобрались, дополнили?       -Утешительного мало. Только сегодня мне удалось выяснить: пропала Настя около часа ночи из заброшенного дома, где ей обещали открыть при помощи ворожбы имя суженного. Это стало известно со слов подружки Прямиковой Софьи Апреловой, дочери урядника Аполлинария Сергеевича, которая тоже должна была туда прийти, чтобы совместно с ней уговорить ворожея, дабы и ей погадали. Этот ведьмак для своих гаданий сам выбирал девушек и назначал им время. Но, оказавшись в доме в назначенный час, Софья нашла там только горящие свечи.       -А что это за колдун и где девушка? – посыпались вопросы с разных сторон. -Пока неизвестно, но я работаю и над этим, - ответил Штольман и вновь украдкой посмотрел в сторону окна и, не сдержав эмоции, покачал головой, так как на этот раз Анна Викторовна, уже не таясь, прильнула к окну. Она, по всей видимости, на что-то взобралась, дабы достать карниз и теперь, облокотившись на него, прислушивалась к их разговору.       -М…да, - глубокомысленно протянул Трегубов и, заметив странное поведение подчиненного, обернулся, но ничего не увидев, окинул взглядом присутствующих. — Ладно, доктор, проинформируйте меня о времени, орудии убийства и что Вы там еще хотели рассказать Штольману, - отчего-то он обратился к Милцу за докладом. — Буду рапортовать наверх, пусть они там решают, как нам быть с этим дальше.       Милц вздрогнул, снял с носа пенсне и, избегая взгляда сыщика - ему было неловко перед ним, что так все получилось - обтер стекла об рукав пальто, проговорил: - Мной установлено: время смерти наступило между часом и двумя часами ночи от выстрела с близкого расстояния. Предполагаемое оружие пистолет системы «Лефоше» калибром 12 мм. И сегодня волей случая ко мне на прием пришла одна из пропавших и нашедшихся девиц, Волгина Агриппина, с жалобами на кашель, и при её осмотре я обнаружил у нее на сгибе правой руки неаккуратный, едва заживший шрам. Спросив ее о нем, я выяснил, что она совершенно не знает, откуда он взялся. Заинтересовавшись этим, я решил наведаться к остальным девицам. В общем, у прочих наблюдается такая же картина.       -И с чем Вы это связываете, Александр Францевич? – поинтересовался Штольман. -Единственное, что приходит на ум: неумелый забор крови, - набравшись смелости, Милц глянул на Якова Платоновича. — Кто-то очень далекий от медицины решил попробовать себя в этом деле. Простите, - покаялся Милц за неуместность своего замечания. — Мы, медики, народ циничный.       -И поэтому все ваши замечания оставляйте при себе, - встрял в разговор Трегубов, которому надоело молчать. — Кстати, господин Штольман, а что там с рейдом по городу?       - Рейдом? – удивился Яков Платонович. Он знал, что существует такая команда, чтобы городовые после одиннадцати вечера усиленным патрулем обходили улицы, но он никак не думал, что она касается и его.       -Ваш помощник отрапортовал мне, когда я затребовал Вас, что Вы вышли в город на обход, - насмешливо пояснил он и оглядел Коробейникова, вытянувшегося в струну, с устремленным взором поверх его плеча. Он уже предвкушал, как Штольман будет оправдываться.       -Пока все спокойно, - не моргнув глазом, подтвердил сыщик. — Однако ночь еще далеко не на исходе, и все может случиться.       -Отлично спелись. Поздравляю, - и Трегубов озлобленно выскочил за дверь.                                                 IV       Прыгая на одном месте от холода и согревая своим горячим дыханием онемевшие от мороза пальцы, Анна Викторовна то и дело поглядывала на дверь морга, надеясь, что из нее в скором времени появится Штольман. Трегубов уже покинул мертвецкую, и они смогут поговорить. Но его, как назло, все не было, а вокруг нее - девушка это невольно подмечала - сгущалась темнота. Она, как чернильная капля, упавшая с пера на промокашку, расползалась по улице, еле заметно гася слабый свет, идущий от серебристого снега, и делая морозный воздух тяжелым. А из лесу, раскинувшегося недалеко от городской черты, разносился волчий вой, который становился то ближе, то дальше к ней. Впору было испугаться от такого и бежать со страха, но поздний визит доктора, побудивший ее явиться сюда, и подслушанный ею сейчас разговор удерживал на месте. Анна хотела помочь любимому разобраться в сложившихся обстоятельствах. Хотя он будет не очень доволен и погонит ее домой. А когда было иначе…       Девушка улыбнулась и, услышав шаги, скрывшись, тайком принялась подглядывать: из дверей сначала вышел Коробейников, затем Штольман и последним показался доктор. Затем Милц вынул из кармана связку ключей и, найдя на ней самый длинный, вставил его в замок. Сухие щелчки поворотов отлично были слышны в тишине.       -Ну что, господа, могу подвести вас, у меня коляска, - дернув за ручку двери, дабы убедиться, что та надежно заперта, предложил Александр Францевич.       -Благодарю, я пешком хочу пройтись. Всего доброго, господа, - отозвался Яков Платонович и не спеша, зайдя за угол морга, схватил девушку в охапку. — Аня, ты что, с ума сошла?! За каким…, - он запнулся, но, поглядев в побелевшее от мороза лицо невесты, с двойной злостью закончил, - чертом ты сюда примчалась, ночью! А ну пошли, - и он, несмотря на все ее попытки вырваться, перехватил за руку и потащил к дороге. — Тебе срочно нужно домой, а иначе заболеешь. Вон уже побелела вся от холода.       -Да подожди же ты, давай поговорим! Постой! Отпусти меня! – наконец, вскрикнула она, видя, что Штольман не имеет никакого желания ничего с ней обсуждать. Он упорно тащил ее за собой в усадьбу.       Тогда, не придумав ничего лучше, она подогнула ноги и рухнула вниз.       Тихо рыкнув, Яков Платонович, обернувшись, дернул рукой и потянул девушку на себя. Анна, не поддавшись, упрямо продолжила сидеть на снегу. Поняв, что она не встанет, он отпустил ее руку и, подойдя к ней вплотную, наклонился и, перехватив её поперек туловища, попытался поставить. Однако Анна не желала выпрямлять ноги, и оттого все его попытки оказались бесплодны.       Решив все-таки добиться своего и, во что бы это ни стало, доставить Анну домой, Штольман взвалил её на плечо и тут же понял, что и это не выход. Во-первых, невеста не собиралась вести себя спокойно, она это тут же продемонстрировала, задергав ногами в воздухе. А во-вторых, идти по насту в темноте было чревато: он мог поскользнуться и упасть сам, при этом уронить её.       -Чего Вы хотите, Анна Викторовна? – переходя на официоз, спросил он, спуская ее вниз. По его убеждению, от такого обращения она должна была понять его недовольство и оставить свои капризы.       -Отведите меня в тот дом, о котором Вы говорили Трегубову, - хмуро, оттого что он не понял ее порыв помочь, потребовала девушка. — Я хочу выяснить, что там произошло.       -Нет.       -Да.       Несколько минут они оба молчали, старательно испепеляя друг друга взглядом, наконец, Яков Платонович спросил: -Как Вы это собираетесь выяснять, с помощью духов? – невесело хмыкнул он. — Так вот, я огорчу Вас, дом не является местом преступления. Женщину убили не там, ее вообще в нем не было. Там была лишь Настя, которую туда заманили с целью похитить. Поняла? Пошли домой, - и он, приобняв ее за плечи, направил в сторону дороги.       -Ну, Яков, ну, пожалуйста, отведи меня туда, - протянула она, прижавшись к его боку. — Я же не из праздного любопытства хочу туда попасть, а с тем, дабы помочь тебе. Я постараюсь раздобыть свидетелей. Вы же про ворожея так ничего и не узнали.       -Аня, как ты не понимаешь? – удивился сыщик, не ожидая от невесты такого упрямства. — Я же уже сказал тебе: убийство совершенно не относится к исчезновению Прямиковой, его вообще в доме не совершали. И поэтому тебе там делать нечего, никого ты не вызовешь.       -Ты ошибаешься, - мурлыкнула девушка игриво и провела пальцами по его щеке. — После того как дом опустел, он стал пользоваться дурной славой. Люди болтают: там кто-то завелся. Вот я и поговорю с этим кем-то.       -Анечка, - почти растаяв от ласки невесты, Штольман, нежно взяв ее руки, сжал маленькие пальчики. — Это все бабушкины сказки.       -Проверим?       -Ладно, уговорила, но от меня ни на шаг, - и, отогнув край её перчатки, Яков Платонович быстро поцеловал ладонь и взял девушку за руку. — Пошли.       И они зашагали вперед к редким огонькам, освещавшим улицы, которые проглядывали сквозь голые ветки деревьев. Их теперь оставляли гореть на целую ночь, по распоряжению губернатора. И эти маячки указывали путь прохожим.       -Вот же я…, - приговорил Штольман, когда они оба, немного запыхавшиеся от быстрой ходьбы, подошли к дому. — Нужно было прежде, чем идти сюда, заскочить ко мне, я бы взял саквояж со всем необходимым. Мы же без него не сможем попасть внутрь, у нас нет ни отмычек, ни свечей.       -Зачем, вон смотри: свет горит в окне, да и, кажется, дверь открыта, - и девушка, выдернув руку, быстро вбежала по ступеням вверх и скрылась за входной дверью.       -Аня! – резко окрикнул девушку Яков Платонович и, опасаясь за нее, стремглав бросился вслед. Там он быстро сориентировался по искоркам света, пробивающимся сквозь рассохшуюся деревянную дверь, где ее искать. Пинком распахнув преграду, влетел в комнату и застыл на месте от зрелища. Все немаленькое пространство, открывшееся перед ним, было уставлено свечами. Они были повсюду: на полу спиралью раскручивались от центра комнаты, на подоконниках, стенах, горя в подсвечниках, прибитых гвоздями к оборванным обоям, и висели прямо в воздухе под потолком. А почти посередине всего этого стояла Анна и с кем-то, невидимым для него, вела беседу. Она кивала головой и что-то еле слышно отвечала.       -Анна Викторовна, с кем Вы разговариваете? - осипшим от страха голосом спросил Штольман невесту. — Давай-ка лучше пойдемте из этого места, пока нас не обвинили в поджоге.       - Подожди, Яков, разве ты не видишь, я разговариваю, - отмахнулась от него девушка капризным злым тоном, даже не удосужившись повернуть голову в его сторону.       Подобное поведение Анны не рассердило Штольмана, а наоборот, заставило насторожиться. Он почувствовал опасность и поэтому тщательней стал приглядываться, думая, как лучше вывести девушку из огневой спирали. И как только взглянул сквозь дрожащий от пламени свечей воздух, тут же ощутил те же чувства, как тогда, на площади после глотка взвара Чудова. Его кровь вновь загорячилась, а в горле странным образом образовался холодок. С его глаз спала пелена, слух прорезался, и он увидел Анну Викторовну в обществе старика, парившего над полом и услышал все его слова.       -Не верь ему. Это демон-обманщик, он заморочит тебе голову, - выкрикнул Яков, сам не зная, откуда он это взял. Однако видя, что Анна не собирается ему подчиниться, он перешагнул через свечи и смело двинулся вперед, дабы увести ее.       -Не сметь, - зашипел старикан. — Она моя! Я - Пифон!       -Дырка ты от бублика, а не Пифон, - бросил Яков Платонович равнодушно, чувствуя, что демон лжет и, подхватив замершую Анну на руки, пошел обратно.       -Хм, истинное зрение, - ничуть не смутился мелкий демон за его спиной. — И кто же это тебя им наградил? Хотя тебе оно не поможет, я предвижу, что еще встретимся на узкой дорожке.       -Буду ждать, - грубо бросил Штольман и вышел на улицу.       От свежего воздуха Анна немедленно пришла в себя и закрутила головой.       -Где он?       -Успокойся, любимая, он больше тебя не напугает.       -Нет, ты не понимаешь, он мне не успел сказать, кто и куда увел Настю.       -Я думаю, это все неправда, он обманывал тебя, - и, чтобы успокоить Анну, нагнулся к ней и зашептал на ухо ласковые слова.