Чем черт не шутит.

                                                      I       Яков Платонович пришел в себя от ощущения, что все его тело болит так, словно полковая лошадь прогарцевала по нему во время парада, и его куда-то волокут на еловых ветках, приспособленных под волокуши. Он понял это по острому хвойному запаху, беспардонно лезшему в нос.       Сдержав чих, Штольман приоткрыл глаза и осторожно осмотрелся по сторонам. Вокруг него сгущенным цветом ваксы сплелась темнота, а на ее фоне вырисовывались деревянные заборы по обеим сторонам, из-за коих взлаивали собаки, чуя чужих.       -Значит, я в городе, - решил сыщик и, превозмогая боль, разливающуюся по телу, с трудом приподнялся на локтях. Взглянул назад и обнаружил шатающегося из стороны в сторону Петра Ивановича, державшегося за тонкий ствол елки, на ветках которой он и волок его в неизвестном направлении. — Петр Иванович, ради бога, скажите, куда Вы тащите меня и почему от меня разит водкой? Мы же с Вами не пили, как помнится?- громко спросил Яков Платонович. Запах спиртного сначала был едва уловим, но позже, когда сыщик полностью пришел в себя, он навязчивым мотивом стал витать под носом. — И вообще, расскажите, что случилось?       -Ну слава богу, живы, - выдохнул облегченно Миронов и, выпустив ствол дерева, приблизился к Штольману и присел перед ним. — А я уже думал, все - крышка Вам, Яков Платонович. Лежите, словно мертвый, и не шелохнетесь, даже когда Жан избивал Вас, Вы не подали признаков жизни. Как себя чувствуете?       -Спасибо, скверно. Но все же, что произошло? – сыщик, скривившись, сел, а потом, держась за плечо Миронова, встал в полный рост. Перед его глазами все закружилось и, дурнота осклизлым комом встала поперек горла. Но он, глубоко вдохнув, справился с собой.       -Отколотили нас, Яков Платонович, - жалуясь, сказал Миронов. — Почти сразу, как только Вы, словно мертвый, свалились в подвале, я тоже выпал из реальности на какое-то время, а придя в себя заметил, что мы одеты в пальто и рядом с нами: Нина Аркадьевна, барон и Вик с Персивалем. А князь Разумовский орал крепкому длинному мужику (он называл его Жаном), чтобы тот покончил с Вами. И, когда тот вынул пистолет, я принялся молиться, резонно полагая, что и меня ждет та же участь. Вас же собой загородила Нежинская, со словами о неземной любви, которую Вы испытываете к ней, и только из-за этого оказались в подвале. Разумовский, посмеявшись над этим, дал отбой своему подручному, но распорядился отметелить нас и облить водкой, а потом выкинуть возле ресторана. "Пускай, - проговорил он, - все увидят непотребное состояние начальника полицейского управления и брата уважаемого в городе человека, - и добавил, увлекая за собой к выходу вырывающуюся из рук мадам Нежинскую. - Кто теперь поверит Штольману, если он позволяет себе учинить пьяную драку?" В общем, когда эти двое скрылись, молодцы принялись за дело. Правда, Вик с Персивалем не очень старались, а вот этот Жан колошматил Вас от всего сердца, я видел это, прежде чем опять не ушел в астрал. Удивляюсь, что Вы сами на ноги поднялись, - и Миронов почтительно поднял котелок. — Между прочим, Вик передал мне Ваш медальон и прошептал на ухо, что простит долг за согласие отдать ему одну книгу под названием «Сим житие ясти».       -Это есть жизнь, - машинально перевел Штольман со старославянского. — Странный выбор, а где медальон?       -Вот, держите, - и Петр Иванович протянул футляр. — Я сам был удивлен и не сразу припомнил о ее существовании в моей библиотеке, так как она была тонкой книжицей. А сейчас вспомнил, что обнаружил ее вложенной в другую книгу, за которой охотился почти год в букинистических лавках.       -Господа, что Вы за воротами застряли, - внезапно калитка распахнулась, и в ее проеме показался Милц в домашней куртке и с лампой в руках. — Проходите в дом, нечего тут стоять и людей напрасно тревожить лаем собак. Рано еще. Господи, откуда вы такие?! – вскричал Александр Францевич, лучше разглядев гостей, когда сыщик и Миронов оказались под светом лампы. — Это так ваша игра сложилась?       Они оба еле двигались и кривились от любого движения. Их одежда представляла собой полный беспорядок, а в довершение всему на их лицах и сорочках виднелись недвусмысленные темные пятна.       -Можно и так сказать, - хмыкнул Миронов, ненавязчиво страхуя Штольмана от падения, и проковылял вместе с ним в дом.       Проводив гостей на кухню, Милц засуетился: принес из комнат медицинский саквояж, велел служанке наполнить таз теплой водой и дать чистые тряпки, а гостям - скинуть с себя одежду на лавку. А сам, дополнительно засветив несколько свечей, выставил на стол из чемоданчика разноцветные склянки с мазью и таблетками, коробочку с порошком и пачку бинтов.       -Ну-с, Яков Платонович, прошу на табурет для обследования, - пригласил Александр Францевич, глядя на то, как Штольман еле двигая руками, расстегивает пуговицы на сорочке. — Может Вам помочь?       -Не стоит, я сам в состоянии справиться, - решительно отказался сыщик и, покончив с последним костяным кружочком, оторвал присохшую к коже от крови ткань, бросив ее на пол, и присел на указанное место.       -Посмотрим, посмотрим, что у нас тут, - пробормотал доктор и, поправив пенсне на носу, склонился над спиной Якова Платоновича, осматривая и ощупывая кровавые ссадины и ушибы, сплошным пятном расплывшиеся по его телу. Затем обойдя его, также прошелся по грудной клетке, животу и бокам. — С первого взгляда ничего серьезного, - заключил он. — Но есть опасность внутренних повреждений. У Вас голова не кружится? А ну-ка вдохните поглубже.       -Доктор, я в порядке, - и тут же Штольман зашипел от боли, когда Милц, смочив тряпицу в тазу, поданном служанкой, осторожно стал смывать кровь. -Ну-ну. Мотя, иди сюда, - позвал Милц отошедшую от него служанку. — Видела, что я делал, так и продолжай, - и передал тряпку в руки женщине. — А я займусь Вами, Петр Иванович, - и подошел к Миронову, устроившемуся на стуле рядом с печкой. — А что стало с моим гипсом? - обозрел он его чистые руки без повязок.       -Я им первые пять минут неплохо прикрывался, ну а потом его разбили…. Да, доктор, со мной все хорошо, у меня всего несколько синяков на теле, - и Миронов указал на сине-фиолетовые пятна, разбросанные по торсу и ребрам. — А кровь из разбитого лица натекла. Меня же не били, а так, гладили. А это пустяк.       -Тогда скажите, почему левую руку придерживаете? – строго спросил Александр Францович. — Давайте показывайте, - и, не терпя возражений, он ощупал плечевой сустав. — Вывих, - констатировал он и дернул.       Миронов, взвыв, подпрыгнул на месте.       -Ну, Вы доктор…. Могли бы и понежней это проделать.       -По-другому никак, - проговорил Милц, равнодушно реагируя на упрек и вновь ощупал предплечье. — Прекрасно, теперь можете умыться, - и указал на пузатый кувшин на печи. — Затем «Бодягой» из коричневой склянки смажьте ссадины и про плечо не забудьте, от нее раны быстрей заживут. И еще примите таблетку, они рядом на столе. Потом служанка Вас перевяжет. Матильда, ты это слышала? И как обстоят у тебя дела с первым нашим пациентом? – обернулся он к служанке.       -Да вроде все в порядке, барин, смыла все, посмотрите, - и она отошла в сторону, показывая Александру Францевичу свою работу.       -Прекрасно, - отметил тот, видя перед собой чистую, без кровавой корки кожу. — Возьми у господина Миронова склянку, когда он закончит, и обмажь ее содержимым всего господина Штольмана. - В это время доктор снял с полки кружку и, наполнив ее водой, сунул в руки сыщику. — Сейчас я Вас угощу на редкость гадостным порошком, но Вы должны проглотить его весь без остатка, а не выплевывать.       -Александр Францевич, я немаленький, чтобы со мной сюсюкать, - вздрагивая от прикосновения холодной мази, которую служанка нанесла на него деревянной лопаткой, проговорил Штольман.       -Тогда чудненько, - и Милц раскрыл небольшую коробочку и, вынув из неё завернутый в бумажку порошок, развернул её. — Откройте рот, Яков Платонович.       Сыщик подчинился, и доктор, высыпав в него лекарство, направил к губам Штольмана кружку.       -Пейте!       Яков Платонович, переборов рвотный рефлекс, припал к краю кружки, жадно сделал глоток, затем другой и пил до тех пор, пока горечь, разлившаяся во рту, не отступила. -Отменная гадость, Вы не соврали, доктор, - выдохнул он через минуту.       -Вот Вам еще одна, - и Александр Францевич извлек из пузырька, похожем на пробирку с пробкой, синюю таблетку. — Разжуйте ее. Она поможет Вам какое-то время не морщиться от боли. А я пока займусь ребрами.       Откуда эта колбочка появилась в руках доктора, Штольман не заметил, Милц как будто вытащил ее из рукава. Взяв таблетку, Яков Платонович начал жевать ее, наблюдая в отражении начищенного бока кувшина за пальцами Александра Францовича, как он проворно накладывает на его торс поверх серовато-зеленый массы бинты.       -А теперь все, господа, отдыхать, - покончив с делом и сполоснув руки, в приказном порядке проговорил доктор. — Мотя, проводи гостей в комнаты. Вам сейчас, господа, необходим покой и горизонтальное положение.       -Прошу простить меня, Александр Францевич, но у меня сейчас куча дел, - возразил Штольман, еле дыша из-за тугой повязки, и, встав, потянулся к сюртуку: сорочка была безнадежно испорчена кровью и к носке непригодна. — Мне необходимо найти Коробейникова и дать распоряжения относительно князя. Я понимаю, что полномочий на обыск усадьбы Разумовского мне никто не даст, да и девушку Кирилл Владимирович уже скорей всего перевёл в иное место. Но нужно хотя бы приставить соглядатаев, пусть они осторожно последят за всей этой честной компанией.       -Нет и еще раз нет! Яков Платонович, Вам необходимо лежать, - недовольно сверкнул стеклами пенсне Милц. — Я должен убедиться, что с Вами на самом деле все в порядке и эта драка обошлась без последствий. Так что без возражений за Матильдой в кровать. А у меня появится лишний повод улизнуть с работы домой, чаю попить, - примирительно добавил он и, мягко развернув сыщика, осторожно подтолкнул к ждущей в дверях женщине. — Ну а Вы чего застыли, Петр Иванович, или дожидаетесь особого приглашения? – посмотрел он на Миронова, продолжающего сидеть на табурете и рассматривать бинты на своём туловище.       -А мне-то зачем оставаться, я вполне здоров, - возразил Миронов, надевая сорочку.       - Господину Штольману компанию составите, - бросил Милц и указал ему проследовать за сыщиком. — И не беспокойтесь, господа, я предупрежу всех домашних и Коробейникова, что Вы оба находитесь у меня на излечении. А также скажу им, что посещение не возбраняется. Все, Вам - спать, а мне - на работу собираться.                                                 II       -Я все равно уеду! – упрямо крикнула Анна и, захлопнув дверь своей комнаты перед взволнованными родителями, повернула ключ в замке. — Вам не отговорить меня! – топнула она. — Не отговорить, - чуть тише уже для себя добавила она и, не сдержавшись, заплакала.       Вчера после безобразной сцены в парке девушка, как фурия, влетела в дом и, сказавшись больной, проплакала остаток дня и всю ночь. А утром, приняв решение уехать, объявила об этом родителям за завтраком несколько минут назад. Четкого маршрута, куда ехать, у нее не было, но она знала точно: лишь бы подальше, чтобы никогда больше не дышать одним воздухом с этим вероломным Штольманом.       -Аня, милая, ты хоть скажи, что случилось? - после стука в дверь послышался встревоженный голос отца. — Откуда такое решение? Тебя что, кто-то обидел, детка? Давай поговорим спокойно.       -Наверняка здесь без этого Штольмана не обошлось. Это он, он довел ее до такого состояния, - истерические причитания матери донеслись из-за двери.- Анна, немедленно открой!       -Да успокойся, Маша, - оборвал их отец.— Аня, пожалуйста, давай поговорим и все обсудим.       -Нет! Я все решила, - прокричала девушка, - я не хочу здесь больше жить!       -Напрасно, напрасно Вы так ведете себя с родителями, мисс, - неожиданно разнеся по комнате мужской голос, и Анна резко обернулась.       Она была одна, но от этого не спешила пугаться, зная о тех, кто оставаясь невидимым, мог приходить к ней. Такое не раз и не два уже случалось.       - Кто вы? Покажитесь! – потребовала девушка, вытерев платком глаза.       -Для приличия, молодая леди, можно поздороваться, а потом попросить показаться, - назидательно произнес уже женский голос. — Где ваше воспитание?       Анна могла им вменить то же самое, ведь негоже было являться без приглашения в чужой дом и указывать на неправильное поведение хозяйки. Но она решила не связывать с ними.       -Доброе утро. Пожалуйста, покажитесь.       -Вот так-то лучше, - и на середине комнаты проявились две фигуры, мужская и женская. Он маленького росточка, в зауженных черных брюках и сюртуке, с большими залысинами и редкими неопределенного цвета волосами. Чертами лица мелкими и невыразительными. Пройдешь мимо и не запомнишь. Зато женщину рядом с ним выделяла чрезмерная худоба и несомненный перебор розочек, украшавших мелкие кудри. Она явилась Анне в желтом платье, с черной бархоткой на шее и зонтиком в руках. — Позвольте представиться: помощник английского посла - Стивен Фокс - и моя убийца - жена, миссис Кэтлин Фокс. Она убила меня ради своего полюбовника, затем обокрав, сбежала сюда к нему.       -Да убила! Да сбежала! - с вызовом произнесла женщина. — Ты же никогда не дал бы мне развода! Жадина, брюзга! Ни одного желания моего не исполнил, а Рябиков готов был мне весь мир подарить!       -Неблагодарная! – и дух потемнел. — Я пылинки с тебя сдувал, а ты… -А я согласилась ехать с тобой в Россию, - вокруг Кэтлин опасно заискрило. — Но ты, животное, по приезду завел себе балерину, - и, не сдержавшись, она ударила его зонтом по голове.       -Ты…., - не хуже змеи зашипел мистер Фокс, протягивая скрюченные пальцы к ее шее, но женщина, раскрыв перед собой зонт, исчезла, и он так же стал невидимым. И в комнате тут же мебель заходила ходуном, в воздухе замелькали предметы, что было стеклянным или фарфоровым, падая, разбивалось, остальное в беспорядке с грохотом приземлялось на пол. В спальне царил полный хаос.       -Да прекратите вы! – воскликнула Анна, с ужасом взирая на разыгравшийся перед ее глазами тайфун. — Вы же мне всю комнату разнесли!       Разом все замерло, и оба духа возникли перед ней с виноватыми лицами.       -Сори, мисс, - шаркнул ногой по ковру англичанин. — Мы увлеклись семейным скандалом. Но она…, - и он, взглянув на жену, вновь стал темнеть, видно, обида никак не отпускала его.       -Если ты еще не понял, то я тоже мертва и можно считать, что мы квиты, - взяв с места в карьер, заявила Кэтлин. — И знаешь, получить пулю в грудь с близкого расстояния, то еще удовольствие. Боль адская, пока умираешь. Ты хоть спал, я а бежала вся на крыльях любви к возлюбленному, а тут длинный с седой бородкой незнакомец бабах прямо в грудь.       -Тебя пожалеть? – ядовито поинтересовался мистер Фокс.       -Хватит! – вскричала Анна, боясь, что все начнется заново. — Вы оба зачем ко мне явились?       -Ради бога, избегайте встречи с Нежинской, - отойдя от мужа, проговорил дух миссис Фокс. — И еще передайте Штольману, пусть увезет ее куда-нибудь подальше из города на эти дни, иначе случится непоправимое. Иначе то, что несет жизнь, здоровье, добро, обернется гибелью.       -Я - Штольману?! Прошу прощения, но с этим господином я больше не поддерживаю знакомство и вообще я уезжаю.       -Мисс, здесь не место пустым обидам, тем более они беспочвенны! - изрек помощник посла, то пропадая, то опять появляясь от возмущения. — Забудьте о себе, подумайте о других!       И тут за спиной девушки раздался громкий треск. Анна, ойкнув, повернулась. На пороге распахнувшейся двери стояли: слуга-Иван, державший перед собой топор, слева от него отец, справа - Александр Францевич, а из-за их спин выглядывала маменька.       -Доктор, - пролепетала девушка, прижимая руки к груди, думая, что родители послали за ним в надежде успокоить ее.       -Да Вы не тревожитесь, Анна Викторовна, моим присутствием, - как можно спокойней проговорил Милц, уловив по взволнованному лицу мысли девушки. — Я, собственно, пришел сказать, что Петр Иванович жив и относительно здоров. И находится в моем доме на излечении в обществе Якова Платоновича. Он, кстати, тоже сравнительно здоров, но ему тяжелей. А вы как себя чувствуете?       -Ах, что с ним?! – она порывисто шагнула вперед, дабы бежать к Штольману, но остановилась. — Впрочем, мне уже без разницы, я вещи собираю, - махнула девушка рукой на беспорядок. — К отъезду готовлюсь. И со мной все прекрасно, Александр Францевич, спасибо за участие.       -Тогда не смею Вас отвлекать, - и доктор, поклонившись Анне, увел под руку родителей, успокаивающе что-то шепча.                                                 III       Разумовский раздраженно барабанил пальцами по развернутой карте Затонска, где в скрупулезном исполнении представлялись все объекты города. Она лежала на крышке его письменного стола вкупе с ножом и длинной прядью волос Насти Прямиковой, приготовленных для определения места силы. Не хватало для исполнения задуманного только хозяина ножа – барона. Вильгельм, как выяснилось полчаса назад, пустился в бега. Персиваль нашел в его комнате записку. «Не могу и не хочу», - корявыми печатными буквами по-русски барон вывел на листке.       Что послужило толчком для сего поступка, Разумовский догадался сразу. Вчера они вчетвером - Нежинская, фон Руммель, Жан и он сам- сидя здесь, готовились к сегодняшним четырнадцатым лунным суткам, когда сходились все силы, указывающие на точку расхождения земли для появления источника, и ее можно было обнаружить на карте при помощи ножа. И тогда сработала охранная система, протяжно и заунывно она разнеслась по дому. Они, не спеша, пошли в подвал, зная, что тот, кто туда проник, не сможет выбраться, так как ткань, закрывавшая вход, не просто тряпка, а надежная защита, останавливающая болью непрошеного гостя при выходе.       Спустившись, они увидели полудохлого сыщика, валявшегося возле каталки, на которой в гипнотическом сне лежала девица, и младшего Миронова, склоненного над Штольманом, а так же двух бесов рядом.       При виде полицейской шавки у барона случился истерический припадок. Его затрясло, и он закричал, что умывает руки, если в дело вмешалась полиция. Все его доводы, что за ними стоит сила посильней местной власти, на него не действовали! Фон Руммель уперся как баран, а сегодня сбежал, плюнув на свои обязанности жреца, заключавшие в себе определение точки, окропление ее кровью невинных дев и принесение в жертву избранницы в Рождественскую полночь. Князь знал: побег барона был небольшой помехой на пути к достижению цели. Максимум через час-два Персиваль приведет его назад и заставит исполнить свои обязанности. Но вот вчерашнее появление Штольмана и Миронова в его усадьбе неизвестно чем может ему аукнуться в дальнейшем. Вчера под действием слов Нежинской, он отпустил его, решив наказать лишь испорченной репутацией. Кирилл Владимирович пока не знал, как поступить с Петром Ивановичем, который притащился в подвал за Ви́ком. Бес разъяснил ему причину появления Миронова. Однако сегодня князя одолели сомнения, так ли это. Может, Штольман уже что-то знает и пришел в подвал не из-за любви к Нине, а подтвердить свои догадки.       -Черт! – ругнулся князь вслух и ударил кулаком по столу, отчего чернильница, укрытая листом карты, соскочила на пол и выплеснула на ковер черную кляксу. И при виде этого расползшегося пятна ему пришло на ум: - Если бы Штольман о чем-то знал, то точно готовился испортить ему всю обедню, и это стало бы известно его осведомителю. Но Серебряков молчал, а это значит: нужно поступать, как он и хотел, дабы избавится от него навсегда, сослав его во тьму тараканью на новое место службы, а Миронову заткнуть рот деньгами, он вечно сидит на мели.       -Жан, - позвал Кирилл Владимирович и, нагнувшись, поднял чернильницу. Затем вытащил из ящика перо, несколько листов бумаги, присыпку и конверт. Обмакнув перо в остатки чернил, плескавшиеся на дне, написал на листе несколько строк, пересыпал их песком и адресовал конверт начальнику департамента полиции. Далее, запечатав письмо, протянул его Жану, вошедшему в кабинет из смежной комнаты. — Передай это кому-нибудь из слуг, пусть отнесут на почту для отправки нарочным. Вот деньги, - и он вытащил из кармана купюру. — А ты встреться с Серебряковым и передай ему, чтобы он набрал свидетелей вчерашней драки Штольмана с Мироновым, и пусть составят жалобы от лиц других горожан. Я же через час сам подойду к Трегубову.       Жан, кивнув, забрал все и, подойдя к двери, посторонился, пропуская Персиваля, волокущего за шкирку барона.       -Вот, скрывался в будке обходчика, - толстяк втолкнул Фон Руммеля в кресло и уперся руками в его плечи, вдавливая в мягкое сидение. — Наивный, думал от меня скрыться. Дурашка, - нехорошо улыбнулся он. — Я еще и не таких находил.       -Найн, я возражать такого обращения. Вы не сметь иметь насилие надо мной! Я делать заявление посольство! – задергался немец, пытаясь сбросить с плеч лапы Персиваля. Но бес лишь крепче сжал пальцы и, переместив их ближе к шее, одним почти неуловимым движением нажал на скрытую на теле точку. Фон Руммель тут же замер, не имея возможности двигаться.       -Все сказали? – криво улыбнулся Разумовский.       Барон растерянно моргнул глазами.       -Тогда слушайте меня. Хотите Вы или нет, но подписанный договор требует выполнения условия. Так что бери прядь, вяжи ее к ручке ножа и определяй, - и он пододвинул к нему девичьи волосы и нож. — Персиваль, освободи его.       Бес не без удовольствия еще раз ткнул барона и грубо толкнул в спину. — Ну, давай действуй, - поторопил он фон Руммеля, разминавшего шею.       Испугавшись окрика, барон сполз на край сиденья и, взяв в руки прядь, сложил ее пополам. Сотворил петлю и накинул на ручку ножа. Затем, затянув её, завязал свободные кончики волос узлом и повесил эту конструкцию на свой указательный палец. Встал и склонился над картой. Нож тут же хаотично заметался над топографической местностью, словно забытая на ветру тряпка, но вскоре амплитуда его скачков сократилась и его острие уперлось в точку на карте.       -Прекрасно, я знаю, где это! – прищелкнул князь от восторга пальцами, рассматривая пестрый кусочек карты вокруг лезвия. — Здесь стоит часовня-столб, вот она крестом обозначена возле дороги при въезде в лес из города. Что ни говори, а везет нам. Ладно, пака свободны, - забрав нож из рук барона, произнёс Разумовский. — Персиваль, запри его светлость в комнате, иначе опять бежать задумает. А я к Трегубову.       Одевшись, Разумовский вышел на крыльцо и, прищурившись от яркого солнца, игравшего на кипельно-белых сугробах, с удовольствием вдохнул вкусный морозный воздух. Настроения от этого еще больше прибавилось, и он выдвинулся вперед, предвкушая, как с помощью Николая Васильевича даст очередной пинок Штольману и выгонит его вон из Затонска.       -Это пустяковина, Кирилл Владимирович, - с насмешкой протянули у него за спиной. — Есть возможность ударить его посильней, так что он отправится в Сибирь снег убирать. От неожиданности князь, подпрыгнув, обернулся. На ступеньках крыльца, откуда он только что сошел, стоял старик-помощник Астарота, которого тот прислал им в поддержку. Этот демон - помощник - выдавал себя за ведьмака и при его содействии они подобрали нужную девицу для жертвоприношения и набрали кровь у других дев для ритуала.       -О чем ты?       -Князь, твои мысли для меня открытая книга, и мне не составляет труда их читать, - хмыкнул старик.       -Зачем говорить очевидное, - поморщился Разумовский, прекрасно зная, на что способны такие, как он. — Я о Сибири.       -Хм, а ты ведаешь, кого подстрелил твой подручный? – по-птичьему наклонив голову в сторону, ехидно спросил старик.       -А это важно?       -Естественно, - передернув плечами, демон потребовал ответ на вопрос.       -Какую-то заезжую мамзель.       -Какую-то мамзель, - развеселился помощник демона. — Так знай, князь, эта мамзель - жена англичанина из посольства. И это нам только на руку: чем громче, тем больнее будет Якову Платоновичу.       Кирилл Владимирович округлил глаза, так как узнай об этом кто из третьего департамента полиции, то в место Штольмана он сам отправится в Сибирь, несмотря на титул, деньги и связи.       -Да не бойся, - вновь засмеялся старик, глядя на вытянувшееся лицо его сиятельства. — Я же сказал: это все нам на руку, и даже то, что с англичанки слезла личина. Представь, что будет, если это достигнет Английского консульства, и у господина Штольмана разыщут пистолет, из которого убили миссис Фокс.       -Я немедленно займусь этим, - воодушевлено проговорил Кирилл Владимирович и хотел бежать.       -Постой, ваше сиятельство, - остановил его старик. — За подсказку представь меня даме, как своего очень хорошего друга.       -Даме?       -Нежинской, - подсказал демон и тут же погрозил пальцем, прочитав фривольные мысли князя. — Это вам, смертным, нужно, а у нас совершенно другие интересы.       -А зачем она тебе? -Я обещал Штольману свидеться, вот мы с ним и повидаемся на узкой дорожке.