Чем черт не шутит.

      Вик молча проводил взглядом Персиваля, который, ввалившись в их комнату, бухнулся на кровать и трубно захрапел. Его черты стали медленно утрачивать человеческую маску, обращаясь в свою истинную сущность - бегемотообразного чудовища с кожей серо-зеленого цвета, с мохнатой спиной и перепончатыми черными крыльями. Беготня по городу за бароном лишила его сил, и он перестал контролировать себя.       -Перс, Перси, - Вик тихо позвал его. Но тот, лишь громче всхрапнув, отвернулся к стенке. — Отлично! Я тебя дождался, как мы и уговаривались, а ты зачем-то уснул.        И хихикнув, бес отложил в сторону карты, которыми занимался от скуки во время ожидания. Осторожно, чтобы не разбудить Персиваля, прищелкнул пальцами. Его трость, стоявшая в углу, снялась с места и, подлетев к нему, легла на стол и уменьшилась в размере до нескольких вершков. Вик положил на нее обе ладони, закрыл глаза и представил ритуальный нож, каждый его изгиб, каждый штрих и выпуклость. А когда открыл глаза и убрал руки, то обнаружил нож перед собой. Он был в точности таким, как оригинал, но с одним отличием: его лезвие от сильного нажатия скрывалось внутри ручки. Убрав нож в карман сюртука, Вик перекинулся в кота, дабы острый взгляд и звериное чутье, помноженное на демоническую сущность, помогли ему разыскать место, куда Жан по приказу князя перепрятал каталку с девушкой и колбы с кровью. Бес заметил, как подручный Разумовского после драки куда-то увозил ее.       Кот прыгнул на дверную ручку, и она нагнулась под его тяжестью. Клацнув замком, дверь отворилась и выпустила его в коридор. Там было тихо и безлюдно, все слуги находились на барской половине, поэтому огромный пушистый кот, гуляющий по дому, ни у кого не должен был вызвать ненужного интереса.       Довольный этим обстоятельством, Вик вздернув хвост трубой и не спеша потрусил, внюхиваясь в воздух. Он надеялся, что за несколько часов, прошедших с момента перевозки, еще можно отыскать следы Жана, и он их почувствовал. Они вели прямо по коридору в сторону комнат князя.       -Разумовский решил все держать при себе, - недовольно фыркнув, бес сел на хвост и посмотрел вглубь длинного темного коридора для челяди. Этим проходом они обязаны пользоваться, чтобы не заходить лишний раз в господские покои. — Однако он умней, чем кажется, - и, став человеком, нырнул в темноту, где, растворившись среди нее, заскользил неслышным шагом.       -Нина, позволь представить тебе господина…, - донесся голос Разумовского среди слабых повседневных звуков, глухо разлетавшихся по коридору из-за стен.       -Прудин Потап Сергеевич, - произнес басом кто-то.       -Господина Прудина Потапа Сергеевича, - повторил за ним князь. — Он весьма хотел этого.       -Очень приятно, - произнесла Нежинская.       -Вот и прекрасно, а меня прошу простить, дела, - слащаво прозвучал голос Кирилла Владимировича, отчего Вик скривился и невидимкой проник через стену, дабы узнать, кто такой этот Прудин и почему его сиятельство так лебезит перед ним. Но тут же вернулся, так как обнаружил в библиотеке склоненного над ручкой Нежинской Самуэля, самого пакостного и омерзительного из всех демонов ада, каких он только знал за свой век.       -Фыр, - не сдержав обуявших чувств, бес, чисто по-кошачьи зашипев, выпустил длинные стальные когти, которыми чиркнул об стену.        Скрежет ударил по ушам саднящим звуком, а яркий сноп искр посыпался дождем на каменный пол, осветив искаженное гневом лицо Вика. И как же он желал в данную секунду, чтобы вместо стены здесь стоял Самуэль, а рядом не было свидетелей. Он бы впился в его шею когтями и, медленно раздирая ее на кусочки, высказал демону, как тот был неправ, устраивая подставу. Из-за его кляузы высшему начальству Вик лишился прежнего статуса, и его место тут же занял Астарот. А за новый донос Самуэля, что он охотится за запрещенной литературой, его и Персиваля Асторот, став начальником, отправил в услужения к князю.       Закрыв глаза, Вик втянул воздух и, выпустив его через ноздри, успокоился.       -Ладно, хрен с ним, пусть пока живет, - буркнул бес и, частично трансформировав голову в морду кота, потянул носом. Дух Жана уже был еле уловим, так как перебивался запахами из кухни, располагавшейся где-то рядом. Но бес всё же распознал его среди ароматов запеченного мяса, соусов и гарниров. Пройдя за ним, остановился возле еле заметной хлипкой дверцы, распахнув которую Вик увидел клетушку с огромной дырой по центру. В нее спускались канаты, продёрнутые в блоки, какие крепились на балке в потолке. На канатах была закреплена площадка из досок с бортиками с трех сторон. Вступив на нее, Вик, разобравшись с системой блоков, начал спускаться вниз.       Достигнув дна, он последовал за запахом, тянувшимся по кладовой, где повсюду стояли бочки, бутылки, висели разнообразные холстяные мешочки и прочая снедь. И среди этих запасов Вик узрел за большой бочкой прозрачный гроб с Настей, завернутой в черную ткань, и колбы с кровью, расставленные на деревянной полке.       -Не делай этого, - послышался сверху голос Персиваля. — Прекрасно знаешь, что если у тебя ничего не получится, то тебе нигде в аду не скрыться от гнева Астарота. Да и в случае удачи твои шансы пятьдесят на пятьдесят, потому что еще неизвестно, как отнесется к твоей выходке верховный.       -Персиваль, будь добр, сделай так, чтобы тебя здесь не было. Ты и так пострадал, работая со мной, - подняв голову к дыре, проговорил бес.       -Вик, брось, оставь. Ведь ты не первый и не последний, кого подсидели. Ты сплоховал, а Самуэль с Астаротом нашли лазейку расправиться с тобой. А книжонку эту «Сим житие ясти» ты мог бы и не так открыто искать. Знал же, что она из разряда запрещенных.       -Персиваль, давай закончим эти пререкания, они никуда нас не приведут. Я решил! Я делаю! Тем более, что осталось совсем чуть-чуть. Книгу я уже забрал у Миронова, кровь сейчас исчезнет, а ритуальный нож я с минуты на минуту подменю муляжом, - и бес, вытянув руки, поманил к себе колбы. Те, позвякивая, поднялись в воздух и, разом лишившись пробок и перевернувшись, вылили на каменный пол содержимое. Затем Вик сотворил небольшой вихрь, который, промчавшись по клети, скинул с полки бутыль с красной жидкостью и разбил ее вдребезги. Далее, повинуясь рукам беса, эта воронка зависла над лужей и, как насос, втянула ее в себя, а потом поднялась над пробирками, заполнила их этой субстанцией. — А вот и новая кровушка, - весело сказал Вик и, взмахом заткнув колбы пробками, отправил их на место.       - Настоящую кровь и стекла убери за собой, - ворчливо напомнил Персиваль, следя за ним.       -Айн момент, - на это откликнулся Вик и, дурашливо пошаркав ногой по полу, заставил испариться все следы своего преступления, словно сам прошелся по кладовой с тряпкой и веником. И, встав на платформу, поднялся наверх. <tad>                                     V       После ликвидации беспорядка, устроенного духами в процессе семейного скандала, Анна Викторовна принялась складывать вещи в дорожный сундук, но, кинув в его распахнутый зев пару перчаток, остановилась. Сообщение Милца рефреном звучало в голове девушки, и в итоге тревога укоренилась в ее сердце. — А если он умирает? А если ему совсем плохо? А, впрочем, нет, - мысленно успокоила себя Анна. — Доктор же сказал, что Яков Платонович здоров, - и вернулась к вещам. Однако сняв с вешалки платье и сложив его, порывисто села на стул. — А ежели Александр Францевич не договаривает?! Вдруг он по просьбе Якова Платоновича замалчивает правду о его состоянии? Нет, нужно идти самой! – пришла к выводу Анна Викторовна и, бросив платье на стол, схватила пальто, шляпку, муфту и устремилась к коридору. Как бы она ни относилась к сыщику, смерти ему не желала.       Проскочив коридор, девушка остановилась возле лестницы, взмостилась на перила и, съехав по ним, увидела в холле отца.       -Аня, ты что? – повернувшись на шум, возмутился Виктор Иванович, узрев дочь, спрыгнувшую на пол. — Ты же могла упасть и разбиться!       -Все хорошо, - махнула она рукой. — А ты к дяде?       -Да.       -Тогда и я с тобой, - и девушка, опередив родителя и выпорхнув на улицу, устроилась в ждущей отца коляске на сиденье.       -А как же твои сборы? – расположившись визави, поинтересовался Виктор Иванович и, назвав кучеру адрес Милца, приказал трогать. — Или ты уже собралась?       -Нет, вот проведаю дядюшку и продолжу, - буркнула Анна и, отвернувшись, воззрилась на проплывавший мимо парк, где стайкой играла в снежки детвора. Их беззаботный радостный смех то и дело доносился до них. — И не спрашивай меня больше ни о чём, папа, - провожая детей взглядом, девушка пожалела, что давно уже сама не ребёнок и что никто не может оградить ее от неприятностей.       -Послушай, Аня, не горячись. Дай Штольману все объяснить спокойно.       -А с чего ты вздумал, что я из-за Якова Платоновича хочу уехать? – резко развернулась она к отцу.       -Да уж, вселенский секрет, - улыбнулся Виктор Иванович. — Предоставь Штольману шанс, ведь бывает же в жизни, что люди неправильно толкуют те или иные поступки.       -Они целовались! – выпалила девушка. — В парке, в ротонде у Якова Платоновича и Нежинской было свидание! И как, папа, ты предлагаешь мне это истолковывать?!       -Хм, Аня, - хмыкнул он. Виктор Иванович не был мастером по человеческим душам и не мог разъяснить дочери поведение сыщика, но всё же ему казалось, что тот не способен обмануть ее. На его взгляд, Штольман уважал и любил Анну, и здесь скрывалось что-то иное. — А, знаешь, - произнес Миронов, — когда я служил в полку, то имел дружбу с двумя офицерами: Александром и Вольдемаром. И как это говорится: в один прекрасный день, Александр познакомился с миловидной барышней, за которой давали большое приданное. Они прониклись симпатией друг к другу и уже назначили дату, когда мой приятель должен был отправиться просить ее руки. А Вольдемар, позавидовав, подговорил свою кузину скомпрометировать Александра перед невестой. Как ты понимаешь, дочь, помолвка расстроилась, и несостоявшийся жених, убитый горем, перевелся в другой полк.       -А Вольдемар, он потом сватался к этой девушке? – поерзав на сиденье, заинтересованно спросила Анна Викторовна.       -Не успел, в тот же вечер его поймали на мошенничестве во время игры в карты и вызвали на дуэль. Там он получил смертельное ранение и, умирая, рассказал мне эту историю. Бывает в жизни и так, Аня, - закончил Виктор Иванович и, выйдя из остановившейся коляски, подал руку дочери.       -Это ничего не значит, - заупрямилась девушка и, опершись на руку, сошла на землю.       - Анна, ты очень строга. Так нельзя, - неодобрительно качнул головой Миронов, и, распахнув калитку, они очутились на дворе Милца, где мужик в треухе и армяке шустро орудовал лопатой рядом с крыльцом. — Послушай, любезный, - обратился адвокат к нему, подходя ближе. — Мы пришли проведать пациентов доктора, ты не проводишь к ним?       -Предупреждены, - раскланялся он и позвал следовать за собой.       Виктор Иванович с дочерью прошли за провожатым в дом и остановились возле угловых комнат, расположенных в самом конце коридора.       -Туточки они. Один здесь, - и палец мужика указал налево. — А второго разместили в этих покоях, - повернулся он в противоположную сторону и, еще раз поклонившись, засеменил к выходу.       Анна Викторовна не мешкая толкнула ближайшую к себе дверь и, заглянув в комнату, заметила на кровати возле окна лежавшего Штольмана. Он спал, и его грудь, стянутая бинтами, мирно вздымалась из-под чуть съехавшего в сторону одеяла. От этого вида сердце девушки заныло от жалости и любви, и она, позабыв обо всем на свете, шагнула внутрь. Приблизилась к постели и, осторожно присев на край, погладила его небритую щеку. В этот момент сыщик выглядел до того беззащитным, что ее рука сама потянулась к нему.       -Аня? Аня! – обрадовался Яков Платонович, пробудившись от прикосновения. — Как хорошо, Вы пришли, - и он поднялся над подушками. — Вы поверили?!       -Ничего подобного, я здесь лишь только потому, что Милц сказал, Вы совсем плохи, - соврала девушка, умолчав о своих метаниях, вставая с кровати. Вся жалость к нему улетучилась.— А раз это не так, то я покидаю вас. Мне еще вещи в дорогу собирать, я оставляю Затонск, - и, развернувшись, направилась к двери, однако тихий стон не дал исполнить задуманное. Обернувшись, Анна Викторовна увидела сыщика, упавшего на подушку. Его лицо стало совсем белым, словно испачканным в школьном меле. — Вам плохо, Яков Платонович?! Послать за доктором? – в смятении девушка быстро вернулась к кровати.       -Аня, - чуть слышно прошептал Штольман. Сыщик почувствовал, что если она сейчас уйдет, то он больше никогда ее не увидит. И поэтому пока она рядом, нужно этот шанс использовать на всю катушку. — Аня, я знаю, что причинил тебе боль, - и Яков Платонович закашлялся, сотрясаясь всем телом, изображая умирающего. — Прости меня, но то, что ты наблюдала в беседке, это произошло не по моей воле, - продолжил он. — Я люблю и любил только тебя.       -Я тоже люблю тебя! – призналась Анна, отбросив свое ожесточение, созерцала мученье возлюбленного и прикрыла губы Штольмана ладошкой. — Прошу, молчи, тебе, наверное, нельзя говорить. Давай я пошлю за доктором?       -Нет, - слабо мотнул он головой. — Выслушай, пожалуйста, - и осторожно, чтобы девушка ничего не заметила, придвинувшись к краю постели, одной рукой обхватил талию Анны. — Нежинская…       -Да бог с этой Ниной Аркадьевной! – перебила его девушка, ничего не замечая. — Только бы ты жил!       -Аня, ты прощаешь меня?       -Да! Да!       -Наклонись ко мне, - попросил сыщик, еле-еле шевеля губами.       Анна, сдерживая слезы, нагнулась над Штольманом.       -Ниже.       Она опустилась еще и не стала сопротивляться губам сыщика, легко коснувшихся ее. Они были теплыми и сухими, но только вначале. Постепенно до девушки начало доходить, что непостижимым образом она оказалась в объятьях сыщика, а поцелуй становится чересчур страстным.       Анна Викторовна отшатнулась от Якова Платоновича и сузила глаза, увидев, что сыщик улыбается.       -Господин Штольман! – возмутилась она и захотела встать, но его руки, полные сил, сгребли ее в охапку. — Ах ты, жалкий обманщик, комедиант! – била девушка кулачками по груди и плечам мужчины.       -Ой! Ай! Ох! – сыщик начал изгибаться всем телом, стараясь отстраниться от ее кулачков, но, тем не менее, не выпускал девушку из захвата. — Аня, а мне ведь больно. Я на самом деле не вполне здоров, - взмолился он. — Мне Милц прописал постельный режим и никаких потрясений, - добавил он от себя и тут же болезненно охнул, так как девушка попала два раза по одному и тому же больному месту.       -Нездоровые люди так себя не ведут. Они лежат и хворают, - заключила она строго, не прерывая своих действий. — А ты…       -Все, мне надоело!       -Ах, надоело?! – Анна занесла руку для новых порций, но Яков Платонович, изловчившись, перехватил обе ее конечности и прижав к себе, вновь крепко стал целовать девушку.                                                  VI       -Нина Аркадьевна, - проговорил Самуэль, как только Разумовский покинул библиотеку. — Хочу сделать Вам выгодное предложение. Давайте обсудим его в парке, там никто не сможет нам помешать.       Нежинская изумленно распахнула глаза от его слов и надменно взглянула на старика. — Да кто ты такой, чтобы мне слушать твои предложения? - подумала она про себя. — Выскочка, вылезшая из грязи в князи. К этому определению ее подтолкнула одежда гостя, кричащая своей дороговизной, и огромнейший алмаз в золотой оправе, надетый на указательный палец левой руки. Богатые люди, по ее понятию и наблюдению, никогда так не выпячивали свой достаток, этим грешили только нувориши. — Хотя, если он нужен князю…. Ну, хорошо, - сменив гнев на милость, произнесла она. — Ждите, я сейчас выйду к Вам в парк.       -Премного обяжете, - хмыкнул демон.       Нина Аркадьевна, не торопясь, оделась и, покинув комнату, вышла на улицу, где надвигались сумерки. Тут она заметила купчика в распахнутой собольей шубе. Старик стоял почти возле самых ворот усадьбы. — Интересно, куда это он меня вести собирается? – пробормотала женщина и нехотя пошла к нему. — Что у Вас за предложение такое, о котором нельзя говорить в доме?       -Как Вы относитесь к Анне Викторовне Мироновой?       -Никак, - фыркнула женщина на столь странный вопрос. — Она для меня не существует.       -А к Якову Платоновичу Штольману?       -Что за допрос?! – взбеленилась Нежинская, топнув ногой. — Я сейчас же уйду, если вы не прекратите совать нос в мою личную жизнь, - и для большей убедительности развернулась.       -Сами не захотите уйти, если я скажу, что в данную минуту Штольман милуется с «не существующей» для вас девицей Мироновой. Ну что, есть еще желание покинуть меня? - хихикнул Самуэль.       - Врете! – быстро развернувшись, бросила Нина Аркадьевна. — Штольман! Мой!       -Ах, ну да, Вы же уверены, что сыщик под действием зелья, - и он, не стесняясь, вынул из кармана семечки и забросил горсть в рот с чисто плебейской выходкой. Самуэлю нравилось мучить женщину, он видел, как ее перекорежило. И стал быстро, как фокусник выплёвывать лузгу изо рта. — Тогда спешу Вас разочаровать: Яков Платонович не пил приворот. Вик, шалун, в образе кота не дал этого сделать.       -Но я, же видела, … - и Нежинская замолчала. Перед ее глазами встал тот момент когда, бокал, принятый сыщиком, замер в дюйме от его рта, а потом черный кот отвлек внимание…. — А тогда как Вы объясните его поведение в беседке? – не сдавалась она.       -О, Ваш Штольман - тот еще выдумщик, - довольно проговорил демон, закидывая новую партию семечек в рот. И так же фонтаном выплюнул шелуху. — Так бы и наблюдал за ним, но, увы, я могу находиться среди смертных слишком ограниченный отрезок времени. Всего около часу и то с заданием, а если по своей воле, то не более получаса. Так что если Вы созрели отомстить, то поехали к доктору? Мы украдем Вашу соперницу и поменяем ее на Настю, позднее утешите Якова, когда Анну Викторовну найдут мертвой. А саму Прямикову Вы укроете в своей комнате, в дальнейшем я заберу ее.       -С чего Вы это такой добрый или тоже хотите получить от меня исполнение желания? – спросила Нежинская, сообразив, с кем имеет дело и почему князь так лебезил в библиотеке перед этим стариком.       -О нет! Мне от Вас ничего не нужно! - Захихикал демон, мотая головой. — Я хочу в коем-то веке свершить доброе дело: соединить влюбленных.       - Ой, ли? - с ухмылкой проговорила Нина Аркадьевна, не веря в его готовность соединить ее с любовником. Скорей всего, он сам не мог исполнить задуманное и поэтому решил прибегнуть к ее помощи, соблазняя Штольманом. А значит, можно требовать награду за свое участие. — Я соглашусь, но с одним условием: Вы поможете расторгнуть сделку с Виком.       -А Вы умная женщина, Нина Аркадьевна, снимаю шляпу, - поклонился Самуэль, ничуть не расстроившись, что его раскусили. — Умеете делать правильный вывод. Но только спешу Вас разочаровать: здесь я бессилен, я не имею права вмешиваться в чужой договор. Да и с самим Виком сделать ничего не могу - не имею такой власти, увы.       -Но он, же меня обманул!       -По своей сути - нет, вы же не обговаривали форс-мажорные обстоятельства. А это был именно такой случай, хотя Вик сам приложил к нему лапу, - развел демон руками. — Ну что, Вы отказываетесь?       -Нет, я согласна. Если есть маленький шанс избавиться от противной девицы, я им воспользуюсь!       -Отлично, экипаж ждет, - Самуэль, свистнув, распахнул ворот, и помог забраться женщине в подъехавшую крытую коляску с возничим. Они покатили по улицам.       -Можно задать вопрос? – обратилась Нежинская после раздумий к сидящему рядом демону.       -Я и без этого могу сказать, что Вас заботит, уважаемая, - хмыкнул Самуэль, внимательно вглядываясь в миловидное личико женщины. — Во-первых, князь и никто другой не узнает о подмене девиц, так как важна не персона, а ее составляющие: кровь и наличие дара. А у Насти такой потенциал, пальчики оближешь. Во-вторых, лиц их тоже никто не увидит, при обряде жертв полностью оборачивают черным крепом.       -Но почему не ночью Вы хотите это устроить? – спросила она, когда коляска остановилась рядом с другой.       -Что сейчас, что ночью никто спать не будет - Рождество.       И вдруг Нина Аркадьевна увидела рядом с собой доктора Милца. Он, тонко улыбаясь, глядел на нее, протирая платком свое пенсне.       -Это Вы? – запинаясь, поинтересовалась Нина Аркадьевна. В коляске рядом с ней сидел уже доктор, а не старик.       Кивнув, Самуэль водрузил очки на нос и, спрыгнув на землю, зашел в калитку. Там, пробежав через двор, взбежал наверх и нос к носу столкнулся с барышней Мироновой.       — Анна Викторовна, как хорошо, что я встретил вас, - взволнованно проговорил Самуэль в образе Милца. — Мне срочно нужно Ваша помощь. Прошу, быстрей, поедемте со мной, - и Самуэль, схватив девушку под локоть, повел к калитке.       -Постойте, Александр Францевич, я должна предупредить папу, - проговорила Анна Викторовна, стараясь высвободить руку. — Он сейчас уже выйдет.       -Нет, нет, это очень срочно, - отозвался демон и, настойчиво подталкивая Анну за ворота, дунул ей в лицо, отчего барышня застыла на месте. И тогда Самуэль, подхватив ее на руки и устроив на сиденье, скомандовал кучеру гнать, а сам растворился в воздухе. Коляска вновь устремилась вперед, и кони, резво пробежав по городу, въехали на территорию усадьбы князя.       -Остановите, остановите, - затараторила Нежинская, увидев идущего по дорожке Жана.       Кучер натянул на себя вожжи, остановился.       -Нина Аркадьевна, - бесстрастно произнес Жан, приподнимая цилиндр.       -Видишь ее? - женщина указала вглубь коляски на обездвиженную девушку. — Отнеси ее в кладовую и поменяй местами с той, что там сейчас лежит. А прежнюю принеси ко мне в комнату, - после чего выбралась из экипажа.       -Князь знает? – спросил помощник Разумовского и занял место на сиденье.       -Незачем, - буркнула она и слегка хлопнула лошадь по крупу, тем самым, давая знать, чтобы кучер правил вперед. Коляска медленно стала продвигаться к чёрному входу.                                           VII       Воодушевленный перспективой окончательно убрать Штольмана со своей дороги Разумовский вошел в управление полиции, когда уже совсем стемнело, и встретился с Трегубовым, стремительно шедшим через зал приема. Его глаза были выпучены, а щеки пылали красными пятнами, и это приводило к мысли, что он не просто зол, а дьявольски взбешен.       - Чем обязаны, Ваше сиятельство? – спросил Николай Васильевич после приветствия.       - Я к Вам с жалобой на вашего подчиненного, - произнес Кирилл Владимирович, снимая цилиндр. — Вы знаете, что ваш Штольман вчера учинил пьяную драку с младшим Мироновым? Это безобразная сцена возмутила уважаемых господ, - покачал он головой, выражая возмущение. — Я же по своей доброте готов был оставить все без огласки, но остальные свидетели решили иначе. И вот я здесь как парламентер с устной петицией о принятии Вами мер к начальнику отделения полиции.       -Вы, Ваше сиятельство, с устной, а у меня письменных уже не меньше дюжины, - и полковник агрессивно потряс бумажной стопкой, зажатой в руке. — Этот Штольман и так поперек горла мне, а тут еще ….. Представьте, жалобы с самого утра поступают в управление, Серебряков уже, наверно, замучился их регистрировать.       -Я думаю, это все. Вас больше не побеспокоят с этим, так как в тот час не очень-то и много свидетелей было, - испугавшись чрезмерного усердия своего прислужника, громко, чтобы Серебряков, сидевший в зале за столом, услышал его и закруглился с жалобами. — Вы будете что-то делать с господином Штольманом? Что передать общественности?       -У меня нет выбора, - пожал плечами Николай Васильевич. — Доложу наверх, пусть там решают, нужен ли в полиции пьяница и дебошир с сомнительными методами расследования. Полагаю, после этого его уволят.       -Но, Николай Васильевич, насколько я могу судить, Яков Платонович раньше хорошо справлялся со своими обязанностями, - выказал князь мнимое расстройство, дабы его не обвинили в заинтересованности увольнения Штольмана. — Помнится, в деле о смерти трех математиков он понял, что к чему. Может, не надо так радикально?       -Радикально! – взвился Трегубов, не беря в расчет, что в зале не только полицейские, но и посетители. — Да Вы знаете, что он утаивает! Скрывает такое! - глубоко задышав, полковник приложил руку к левой стороне груди. — Подобные сведения, - чуть тише добавил Николай Васильевич. — Это просто вопиющий случай!       -Да, это ужасно, - поддакнул князь, надеясь, что полковник растает от внимания и проговорится об англичанке. Тогда он сумеет направить ход его мыслей в нужное направление. — Полное неуважение к Вашей персоне.       -И я о том же, - польщенный одобрением высокой особы Трегубов забыл о сердце и понизил голос до шёпота. — Но ничего, есть еще сторонники традиций и начальник для них больше, чем отец родной. Вон Серебряков, орел, обо всем докладывает, что не так.       -А у вас здесь, может быть, что-то не так? – тоже понизил голос князь.       Трегубов, оглядев зал, позвал Разумовского отойти в закуток, где стояла кадка с развесистым фикусом. Подальше от лишних ушей и глаз. — У нас тут чистой воды чертовщина творится. Я даже не представлял, что такое возможно, - вздохнул он. От его дыханья бумажный листок с графиком полива цветка, висевший рядом на стене, приподнялся, а потом плавно опустился назад. — Словом, тело убитой дочери купца Прямикова оказалось не ее.       -А тогда чье же?       -Штольман утверждает, что английской леди.       -Прошу прощения? – князь приподнял одну бровь, требуя пояснения.       - Серебряков передал мне черновик отчета Якова Платоновича некому стороннему лицу. Адрес и обращение не указано. А содержимое письмеца более чем впечатляет, - и Трегубов вынул из кармана форменных брюк мятый бумажный лист, исписанный карандашом.       -Вы позволите? – Разумовский протянул руку и попытался взять его.       -Нет, - вдруг твердо проговорил полковник, спрятав бумагу в карман. — Я считаю, что не вправе посвящать Вас в детали. Даже при всем моем глубоком расположении.       -Ну, если все настолько серьезно, то почему бы Вам не арестовать Штольмана и не применить к нему допрос с пристрастием на тему: кому Яков Платонович докладывал и зачем. Пусть сам разъяснит смысл своего поступка. А для подстраховки устройте в его номере и кабинете обыск. Может, вас еще какие сюрпризы ждут. С таким шутить не стоит.       -Я как раз шел к Коробейникову узнать, не объявился ли Штольман. Представляете, его целый день нет на месте! И это меня наталкивает на очень нехорошие мысли.       -Тогда не смею больше Вас задерживать, Николай Васильевич, - князь поклонился и направился к выходу, делая знак Серебрякову, чтобы тот последовал за ним. Зайдя за угол, князь остановился и, подождав, когда городовой появится на крыльце, подозвал к себе.       -Это что за история с черновиком? – без промедления спросил Разумовский, как только Серебряков подошел. — Почему сперва нам не доложил?       -Не было времени, Штольманский выкормыш застал меня в их кабинете роющимся в ящиках Якова Платоновича, и мне пришлось от него скрываться у Трегубова.       -Плохо, - чертыхнулся князь. — Теперь этот Антон Андреевич будет следить за тобой.       -Молоко у него еще на губах не обсохло, чтобы супротив меня играть. Слишком молод, - самодовольно ответил городовой.       -Ну, если так, то, надеюсь, тебе не составит труда подложить в вещи Штольмана вот этот «Браунинг», - и Кирилл Владимирович вынул из кармана пальто пистолет, тот самый, который он забрал у Жанна.       -Не извольте беспокоиться, все исполню, - городовой, приняв оружие, спрятал его за пазуху. — Сыщика нет на месте, и я найду, куда его подсунуть.