Baby, Lovin' You Mo'

Чан в сторонке посмеивался в кулак, а Минхо с важным видом перебирал свои узелки с одеждой. Когда он спросил, а зачем тогда нужен шкаф, младший лишь фыркнул, что ему так привычнее и разложил мешочки по полкам. Уже битый час они вдвоем молча раскладывали вещи, хотя, к некоторым драгоценным узелкам Минхо, старшему было запрещено прикасаться. Как потом выяснил Чан, там просто были его нижнее белье и средства гигиены. Все же омега оказался очень стеснительным. Пока альфа готовил ужин, младший отправился в расслабляющую ванну. Чан предусмотрительно добавил туда ароматных масел и резиновых желтых уточек. Минхо не смог не расплыться в широкой улыбке, когда увидел все это. Еще и приготовленные рядом с ванной пушистое полотенце и чистые футболка с шортами. Вообще, Мин взял с собой свою одежду, но что-то заставило его сделать выбор в пользу вещей, оставленных ему дядей. «Как он может быть таким заботливым и надежным, когда у самого детство в одном месте?», — поражался омега, едва не засыпая, разомлев от теплой воды и успокаивающих масел. Но потом внезапно подумал, что, скорее всего, все это опыт от отношений с омегами. И где-то под ребрами вдруг неприятно кольнуло. «Однажды у него появится омега, с которым все будет серьезно». Мин зажмурился как от пощечины и с головой ушел под воду, задержав дыхание. Только бы не думать о том, что не за горами тот день, когда он останется абсолютно один. Без Чана. Заботливого, родного и теплого Чана. Это было удивительно, как легко и быстро ему удалось расположить к себе племянника. Омега вздрогнул, когда в дверь бесцеремонно постучались и с той стороны раздался бодрый голос дяди: — Эй, ты там не утонул? Приходи на кухню, я приготовил кое-что очень крутое, — в его голосе было льющееся через край самодовольство. — Да, я сейчас, — дал знать младший, что не утонул. И по полу раздались отдаляющиеся шаги. Мин показался в гостиной минут через шесть, когда оделся и расчесал волосы. Он как раз пытался распушить их для объема своей пятерней, когда из кухни вышел говорящий по телефону Чан, и их взгляды столкнулись. Альфа невольно замер, глядя на такого домашнего омегу: после душа, в футболке, которая ему велика, и почти полностью прикрывающая короткие шорты на длинных стройных ногах, словно их там нет. И как бы он не пытался, но от мысли, что племянник выглядит соблазнительно, не сбежал. Резко отвернувшись, он мысленно дал себе пощечину и с полным хаосом в голове попытался сосредоточиться на голосе папы, доносящемся из трубки: — Эй, ты меня там слушаешь? Я хочу его увидеть! — Да, пап, я обязательно привезу его к тебе, — отвечал он заторможенно и отрешенно, потирая пальцами лоб, — может быть, даже завтра, если он захочет. Перелет его вымотал. Нужно время. Минхо смотрел в спину дяди и невольно подслушивал. От него совсем не скрылся тот взгляд альфы, что скользнул от макушки влажных волос до обнаженных щиколоток, а затем пристыженно спрятался за широким плечом. И к собственному удивлению, это не напугало его, а польстило. Когда они, наконец, уселись за тот маленький стол на кухне, обоим было снова немного неловко друг с другом. Альфа задумчиво выкладывал на тарелки пасту в соусе болоньезе. Мин с пустой головой вдыхал аппетитные запахи и с нетерпением ждал, наблюдая за ловкими руками Чана. Разлив по стаканам сок, старший, наконец, посмотрел на омегу и грустно улыбнулся. — Хотел бы я, чтобы мы встретились при других обстоятельствах. И все же я очень рад нашему знакомству. Слова старшего отозвались болью утраты для Минхо. Но улыбка и глаза Чана, такие сочувствующие и внушающие надежду, словно исцеляли. Минхо печально улыбнулся в ответ и кивнул, как бы говоря, что тоже рад знакомству с альфой. — Не грусти слишком долго, Минхо. Иначе я буду всегда грустить вместе с тобой, — тихо попросил Чан, глядя ему в глаза. У омеги словно дыхание перехватило. Все смешалось: вечерние огни за окном, маленькая уютная кухня, мягкий свет бра на стене, прекрасный запах домашней еды, и, кажется, уже самый лучший на свете альфа. С самыми добрыми и верными глазами. С самой заразительной улыбкой и милой ямочкой на щеке. Мин еще никогда не чувствовал ничего подобного.